Марго Генер
Волк для Шарлотты
Глава 4
Я обомлела и застыла. Во время дороги я была так погружена в мысли о Грэме, о своей судьбе и деревне, что забыла о настоящей опасности, которую таит Терамарский лес.
– Боги, помогите мне, – прошептала я, во все глаза таращась на два светящихся желтых пятна.
Раздался рык, и зверь с тихим шорохом выпрыгнул из кустов. В свете луны я увидела волка, размером с теленка. Черная шерсть блестит, глаза горят, а пасть оскалена, и из нее торчат клыки размером с ладонь.
Зверь медленно стал подходить. Я зажмурилась, не желая видеть, как гибель приближается в виде огромного волка. Потом услышала низкий, с хрипотцой голос.
– Красивая. И пахнет хорошо.
Я открыла глаза и быстро покосилась по сторонам, надеясь увидеть хозяина голоса. Но вокруг лишь темный лес и гигантский волк.
Сглотнув пересохшим языком, я приподнялась на локтях и поползла назад. Волк лязгнул зубами и резко прыгнул на меня, я взвизгнула, а звериная морда оказалась прямо перед лицом.
Он опустил голову и шумно втянул воздух. Снова раздался голос.
– Великолепно пахнет. Слишком хорошо пахнет.
– Пожалуйста, – проблеяла я, чувствуя, как по щекам покатились слезы. – Не ешь те меня…
Голос, чьего хозяина я до сих пор не определила, произнес:
– Я бы не стал тебя есть. Святые лисицы, о нет. Только не есть. С тобой следует делать совсем, совсем иное…
Я смотрела на волка круглыми глазами. Внутри всё тряслось, а от слез мир затуманился. Но до меня медленно стало доходить, что голос принадлежит ему, хотя волк даже не может шевелить губами. Только скалится и рычит.
Превозмогая ужас и оцепенение, я выдавила:
– Значит, вы не съедите меня?
Волк фыркнул и наклонил голову, как удивленная сова.
– Ты меня понимаешь? – раздался изумленный, хриплый голос.
Я шмыгнула носом и произнесла:
– Кажется… понимаю.
Волк попятился и остановился в шаге от меня. Некоторое время рассматривал, скользя взглядом по шнуровке, лицу, чулкам, которые видны из-под задравшейся юбки.
Потом лязгнул зубами так громко, что из кустов вспорхнула стая перепуганных птиц.
– Прекрасная ночь, – сказал волк, и я теперь была уверенна, что это его голос. – Никогда у меня не было такой добычи. Это то, что нужно. То, что нужно.
Не смотря на ситуацию, мне захотелось прикрыть ноги, но шелохнуться не смела, боясь, что зверь передумает.
– Поднимайся и садись мне на спину, – приказал волк хрипло.
Когда представила, что придется приблизиться к этому чудовищу, меня забила крупная дрожь.
– Я не хочу… – прошептала я.
– Не залезешь по своей воле, – прохрипел волк, – посажу сам.
Дрожа, как осинка на ветру, я поднялась и расправила подол. Зачем-то подняла корзинку с остатками пирожков и вытерла щеки от слез. Они тут же снова помокрели.
Волк приказал:
– Смелее. Или хочешь остаться одна в Терамарском лесу? Поверь мне, красавица, с тобой случилось лучшее, что могло произойти.
В это верилось с трудом. Я в глуши Терамарского леса, вокруг ночь, тьма, а передо мной гигантский волк, которого я по неведомой причине понимаю, и который требует, чтобы села ему на спину. Тем не менее, всё это почему-то казалось лучше объятий Грэма.
Вздохнув, как после долгой истерики, я сделала шаг к волку.
– Давай, – подбодрил он меня. – Девушка с таким запахом не должна меня бояться.
Я нервно сглотнула и промямлила:
– А что с моим запахом не так?
– Не так? – изумленно прохрипел зверь. – Всё так. Всё очень так. Садись, поехали. Я борюсь с противоречивыми желаниями, не испытывай судьбу.
Испугавшись, что он и впрямь передумает, я, наконец, приблизилась к волку. Он согнул передние лапы, а я кое-как вскарабкалась на спину. Пальцы моментально утонули в густой черной шерсти, а зверь проговорил:
– Держись крепче, красавица. Я быстро бегаю.
Едва закончил фразу, как мы сорвались с места, на встречу ринулись темные деревья и кусты. Чтобы не слететь с широкой спины, пришлось лечь и прижаться к могучей шее. Я чувствовала запах зверя, но он не был похож ни на один, какие встречала прежде. Если собаки пахли псиной, но от волка веяло деревом, землей и чем-то терпким.
Он несся, как дикий вепрь, перелетая расщелины, будто у него есть крылья, вилял меж стволов и подныривал под бревнами. Я с трудом понимала, что происходит, и начинала верить, что всё это сон, и вот-вот я проснусь в своей комнате, где уже идет приготовление к свадьбе.
Едва вспомнила о Грэме, как происходящее перестало казаться таким ужасным.
– Куда вы меня везете? – спросила я тонким голоском, цепляясь за волчью шерсть.
– Тебе понравится, красавица, – прорычал он.
– Вы меня похитили?
– О, да. Я тебя похитил, – ответил он. – Хотя это мой лес. Поэтому похищение слишком громкое слово.
– Ваш лес? – переспросила я, откидывая косы, которые от мощных прыжков попадают в лицо. – Что это значит?
– Позже, – огрызнулся волк. – Объясню позже.
Мы мчались сквозь ночной лес, казалось вечность. Я всего раз сидела в седле, и тогда мне было очень неуютно, поскольку седло было жестким. Но сейчас подо мной мягкая волчья шерсть, и я с удивлением отметила, что не устала.
Мимо проносились поляны, деревья, какие-то светлячки, несколько раз волк скакал по камням, переправляясь через реки. Потом путь пошел вверх по мшистым валунам, и когда зверь остановился, я уже плохо соображала от многочисленных образов.
– Мы дома, – раздался вдруг голос.
Я оторвала щеку от покрытой шерстью шеи и глянула вперед. Перед нами раскинулась обширная долина, окруженная горами, в середине которой высится скопление скал. В свете луны они кажутся жутковатым замком, давно забытым и оставленным.
– Эта гора ваш дом? – спросила я, содрогаясь при мысли, что теперь придется жить в пещере и спать на холодном каменном полу.
– Присмотрись, – сказал волк.
Я прищурилась и попыталась вглядеться, но в темноте смогла рассмотреть лишь густые заросли вокруг горы.
– У меня не такое хорошее зрение, как у вас, – сообщила я тихо, и сжалась, боясь, что это рассердит волка.
Но тот мотнул головой и проговорил:
– У волков зрение тоже не очень. А вот обоняние и слух… Ладно. Подъедем ближе, поймешь.
Мы стали спускаться по отвесной стене в долину. Волк скакал с камня, а камень, как горный лев, а я при каждом прыжке охала и цеплялась за его шерсть.
Наконец, земля вновь стала ровной, и волк понес меня немного медленней, видимо, чтобы могла лучше рассмотреть окрестности. Но я видела лишь то, что освещено луной. Остальное же оставалось завешено плотной зловещей тьмой.
Но когда приблизились к горе, я стала замечать на ней темные провалы, напоминающие арки. А подъехав вплотную, увидела огромные ворота, выдолбленные прямо в скале. Створки из решетки толщиной с меня, но протиснуться сквозь них сможет разве что кошка.
– Это… – выдохнула я, задрав голову, – это… замок?
Послышалось довольное рычание волка.
– Лучший замок, какой тебе доводилось видеть, красавица, – сказал он.
– Если честно, – призналась я, – это первый.
Он хмыкнул, послышался лязг зубов.
– Первый это хорошо, – прорычал он глухо. – Люблю быть первым.
Едва подъехали к воротам, те распахнулись, и мы оказались внутри. Ворота тут же захлопнулись и слились со стенами, словно никогда не отворялись. Я думала, он спустит меня на землю, но волк пошел вперед, пересекая темную площадь. Потом мы оказались внутри, долго виляли среди коридоров, которые почему-то лишены освещения.
Наконец волк сделал несколько прыжков, отворилась какая-то дверь, и мы оказались в темной комнате. То, что это комната поняла по окну, из которого льется бледный лунный свет. Он высвечивает широкую кровать и до гладкости отполированный пол, на котором лежит медвежья шкура.
– Слезай, – проговорил волк.
Я сползла с его спины. Юбка при этом задралась, зацепившись за пояс и срамно оголила ноги вместе с чулками до самых бедер. Я спешно стала ее одергивать, а когда это удалось, обнаружила, что волк все это время пристально на меня смотрит.
Несмотря на то, что предо мной зверь, щеки вспыхнули от жара, и мне захотелось закутаться в самое плотное полотно, какие существуют в мире.
Волк, словно заметил мое смущение, хмыкнул и прошел на середину комнаты.
– Теперь ты живешь здесь, – сказал он. – Это твоя комната, твоя кровать и твои наряды. Завтра я покажу тебе замок. А сейчас есть дела поважнее.
Ненароком мелькнула мысль, что он всё же решится меня сожрать, но потом поняла – тогда ему некому будет показывать замок.
Тем временем волк мотнул головой, затем ударился грудью о пол с такой силой, что захрустели кости. Я взвизгнула и зажмурилась, боясь пошевелиться.
Когда решилась открыть глаза, обмерла на месте.
Пере до мной высокий мужчина с черными волосами до плеч, лицо хищное и волевое, глаза в темноте горят желтым. Лунный свет отражается на тугих мускулах, которые оплетают всё тело, и тонет в завитках на груди.
Этот мужчина совершенно нагой.
Он стоит передо мной прямо и спокойно, словно это для него самое обычное дело. Взгляд сама собой сполз ниже живота.
Я охнула и закрыла лицо ладонями. Прежде видеть обнаженного мужчину мне не доводилось, и теперь чувствовала, как горят щеки, а в груди колотится, как у перепуганной мыши.
– Тебе страшно? – спросил волк.
Я не знала, что ответить. Мне было страшно, меня трясло и будоражило. И я совершенно не ожидала, что мое желание не выходить за муж за Грэма обернется тем, что попаду в лапы оборотня. В них я не верила и считала сказками, которыми пугают детей. Но оборотень передо мной. Огромный, с мускулистым телом и абсолютно голый.
– Отвечай, – приказал волк резко.
Я пробормотала сдавленно:
– Да…
Послышались шаги, потом ощутила прикосновение горячих пальцев к руке, и волк силой заставил открыть глаза.
– Тебе не стоит меня бояться, – сказал он. – Как тебя зовут, красавица?
– Ша… Шарлотта, – ответила я дрожа.
В голове мигом всплыло все, что пытался сделать Грэм. И хотя я не до конца понимала его намерений, ясно было одно – они грязные и жестокие. А теперь передо мной зверь в человечьм обличии и надеяться, что он станет вести себя лучше глупо и наивно.
Волк наклонился к моим волосам и потянул носом.
– Шарлотта… – протянул он, словно изучает мое имя. – Как яблочный пирог с медом. Но пахнешь ты еще лучше. Лучше тысячи пирогов. Я Верген Джевехард. Хозяин этого замка, хозяин Терамарского леса и всего, что в него попадает. Я контролирую каждый шорох и каждый рык в этом лесу, так что даже не пытайся сбежать. Можешь называть меня Верген.
Я стояла и смотрела на оборотня круглыми глазами и чувствовала, как сердце готово вот-вот выпрыгнуть из груди. Стать невестой Грэма было страшно, ещё страшней было оказаться в Терамарском лесу. Но от осознания, что стала пленницей оборотня и властелина этого леса колени подкосились.
Я бы упала, если бы сильные, горячие руки волка меня не подхватили. Несмотря на ужас, от его прикосновения прокатилась волна незнакомого жара. Я вся сжалась и застыла, боясь подать признаки жизни.
Волк осторожно положил меня на ложе и прилег рядом, оперевшись на локоть. Он всё еще оставался обнаженным, от чего мои щеки горели, как никогда прежде.
– Не бойся меня, Шарлотта, – повторил он. – Тебе бояться меня не надо.
– Но я боюсь, – прошептала я.
Волк наклонился надо мной и посмотрел прямо в глаза. От близости его тела я задрожала, а запах дразнил сильнее праздничного пудинга. От него учащалось дыхание, а по телу растекалось тепло и собиралось в районе живота.
– Если бы ты знала, как одуряюще пахнешь, Шарлотта, – проговорил он мне в лицо, – не боялась бы.
Его ладонь опустилась мне на грудь, и я сжалась. В голове пронеслись встречи с Грэмом, который, не церемонясь, вел себя грубо и самодовольно. Стало горько. Избежав одной страшной части, я угодила в другую, подбородок затрясся, а из глаз покатилось горячее.
Волк посмотрела на меня внимательно. Брови сдвинулись, между ними пролегла глубокая полоска, он проговорил задумчиво:
– Это иной страх. Не тот, который может испытывать передо мной девушка.
Я нервно сглотнула, а он продолжил:
– Ты напугана. Но не только мной. С тобой плохо обращались. Я вижу это по запаху. Поэтому сегодня ты будешь спать одна. Я тебя не трону. Это будет гарантом того, что можешь мне верить. За ночь отдохнешь и придешь в себя. Я хочу, чтобы ты отдалась мне сама. Мне нужно, что бы ты отдалась сама.
С этими словами волк отнял ладонь от груди и поднялся. Я видела, как он всё в том же нагом виде, играя тугими мускулами на ягодицах, пересек комнату и скрылся в дверном проёме.
Некоторое время я лежала, тяжело дыша и не веря, что мужчина добровольно не стал порочить беззащитную девушку, которая оказалась у него в руках. Жуткий зверь, которым он является, повел себя благородней Грэма, которому меня обещали в жены. Это не вязалось с пониманием реальности.
Забравшись на кровать с ногами, я сжалась в комочек и стала думать о том, как выбираться из этой каши, в которую попала, родившись в нашей деревне. Думала о матери, сбежавшей от бабки ради любви, но не позволяющей мне сделать такой же выбор. О Грэме, который жаждет удовлетворить лишь своих желаний, о ведьме Кирке, которая является моей бабкой и которая по какой-то неведомой причине загорелась ко мне интересом… Но больше всего я думала об оборотне, что с такой легкостью предстал передо мной нагим, словно это самое нормальное, что можно сделать рядом с девушкой.
Его тело и впрямь было великолепным. С широкими плечами, тугими узлами мышц, что перекатываются под кожей, как сытые удавы. С узкой талией, на которой проступают мышцы, и животом с кубиками мускулов.
Когда вспомнила, что увидела ниже живота, в груди вспыхнуло.
– Срамно думать о таком, – проговорила я себе. – Приличные девы не должны допускать таких мыслей.
Но мысли всё равно лезли в голову, и с ними я заснула крепко и до самого утра.
Глава 5
Казалось, я проспала целую вечность. Когда проснулась, в окно доносились трели птиц, а лунная дорожка сменилась солнечной.
Я села на постели. Только теперь смогла оглядеться. Вчера вечером из-за пережитого ужаса и полумрака в комнате я видела лишь кровать, но сейчас взору предстала вся комната, и я затаив дыхание ползала по ней взглядом.
Она оказалась достаточно большой, чтобы разместить целую отару овец. Окно справа – широкая бойница без стекла, и воздух свободно проходит внутрь. Чуть дальше возле стены шкаф и небольшое трюмо с зеркалом и табуреткой. Слева гигантский камин, где догорают поленья.
Кровать, на которой сижу, широкая, словно рассчитана на четверых. Я заснула поверх шкур. Осторожно откинув одну, обнаружила пушистое одеяло, что значит, ночами может быть холодно. Между кроватью и камином широкая медвежья шкура, и я вздрогнула, представив, кем должно быть существо, способное убить такого огромного зверя.
Немного посидев на постели, я спустилась на пол и прошла к окну. За ним раскинулась живописная долина, деревья с раскидистыми кронами. Долина вместе с замком окружена горами, словно в колыбели. Со всех сторон доносится щебетание, время от времени кто-то рычит, и всё говорит о гармонии и безмятежности. Сложно поверить, что это великолепие находится в Терамарском лесу.
– Невероятно… – прошептала я.
– Но придется поверить, – донеслось из-за спины.
Я резко оглянулась. В середине комнаты стоит волк, который вчера прямо в этой комнате превратился в человека и назвался Вергеном. Если вчера он был совершенно нагим, то сейчас на его бедрах висит килт в красно-черную клетку. Ремень черный, с серебряными клепками и волчьей головой на бляшке.
Сердцебиение участилось, в страхе я попятилась, но потом уперлась в подоконник и замерла.
– Я… не слышала, как вы вошли, – пролепетала я, во все глаза таращась на широкие грудные мышцы волка.
Медленно, словно хищник, выслеживающий добычу, волк стал приближаться.
– Когда нужно, я могу быть бесшумным, – сказал он. – Как спалось, красавица?
Когда он остановился в полушаге от меня, я инстинктивно отклонилась, забыв, что позади пустота, и вывалилась бы в окно. Но горячая рука крепко обхватила меня и притянула к себе.
По мне прокатились волны жара, страха и чего-то, чему название я не знала. Волк наклонился надо мной и стал скользить взглядом по лицу, потом сполз ниже, и меня опалило, будто открыла заслонку в печи.
Его глаза сверкнули золотом, зверь шумно втянул воздух и сказал:
– Я спросил, как тебе спалось? Возьми за обыкновение отвечать, когда я спрашиваю.
Нервно сглотнув пересохшим языком, я проговорила едва слышно:
– Спасибо… Я хорошо спала.
– Прекрасно, Шарлотта, – довольно отозвался волк. – Я хочу, чтобы ты хорошо себя чувствовала.
Он оторвал меня от пола, словно вешу не больше кошки, и перенес на середину комнаты. Там поставил и, отшагнув, стал разглядывать, как корову на продажу. Он наклонял голову, то в одну, то в другую сторону, тёр подбородок, наконец, сказал:
– Этот наряд, конечно, довольно мил. Но я хочу, чтобы ты носила другое.
– Но это мое любимое платье, – немного осмелев, произнесла я.
Волк поднял взгляд, губы медленно и хищно растянулись в улыбке.
– Подаешь голос? – спросил он.
Я сжалась, вспомнив, как в деревне меня всю жизнь учили говорить только с разрешения или через поверенного мужа. Сейчас же посмела заговорить без разрешения, и теперь волк имеет полное право наказать меня за неблаговоспитанность.
В ожидании кары я зажмурилась. Но неожиданно щеки коснулись горячие пальцы, я резко открыла глаза и обнаружила лицо волка в сантиметре от своего. И без того трепещущееся сердце, забилось, как пойманная в силки птица.
– Не бойся меня, Шарлотта, – проговорил волк внезапно охрипшим голосом и провел пальцами по щеке до самых губ. – Ты уже заметила, я не похож ни на одного человека, которых ты знала прежде. Я хочу, чтобы тебе было удобно. Всё в этой комнате твоё, и разговаривать ты можешь тогда, когда захочешь.
Его пальцы коснулись моего подбородка и, прежде, чем я успела опомниться, он коснулся губами моих губ. Меня словно прошило молнией, по телу моментально растекся жар и запульсировал внизу живота. Я помнила поцелуи Грэма, но ни один из них не вызывал ничего подобного.
Волк продолжал целовать. Постепенно его губы становились настойчивей, руки обвили мою талию, и я ощущала, как мелкая дрожь охватывает всё тело. Дыхание участилось, груди потяжелели, я в смятении застыла в объятиях волка.
К своему изумлению обнаружила, что мне нравятся его прикосновения, которые будоражат и вызывают неведомые доселе ощущения.
Неожиданно волк отстранился и, подув мне на лоб, проговорил:
– Я не ошибся в тебе, красавица. Ты так чувственна, хотя сама не понимаешь этого. Но мы всё исправим.
С трудом справившись с трепетом и дрожью, я произнесла сдавленным голосом:
– Вы намерены меня обесчестить?
– Обесчестить? – переспросил волк с усмешкой. – Поверь мне, Шарлотта, многие женщины мечтали бы о судьбе, которая досталась тебе. Начать с того, что я тебя не съел.
Вспомнив, что передо мной не человек, а оборотень, который вчера вечером выглядел, как гигантский чёрный волк, я вздрогнула и хотела отойти, но его руки крепко держали меня.
– Я вам за это очень благодарна, – проговорила я тихо. – Но обесчещенной деве не место среди честных людей.
Глова волка запрокинулась, обнажились крепкие, белые зубы и по комнате прокатился гулкий смех.
– Милая Шарлотта, – проговорил зверь, наконец, перестав смеяться, – во-первых, у тебя превратные понимания о чести. Во-вторых, я хочу, чтобы ты стала моей. Чтобы ты хотела стать моей. А в-третьих, зачем тебе возвращаться?
В том, стоит ли мне возвращаться в деревню, я уверенна не была. Особенно после откровенных нападок Грэма, который, кажется потерял уважение к правилам и традициям и наплевал на честь. Но от моего путешествия зависела жизнь и благополучие деревни, поэтому сказала:
– Я отправилась через лес по делу. Мне необходимо вернуться в деревню.
– Это исключено, – резко произнес волк. – Ты никуда не пойдешь. А если вздумаешь сбежать, мой лес вернет тебя обратно. Ты ведь понимаешь, что это мой лес?
Меня одолели смешанные чувства. С одной стороны – ответственность за деревню, в которой живут не только селяне, но и мои родные. С другой – надежда на жизнь вне её правил. Оба варианта имели изъяны, и я не знала, какой из них больше.
– Я понимаю вас, – наконец, произнесла я, кивая.
– Называй меня Верген, – сказал волк. – Тебе нужно привыкать к моему имени и к моей сути.
– Почему вы меня не съели? – неожиданно даже для себя спросила я.
Глаза волка сверкнули, как золотые монеты, он прищурился и улыбнулся, как хищный кот.
– Красавица, ты слишком ценна, чтобы просто тебя сожрать, – произнес он. – Поверь, тебе есть куда более интересное и полезное применение.
Я шумно сглотнула и, сжав пальцами юбку, проговорила:
– Я уже поняла. Вы хотите насильно сделать меня своей женой.
Верген оскалился, и мне показалось, он сейчас превратится в волка. Но его облик остался человеческим.
– Хочу. Сделать, – сказал он хрипло. – Но хочу, чтобы ты этого тоже хотела.
Покачав головой, я проговорила:
– Я воспитывалась в строгости. И только что избежала, точнее отсрочила ужасную судьбу стать женой того, кого не люблю, и кто обращался бы со мной дурно. Поверьте, я не стану менять одно пленение, на другое. Я не стану женой того, кого не люблю.
Лицо волка исказилось яростью, брови сшиблись на переносице, ноздри раздулись, как у взбешенного быка, а глаза страшно загорелись жёлтым. В страхе я попятилась, ругая себя за то, что необдуманно разозлила зверя.
Он лязгнул зубами и прорычал:
– Мы будем над этим работать.
Я хотела спросить – над чем. Но побоялась, что он рассвирепеет еще больше. А волк проговорил всё тем же рычащим и гневным голосом:
– Ты станешь моей по доброй воле. А сейчас смени наряд! Эта святая невинность мила, но не для тебя Единственное, что в нем годится – это плащ. Ты в нем так притягательна… красная шапочка… Его можешь оставить.
С этими словами он крутанулся на месте и решительно направился к шкафу. Открыв створки быстро порылся в нем и вытащил желтый сверток.
– Наденешь это, – приказал он. – А после начнем.
– Начнем что? – едва слышно спросила я.
– Начнем всё, – отозвался он и бросил мне сверток.
Я поймала налету и замерла, ожидая, что волк уйдет или хотя бы отвернётся. Но зверь стоял передо мной в своем клетчатом килте и выжидательно смотрел желтыми, как солнце, глазами.
Чтобы скрыть смущение, я потупила взгляд, потому, что со стыдом осознала – на его мускулистое тело хочется смотреть неотрывно. Наконец, совладав с ощущениями, попросила:
– Вы не могли бы выйти?
– Зачем? – спросил волк.
– Вы ведь просили меня переодеться, – сказала я изумленно. – Я не могу предстать перед вами без одежды.
Волк фыркнул и проговорил:
– Ты же понимаешь, что это в ближайшей перспективе?
Но всё же вытащил из-за шкафа ширму и быстро выставил её между нами, огородив меня и трюмо с зеркалом. В щели между створками я видела, как он отошел обратно к шкафу и оперся плечом на угол, сложив руки на груди.
Зачем ему понадобились эти переодевания, я не понимала, но перечить зверю не было ни смысла, ни сил – при желании он может сделать со мной всё, что угодно. И если есть возможность хоть как-то его сдерживать, нужно ею пользоваться.
Вздохнув, я развернула сверток и охнула.
Внутри оказалось платье из нежнейшего шелка и ещё один сверток поменьше. Когда раскрыла его, щеки запылали, как вечерняя заря. Что такое чулки я знала, сама носила их под юбками. Но если мои чулки из грубой плотной ткани, чтобы грели и защищали от мозолей, то эти словно сотканы из паутины. Белые тонкие, с изящным кружевом на верхнем крае.
Я таращилась на это чудо, не веря, что такое можно изготовить руками, а из-за ширмы донеслось:
– Надевай всё.
Вздрогнув, я стала стягивать с себя дорожное платье. Щели ширмы оказались слишком широкими, и я старалась спрятаться за створкой. Но почему-то было ощущение, что волк видит меня даже за ней.
Освободившись от одежды, я осталась нагая перед зеркалом. В нашей деревне зеркала были только у дочерей старосты, но маленькие, размером с блюдце. Я же сейчас видела себя почти в полный рост и совершенно обнаженную.
От этой картины меня охватило такое смущение, что закрыла лицо ладонями и некоторое время так стояла.
– Как успехи? – донесся голос волка.
Пришлось отнять ладони и проговорить:
– Надеваю. Уже надеваю.
– Очень хочу на это посмотреть, – отозвался волк.
Я стала осторожно, боясь порвать тонкую ткань чулок, натягивать их на ноги.
– Вы не могли бы сказать, зачем понадобилось меня переодевать? – спросила я краснея и пунцовея, глядя на сове обнаженное отражение в белых кружевных чулках.
– Охотно, – отозвался волк. – В этом платье тебе будет удобней. Ты невинна, и не представляешь, как на мужчину действует облик женщины.
Я вспыхнула, хотя учитывая ситуацию, смутиться сильнее было уже нельзя, и проговорила, натягивая платье:
– Но откуда вы знаете… откуда… Что я невинна…
Волк усмехнулся.
– Не надо быть зверем, чтобы это понять, – сказал он. – Но даже если бы я по какой-то неведомой причине не понял, запах сказал бы за тебя. Хотя, Шарлотта, твой запах, это отдельная история.
Я, наконец, расправила платья и охнула. Срамнее одеяния я не то, что не надевала, а не встречала в жизни. Сшитое из нежно-желтого шелка, с пышной юбкой и второй юбкой из чего-то прозрачного поверх шелка. На поясе жемчужная вышивка. И все было бы целомудренно, если бы не глубочайший вырез и тонкие лямочки. Вырез, отороченный белым кружевом, оказался таким глубоким, что грудь едва не вываливается из него. К тому же под ним вшито что-то вроде корсета, и грудь оказалась сильно приподнята.
Я попыталась подтянуть вырез повыше, но ткань не поддалась.
– Чую, ты готова, – проговорил волк.
– Я не уверенна, что это весь наряд, – произнесла я, таращась на откровенно одетую деву с полными губами, голубыми глазами, золотыми косами и срамным вырезом в зеркале.
– Выходи, Шарлотта, – приказал зверь.
Хотелось прикрыть декольте платком или шалью, но таковой под рукой не оказалось. Пришлось повиноваться.
Сунув ноги в туфли из тонкой ткани, которые обнаружила под трюмо, я вышла из-за ширмы. Глаза волка полыхнули. И без того хищное лицо, стало почти орлиным. Он провел языком по зубам и проговорила:
– Теперь ты одета достойно.
– Достойно чего? – опасливо спросила я.
– Не чего, а кого, – поправил меня волк. – Хотя и чего тоже. Достойно меня и моего замка. Идем, я покажу тебе его, а потом… покажу кое-что ещё.
Мы вышли из моей, как утверждал волк, комнаты и двинулись по извилистым коридорам. Их явно выбивали прямо в скале. Если вечером думала, мне показалось, то теперь четко понимала – дворец оборотня действительно целиком выделан в горе. Переходы, арки, своды и ступеньки – всё пропилили прямо в породе, что дает почти вечную прочность.
– Его сделали специально для меня, – проговорил волк, словно прочел мысли, ведя меня за руку. – Уже много лет замок волка стоит в глубине Терамарского леса. Здесь я полноправный хозяин и властелин.
– Но зачем вам я, господин? – робко поинтересовалась я.
– Зачем мужчине женщина? – вопросом на вопрос ответил волк. – И еще раз, называй меня Верген. Поняла?
– Поняла.
– Повтори.
– Верген.
Волк кивнул и сказал:
– Хорошо. Понемногу ты ко всему привыкнешь.
Мы спустились по выделанным прямо в камне ступенькам. Вчера в темноте я ничего не разглядела, но сейчас увидела в середине двора большой фонтан из скальной породы. Видимо, он тоже вытесан и грубо обработан прямо здесь, из камня. Но фонтан давно пересох, внутри разрослись лозы хмеля и плюща.
– А почему в нем нет воды? – спросила я.
Волк бросил косой взгляд на фонтан и проговорил:
– Раньше, много лет назад, в этом фонтане не кончалась вода. Но она ушла. Не забивай прекрасную головку тем, что пока тебе знать не нужно. Есть вещи куда интереснее.
Мы спустились по тропинке через небольшой яблоневый садик и оказались у озера.
Несмотря на то, что я пленница, причем пленница в срамном наряде, я ощутила, что это одно из самых спокойных и прекрасных мест, в каких доводилось бывать. Вода серебрится в солнечном свете, по берегу раскидистые деревья отбрасывают густую тень. Луг вокруг зарос сточной травой.
Забыв, с кем нахожусь, я спустилась к самой воде и наклонилась. Из отражения на меня взглянуло девичье лицо с приоткрытыми губами. Я провела пальцами по воде, та приятно захолодила кожу.
– Как здесь хорошо, – проговорила я, не веря своим словам. – Не думала, что скажу это, но впервые в жизни, мне нравится, где я нахожусь.
– Чему я очень рад, – отозвался волк. – В таком случае, ложись на траву.
В груди ухнуло, видимость благополучия рухнула, как замок из песка. Я резко обернулась и спросила сдавленно:
– Зачем?
Волк провел языком по зубам и проговорил:
– Пора начинать работать над упущениями.
