Маргарита Клочкова
Фаворит Марины Ивановой
Я стояла на пляже и щурилась от яркого утреннего солнца, пытаясь найти среди волн шхуну, на которой уплывали мои мужики.
Вдруг по взмаху рук я поняла, что мне изо всех сил машет муж. Он тоже всё это время искал меня глазами, как и я его.
В это самое время до меня легонько дотронулась дочка.
– Сонь, ты чего хочешь, а?
Стройная, изящная, кокетливая, она закусила игриво верхнюю губу и начала перебирать в песке пальчиками ног, понимая, насколько хороша.
Иногда мне не верилось, что такая взрослая девушка – это та самая смешная крохотная малышка, которая поразила при рождении длиной своих волос и ресниц не только меня, но и акушерок, видевших всякое.
– Сонь, что хочешь? Жалеешь, что не отправилась на рыбалку с папой и братьями?
– Нет, мам, хватит мне того, как 3 года назад дед возил на пруд с ночёвкой, и потом от укуса комара в глаз, у меня всё лицо опухло, – дочка интуитивно достала из пляжной сумки зеркало, желая убедиться, что сейчас не похожа на перепитого бомжа.
– Сонечка, а представь, половина наших знакомых сами себе уколы вот так в лицо ставят, дабы уверены, что если у них лицо станет надутым, то они помолодеют, – отшутилась я, будто понимала, что мне зададут какой-то личный вопрос. – Кстати, тебе ещё на рыбалке с дедом несказанно повезло, я ездила в твои годы тоже разок, так он пытался меня заставить облизнуть червяка, прежде чем надеть на крючок.
– Фу, мам, даже не хочу представлять это, – дочка сделала паузу. – Мам, хочешь коктейль?
– Хочу! – воспряла я. – Неси-ка мне «Маргариту».
– В 9 утра? Я думала, ты попросишь любимый апельсиновый фреш или просто воды.
– Нет, я буду «Маргариту» и точка. Всегда так хотела на отдыхе сделать, но не выходило: то вы были все маленькие-маленькие, потом – то ковид, то – закрытие границ… – выдохнула я. – А сейчас, наверное, сейчас… я впервые прилетела на море без необходимости кому-то вытирать зад, резать ножом котлетку за обедом, да и у бассейна не надо мне ходить взад-вперед, контролируя ваши прыжки и нырки, поэтому… тащи, давай коктейль мне, свободной и независимой женщине!
Соня засмеялась и неторопливо пошла к бару.
Позавчера ей исполнилось 18, и стало как-то грустно от того, что так быстро прошло её детство, будто не успела я до конца им насладиться.
Да и сыновьям было уже 10 и 12, им я тоже была не особо нужна с объятьями и тисканьем.
– Марин, а давай ещё родим?! Мы ж ещё молодые, – будто эхом прозвучал в моих ушах голос мужа, предложившего то ли в шутку, то ли всерьез такую авантюру на праздновании совершеннолетия дочки.
По мне тогда пробежала дрожь: нет уж, свою норму я родила! Хватит!
Я втирала в свою кожу, пожалуй, уже второй килограмм крема, чтобы сильно не загореть, в тот самый момент, когда дочка поставила на столик у шезлонга прохладный коктейль.
– Ну, спрашивай, что хотела?! Я ж вижу по твоим хитрым глазам всё-всё!
– Всё, да не всё! – Соня показала мне язык, отвернулась, но уже через мгновение произнесла. – Мам, расскажи мне про свою первую любовь?
– Чего? Что за пафос пошел… «первая любовь»? ВКонтакте пересидела или Егор написал что-то?
Честно говоря, такого вопроса я точно не ожидала.
– Мам, ты просто такая эффектная девушка, я б даже сказала милфа1, – замялась дочка.
– Ну спасибо, – я отпила коктейль и надела солнечные очки. – Вот так комплимент. Папе главное не говори, а то он больше твоих друзей-парней в гости не пригласит.
Мне было очень смешно.
– Мам, перестань. Я просто не верю, что до 20 лет ты только училась, училась и училась, если верить бабушке! – по тону Сони я поняла, что сдаваться она не намерена.
– Зайка, так и не верь ей! Она вообще до сих пор от слова «секс» краснеет, аки девственница, поэтому я боюсь даже спросить, как ей удалось родить меня и Полину, – тут я перешла на шепот. – Я даже не исключаю непорочное зачатие группой инопланетян, только дедуле об этом…тссс…не говори.
– А вдруг у деда связь с пришельцами этими через червяков, которые он на крючок рыбам надевает, – дочка начала смеяться над своей шуткой так искренне и заливисто, что немецкий паренёк, лежавший в паре метров от нас, стал нам улыбаться.
– Сонь, скажи честно, а ты знаешь имена 9 фаворитов Екатерины II, изображенных у подножия её памятника в Санкт-Петербурге? – начала я.
– Нет, мам!
– Ну да, для ЕГЭ такое сейчас не нужно, да и технарь ты, в папу.
– Маам, ты хочешь уйти от ответа про первую любовь!? – дочка поставила на стол свой стакан с минералкой.
– Нет-нет, напротив, я просто хочу погрузить тебя в атмосферу 1997 года… Вот и ОН, как и ты, имён фаворитов не знал! Не знал и безбожно списывал у меня! Так в 10 классе на городской олимпиаде по истории начались мои первые, скажем так, романтические отношения в жизни.
***
Я отодвинула листок немного вбок, но это никак не помогло мне. Долговязый рыжий мальчишка с веснушками, сидевший рядом, продолжал коситься в написанное.
Я в очередной раз многозначительно и строго взглянула на него, нахмурив брови, чтобы он наконец-то отстал от меня. А он стал широко мне улыбаться, как бы говоря: «Мари-и-ин, тебе что жалко показать мне фаворитов императрицы!».
Я слегка улыбнулась в ответ и посмотрела в записи случайного соседа. Его звали Валя Совенко.
И списывал у меня он настолько удачно, что занял в олимпиаде призовое третье место, а я – нет.
Услышав имена победителей, я очень сильно злилась, потому что этот нахал получил грамоту. Мою грамоту и… мемуары про Екатерину Великую «Роман Императрицы»2.
«Зачем она ему сдалась?!»– думала я, сидя в актовом зале во 2 ряду, когда рыжий Валя улыбался, высоко подняв вверх, как трофей, изумрудного цвета книгу. – «Это же про любовь! А ты даже имён фаворитов не знал!»
Прошло недели две, ни об олимпиаде, ни о рыжем выскочке я уже не вспоминала. Шёл разгар длинной третьей четверти, и всё, что мне хотелось, это быстрее отдохнуть на каникулах.
Одеваясь после уроков у раздевалки, я смотрела в окно, думая, что мне хочется ломать лёд на лужах, со всей силы прыгая на нём, но для такой ерунды я была уже слишком взрослая.
В это самое время ко мне подошла какая-то лопоухая девчонка. По виду она училась в классе 6-7.
Она стояла близко-близко, не решаясь начать говорить, но затем быстро затараторила, что её двоюродный брат Валя познакомился со мной на олимпиаде, искал мой номер в городском телефонном справочнике. Искал, искал, но не нашел, и попросил её узнать всё про «Марину Иванову из 10 «А».
Какое-то чувство легкого превосходства возникло тогда внутри меня, будто я героиня книги, и меня после бала решил отыскать настоящий принц.
Но я не подала виду, а спокойно же пояснила:
– Не нашел, потому что в справочнике записан телефон по фамилии мамы, Степаненко.
– Да-да, он всем Ивановым города позвонил… и не нашел.
Я стояла и слушала, как она, тоже огненно-рыжая, как и её двоюродный брат, волнуясь, говорила:
– … И Валька очень хочет с тобой встретиться, поэтому просит адрес.
Я заулыбалась, чувство легкого превосходства переросло просто в Превосходство, настроение поднялось так, будто случилось какое-то чудо. Мне казалось, что красивее меня в тот самый момент не было: конечно, это не сравнится с фаворитами Екатерины II, но с чего-то ведь надо было начинать.
С важным видом я написала на листке своё имя и фамилию, не знаю, зачем. Это он уже и так знал, а затем подумала и вместо телефона черкнула адрес и день, когда он может прийти. Мне показалось, что так будет романтичнее, чем написать 6 цифр нашего телефонного номера.
Встречу я назначила на 3 часа дня субботы.
Суббота на этой неделе у меня была как раз свободной, потому что из-за грядущего праздника отменили занятия в художественной школе.
Три дня я думала о Вале, представляя, что ему скажу, что расскажет он, будет ли шутить, а, может, принесёт даже цветы или шоколадку. В мыслях я строила диалог за диалогом, проигрывая свои реплики, улыбку, даже репетировала перед трюмо родителей, как красивее всего смеяться. Примеряла то один, то другой наряд, залезла в шкатулку мамы и примерила новые серьги с рожицей коровы, которые папа подарил ей на Новый год. Она тогда страшно психанула, а папа доказывал, что это не корова, а «Натусь, это бык. Огненный бык, символ года, символ силы…а ты что хотела? А? Нам ещё в редакцию барыга этот, кроме украшений, мазюльки приносил… Духи были Kobra в виде змеи, хочешь на них попрошу обменять?», и мама тогда психанула ещё больше.
Отложив в сторону серьги, я стала натягивать колготки-сетку, но надевать их тоже была так себе идея, потому что на улице было ещё холодно.
Я вертелась перед зеркалом и ждала, так ждала встречи и своего первого свидания в жизни, что сердце бешено колотилось от предвкушения.
Иногда я начинала жалеть, что просто не дала его двоюродной сестре номер телефона, ведь тогда бы я точно знала, придёт он или нет.
Мама ждала субботы вместе со мной, мечтательно вскидывая свои тонкие черные брови. Ждала, без конца повторяя, что юность так хороша, потому что в ней так много слова «первый»: первый возлюбленный, первые признания, первый поцелуй… и даже рассказала мне про своего любимого актёра кино.
***
– У бабушки был краш3? – Соня округлила глаза. – Это просто охренеть же, мам! Ты почему раньше не говорила?
Я ничего не могла ответить от нахлынувшей волны дичайшего смеха. В голове никак не укладывался образ моей строгой мамы, главного, вернее, я бы даже сказала, нудного инженера при институте угля и модное словечко «краш».
– Дочка, я тебя обожаю, у меня аж слезы на глазах от твоего этого «краааашшшшш».
– Подожди, ма, мне Егор пишет.
Я понятливо кивнула и решила пока купить манго и ананас в лавочке у пляжа, потому что самой расспрашивать дочку о парне мне казалось так по-…, так по-… по-старинному что ли, будто я старуха дряхлая.
Естественно, мне было любопытно, но наседать и требовать подробностей… нет уж. Не маленькая! У неё должна уже быть своя личная жизнь. Захочет, сама расскажет.
Вернувшись, я увидела, что Соня, допив свою минералку, ждёт меня.
– Ты не хочешь искупаться хоть немного!?
– Не-а, во-первых, рассказывай про краша бабули, а во-вторых, про свое первое свидание.
***
По пятницам мы обычно ездили в баню к тёте, так было и в это раз. Всегда я мылась вдвоем с сестрой, но накануне мама с папой поссорились, поэтому она решила пойти мыться вместе с нами.
Я всё время старалась смотреть куда-то вбок, потому что обнаженная мама меня, мягко говоря, смущала. Безмерно смущала.
Весь облик уставшего от жизни тела говорил о том, что век женской красоты так ничтожно мал, что надо обязательно успеть пораньше встретить свою любовь и выйти замуж.
Глаза обрамляли морщины, потому что зрение у мамы лет в тридцать ухудшилось, но она принципиально не носила очки, чтобы казаться по её слова нормальной, а не «четырехглазой».
И, вроде мама не была толстой, но её дряблый выпирающий живот был изрезан растяжками, напоминая мне картинку из учебника по биологии «мозг в разрезе».
Живот был неким укором, что из-за меня и сестры она выглядит именно так в свои 39 лет.
– Марин, поддай парку, – донеслось сбоку, но я не поворачивала голову. – Ты чего сегодня такая смурная? У тебя живот не болит?! Наташка-то так себе готовит, а ты тарелку её супа съела до бани. Надо было мне шепнуть, дескать, мам, такое не ем! Фу!
Мама была уверена, что готовит лучше всех в мире, тем более, лучше своей старшей сестры и любила это то и дело подчеркнуть.
Я отрицательно замотала мокрой головой:
– Нет, ничего не болит. Просто думаю…. Сижу думаю, придёт или нет завтра тот мальчик с олимпиады.
Полина ехидно захихикала, но после строгого взгляда мамы резко сникла и перестала вообще подавать какие-то звуки, молча хлюпая водой.
– А ты не гадай, доча! Веник достань лучше из таза, он уже хорош, готов к бою, – мама взобралась на верхнюю полку. – Помнишь, я тебе говорила, что фильм «Офицеры»4 начинается с того, что Алексей Трофимов бежит на концерт Моцарта и несёт будущей жене полено? Вот такое первое свидание. Романтично до мурашек!
Я улыбнулась и налила ковшом воды, чтобы смыть шампунь.
– Мам, тебе веник что ли напомнил про дрова?
– Маринка, ты что забыла, что фильм начинается в Ленинграде в Гражданскую войну? А ты как раз ходила на олимпиаду по истории, где этого молодого человека повстречала. И поступать будешь на юридический!
– Его Валя зовут. И я хочу учиться на дизайнера.
– Тебе мама не разрешит, – шепнула мне тихонько Полинка.
Мама будто не слышала меня и сестру, она хлестала себя веником с мечтательным видом и говорила, наверное, уже в сотый раз:
– … с первого взгляда, с первого вздоха Ваня полюбил Любу, но был настоящим мужчиной и уважал её чувства, считал низким делом уводить жену друга, но как любил, как любил. Больше жизни любил и ценил.
Я посмотрела на маму, трепетно прижавшую к своей груди березовый веник, будто букет от любимого:
–… бежит он прямо по вагонам поезда с полевыми цветами. Молодой. Красивый. Статный. Паровоз несётся, а Ваня бежит, бежит, бежит. Он сильнее, быстрее этой железной махины, потому что внутри него бьётся сердце, наполненное неимоверной мощью любви. Потом Иван резко падает навзничь, засовывает руку в открытое окно и кладёт букет к голове Любы, а она…она только что родила сына, и не от него, от другого мужчины, своего мужа, но он, Ванечка, любит её такой.
Я слушаю маму, не поворачиваясь в её сторону, но чувствую всем своим нутром огонь, исходящий из её глаз, когда мама говорит про любовь. Настоящую любовь из её любимого кино:
– … будь у меня сын, девчонки, то назвала б его Иваном. Как красиво звучит, согласитесь, Ваня, Ванечка, Ванюша… и отдала бы сына в кадетское училище, потому что мужчина в форме – это всегда красиво, это защита, это сила. Это по-настоящему, понимаете! Это вам не дворы подметать.
Мне стало немного стыдно, потому что папа уже три года работал дворником при школе и местном кафе, несмотря на высшее образование. Нет, конечно, он ещё на полставки работал фотографом в редакции городской газеты, но то и дело ему указывали дома, что он ушёл с завода, променяв чертежный циркуль на никому не нужный фотоаппарат…и метлу.
Мама тяжело вздохнула, слезла с полка, резко облила себя холодным тазом с водой и вышла в предбанник, оставив нас с сестрой одних.
***
Я взглянула на дочку, она жадными глазами ловила каждое произнесённое мною слово, хотя многое, безусловно, я оставляла в мыслях.
– Мам, а это кино про любовь ты сама смотрела?
– Конечно, видела пару раз, его показывали по телевизору ближе к дню Победы, но это фильм не про любовь, а про выбор призвания что ли, про силу духа и умение принять жизнь, такую жизнь, которую невозможно рассчитать и спланировать.
– Да? – Соня удивлённо вскинула брови. – А почему тогда бабуля…
– Каждый видит то, что хочет видеть, – перебила я дочку. – Мама моя смогла рассмотреть пылающие от любви глаза офицера, а я, как сейчас помню, сцену, ставшую для меня главной. Героиня фильма Любовь понимает, что её сын, единственный, рожденный в счастливом браке, умер, вернее погиб в сражении, и она бежит со слезами на глазах, решив в первом порыве, на эмоциях, выброситься из поезда, но дверь не открывается, и она плачет от отчаяния, не понимая, как теперь жить, а потом идёт сцена, где сидит её маленький счастливый внук, и сразу ясно, как жить! Жить, принимая от жизни и поцелуи, и удары судьбы.
– Мама, знаешь, что сейчас я поняла? – перебила меня дочка, касаясь локтя, её глаза горели так будто она доказала гипотезу Римана5.
– Ну, не томи? Что поняла?
– … для вас с бабушкой, ма, эти… как его… этот фильм «Офицеры» – про разное.
– Да, так оно и есть, Сонечка, – улыбнулась я.
– …Но… Но поезд… Ваши мнения объединяет… поезд, – дочка от своего открытия аж щелкнула указательным и большим пальцами. – В нём, в поезде этот самый мальчик родился, то есть в поезде женщина обрела сына, и в поезде она же узнала, что сына у неё больше нет, но в поезде у неё появился внук, а это мама закон жизни.
– Сонь, я запуталась. Объясни! – мой взгляд скользнул по такой женственной фигуре моей взрослой дочки.
– Ну как ты не понимаешь, а? – кокетливо заканючила дочка. – Закон Сансары. Души не умирают, а всё хранят в себе.
***
С утра пораньше я встала и начала ходить по комнате, сбегала раза 3-4 на кухню, чтобы заварить себе чая. И лишь услышав мамино: «В тебе что тонна костей? Чего так топаешь?» я угомонилась и легла в спальне почитать журнал Лиза, который взяла накануне в библиотеке за тысячу6, поэтому сегодня надо было его успеть отдать до обеда. Я листала страницу за страницей, надеясь, найти советы, как подготовиться к свиданию или что говорить парню, чтобы ему понравится, но в январском выпуске об этом не было написано ни слова.
