Маргарита Воронцова
Виски для пиарщицы
Глава 3
Михаил Иванович был не один, а со спутницей.
Его обнимала за гигантский бицепс роскошная дама элегантного возраста, похожая на испанку: иссиня-чёрные волосы, убранные в тугой высокий узел, яркие чёрные глаза, капризный алый рот. Знойная красавица возвышалась над Михаилом Ивановичем – она была на высоких каблуках.
Женщина производила сильное впечатление, она искрилась и вспыхивала, как золотой позумент на костюме тореадора, и притягивала взгляд своей несдержанной и выразительной красотой, явно незнакомой со скальпелем пластического хирурга. Её зрелость явственно читались в морщинках у глаз, но это только добавляло ей шарма.
Прозвучал нестройный хор взаимных приветствий, и на мгновение все замерли. Гендиректор продолжал щуриться и обстреливать меня шрапнелью. А потом перевёл взгляд на моего спутника и сразу же улыбнулся.
– Витя, я тебе в аэропорт посылал Лизу, она передала документы? – мужчины пожали друг другу руки и обнялись.
– Да, передала.
Как они так быстро налаживают контакт? Виктор проработал в «Армаде» три с половиной месяца, из них полтора – дистанционно, однако вовсю уже обнимается с генеральным! Да они даже в болоте ещё ни разу не посидели, выслеживая дичь, и в сауну не сходили. Однако уже улыбаются друг другу, как закадычные друзья.
– Как Гриша? Поправляется?
– Да, ему лучше. Спасибо.
– Познакомьтесь, это моя супруга, Мария. Мария, это Виктор Николаевич, наш директор по маркетингу и рекламе. Я тебе рассказывал.
– Ещё раз здравствуйте, Виктор Николаевич, – с лёгким акцентом произнесла женщина.
Похоже, она действительно была испанкой. Сеньора протянула руку с алым маникюром – он выглядел так, словно она только что перерезала кому-то глотку и обмакнула белоснежные пальцы в лужу артериальной крови. Мария опалила Виктора таким жгучим и заинтересованным взглядом, что я едва не поперхнулась.
А Михаил Иванович и не заметил – потому что в этот момент хмуро щупал взглядом мой бюст. Соскучился! Целый месяц он был лишён этого удовольствия. Но лучше бы приглядывал за женой. Это не женщина, а подожжённый бикфордов шнур.
Мария что-то быстро и с улыбкой сказала генеральному на испанском, тот криво усмехнулся в ответ. Её голос волновал – в нём слышался и гитарный перебор, и стук кастаньет, и шум корриды.
– Мария, позвольте представить вам мою подругу – Маргариту, – сказал Виктор. Так как генеральный меня проигнорировал, он решил исправить ситуацию.
– Добрый вечер, – снова поздоровалась я.
– Очень приятно, – улыбнулась мне испанка.
– Кстати, Михаил Иванович… Вы не поверите, но Маргарита – великолепный специалист по рекламе и пиару.
Генеральный насупился.
– А мы ведь буквально задыхаемся без хорошего пиарщика, – продолжил Виктор. – Мы даже проворонили День города – и только потому, что некому было заниматься организацией праздничных мероприятий. Вот если бы…
– Витя! Прекрати! – оборвал генеральный. Он засопел и поджал губы.
Ненавидит меня? А что я ему плохого сделала? Шесть лет вкалывала на благо «Армады», воспевала достоинства компании и гордилась, что в ней работаю.
Тиран! Деспот!
Мария нежно обвила рукой буйволиную шею мужа и грациозно к нему прильнула. Учитывая рост, ей было очень удобно опираться на своего квадратного спутника, словно он был массивным сундуком из резного дуба.
– Кэ линдос лос ниньос*, – пропела Мария своим чарующим голосом. Она ласково поцеловала мужа в висок.
<*Какие милые детки (исп.)>
Генеральный хмыкнул. Он явно понимал, о чём говорит его испанская фея. А мы – нет.
– Ладно, отдыхайте, – бросил генеральный. – Мы уже уходим. Витя, завтра в девять у меня.
– Да, конечно, Михаил Иванович, как и договаривались.
***
– Какая у него жена, – ошарашенно пробормотал Виктор. Мы уселись на диван и уставились друг на друга. – Она мне глазами содрала пять сантиметров кожи. Вот тут, – он постучал себя по скуле.
– Я почему-то думала, что Михаил Иванович разведён. Или вдовец.
– Может, так оно и есть? А это – его новая жертва?
– Или он сам – жертва? Странно. Ни разу не появился с ней на корпоративе или каком-нибудь городском мероприятии. А выглядит всё так, как будто они уже давно женаты. Почему же он её прячет? Страшно представить, как они ругаются. Она испанка, он псих. Наверное, искры летят.
Перед глазами возникла картина испанской корриды. Залитая солнцем песочная арена. Чёрный бык, исколотый пиками, с окровавленным загривком и ужасными рогами, злобный, яростный. А рядом – бесстрашный и элегантный тореро, размахивающий красной мулетой и готовый вонзить шпагу в своего огромного противника…
– Михал Иваныч не перестаёт меня удивлять. Он понимает по-испански, надо же! Многогранная личность. Я-то думал, его единственное хобби – сидеть в камышах и крякать в трубку, приманивая уток.
– А потом выкладывать видео на ютубе.
Что и говорить, гендиректор сумел нас удивить.
– У него экономка тоже испанка – Мануэла, – вспомнила я. – Кормит их одной паэльей.
– Паэлья, – мечтательно повторил Виктор. – Я бы сейчас съел целое ведро паэльи. А ещё лучше – пельменей!
Нам принесли хлебную корзину, и мы сразу набросились на багеты и ржаные булки, так, словно пришли в дорогой ресторан с единственной целью – налопаться хлеба.
К счастью, вскоре на столе появилась и другая еда.
– Ура, – тихо сказал Виктор и взял вилку. – Наконец-то.
– Можно я буду запихивать еду в рот руками? И чавкать?
– Тебе можно всё. Давай. Вперёд.
Через полчаса мы отвалились от стола, как две сытые пиявки, и сразу же восстановили тесный физический контакт: я прижалась к Виктору и положила голову ему на плечо.
– А что, хороший ресторанчик, – сказал он.
– В Лозанне-то тебе не до ресторанов. Ты такой худой приехал. Тяжело приходится?
Виктор опустил голову, вздохнул, потёр подбородок.
– Тяжело – не то слово, – мрачно ответил он после долгой паузы. – Это какой-то ужас, – и снова умолк.
Я ждала, что он расскажет, пожалуется. Но Виктор погрузился в свои мысли. Почти каждый день я видела его и Гришу на экране ноутбука. Конечно, в присутствии ребёнка он всегда улыбался и шутил. Но я понимала, что это напускное веселье. Наверняка, он чувствовал себя в больничной палате как в клетке. Ему вдруг пришлось сменить роль успешного менеджера и стильного холостяка, свободного, как ветер, на роль няньки. Не каждый мужчина на такое согласится.
Когда Полина угодила в клинику с нервным срывом, Виктор мог бы найти в Лозанне русскую няню и пристроить её в больницу к Грише, вместо себя. Но для несчастного ребёнка присутствие чужого человека стало бы дополнительным стрессом.
– Витя, ты мог бы со мной поделиться.
– Не хочу жаловаться.
– Но я не против!
– Как-то это неправильно – ныть, стонать и плакать… Если только по-быстрому, да? Часика в два уложиться?
– Начинай. Два часа у нас ещё точно есть.
Виктор прерывисто вздохнул и покачал головой:
– Я не понимаю, как Полина прожила в таком режиме целый год. Я уже через два дня готов был выть. Меня нет, я исчез. Есть только болезнь, огромная, как ядерный гриб, и маленький ребёнок, который надеется, что ты сумеешь облегчить его страдания… То рвота, то ноги отказали, то слова забыл… Процедуры, бесконечное ожидание – когда закончится капельница, когда перестанет тошнить, когда перестанет болеть, когда придут результаты… Женщины, матери, наверное, железные. Как нужно любить своего ребёнка, чтобы выносить этот ад в течение года и быть готовым терпеть ещё сколько угодно. Лишь бы он поправился, лишь бы выжил. Я люблю Гришку, но… Стыдно признаться, но я считаю дни – когда Полину выпишут из клиники, и она, в конце концов, отпустит меня домой… А ведь сейчас стало в тысячу раз легче, не сравнить с тем, что было ещё месяц назад! Сейчас у нас появилась надежда.
– Как же это всё ужасно… Бедные вы!
На меня племянник Виктора произвёл неизгладимое впечатление. Он цеплялся за жизнь с ожесточённым упорством зелёного стебелька, пробивающегося сквозь бетон. Но почему? Что он успел такого узнать о жизни, чтобы так за неё сражаться? Когда он успел так её полюбить? Многие взрослые, способные в силу возраста оценить роскошь подарка, сделанного им природой, давно бы сдались и махнули рукой – да пропади всё пропадом, сколько можно мучиться. А маленький ребёнок тем временем продолжал битву.
Теперь мне казалось, что у меня самой появился тяжело больной семилетний племянник. Я не могла не думать нём постоянно, ведь он являлся частью Виктора. За сентябрь я научилась расшифровывать показатели крови и прочитала три монографии о патогенезе злокачественных новообразований. Пожалела, что в своё время не поступила на медицинский.
– Знаешь, Гриша в тебя влюбился, – улыбнулся Виктор. – Как я его понимаю. Конкурент, однако.
– И очень требовательный конкурент! Я за месяц Гришиных викторин превратилась в профессора астрофизики – такая же умная.
Виктор обнял меня за шею и прижался щекой к волосам.
– Как с тобой хорошо, Маргарита. Не хочу уезжать.
– Но уедешь, и очень скоро, – тоскливо напомнила я. – Завтра.
– А твой загранпаспорт ещё не готов?
– На этой неделе, наверное, отдадут.
– Вот и славно! И сразу же подавай документы на швейцарскую визу. Надо будет съездить в Екатеринбург, там визовый центр. Прилетишь в Женеву, я тебя встречу. Прокатимся по Швейцарской Ривьере до Монтрё и дальше, увидишь террасные виноградники, Шильонский замок, горы и озеро. Не грусти… Если подумать, у нас всё хорошо. Грише лучше с каждым днём.
Он прав. Самое главное – ребёнку с каждым днём становится лучше. Всё остальное несущественно.
Но, тем не менее… Мне ужасно грустно.
– К тому же Ксюша обещала через неделю опять меня отпустить. Если ты к тому моменту ещё сама не соберёшься в Швейцарию.
«Ксюша!»
За прошедший месяц я слышала это имя сто раз, но у меня не было возможности познакомиться с его хозяйкой. Я уже поняла, что подружка Полины стала совершенно незаменима для этой несчастной маленькой семьи.
Сейчас она переехала на два дня из Женевы в Лозанну – из одной больницы в другую – чтобы побыть с ребёнком, пока Виктор слетает домой. А до этого заботилась о подруге в женевской клинике. А ещё раньше – помогала, когда Полина с сыном лежали в больнице в Германии. И в трёх российских клиниках тоже постоянно поддерживала, была рядом, заряжала оптимизмом.
Но почему – Ксюша? Нельзя сказать Ксения? А ещё лучше бы называть её по имени-отчеству!
С одной стороны, я была благодарна девушке за предоставленную возможность повидаться с любимым. С другой стороны, всякий раз, когда Виктор говорил Ксюша, Ксюха, Ксюшка, меня внутри царапала какая-то заноза.
Посмотреть бы на эту Ксюшу…
Глава 4
Утром в понедельник я наткнулась в зеркале на взгляд вдовы. Выражение лица было настолько скорбным, что хотелось немедленно пристрелить его хозяйку, избавив от лишних мучений. Я постаралась надеть улыбку. Получилось только с пятой попытки. Но уже что-то. Ни один мужчина не обрадуется, если его любимая выглядит так, словно её заставляют есть жареных тарантулов.
Виктор занимался настоящим мужским делом – добывал для нас кофе из кофе-машины. К тому же он листал пудовую папку, полученную в аэропорту от Елизаветы. Он листал её и три часа назад, лёжа в постели, и даже складывал на меня какие-то таблицы. И тихо ругался, когда бумаги сползали с моего бока. Ему ж надо чтобы всё ровно и по линеечке. Ну, сорри, у меня фигура, изгибы, на них макулатура не держится!
Это было моим последним воспоминанием, потом я отключилась.
– Кофе, грюйер и швейцарский шоколад, – зачитал меню Виктор. – Больше у нас ничего нет.
Он уже был в брюках и белой рубашке. Выглядел свежо, несмотря на бессонную ночь, и распространял вокруг тонкий аромат мужского парфюма. Даже фиолетовые тени под глазами его не портили. Да его вообще ничто на свете не могло испортить, каждое его движение или жест приятно отзывались у меня в груди.
И через каких-то пять часов мы расстанемся! Эх!
– Роскошный завтрак. А что такое грюйер?
– Швейцарский сыр. Волшебный. Ты съешь кусочек и навсегда забудешь обо мне. Отныне ты будешь думать только об этом сыре!
– Супер! Давай тогда кусок побольше, потому что я не знаю, как нам сейчас расстаться.
– Не сейчас, а через несколько часов. Сначала в офис. Знаешь, Рита, я, всё-таки, поговорю с Михаилом Ивановичем. Не дело, что ты уже месяц без работы. Нет, конечно, девушка может не работать и дольше. Но тебя это точно не касается, ты зачахнешь без любимой профессии. Поэтому я должен обязательно…
– Не вздумай! – подпрыгнула я. – Не надо! Ты же видел, Михаил Иванович вчера на меня волком смотрел.
– Видел, – нахмурился Виктор. – Хотя, возможно, это потому, что он исстрадался в разлуке с тобой, но не знал, как выразить словами свою неизъяснимую тоску, да ещё и в присутствии супруги испанского происхождения, что, безусловно, не располагает к проявлению нежности в адрес других женщин.
Я застыла с куском грюйера в зубах:
– Это был белый стих? Или просто длинное предложение?
– Оно самое.
– О!
Как же приятно иметь дело с мужчиной, способным обогащать не только прибрежные угодья, но и мозг!
– Специально для маленьких глупых девочек могу разбить одно предложение на несколько коротких. Маргарита. Надо. Нам. Решить. Эту. Проблему.
– А никакой проблемы нет. Я вот-вот устроюсь на новую работу. Предложений достаточно, только…
«…зарплаты фиговые!» – чуть не добавила я. Вовремя себя одёрнула. Ещё не хватало, чтобы Виктор подумал, что я намекаю на своё бедственное финансовое положение.
В «Армаде» мне выдали хороший расчёт, поэтому сейчас моё положение вовсе не бедственное, а очень даже благоприятное. Но всё изменится, когда деньги закончатся, а я впрягусь в новый кредит.
– Только – что? – с подозрением уставился на меня Виктор.
– Надо выбрать что-то интересное и не противоречащее моим моральным принципам.
– А что-то противоречит?
– Пивоваренная компания умоляла удостоить их вниманием. Но я не хочу их рекламировать. Мне кажется, люди от этого дурацкого пива превращаются в тупое быдло. Нет, лучше без меня… Что ещё? На моё резюме отозвалась микрофинансовая сеть. Они дают ссуды под два процента в день. Так и хочется спросить – а почему не в час? Не в минуту? Чего уж мелочиться, давали бы под два процента в минуту! Тоже – гуд бай! Ни за какие коврижки я не буду помогать им заманивать в сети новых несчастных идиотов. Хотя коврижку они предложили соблазнительную – медовую. Но нет. А ещё меня звала к себе сеть секс-шопов!
– Надо же, какое разнообразие! – удивился Виктор. Он налил себе вторую чашку кофе. – А можно про секс-шопы поподробнее?
– Работа с этой тематикой, конечно, очень интересна в плане поиска лазеек для продвижения товаров «восемнадцать плюс». Здесь существует много ограничений и запретов, их надо как-то обходить, а система инструментов для продвижения взрослых товаров ещё не разработана. В общем, для фантазии пиарщика – безграничный простор, выдумывай и экспериментируй сколько хочешь. Но я решила, что это место мне тоже не подходит. Всё-таки, я очень скромная девочка.
Виктор громко булькнул кофе, его взгляд тут же затуманился. О чём он вспомнил?
– А что? – я невинно похлопала ресницами.
– Нет, ничего.
– В общем, секс-шопы я тоже прокатила. Сразу представила, что плутаю в густом лесу из виниловых членов, под ногами чавкает заболоченная силиконовой смазкой почва, и с диким писком расползаются во все стороны розовые моллюски-вагины. Бр-р-р!
– Какое богатое воображение! – засмеялся Виктор.
– А как бы я без него работала в рекламе?
– Кстати, хорошо, что ты отказалась от предложения «Сириуса». Иначе мы с тобой, как Ромео и Джульетта, стали бы заложниками двух враждующих кланов – Монтекки и Капулетти.
– Да, туда мне тоже не очень-то хотелось. Столько лет нас зомбировал генеральный, внушал нам ненависть к «Сириусу». И ведь он своего добился! Интересно, что всё-таки у него произошло с хозяином «Сириуса»? Говорят, раньше они дружили. Ты не знаешь? Михаил Иванович тебе не рассказал?
– Вот на охоту поедем – обязательно это выясню, пока будем отсиживаться в кустах в обнимку с гранатомётами.
– В общем, я настолько привыкла к мысли, что «Сириус» – это зло, что отправилась на собеседование только из любопытства.
Было интересно очутиться в тылу врага, я воображала себя Матой Хари и Кимом Филби в одном лице. К встрече хорошо подготовилась – очень уж хотелось выпендриться перед конкурентами, блеснуть знаниями. Накидала описание новой рекламной кампании для «Сириуса». Так, кратко, особо не усердствовала, уложилась в сто тридцать пунктов.
Увы, я сразу же поняла, что даже канарейка больше размышляет о хеджировании фьючерсных контрактов, чем они – об улучшении имиджа своей компании. Да что там канарейка! Даже меня имидж «Сириуса» волновал больше, чем их. Я, пока разрабатывала для них программу, увлеклась идеями, загорелась. А они мечтали только об одном – перехватить бывшую сотрудницу «Армады» и таким образом досадить Михаилу Ивановичу. Мои знания и опыт были им до фонаря. Ну и что мне делать в этом «Сириусе»?
– Поехали в офис? – Виктор посмотрел на часы. – Уже пора!
***
В офисе он провёл четыре часа. Из них час муштровал подчинённых и раздавал ценные указания, час – обсуждал с генеральным маркетинговую стратегию на последний квартал года. А всё остальное время Михаил Иванович хвастался Виктору новым ружьём и какой-то волшебной крякалкой, способной сбить с курса целую популяцию уток и направить их навстречу верной гибели.
Интересно, а как знойная испанка воспринимает увлечение мужа охотой? Вдруг весь их дворец (или где там они живут?) увешан камуфляжной сеткой, заставлен резиновыми лодками, а в гардеробной штабелями лежат подсадные селезни?
– По-видимому, Михаил Иванович точно так же не может дождаться твоего окончательного возвращения из Швейцарии, как и я.
– Да, ему не терпится приобщить меня к своему хобби. А вообще, я его капитально подвёл. Отработал всего два месяца, а потом свалил за границу.
– Ты не виноват, у тебя тяжёлая ситуация.
– Кого это волнует?
– Ты всё компенсируешь напряжённой дистанционной работой.
– Это не может заменить личных контактов.
Я давно поняла, что Виктор амбициозен. Если я держалась за «Армаду» из-за зарплаты и приятной атмосферы в коллективе, то Виктор переживал исключительно из-за своей деловой репутации. Переехав в наш город, он явно намеревался добавить золотую звезду в свою коллекцию удачных маркетинговых проектов. Раньше ему везде улыбалась удача – Виктор успел поработать в самых известных компаниях страны. Он думал, и в «Армаде» его ожидает блестящий успех. А вместо этого сидит на берегу Женевского озера и собирает вместе с племянником телескопические погрузчики из ЛЕГО.
Ничего, вот вернётся из Швейцарии и тогда сможет погрузиться в работу с головой! Бедным сотрудникам отдела не позавидуешь. Им и сейчас тяжело, а что будет дальше!
В пятницу ко мне в скайп вломились Андрей и Ваня. Дизайнер и smm-щик протискивались в маленький экран – они держали смартфон перед собой и тянули ко мне татуированные лапы и страдающие лица.
– Твой злыдень заставляет нас весь день сидеть под веб-камерами! – с болью пожаловался Андрей. – В туалет не сходишь спокойно.
– Террорист проклятый! День и ночь нас контролирует! – поддержал друга Ваня.
– Ночью-то, наверное, не контролирует. Не преувеличивайте, тунеядцы! – встала я на защиту любимого трудоголика.
– Я посмотрел, разница со Швейцарией три часа. Он, получается, уже в пять утра нас пасти начинает. Что ему не спится? Марго, почему ты здесь, а не там? Поехала бы к своему драгоценному боссу и оттянула на себя его внимание. Если бы ты была сейчас в Швейцарии, он бы нам мозги не парил!
– А у меня паспорт не готов. И визы нет.
– Ну, ё-моё, Ритка! Не ожидал от тебя такой неорганизованности! – расстроился Андрей. – Что ты, как маленькая!
– Эй, потише! Попрошу без фамильярности!
– Рит, прикинь, мы тут с Лизкой, новенькой, смастерили видео для «Хрустального». А генеральный всё зарубил и заставил нас на планёрке всем коллективом пересматривать твою презентацию для «Манхэттена», – сообщил Андрей.
– А потом вздохнул тяжело и сказал: «Вот как надо делать, тупицы!».
– Нет, он сказал «бездари»!
– А потом стал таким грустным…
– Даже, можно сказать, меланхоличным!
– Будто стаю уток проворонил. Тупо просидел в камышах три часа, но ни одной не подстрелил.
– Может, ты к нам вернёшься, Риточка, а? Как с тобой было хорошо!
– Все скучают! Вот чего ты вдруг уволилась, а?
– И Виктор Николаевич не будет так зверствовать, если ты вернёшься. Наверное. Хотя, кто его знает…
– Нет, не вернусь. Скоро выхожу на другую работу, – слегка приукрасила я действительность.
Обязательно выйду! Сразу же, как только её найду.
А этих малолетних манипуляторов мне вовсе не жаль, с ними так и надо. На секунду отвернёшься – начнут танцевать ламбаду на потолке или смотреть сериалы в смартфонах. Но Виктор держит охламонов в узде. Зашла на корпоративный сайт – всё работает, проверила соцсети – тоже неплохо. Было бы неприятно увидеть, что рекламное хозяйство «Армады» развалилось за один месяц. А это вполне возможно, когда главную рекламщицу выставили за дверь, а начальник отдела дебютировал в роли больничной няни.
***
И вот мы снова очутились в аэропорту. Я висела на драгоценном мужчине и судорожно втягивала воздух – не реветь! Виктор обнимал меня за плечи, прижимал к себе, укачивал и целовал. И каждый раз меня словно окатывало горячей водой из шланга – сверху вниз, и подгибались колени.
– Риточка, прости! У тебя такой стресс из-за этого увольнения. А я не с тобой, а за несколько тысяч километров.
– Ребёнку ты сейчас нужнее. Пусть Полина поскорее выздоравливает и возвращается в Лозанну к сыну. А ты – ко мне. И вот тогда мы превратимся в страшных эгоистов.
Но даже когда он вернётся, мы всё равно ежедневно будем расставаться: уходить на работу, куда-то уезжать… Расставания неизбежны. Надо смириться и постараться использовать паузы в отношениях продуктивно. Именно этим я сейчас и займусь!
Но как же грустно…
– А самолёт не упадёт? – уточнила я сквозь надвигающиеся слёзы.
– Не упадёт. С какой стати.
– Бывает же!
– Это мне надо переживать, как ты сейчас поедешь домой. Автомобиль в тысячу раз опаснее самолёта, а ты в таком состоянии. Ну вот, уже вся в слезах… Рита! Да что же это такое? Прекрати немедленно, я кому сказал! Я теперь, как Иван-Царевич, буду вынужден целовать мокрую лягушку. Лягушечка ты моя несчастная!
– Сам ты лягушечка! Маркетинговая! – шмыгнула я. – Возвращайся поскорее!
***
Дом ходил ходуном, трясся потолок, дрожали окна. В квартире бушевала адская музыка – кажется, это был хардкор. Рассыпались дикой дробью барабаны, завывала бас-гитара, яростно хрипел фронтмен.
Бабуля лежала на диване, задрав ноги на подлокотник, и безмятежно читала книгу в новом смартфоне. Каждый раз, когда требовалось перелистнуть страницу, она изящно проводила пальчиком по экрану, а потом секунду удивлённо любовалась результатом – ой, надо же, как тут всё удобно! На голове у Сони был намотан элегантный тюрбан из фиолетового шёлка, в ушах болтались серьги. Бабуля вернулась из Италии крутая, модная, с кучей обновок.
Боже мой, но что это за музыка?!
– Витя улетел! – прокричала я. – А пока ехала из аэропорта, твой Витторио прислал мне двадцать сообщений! Целых! Двадцать! Ты почему ему не отвечаешь?! Он скучает!
– А?!
– Витторио скучает!!!
– Да, я тоже по нему скучаю! – крикнула в ответ Соня. – Но мне надо немного отдохнуть! Отдохнуть, понимаешь! Я устала от него и его родни!! Они меня умотали!!! Итальянцы – они такие шумные!!!
