Максимилиан Раин
Мустанг и Чика
2
Четверг, 30.01.1975 г.
Не доходя до гостиницы, свернул к магазину. Набрал там жратвы всякой примерно на три рубля с лихуем: колбасы докторской, хлеба, сырков плавленых штук шесть, лука зеленого с большими головёшками и итогово подчеркнул всё бутылочкой портвешка три семерки. Ввалился со всем этим желудочным безобразием в подвал. Кроме Вовки, радостно встретившего меня, нагруженного припасами, там сидели еще несколько разновозрастных пацанов.
Подвал этот никогда не закрывался, и никто не крал отсюда матрасы на лежаках, старенькую радиолу и гитару-шестиструнку. Здесь было тепло зимой и прохладно летом. Здесь пережидали родительские репрессии матерые двоечники. Здесь просто так сидели и общались пацаны, когда им надоедало слоняться по городку и мозолить глаза взрослым и ментам. Чужаки опасались сюда заходить без спроса. К нарушителям применялись различные меры воздействия, вплоть до набивания морд и пинания других частей тела.
Лампочка светила только в самой большой комнате. В других частях подвала было цивильно только в близлежащих комнатах, но со свечным освещением. Там тоже располагались лежаки. В остальных помещениях было грязно, вонюче и клопно. Для ночевки на всякий случай место показалось вполне удобным. Удовлетворившись мыслями и немного поев, предоставил телу право насладиться дальнейшим насыщением. Чуть не угробил этим парня. Чика подавился куском колбасы и долго откашливался. Затем принялся упрекать Вовку:
– Ты чего мне в рот сунул? Чуть не сдох из-за тебя.
– Ничего я тебе в рот не совал. Сам откусил, сука, – возмущенно заорал Медик, – Если у тебя мозги отсохли, то это к Перлику. Он тот ацетон тогда притаранил. От которого чуть все не сдохли.
– Причем здесь я? – возмутился мелкий веснушчатый пацан, – Я предупреждал. Сами то духло захотели нюхать.
Наоравшись и не переставая работать челюстями и кадыками, подростки переключились на другие темы, которые мне были абсолютно по барабану. Я прислушался к разговору в момент, когда Змей заинтересовался у Чики происхождением еды. Тот с удивлением ответил:
– Зачем спрашиваешь?
– Потому и спрашиваю, что если у матери, деньги стырил, рубль мне верни? – терпеливо объяснил Вовка.
– Не, мать я не обносил. Собирался только, да и забыл чё-то. Поперся сюда, как обещал, – ответил Пашка.
– А откуда вся эта жратва, бухло? – начал заводиться Змей.
– Мне откуда знать? – тоже завелся Чика.
– Все пацаны видели, как ты ввалился сюда весь из себя такой счастливый. Лыба до ушей. Я прямо тебя не узнал сначала. Всё это притащил, – орал Вован.
– Да, ладно! – не поверил Чика и вдруг обмер.
Его пальцы нащупали в кармане бумажки купюр. Не веря себе, пацан вытащил руку из кармана. На ладони лежали целых три рубля. Пацанье счастье!
– Что это? – прошептал потрясенно Чика.
– Деньги, – ответил просто Змей, – Рубль мне верни!
– Ребята, вдруг это нечистая сила со мной играет? Я слышал про такое от маминых подруг. Надо бы эти деньги в святую воду бросить.
Я про себя ухахатывался. Такое ни в одном театре не увидишь.
– Чика, кончай, комедию ломать. Будто я тебя не знаю. Любишь всегда придуриваться. За сегодня несколько раз меня развел. Тренируешься перед контрольной, чтобы математичку обмануть? Давай мой рубль, а остальное можешь кидать в любую воду, – злился Вовка.
Чика без возражения отдал рубль, положив остальное в карман.
– Слышь, Чика. Если тебе деньги не нужны, то отдай мне, – предложил ему Шило.
– И мне… И мне, – загалдели другие ребята.
Тело никому не ответило, продолжая безучастно смотреть в одну точку.
– Ладно, отвалите от него…, – решил Змей.
Снова они болтали ни о чем. Кто-то включил радиолу. Полилась песня Джо Дассена «Лете Эндиен».
– А я «Летит би» Битлов научился играть, – вдруг сказал Шило.
Ему передали гитару. Он уселся поудобней и, после нескольких проб, заиграл, подпевая подобиями английских слов и немного гнусавя. Очень сносно, даже неплохо сыграл. Парень имел задатки музыканта. Я очень заинтересовался исполнением и незаметно для себя вылез на первый план.
– А что ты еще умеешь? – спросил его.
– «Естедей» Битлов.
Шило старательно попытался воспроизвести сложную композицию, напевая под нос. Получилось не ахти. Не доканчивая, перескочил на незнакомую русскую песенку, по стилистике напоминавшей раннюю «Машину Времени». Оказалось, что я угадал. Незнакомая песня называлась «Продавец счастья». Пацаны с удовольствием подпевали. Подростковые голоса очень органично сочетались с немудрящей песней. За ней последовала «Ты или я». Эту уж я знал. «Солдат», «Наш дом», «Битва с дураками» – все знаменитые песни этой группы. Еще одна неизвестная для меня, про замки в небе. Пацаны смотрели влюбленными глазами на Шило, Сашку Шиловского, длинного, узкоплечего восьмиклассника, с тонкими нервными пальцами, порхающими мотыльками по струнам. Чем-то он мне напоминал юного Кеану Ривза. По чикиной памяти, парень учился неплохо, но предпочитал общение со шпаной.
Из полуприглушенной радиолы полилась знакомая мелодия. Дип Перпл играл свою известнейшую композицию «Дым над водой». Я невежливо прервал Шило, проорав по-английски:
– Smoke on the woter!
И жестом показал желание прибавить звук. Звук усилили, но шорохи и скрипы сводили эффект к минимуму. Музыка с трудом продиралась к нашим ушам. Песня окончилась, на волне заговорили по-немецки. Звук сделали тише.
– Классный музон. Ни разу не слышал такое, – признался Шило.
Он в школе считался знатоком современной музыки, и дома имелись два мафона: катушечный и кассетный, набор записей Биттлов, Роллингов, Высоцкого, Машины Времени. Его брат Анатолий, учась в старших классах школы, создал группу «Спектр». Бацали роковые композы, но и обычную попсу на всяких свадьбах не отторгали. На конкурсах для молодёжных ансамблей пару раз заняли призовые места и даже получили признание от местного сельхозруководства. По правде сказать, признание было обеспечено благосклонностью дочки директора Юлии. Ребячья группа была приглашёна работать в ДК посёлка в качестве полноценного ВИА. Со временем репертуар от ультрасовременного рокового почти полностью стал солиднопопсовым. Состав обновился почти полностью. Парни ушли кто на учёбу, кто в армию, а кто просто психанул и разругался. Зато пришли возрастные креатуры клубного начальства. В ВИА на фоне патлатых валетов замелькали печальноглазые неудовлетворённые дамы и лысоватые пожухлые тузы.
Знакомство с местной принцессой помогло Шиловскому получить направление в МГУ от предприятия, обучаться почвоведению. Учась в Москве, он все равно находил время на репетиции своего детища. Шило младший упрашивал братца взять его в ансамбль гитаристом, но тот отбояривался общими обещаниями.
– Это – Дип Перпл, хардроковая группа. В семьдесят первом у них вышла пластинка «Машин хед» с этой песней, – пояснил я.
– Мой брат со Стасом Наминым из «Цветов» знаком. Обещал и меня с ним познакомить, – решил восстановить пошатнувшийся авторитет Шило и предложил:
– Чика, говорят, что ты на гитаре аккорды разучиваешь? Может, сыгранёшь чего-нибудь?
Играть на гитаре я умел. Вот только надо определиться с тем, что можно исполнять, а что ещё не существует в природе. Я задумался. Пацаны это расценили по-своему и принялись упрашивать. Битлов можно безопасно играть. Сыграю ка я «Рок-эн-Ролл Мьюзик».
Классно гитара настроена. Звук сочный получался. Я орал по-английски в экстазе. Песенка заводная. У пацанов морды были довольные.
– Ещё! – кричали.
– У тебя неплохо получается. Лабаешь на гитаре вполне профессионально, – высказался Шило.
Сыграл еще им «Мишель», «Хелп», «Энд Ай Лов Хе». С последней песней немного запалился. Если в первых быстрых песнях слова не были явными. То в последней, медленной, они проговаривались четко. Хорошо, что никто, даже Шило не знал особо английский. Подумали, наверно, что как все по-попугайски выражался.
Хотел закончить концерт, но пацаны упросили продолжить.
Решил перейти к русским песням. Высоцкого опасно пока давать. Он в самом разгаре своего творчества. Вилли Токарева? Он только-только эмигрировал в Америку. Некоторые песни еще не родились. Вот и классно. Ничего страшного, что Вилли их сочинит немного позже. Никто про мой подлог не узнает.
– Я увлекаюся спортивною рыбалкой:
Ловлю рыбешку в холод, дождь, жару и снег…
Пацаны визжали от восторга и подпевали не вполне по тексту:
– Эх, хвост, чешуя…
Не поймал я них…
Заставили, гады, еще раз исполнить. Шило завистливо пытал насчет песни. Назвал автора, объяснил, что эмигрант. Сбацал еще «Небоскребы», опять несколько раз. Напоследок решил исполнить хитовую «Тетю Хаю». Ну все! Появилось новое пацанячье божество в моем облике. Предмет для обожаний и прочих восторгов.
– Давай еще, – прорыдали ребята.
– Бл…, я чего, нанимался, – завелся я, но тут же натолкнулся на залп из котошрековских взглядов.
Обреченно взялся за гриф и решил напустить романтики. Объявил следующую песню:
– «Ты у меня одна» Юрия Визбора.
Не понял, что случилось. Видимо, я раскрутил какие-то эмоции у пацанов. Перлик шмыгал носом и предательски блестел газами.
Я объявил другую песню:
– Это из Константина Никольского.
– Знаю Костика. Вернее, брат с ним хорошо знаком, – радостно завопил Шило, – В «Цветах» играет на гитаре. Приезжал к нам, вернее к брату на день рождения.
Исполнил первые аккорды, торжественные и печальные…
– О чем поет ночная птица. Одна в осенней тишине. О том, с чем скоро разлучится и будет видеть лишь во сне…
Песня засасывала меня всего. Я словно воспарился ввысь. С каждым словом, с каждым ударом пальцев по струнам, возрастала некая сила.
– …Лети, я песню допою! – орала моя глотка.
Невероятно красивый проигрыш будто вырвался из моих рук, и улетел куда-то вдаль…
Я потерял сознание!
Увидел себя, вернее Чику, со стороны и всю подвальную компанию мальчишек, уставившихся на тощее чудо. Чикино тело медленно, как в замедленной киносъёмке, опрокидывалось на спину. Внезапно вся картинка оказалась будто смазанной. Все светящиеся точки, все фрагменты превратились в вытянутые линии. Светящиеся линии слились в сплошной тоннель, по которому меня стремительно уносила незримая сила.
Меня охватил покой и свет. Неявно проступающие контуры создавали ощущение тумана вокруг меня. Часть фрагментов сложилась в человека, шествующего ко мне. Фигура худощавая, спортивная, вместе с тем одетая в странную хламиду. Вокруг его головы разливалось свечение. Я узнал мужика, не давшего мне зайти в свет.
– Наконец-то удалось тебя вызволить сюда! – с радостной улыбкой произнес подошедший.
– Где я? – задал свой вопрос немного испуганно.
На это мой собеседник равнодушно махнул прозрачными конечностями:
– Это неважно. Одно из незанятых пока мест… Междумирье.
Только теперь заметил, что общался с мужиком без голоса, мыслями.
– Я снова умер? – сразу попытался определиться.
– Относительно реальности твоего носителя – нет. Видишь вон ту серебристую нить? Она связывает тебя с новым носителем.
– А почему я тогда здесь?
– Скажем так. Я очень хотел с тобой встретиться и многое объяснить, ответить на мучающие тебя вопросы. Срезонировал твои ключевые эмоции и вытащил в одно из подпространств. Если пожелаешь, то мы продолжим разговор в более удобном месте.
Я пожелал, и мы оказались на песчаном берегу океана с пальмами и скалами вдали. Предметы, вода и наши тела были четкими и вполне реальными. Спутник мой оказался в светло-бежевом хитоне и сандалиях на босу ногу. Он напоминал одеяниями древнего грека как на картинах Рафаэля, если бы не его славянская внешность и орнамент по краям ткани. Его сходство со мной было разительным. На мне же оказалась моя любимая темно-синяя футболка с белой надписью «Йа чоткий патсан» и обычные джинсы. Босые подошвы ласкал струящийся песок.
– А здесь неплохо, – заметил я, радостно ощупывая свое такое знакомое тело.
Решил убедиться в своем полном соответствии и проверить татушку на заднице. Как-то раз Лорка расшалилась и куснула меня за мягкое место. Больно так куснула, даже след остался. Я тогда надумал запечатлеть это зверство над собой татуировкой, чтобы любимая помнила и постоянно просила прощения за своё преступление. Обалденное наслаждение слушать, как Лорка с виноватым видом лепечет извинения. Мой хорошо знакомый мастер соорудил великолепный рисунок с три-дэ графикой. Там была изображена жутко кровоточащая рваная рана. Еще там прикольно так нарисован был кусок моего мяса, вырванный из жопных глубин и вытащенный наружу, а в глубине раны белела кость, почему-то больше похожая на куриную. Рисунок этот накололи на место укуса. Лорка чуть не умерла от смеха, когда в первый раз это увидела. Очень ей понравилась моя придумка.
Без всяких комплексов я спустил джинсики и попросил мужика проверить наличие татушки. Судя по заливистому смеху, стоит родная, вернее, висит на положенном месте. На гостеприимного хозяина за глумливый смех обижаться не стал. Наоборот, всегда нравилось поднимать людям настроение. Меня вдруг охватил какой-то щенячий восторг, какое-то предвосхищение грядущих радостных событий. Может быть, это таинственное существо поспособствует моему возвращению к родному очагу?
– Я Рей – вечный странник. А ты станешь квисцитом, если приобретёшь нужные умения. Все задатки для этого у тебя имеются. Для начала требуется создать свое собственное пространство в высших сферах, где должен будет находиться твой хранитель. Рекомендую воспользоваться небесным кабинетом хранителя Чики. Твоя корона поможет найти нужную эмоцию, чтобы забраться туда из тела носителя. Там сможешь складировать кристаллы опыта прожитой жизни. Это твой бесценный багаж, твоя сила квисцита.
Я догадывался, какой смысл несет это загадочное слово. Оно означало… Короче, я типа Нео из «Матрицы», а Рей вроде черножо…, то есть чернокожей вещуньи Пифии, или кто там еще может быть? Вери даже круто!
Рей продолжал:
– Чтобы прежний хозяин кабинета не похитил твои кристаллы, не забудь поставить там блокировку.
Рей вытащил откуда-то темный кристалл в виде ромбовидной пластины с острыми краями и вонзил в меня. Я ойкнул с перепуга, но боли не почувствовал. Субстанция моментально растворилась во мне, едва коснувшись границ тела.
– Что будет с носителем, то есть с Чикой, если я поставлю эту блокировку? – решил провентилировать на всякий случай будущее напарника.
– По не зависящим от нас с тобой причинам, произошло рассогласование хранителя и опекаемой им личности. К сожалению, встречаются в высших сферах подобные персоны, плохо выполняющие свои обязательства. Их подопечные оказываются в самых неблагоприятных условиях, приобретают вредные привычки, губят себя и портят жизнь окружающим. После блокировки, его хранитель окончательно потеряет к нему всякий интерес, а он сам через сорок дней прекратит земное существование.
– Получается, что я его убью? – грустно констатировал я.
– Глупости! – рассердился Рей, – Ты поможешь ему сохранить личность. Он тогда сможет перейти через нулевой портал на новую попытку. А тебе это позволить достичь более высокого эмоционального уровня и приобрести своё место в высших сферах. Поскольку хранителем для себя ты можешь быть сам, то получишь возможность свободно пользоваться массивами знаний верхнего мира, вести другие личности, создавать новые. Сможешь сам выбирать носителей и загружаешься в них. Ты сможешь сохранять накопленные знания и корректировать человеческие судьбы. И этими способностями ты должен научиться пользоваться. Не зря ты наделен короной.
Что за корона? Я потрогал голову. Пальцы передали реальные тактильные ощущения твердого черепа, мягких волос, но никакого другого предмета я там не обнаружил.
– Короной здесь называют светящийся ареал вокруг головы, – пояснил хозяин места, показав рукой над своей головой.
– А вы случайно не Бог, или там архитектор матрицы? – ляпнул я и глупо хихикнул.
Рей внимательно посмотрел на меня и вдруг засмеялся.
– Почему ты так решил? – с трудом спросил он сквозь смех.
– Это место просто парадиз…
Отсмеявшись и заметив мой обиженный вид, решил в качестве извинения попытаться дать мне ответ:
– Бога нет в том понимании, как представляют его люди. Ему нет смысла реализовываться в какой-нибудь объект. Он…, как бы это сказать. Он – влюбленный в себя мир. Он – высшая степень совершенства. А этот парадиз я создал по праву квисцита. Было дело когда-то… Только я не до конца реализовал все свои возможности. Надеюсь, что ты сделаешь всё то, что не получилось у меня. В любом случае у тебя есть право отказаться и пройти через нулевой портал, чтобы начать новую жизнь обычным человеком, забыв обо всем.
– А могу я сначала дожить свою прежнюю жизнь, а потом уже выполнять миссию квисцита, – гнал я свое.
– Можешь, только тебе придется вновь взаимодействовать со своим хранителем, а значит, вернуться к статусу обычной личности.
– А разве эти хранители желают зла своим подопечным? – с наивным видом поинтересовался я.
– Все они были раньше созданы, чтобы помогать личностям совершенствоваться. Взамен получали от них эмоции высокого порядка, так как сами не могли их вырабатывать. Со временем свершилась подмена. Ангелы присвоили себе функции властителей судеб. Личности были выключены из спирали развития из-за того, что лишились знаний прожитых жизней и превратились в участников бесконечных гонок и боев без правил. А общая линия судеб превратилась в какой-то квест, или как еще там у вас называются компьютерные игры. Да-да, не улыбайся. Вы все вместо божественного предназначения участвуете в глупых войнах, раболепствуете перед ничтожествами, подвергаетесь экспериментам и извращениям. Все ради того, чтобы развлечь существ верхнего мира и насытить их более сильными эмоциями.
– Да, задачка с непростыми начальными условиями… Бога нет, ангелы вроде злокозненных пиндосов, мешающих простым личностям нормально развиваться. И что мне теперь с ними войну устроить? – подумал я, как выяснилось, вслух.
– Насчет Бога ты неправ. Он в каждой, даже самой ничтожной личности. Получив доступ к хранилищу прожитых жизней, ты поймешь, зачем жители верхнего мира гоняют личностей по вечному кругу и как им противодействовать, – вклинился в мои размышления Рей.
– Кругу Сансары? – блеснул ученостью я.
– Мне все равно, какие термины вы там внизу придумываете, – сухо отреагировал собеседник и продолжил, – Я могу помочь тебе на первых порах, взяв часть обязанностей хранителя. Мой опыт и твои возможности позволят сделать многое.
– Почему именно этого малолетнего охламона я должен спасать? – добрался до интересного вопроса.
– По эмоциональному рисунку вы очень близки, только уровнями разные. Для хранителей вы неотличимы друг от друга, – ответил Рей.
– А почему так далеко от моего времени?
– Не все здесь в восторге от прихода нового квисцита. Пока ты слаб, надо тебя обезопасить и отдалить от твоего прежнего хранителя. Не переживай. Через сорок дней подберешь себе носителя по своему вкусу.
Солнце мира Рея припекало немилосердно. Захотелось поплавать в бирюзовых водах лагуны. Воспользовавшись молчаливым одобрением хозяина места, скинул всю одежду и бросился в прохладу океана. Как это здорово ощущать свое родное тело, знакомое до каждой мышцы, каждого волоска. Дельфины подплыли ко мне играться. Плавали вместе и фыркали друг на друга. Потом я валялся на золотистом песке и лазил на пальмы за кокосовыми орехами. Божество разместилось за холмом и готовило жаркое из морепродуктов на костре. Мы лакомились гребешками и мелкими осминожками на шпажках, запивая пивом из жестяных банок.
– А почему всё так, как в обычной жизни? Баночное пиво, шпажки, морепродукты…, – не сумел сдержать любопытство.
– Всё, что наработано в нижнем мире, приходит сюда в виде образов и знаний, – с охотой пояснил мне Рей.
Солнце, неподвижно висевшее в зените, начало потихоньку движение и очутилось вблизи горизонта. Наступил красочный закат. Мы молча смотрели на невероятно красивую картину, провожая солнце и отхлебывая свое пиво.
– А теперь пора прощаться, – произнес Рей и встал, – Если захочешь меня снова посетить, вспомни эмоцию, которая тобой овладела после проигрыша на гитаре. Прошу не переигрывай и сильно не вылезай из образа своего носителя. Ты тогда усложнишь ему жизнь, а он не воспримет такой опыт. И ищи поскорей путь в пространство хранителя. Успехов тебе в новой жизни, квисцит!
* * *
Я очнулся все в том же подвале. Пацаны испуганно на меня пялились.
– Ты чего, Чика? – кто-то спросил.
Вот моя деревня. Вот мой дом родной… Все те же слова и все те же проблемы.
– А ничего! Рассказывайте, что тут со мной сотворилось?
– Ты песню допел и завалился на спину. Дышать перестал. Сердце кажись не билось. Горлик убежал вызывать скорую, а ты снова ожил, – облизывая губы, ответил Змей.
– Я теперь вампиром явился с того света по ваши души. Сейчас начну сосать кровь из чьей-нибудь шеи, – пошутил, пытаясь всех развеселить.
– Да иди ты, Чика, знаешь куда? И там соси свою шею, – обидчиво высказался Вовка.
Прибежал Горлик, самый младший из пацанов. Сказал, что скорую вызвал. Я сообразил предложить Змею авантюру – заменить меня, изобразив пережившего приступ. Он согласился только после того, как я описал ужасы неминуемо надвигающейся домашней порки. Пацаны кроме Пёрлика торопливо попрощались и растеклись по домам. Вовка разлегся на подоконнике первого этажа гостиницы и принялся так горестно стенать, что из дверей коридора полезли участливые жильцы. Мы с Пёрликом завели его в одну из квартир и положили на диван. Врачи почти сразу нарисовались и забрали стонущего пацана на носилки. Я напоследок шепнул ему, чтобы сильно не переигрывал.
С Пёрликом я больше спать не лягу. Такой засранец жутко громогласный, хоть и мелкий. Ощущение было таким, будто в подвале находилось стадо сотрясающихся в экстазе медведей во время случки. Пришлось полночи слушать всякие западные радиостанции. Говорили об академике Сахарове, о Джимми Хендриксе. К утру все-таки прикимарил.
