Марго Генер
Сердцелов
Глава 1
Вода из рассыпателя лилась толчками, хотя только вчера приходил крановщик, уверял, что все починил, и душ будет работать столько, сколько не проживет ни один бессмертный маг. Колин, разумеется не поверил, но не думал, что работа техника окажется настолько ужасной.
Однако после таких ночей он всегда принимал душ, даже если вода в нем текла из Гааны – самой грязной реки в мире.
Колин встал под прохладные струи, которые ритмично ударяются в кожу и создают эффект вибромассажа. Мышцы сразу расслабились, по красиво очерченным рельефам покатились прозрачные потоки. Запрокинув голову, он стоял под водой с закрытыми глазами.
– Наконец-то, – проговорил он низким голосом, от которого даже вода стала чуть нежнее.
Из комнаты доносятся звуки, привычные и банальные для этого времени суток. Что-то шуршит, возится. Затем раздалось шлепанье босых ног. Когда оно приблизилось и отворилась дверь, Колин нехотя открыл глаза.
В приоткрытую дверь заглядывает смазливая мордашка, обрамленная соломенными кудрями. Глаза голубые и круглые, губы приоткрыты и чуть припухли после прошедшей ночи. Таким девушкам хорошо идут имена вроде Кэнди, Милли или что-то вроде того. Реального имени он не помнил.
– Колин… – только и смогла выдохнуть девушка, облизывая губы.
Она прикрывается простыней и скользит голодным взглядом по его обнаженной фигуре.
Колин хмыкнул, покосившись на свое отражение в стене из синего мрамора. Высокий, со смоляными волосами до плеч. На теле, как у древнего божества, очерчена каждая мышца. Крепкие грудные, широкие, позолоченные загаром плечи, тонкий торс с выпуклыми косыми, а за то, что располагается ниже, женщины готовы отдать, что угодно. Колин принадлежал редкому роду, мужчины которого обладают красотой, манящей женщин, словно огонь мотыльков. С них писали портреты, чтобы повесить над главной лестницей в замке, приглашали на приемы, умоляя прийти и украсить вечер одним лишь присутствием.
– Ты еще здесь? – небрежно спросил Колин, бросив косой взгляд черных, как уголь, глаз на девушку.
Та стоит в проходе, прижимая к груди край простыни, волосы рассыпаны по плечам, глаза блестят, а вожделенный взгляд ползает по его телу, останавливаясь внизу.
– Да… – шумно сглатывая, проговорила она и закусила губу.
– И почему? – поинтересовался юноша, разворачиваясь к ней и подставляя упругим струям спину. В свете белых адуляритов от брызг образовалась радуга, и юноша стал похож на божество, сошедшее с полотен Анфаэля.
Девушка голодно облизала губы, которые стали еще краснее, зрачки расширились, она нервно потерла пальцами шею и проговорила охрипшим голосом:
– Просто я… думала…
– Что? – поторопил ее юноша и тряхнул волосами, разбрызгивая мириады капель на мраморный пол. – Что ты думала?
Девушка качнулась и уперлась плечом в дверной косяк, видимо, чтобы не упасть.
– Я… что мы можем…
Колин наконец сжалился над девушкой.
– Не питай себя иллюзиями, детка, – сказал он, используя слово, которое всегда употреблял, когда не помнил имени девушки. – Ты ведь знаешь, кто я?
Она кивнула, Колин продолжил:
– И знала, на что шла?
Девушка тяжело вздохнула, не сводя взгляда с его великолепного торса.
– Знала, – согласилась она кивая.
Колин развел руками, не удержавшись от того, чтобы помучить девушку – он поиграл грудными мускулами и немного напряг бицепсы, от чего стал еще больше напоминать идола.
– Тогда тебе не на что надеяться и не на что обижаться. Так?
Девушка снова вздохнула и ответила:
– Да.
– Иди, детка, – посоветовал он. – Не трави себе душу. Чем больше ты на меня смотришь, тем тяжелее будет оторваться. Тем более, у тебя не хватит денег.
Лицо девушки исказилось, будто отрывают от наркотика, к которому случилось привыкание с первого раза. Она закусила губу, на ней выступила красноватая капля.
Она простонала:
– Ты так прекрасен…
– Знаю.
– Я готова служить тебе, только позволь смотреть на тебя вот так… И хоть иногда касаться…
– Детка, я не нанимаю на службу женщин, – проговорил Колин, приглаживая мокрые волосы назад. – Надеюсь, понимаешь, почему?
– Но я могла бы стать исключением… – вновь попыталась убедить его девушка.
Колин посмотрел на нее из-под бровей, наклонив голову, по лицу до самого подбородка заструилась вода, срываясь тонкими струями. Она мила, и даже можно сказать красива, если любишь кукольную внешность, голубые, преданные глаза и миниатюрную фигурку, больше напоминающую подростка. Прежде, чем позволить ей провести с ним ночь, пришлось отправить Гараха, чтоб тот выяснил, действительно ли девушка достигла дозволенного возраста.
К счастью, достигла.
Или к досаде.
Он смахнул с лица воду и произнес:
– Не могла.
Девушка не унималась.
– Но в твоем баре работают две девушки! – выдохнула она.
– То в баре, – бросил Колин и повернулся боком. – Тем более, они огрицы. У них мой облик привлекательным не считается. И у них контракт.
– Мы тоже можем заключить контракт, – проговорила девушка, из последних сил пытаясь удержать разговор.
Колин покосился на нее, испуганную, полную надежд, которые вот-вот рухнут в пыль, и покачала головой.
– Если бы ты видела, как на меня смотришь, все поняла бы, – сказал он, но, выждав пару секунд, добавил: – Хотя нет. Не поняла бы.
– Я как-то не так смотрю? – спросила она упавшим голосом.
Юноша хотел сказать, что она похожа на щенка или котенка, готового сделать все, лишь бы коснуться его. Он уже множество раз видел такой взгляд, побежденный, сломленный, безвольный. Взгляд потерявшей себя и свой мир потому, что теперь ее мир он. Такие, как она жаждут сковать его, привязать, чтобы никому не достался, чтобы безраздельно наслаждаться сокровищем. Поэтому Колин всегда пресекал любые посягательства на свободу.
Но девушка выглядела такой несчастной, что он сжалился и произнес:
– Ты получила то, на что был уговор. А сейчас лучше иди и вспоминай эту ночь с улыбкой.
Быстро слизнув успевшую засохнуть кровь на губе, девушка подтянула простынь повыше, словно пытается защититься. Несколько мгновений она неотрывно наблюдала, как Колин запрокидывает голову, давая струям свободно стекать по шее и бронзовым мышцам груди, затем тяжело вздохнула и развернулась.
– Я оставила деньги на тумбочке, – сказала девушка, оглядываясь, словно надеется, что юноша передумает.
Тот небрежно закивал, вновь закрыв глаза, и показал пальцем, мол, да-да, иди.
Сквозь шум воды, Колин слышал, как девушка собирается, как всхлипывает и что-то бормочет. Такое он слышал сотни раз. И каждый раз, очередная девушка надеялась, что именно она станет той самой, на ком остановится он, Колин Маккенна, кто станет его любимой, суженой, единственной и прочее, что обычно придумывают себе женщины.
Дождавшись, пока шум в комнате затихнет, он сдернул полотенце с крючка и небрежно обтерся, затем обвязал вокруг бедер, так что оно едва не сваливается, и вышел из купальной.
Обширная комната опустела. Он блаженно вдохнул. Самое прекрасное после ночи с женщиной это то, что она уходит, не донимая разговорами, надеждами и требованиями на продолжение. Хотя многие забываются, но он всегда успевает выпроводить их до того, как все задет слишком далеко.
Он окинул покои хозяйским взглядом. Это были именно покои потому, что отстраивал их по подобию апартаментов древних королей из трактатов по истории. Просторные, с большими окнами и позолоченными шторами. Пол и стены из темно-серого мрамора. Но, в отличие от винтажной отделки королевских спален, Колин предпочел современность, с минимумом украшений. Геометричные тумбы, встроенные в стены адуляриты для освещения, минимум мебели.
На постели размером с посадочную площадку для грифона, скомканное одеяло, рядом на прикроватной тумбе зеленоватый кристалл – плата девушки за возможность прикоснуться к его невероятному телу. Там же ополовиненная бутыль с кертерберийским урожая десятилетней давности.
Тряхнув мокрыми волосами, Колин довольно улыбнулся и два раза хлопнул в ладоши.
Откуда-то тут же возник приземистый слуга, всем видом выдающий в себе гнома – коренастого, бородатого и в зеленом камзоле, выглядящем несуразно.
– Я тут, – прогудел он низким, похожим на трубный зов, голосом.
– Прибери тут, – приказал юноша и, подойдя к столику, пригубил кертерберийского прямо из горла.
– Будет исполнено, господин Маккенна – отозвался гном и тут же принялся шнырять по комнате, собирая разбросанные вещи, подбирая осколки разбитых ваз, которые жаркой ночью были опрокинут в порывах страсти.
Пока гном занимался уборкой, Колин скинул полотенце и, вынув из тумбы первые попавшиеся штаны, быстро натянул. Штанами оказались черные брюки из плотного материала, с карманами сзади и спереди, с костяными клепками и ремнем из сыромятной кожи. Пряжку украшает голова мантикоры.
– Там нигде моя рубаха не валяется? – спросил он гнома, когда тот проносился мимо, больше похожий на ворох одежды с ногами.
– Господин Маккенна, – донеслось глухое из вороха, – тут много рубах. И штанов. И белья женского. Вас какая-то конкретная интересует?
– Эм… – протянул Колин озадачено. – Меня интересует чистая.
Из вороха снова раздался глухой голос:
– Тогда вам точно не сюда. Лучше в шкафу посмотрите. Перед вашим приходом вчера я как раз развесил свежую одежду. Горничная на днях ходила в бутик мадам Лолиты и подобрала вам несколько комплектов новой одежи.
Колин с сомнением покосился на говорящий ворох и прошел к шкафу, органично вписанному в стену так, что почти не занимает места в комнате.
– Надеюсь, не как в прошлый раз? – спросил он и отодвинул дверцу. – Я не стану носить розовые рубахи в цветочек только потому, что мадам Лолита считает это модным.
– Не-не! – торопливо прогудел гном из-под одежды и приблизился к шкафу, какими-то чудом умудрившись не задеть вазу рядом. – Я проверял. Черные, синие, белые – одноцветные в общем.
Перед Колином предстал целый ряд рубах, развешанных в порядке цветовой гаммы от белой до черной. Он цапнул самую черную, и влез в нее, оставив завязки на шее небрежно болтаться. Кое-как заправив ее в штаны так, что она все равно просится наружу, он сунул ноги в такие же черные сапоги.
– В баре спокойно? – спросил он, взлохматив еще не высохшие волосы.
– Не спускался, – отозвался гном, который уже избавился от вороха одежды и меняет простыни на кровати. – Когда вы вчера поднялись с девушкой, там оставались Гарах и Лориан, чтоб следить за ночным кутежом.
Брови Колина сдвинулись, на лицо, которому завидуют портреты, легла тень. Он всегда оставлял Гараха за старшего, зная, что тот справится с любыми беспорядками, поскольку главный его аргумент – сила и масса.
Но слова о кутеже насторожили. Хотя, случись что, Лориан, младший брат Гараха, уже колотил бы в дверь. Он мелкий, но расторопный.
– Подозрительно тихо для кутежа, – проговорил Колин, прислушиваясь к происходящему за дверью. Хотя вообще-то это бестолково – он сам следил за тем, чтобы звукоизоляцию в комнате сделали двойной.
Гном швырнул старые простыни на пол и заправил новые.
– Да зря вы переживаете, господин Маккенна, – проговорил он. – Коли случись чего, уже прибежали бы.
В словах гнома была правда. Колин является сидом, редким существом, которое обладает не только удивительным воздействием на женщин, но и даром усмирения, все благодаря тому же воздействию. Кроме того, он силен. Настолько, что даже Гарах не рискует вступать с ним в рукопашную.
И всё же, после ухода девушки, в груди заворочалось неприятное, словно там поселилась улитка и медленно ползет по своим делам.
Гном, тем временем, застелил постель новым бельем.
– Плата? – спросил он, кивая на зеленоватый кристалл на тумбе у кровати.
Колин кивнул. Со слугой у него были давние доверительные отношения. Гном исправно выполнял работу по дому, Колин платил ему тридцать карато кристаллов таафей. А за отдельные поручения полагалась надбавка в виде двух опалов по пол карато каждый. Что даже по меркам Ардэна весьма неплохие деньги. Что говорить об их городе, так далеко находящемся от него.
Обычный помощник или горничная здесь, в Брассе, зарабатывал не больше пяти таафей, поэтому гном держался за свое место, а Колин ценил его. Поскольку не каждый помощник согласится работать сутки напролет и являться по первому требованию, как сейчас.
Цапнув со стула полотенце, Колин вытер волосы. Теперь они торчат, как колючки у новорожденного ежа. Кое-как пригладив их, он подошел к окну и распахнул створки.
В лицо пахнуло свежестью, на пару секунд он прикрыл глаза.
– Хорошо… – сказал он.
– А чего б не хорошо-то? – отозвался гном из-за спины, который, судя по звукам, подметает осколки разбитых вазонов. – Погода самая что ни есть годная для людёв.
– Я не людь, – напомнил ему Колин.
– Да знаю, я зная, – произнес гном, кряхтя. – Вы не людь, вы сид. Как такое забыть. Вон, девка выскочила вся в слезах.
Колин пожал плечами.
– Знала, на что идет, – отозвался он.
Гном проворчал:
– А мне чуется, не знала. А то б ревела она так?
Юноша хмыкнул, опустив взгляд на брусчатую дорогу, по которой катятся трехколесные телеги, запряженные низенькими лошадками.
– Знала, – отозвался он. – Они все знают.
– Прям, – буркнул гном.
Колин усмехнулся.
– Дарбур, ты сколько у меня работаешь? – сказал он. – Так… это мне двадцать один… Нанял я тебя в… тринадцать. Восемь лет. За восемь лет не привык?
Гном что-то пробубнил и загремел осколками, высыпая их в ведро.
– Привык, не привык… – снова заворчал он, – жениться вам надо. Вот что.
Колин прыснул и даже покосился на него через плечо. Но гном деловито машет веником, усердно делая вид, что не видит, как на него смотрят.
Вновь вернувшись к созерцанию улицы, на которой домов не много, поскольку район элитный, и позволить открыть здесь клуб может разве что сид, эльф или какой-нибудь маг из клана бессмертных. Но эльфы в лесах Терсиэля, а бессмертные маги облюбовали столицы, так что здесь у него не особо много конкурентов.
На крыше противоположного здания городской библиотеки солнечные лучи серебрятся, словно ее покрыли новым слоем серебра. С библиотекой у Колина прежде были ссоры. Её управляющий был крайне недоволен, когда рядом с «храмом знаний» открылось это «мерзопакостное заведение». Но после некоторых уговоров и щедрого пожертвования на благоустройство библиотеки и приобретение новых фолиантов, из «мерзопакостного» заведение превратилось в «место благого отдохновения». И Колину искренне нравилось предаваться этому самому отдохновению.
– Нет уж, дружище, – проговорил Колин, разглядывая блестящую крышу, которую отреставрировали на его же деньги. – Жениться не буду.
– А зря, – сказал гном.
Колин покривился.
– Чтоб она на меня, как на божество смотрела?
– А чего плохого-то? – удивился Дарбур. – Пущай смотрит, в рот заглядывает да помалкивает. Как раз самое то. Неболтливая баба, дороже таафей. Да чего там, дороже золота!
Из библиотеки вышли две девушки, обе с фолиантами, в платьицах – несмотря на осень, погода теплая. Одна пострижена под мальчика, чернявая, волосы торчат ежиком, у второй коса от самой макушки, белая с рыжими прядями.
– Золотом за женщин платить слишком накладно, – произнес сид, переводя взгляд на особу, что плывет на уровне второго этажа, оседлав метлу.
Одета в классический черный наряд ведьмы, на голове остроконечная шляпа с полями. Пролетая мимо окна, она зыркнула на Колина, глаза сверкнули, как изумруды, ведьма приветственно кивнула. Сид помахал в ответ, ведьма поджала ноги и умчалась дальше по улице. Но, пролетев над крышей ратуши, испарилась, будто исчезла за невидимой стеной.
Гном, тем временем, ответил:
– Ну, про золото я согласен. Дюже много. Но, как по мне, так вам нужна баба. Постоянная баба. Чтоб душу грела, а не только постель.
– С душой у меня порядок, – сообщил Колин. – И подогретой постели вполне хватает. Ну и допустим. Заведу я себе постоянную девушку. Хотя ты меня знаешь, и представляешь, как это непросто при моих данных. И что?
– Ну…
– Вы все видите только одну сторону обожания, – не дал закончить ему сид. – Оно приятное, не поспоришь. Но я бы в жизни не связал жизнь с бабой, которая выбрала меня лишь потому, что я сид. Весьма обеспеченный кстати. Они же меня все на цепь посадить мечтают. Вроде ручного грифона или мантикоры. Только плененный зверь или ломается, или смотрит в лес. Понимаешь. Дарбур?
Гном фыркнул.
– Вот только не рассказывайте мне, что вам не льстит и не нравится.
Колин кивнул и обернулся.
– Очень нравится, – согласился он. – Обожаю, как они смотрят на меня, как готовы одежду на себе рвать, лишь бы я обратил на них внимание. Видел кристалл на столе?
Гном нехотя пробубнил поднимая ведро с осколками:
– На глаз где-то пятьсот карато таафей.
Юноша оперся ладонями на подоконник и проговорил:
– Вот именно. Я не готов отказаться от такого удовольствия. Могу менять их каждую ночь, или день. Зачем мне одна, если у меня есть все?
– Как-то вы себе противитесь, господин Маккенна, – сказал гном потирая короткую бороду. – Вам не нравится баба, чтоб в рот заглядывала, но одноразовые заглядывать должны?
– Именно.
– И как тогда жениться?
Колин усмехнулся, вновь проведя ладонь по волосами и закидывая их назад.
– В том и дело, что никак. Это я тебе и пытаюсь сказать.
Гном открыл рот, чтобы сказать что-то еще, но в дверь громко постучали. Колин моментально напрягся, по телу прокатилась волна тепла, которая возникает при любых признаках опасности, разгоняя кровь и нагнетая в мышцы мощь сида.
– Кого принесло? – спросил он сурово.
Из-за двери донесся едва различимый от звукоизоляции голос:
– Это я, Лориан! Нужна твоя помощь! Мне не справиться одному!
Сид выдохнул и многозначительно посмотрел на гнома, разведя руками, мол, разговор про женитьбу очень интересный, но дела зовут.
– Похоже, Гарах соскучился по моему обществу. Или кулаку, – сказал он и, отлепившись от подоконника, направился к двери.
Глава 2
Оказавшись в коридоре, темном и отделанном мореным дубом, он наткнулся на худощавого мальчишку. Глаза круглые, белесые волосы торчат, как перья у взъерошенного воробья, жилетка на груди распахнута, а рубаха выбилась из штанов.
Дрожа он проговорил:
– Колин… Там…
Сид откинул сырые волосы со лба и посмотрел на мальчишку сверху вниз.
– Лориан, не мямли. Ну? Что?
Тот нервно сглотнул и, когда они двинулись по коридору, начал сбивчиво объяснять:
– В начале… Ты не подумай, когда ты поднялся с девушкой все хорошо было. Музыканты играли, народ в баре заказывал. Все хорошо было, честное слово.
– Ты мне не о том, как все хорошо было, рассказывай, – поторопил его Колин. – Ты же не поэтому вытащил меня, можно сказать, из постели.
Лориан часто закивал, глаза стали еще круглее, в запале он споткнулся о изгиб на ковре и чуть не загремел на пол. Но сид ухватил, как тряпичную куклу, за локоть и поставил.
– Ну?
Лориан нервно повел плечами и продолжил:
– Так вот. Ночь прошла мирно. На удивление, мирно. Народа немного было. Оно и понятно, середина трудовой недели. Да ты и сам знаешь, когда обычно наплыв…
Сид сурово посмотрел на парнишку и произнес:
– Лориан.
Парнишка спохватился и проговорил торопливо:
– Сейчас-сейчас, я просто хотел, ну, предысторию. В общем, все хорошо было. Гарах, в углу дремал. Но под утро пришла компания, кажется, из нижнего города. Одеты, как разбойники. Но у нас же не смотрят на класс, всем выпить нальют. Ну и значит, девка одного громилы возжелала танцевать на барной стойке.
– Чего? – чувствуя, как моментально начинает закипать, выдохнул сид.
В его баре, который он открыл на свои, честно заработанные деньги путем соблазнения и дозволения женщинам прикоснуться к его прекрасному телу, каждый за определенную плату мог получить стаканчик виски, бокал кертерберийского или чарку кипучего, если ты тролль. А если ты женщина и хватает таафей, можно добыть и кое-что поинтересней. То, что любая запомнит на всю жизнь и будет вспоминать каждый день. В замен требуется лишь соблюдать нехитрые правила поведения в баре.
Обычно их выполняли. Завсегдатаи «Люксота», как Колин назвал бар, уважали его и соглашались с порядками, которые выполнять вообще-то нетрудно – не дебоширить, не плясать на столах и стойках, которые сделаны из дуба редкого вида, не принуждать никого и ни к чему.
Но иногда появлялись пришлые, и они не всегда мирились с этим. Особенно, если они из нижнего Брасса – городского района, где собралось всё отребье. И даже если это отребье имеет мешки с сотнями таафей на тысячи карато, отребьем оно меньше не становится.
Лориан продолжал, обходя адулярит, который немного выступает из стены:
– Одна из твоих огриц запретила. На что девка подняла шум, мол, дискриминация, вы не считаете людей из нижнего города за людей. Подтянулся ее хахаль, потом кто-то крикнул, мол это потому, что они люди. А Брасс – город магов и ведьм. Эльфу на краю бара, не знаю, откуда вообще взялся, это не понравилось, он потребовал забрать свои слова обратно… Короче, завязалась драка.
Колин ощущал, как гнев в груди закипает все сильнее, а когда представил, что они разломали мебель, заказанную у эльфов в самом Терсиэле, кулаки сжались до белых костяшек. Послышался скрип, белки и без того черных глаз затянулись темной поволокой, а откуда-то подул холодный ветерок, легкий, но проникающий под самую кожу.
Парнишка поежился, глядя на преображение сида, но все же договорил.
– От грохота проснулся Гарах. Он вломился в толпу, но эти, из нижнего Брасса, навалились всей толпой. Вот я и побежал к тебе.
Колин Маккенна зыркнул на него, ошпарив взглядом, парнишка съежился и втянул голову в плечи.
– Ты мог еще дольше рассказывать? – рявкнул сид.
– Я… – проблеял Лориан, но не успел закончить.
Колин уже бежал по коридору.
Выскочив на лестницу, он с досадой обнаружил, что внизу кипит драка. Девушка, которая недавно покинула его комнату, жмется к огрице за барной стойкой. В середине зала, как дикий медведь, яростно сражается Гарах, на него набрасываются громилы в кожаных куртках, с клепками и блестящими пуговицами. Женщины улюлюкают, подбадривают, некоторые сами пытаются ввязаться в битву, запрыгивая на спины мужчинам. Две особо отчаянных и явно принадлежащих нижнему городу, сорвали с себя жилетки и размахивают ими, стоя на столах. Внушительные груди с крупными сосками колыхаются, девицы хохочут и подбадривают. А их каблуки со скрежетом оставляют заметные полосы на лакированной поверхности.
От этого звука нервы задрожали, словно процарапали вилкой тарелку, ноздри раздулись. Сид шагнул на ступеньку вниз и произнес низким, отчетливым голосом:
– Какого черта здесь происходит?
Его слова прокатились по всему помещению, отозвавшись даже в кладовках и подвалах, хрустальная люстра задрожала, а народ застыл, кто в какой позе, все оглянулись на хозяина заведения.
Под молчаливыми и явно присмиревшими взглядами Колин стал медленно спускаться. Деревянные ступеньки отдают глухими шагами, а сид сурово и внимательно скользит взглядом по присутствующим. И когда он останавливается на ком-то, этот кто-то нехотя отворачивается.
– Я повторяю, – вновь произнес Колин, – какого черта…
– Не кипиши, Маккенна, – донеслось откуда-то из середины, некрасиво прерывая его. – Ну покутили немного. Чего такого?
Колин приподнял голову, пытаясь разглядеть в толпе хозяина дерзких слов.
– Покажись, – сказал он.
Толпа зашевелилась, послышались недовольное бормотание и охи, но через пару мгновений народ расступился, и перед Колином предстал парень в куртке из коричневой кожи на голое тело, потертых штанах и сумкой через плечо. На щеках трехдневная щетина, подбородок массивный, а волосы острижены так коротко, что кажется, это все еще щетина. Только на голове.
Колин давно знал его.
– Рой, – презрительно произнес он. – Как я сразу не догадался. Только ваши свиньи способны вломиться в приличное заведение.
Парень, которого он назвал Роем, скривился, послышался смешок.
– Это у тебя-то приличное? Я думал, тут обычный притон. Ха! Да, ребята?
Из разных концов зала раздались смешки, но никто кроме Роя не решился показаться.
Брови Колина сошлись на переносице. Он вновь обвел суровым взглядом присутствующих и сказал:
– Я бы обсудил это с тобой, будь у тебя мозги. Но ты лишь гоблинская полукровка, откуда у тебя такая роскошь.
Лицо Роя стало быстро покрываться красными пятнами, ноздри раздулись, а верхняя губа приподнялась, пытаясь обнажить клыки, которых нет. Гоблином был лишь его дед, поэтому унаследовал Фергюсон только невыносимый характер и силу с верткостью. С самого детства Колин Маккенна и Рой Фергюсон не ладили. По началу это были просто детские шалости, потом драки, потом, когда у сида в тринадцать лет проявилась истинна сущность, а у Фергюсона гоблинская верткость, начались проблемы посерьезнее. Раны стали глубже, а разрушения от их встреч масштабнее.
Жители нижнего и верхнего Брасса редко пересекались, поскольку ни тем, ни другим на территории друг друга делать не чего. Разве что проехать по дороге. Но живущие в верхнем Брассе чаще ехали через мост над городом или вовсе шиковали и вызывали летающий транспорт.
Но то, что выкинул Рой сейчас, не лезло ни в какие ворота.
Он все еще сверлил Колина ненавидящим взглядом. Спустя несколько мгновений, скрипнул зубами и произнес:
– Ты бы следил за языком, сид. Не ровен час, его кто-нибудь отрежет за болтовню.
– Пускай мой язык тебя не беспокоит, – сообщил Колин, отвечая ему таким же прямым взглядом. – Лучше за своим следи. Какого черта… Хотя, нет. Просто убирайся из моего бара и моего дома.
– Или что? – усмехнулся Рой Фергюсон. – До смерти очаруешь меня своим обаянием? Должен разочаровать тебя Маккенна, я не баба, мне плевать на твои фокусы. А вот мой кулак вполне настоящий.
Голова Колина наклонилась, как у рассерженного быка, в груди закипело еще больше. Он не выносил Роя с малолетства, с тех самых пор, когда полукровка облил помоями на виду у толпы девчонок. Колину было пять, и он не подозревал, что в нем дремлет сила сида, которая буквально через восемь лет заставит каждую из этих девиц молить его о внимании. Но тогда они смеялись вместе с Фергюсоном, и Колин тогда ясно понял, что мира между ним и полукровкой не будет.
Поковыряв языком в зубе и не сводя взгляда с Роя, сид проговорил:
– После нашей последней встречи кое-что поменялось. Я могу не только очаровать. Мой кулак теперь не уступает твоему.
Густые брови Фергюсона делано взлетели на лоб.
– Да ты что! – выдохнул он, изображая удивление. – Серьезно? Ну, давай проверим.
Не успел Колин ответить, как полукровка метнулся вперед, отпихивая локтем Гараха, которого вообще-то не так просто отпихнуть, и налетел на сида. Тот едва смог увернуться, кулак пролетел перед самым лицом, и если бы попал в цель, носу пришлось бы туго.
Поднырнув под локтем полукровки, Колин быстро принял боевую позицию, колени согнулись, кулаки поднялись. Он мог бы накрыть полукровку умиротворением, дар сида позволяет это сделать с любым, независимо от пола. Но ему хотелось драки, хотелось накостылять Фергюсону обычными кулаками, унизить его так, как он этого заслуживает.
Тот уже обернулся и, немного попрыгав, для разминки, быстро хрустнул шеей и сказал с усмешкой:
– Что, наш очаровательный сид вырастил зубы?
– Сейчас сам увидишь, – проговорил Колин хмуро и сделал знак, мол, давай, нападай.
Рой довольно оскалился и прохрипел:
– Это не на долго, Маккенна. Сейчас я тебе их выбью.
Гнусно засмеявшись, он вновь кинулся на Колина. Они сцепились, как два бешенных пса, готовые перегрызть друг другу глотки. Удары сыпались один за другим, слышался треск ткани, лица обоих покрылись ссадинами. Колин сплевывал сукровицу, а Рой даже не пытался вытереть багровое со лба.
Они дрались, оба в один миг превратившись в диких зверей, Колин в тут же забыл, что он прекрасный сид, владелец дорогого бара «Люксот» в лучшем районе Брасса. Мир ужался до одного существа, посмевшего вломиться в его собственность, устроить здесь бардак, напугать его посетителей. С каждым ударом Колин все отчетливей вспоминал каждую встречу с ним, которая заканчивалась плохо для молодого сида, который еще не знал о своем даре.
Гнев переполнял так, что он уже плохо видел происходящее, перед глазами мелькали картины прошлого, где его били, калечили, и лишь благодаря быстрому исцелению сида не осталось шрамов. Над ним издевались, каждый раз, когда выходил из дома, а когда исполнилось тринадцать и сид ощутил, что может дать отпор, противостояние обрело новую форму. И полукровка издевался уже не над ним, а над девушками, которые млели перед очарованием сида.
Бедная маленькая Шейла, пухлогубая Карин, Розали и многие другие были виновны лишь в том, что не могли противостоять чарам сида. И Колин бил, как ненормальный, чувствуя, как кулаки немеют от боли, а глаза застилает пот.
Сквозь шум крови в ушах донеслось глухое:
– Эй, хватит…
– Да оттащите его кто-нибудь…
– Я не полезу ко взбешенному сиду…
– Гарах, осторожней…
Колин ощутил, как кто-то трогает его за плечо, но попытался отмахнуться. В ответ на него навалилось что-то тяжелое и потащило в сторону.
– Друг, тихо…
– Пусти меня! – прохрипел Колин все еще не видя из-за мутной пелены перед глазами. – Пусти тварь!
В ухо проорали:
– Сам ты тварь! Это я, Гарах!
Его сильно тряхнули. После этого видимость стала проясняться, постепенно мутные пятна начали превращаться в фигуры, которые смотрят на него с нескрываемым изумлением и страхом. Впереди толпы девица, которая провела с ним ночь. Глаза круглые, кулачки прижаты к груди и, в отличие от многих, на ее лице восторг и беззаветная преданность. Именно такое выражение остается у всех женщин, побывавших в его постели.
Это немного отрезвило. Покрутив головой, Колин обнаружил на полу полукровку, который оперся на локоть и отплевывается на его мраморный пол. На плечах крепкие пальцы Гараха, которые сжимают, как капкан.
– Да пусти ты, – огрызнулся Колин, пытаясь высвободиться из цепкой хватки.
– Точно? – поинтересовался громила глухо.
– Я в порядке, – снова бросил сид.
Нехотя Гарах разжал пальцы, и Колин пошатнулся. В пылу драки он не заметил, что полукровка нанес ему множество жестоких ударов, и будь он простым человеком, уже валялся бы без сознания, а друзья молили бы богов, чтобы его успели доставить в Лазарет.
– Колин!.. – хором выдохнули несколько девушек, включая ту, что была у него ночью.
Рой не глядя усмехнулся. Когда Гарах потянулся, чтобы поддержать, сид с трудом, но все же поднял ладонь и покачал головой.
– Я в порядке, – повторил он.
Колин смотрел на полукровку, который все еще растянулся на полу и вытирает губы. Сид хорошо его разукрасил, но тот тоже, скорее всего, заживет быстро. Пусть он и полукровка, зарастал Рой всегда хорошо, хотя от слишком глубоких ран шрамы оставались. Но тот ими лишь хвастался, мол, его дед был гоблином, гоблинов шрамы только красят.
