Мари Дюкам
Невеста сумеречной Тени
Глава шестая, в которой я ощущаю вкус шантажа
Шум в ушах постепенно стихает, дышать становится всё легче. В нос бьёт свербящий запах нюхательной соли, но то ли соль выдохлась, то ли обморок такой глубокий, что я никак не могу открыть глаза.
Будто из дальней комнаты слышу обрывки разговоров.
– Ваше величество, прошу нас извинить, Лия – ох, Лияра, – жаловалась с утра на лёгкое недомогание, но с ней так часто это стало приключаться в последнее время, что мы даже не обратили внимание, – торопливо оправдывается папенька. – Это всё из-за жары и переживаний.
Император что-то отвечает, но я не могу разобрать. Вместо этого слышу тихий, но твёрдый шёпот вдовы Софьи.
– Эмиль, ты точно уверен, что хочешь этого? Подумай о будущем, о семье, о титуле. Принцесса Леонора входит в нужный возраст, принцесса Евгения зовёт тебя погостить уже в третий раз, а королева Анни полгода назад как сняла траур. Я подберу наилучшую партию, какая только может быть достойна нашей крови. А если уж эта девчонка настолько тебе приглянулась, мы выторгуем ей место фрейлины при твоей будущей жене. Прошу, Эмиль, не совершай ошибку, о которой будешь жалеть.
Я слышу мягкий баритон князя, но его слова ускользают от моего сознания. Что за кошмарный сон снится мне последние полторы недели? Так хочется проснуться…
– Ваше благородие, принесла! – Узнаю негромкий голос Луизы. Мне под нос суют ещё более мерзкий запах, скрыться от которого не получается.
Морщусь и с тихим стоном открываю глаза. Надо мной нависает бледное лицо маменьки, с боку виднеется встревоженная Катарина, из-за плеча которой выглядывает Луиза. Вот я дала маху – свалиться в обморок при всей императорской семье. Не хватает только чтоб у императрицы роды начались раньше срока.
– Очнулась! – всплёскивает руками отец, привлекая всеобщее внимание. Он подскакивает к софе, помогает усадить меня прямо и тихо спрашивает: – Лия, как ты?
Мама кидает на него строгий взгляд, – мол, нечего мужчине влезать в женские проблемы, – от чего он сразу тушуется.
– Спасибо, лучше, – храбрюсь я, отказываясь принимать последние полчаса своей жизни всерьёз. Боги, неужели Эмиль и правда это сделал? В тот раз мне потребовался месяц на окучивание его великокняжеской особы до официальной помолвки, а сейчас полторы недели – и готово? Хочется свернуться в комочек, обнять коленки и заплакать. Вот зачем, кто его просил! И ведь так подло, при всей семье! Как теперь выворачиваться?!
– Мне бы на свежий воздух… – шепчу я, в надежде, что всё предыдущее как-нибудь забудется, и мы откатимся на ту точку, когда никакого предложения ещё не было.
– Всенепременно, дорогая, – говорит мама. Поспешно поднимаясь с софы, она протягивает мне руку.
Я с надеждой за неё цепляюсь, но не успеваю даже встать, как Эмиль спокойным голосом произносит:
– Я не услышал ответ, леди Лияра. Вы так обрадовались, что забыли сказать: «Да».
В его голосе сквозит издёвка, но почему-то её слышу только я. Неужели остальные не понимают, какой это фарс?!
Великий князь стоит за моей спиной, прожигая взглядом макушку. Остальная императорская семья тоже смотрит на меня, кто с любопытством, как Стефан, а кто и с пренебрежением, как вдова Софья. И все предвкушают ответ, даже маменька замерла в ожидании.
Но я не могу. Не могу открыть рот и отвергнуть предложение князя – только не так, не в такой обстановке. Но и сказать «да» я тоже не могу, ведь это снова отправит меня на плаху. «Где твоя храбрость, Лия? Просто «нет» и всё. Одно слово, давай, у тебя получится. Плевать, что будет, ведь не казнят же меня за это? Ведь нет? Нет же?»
Делаю глубокий вдох, собираясь с силами, но Стефан снова путает мои планы.
– Дамы и господа, предлагаю пройти в столовую. Похоже, молодым людям нужно кое-что обсудить наедине. Даю слово императора, Эмиль не причинит вашей дочери вреда, господин барон.
О нет! Только не это! Цепляюсь за руку матери, словно за спасательный круг, сжимая пальцы так, что белеют костяшки. Нет-нет-нет! Не уходите!
Но увы, моё желание никого не интересует. Маменька мягко высвобождает свою ладонь из моих скрюченных пальцев и, целуя в висок, тихо шепчет:
– Всё будет хорошо.
Императрица Катарина тяжело поднимается на ноги. Ей помогает разочарованная Луиза – она явно хочет досмотреть увлекательную историю до конца. К гадалке не ходи, завтра вся столица будет знать о событиях этого вечера. Император подхватывает жену под локоть, папенька, бросив на меня извиняющийся взгляд, подаёт руку Софье. Они выходят в соседнюю комнату, двери с глухим стуком закрываются, а я остаюсь один на один с Эмилем.
Сердце тяжело бьётся где-то у горла, ладони потеют, и я впиваюсь пальцами в мягкое сиденье по обе стороны от себя. Нет сил даже поднять голову, закричать, сделать хоть что-нибудь. Я продолжаю тупо смотреть в пол, отрицая всё происходящее.
В поле зрения попадают носки сапог князя: он подошёл неслышно, шаги заглушил мягкий ковёр.
– А вы хорошая актриса, леди Лияра. На миг я даже поверил в ваш обморок.
Отпущенная колкость пробуждает во мне ярость. Вскидываю голову, чтобы посмотреть подлецу в глаза и высказать всё накипевшее, но Эмиль не даёт мне открыть рот.
– Выслушайте меня, Лия, а потом будете ругаться. Знаю, это не то, чего вы хотели, но другого выбора нет. Вы второй человек во всём мире, кто знает обо мне правду, и вы останетесь здесь, рядом со мной, хотите того или нет. Я постараюсь сгладить ваше положение, на сколько смогу. После объявления о помолвке вы получите поместье Тойфер площадью две тысячи акров на берегу озера Риой, а также неотчуждаемый титул герцогини. Вашему отцу выделят сто тысяч голденов на любые расходы без необходимости возвращать их в казну. Вы будете представлены ко двору как герцогиня, вам выделят личных фрейлин, как у принцессы. Вы и ваша семья никогда ни в чём не будет нуждаться. И, в качестве жеста примирения, предлагаю вам это.
Он протягивает мне небольшую коробочку. Не хочу открывать, но пальцы против воли сами тянутся к замочку. Внутри на мягкой бархатной подушке лежит золотое кольцо с подозрительно знакомым бриллиантом. Круглый камень в девять карат весом отбрасывает ослепительные блики всех цветов радуги. Это же…
– Это тот камень, который вы носили в день нашей встречи, – тихо говорит Эмиль. – Надеюсь, теперь вы поймёте: у меня нет желания портить вам жизнь. Я всего лишь хочу сохранить свою.
Стискиваю челюсти, чтоб не выдать историю про собственную отсечённую голову, которую он, похоже, вознамерился отнять снова. Захлопываю шкатулку и протягиваю её князю.
– Нет.
– И всё? – осведомляется Эмиль. К шкатулке он не притрагивается, заложив руки за спину. Его голос спокоен, а я наоборот киплю от злости.
– И всё.
Я встаю на ноги – после обморока меня ещё шатает, но князь не делает попыток помочь, да я их и не приму. Оставляю шкатулку на сиденье и направляюсь к выходу.
– Скажите, что передумали, наврите про временное помутнение рассудка, придумайте какую-нибудь другую ерунду. – С каждым словом я говорю всё громче, стискивая пальцы в кулаки. – Ваша матушка с удовольствием уцепится за любой предложенный вариант и тут же подыщет вам правильную невесту, а не такую оборванку, как я.
– Неужели вас останавливает только это? – светским тоном спрашивает Эмиль, будто не замечая моего гнева.
– Я. Не. Хочу. Замуж, – отвечаю, чеканя слова.
– Любопытно, а мне говорили о вас совсем иное, – замечает он.
Ох уж эти осведомители! Мало мне проблем с прошлой жизнь, так ещё и от постоянных обвинений в матримониальных планах приходится отбиваться!
– Я не хочу замуж за вас, – припечатываю в ответ. – Кажется, я ясно дала понять, что не шучу, не заигрываю и не пытаюсь вас увлечь. Я всего лишь хочу, чтобы вы меня отпустили. Я уеду хоть сейчас, вы больше обо мне никогда не услышите и будете жить, как прежде, своей великолепной императорской жизнью. А мне оставьте мою.
Подхожу к двери в столовую. Сейчас я поверну ручку и всё выскажу вслух. Наконец, этот кошмар закончится. Пусть после него разразится буря, но с этим я как-нибудь справлюсь, лишь бы не снова пойти уже проторенной тропой к темнице.
Эмиль в два шага оказывается рядом. Он перехватывает мою руку и, не церемонясь, оттаскивает обратно к дивану.
– Кажется, я ясно дал понять, что не собираюсь вас отпускать. – Его голос обретает угрожающие нотки, опускаясь почти до шёпота. Князь прижимает меня к груди, не обращая внимание на отчаянные попытки высвободиться. – Это опасно и для меня, и для вас. Я сделал крайне щедрое предложение и надеюсь если не на ваше благоразумие, то хотя бы на расчётливость.
– Я не продаюсь за кусок земли, титул и горсть золота, – не оставляю попыток вырваться из плена его рук, но все мои отчаянные усилия разбиваются об Эмиля, как о стену.
– Все за что-то продаются, миледи, просто назовите цену.
– Вы меня спутали со своей любовницей. Если единственное, что держит женщин рядом с вами, это деньги, то мне вас жаль!
Наконец, он отпускает меня, продолжая перекрывать путь к двери.
– Вы выйдете от сюда только моей невестой, другого выбора нет.
Ярость захлёстывает разум. Ну что ж, великий князь, вы сами напросились!
– Только посмейте меня удержать, и я закричу, – предупреждаю недрогнувшим голосом. – Один ваш шаг, и его величество узнает всё о запретном даре. Я расскажу ему, вашей матери, и продолжу рассказывать всем, кого встречу. Не смейте ко мне приближаться!
Мужчина не двигается, когда я уверенно огибаю его, направляясь к двери.
– Что ж, если мы идём по этому пути… Вы не оставляете мне выбора. – От его тихого голоса мороз продирает по спине, но я не оборачиваюсь, твёрдо решив исполнить угрозу.
Сумрачные плети Тени обвивают талию, хватают за руки, зажимают рот так, что становится трудно дышать. Я не могу пошевелиться, когда они приподнимают меня над полом и медленно возвращают на место перед Эмилем. Тень полупрозрачными, но от того не менее страшными крыльями расползается от него во все стороны, заключает меня в кокон магии, проникает под кожу, заставляет замереть. Я втягиваю носом воздух, но он будто вязнет и не даёт мне сделать глубокий вдох. Пытаюсь хоть что-то сказать, но Тень держит крепко.
– Жаль, что вы не захотели по-хорошему, леди Лияра, – холодно произносит Эмиль.
Он подходит очень близко. Слишком близко. Его высокая фигура, облачённая в плащ запретной силы, будто придавливает меня к полу. Я отворачиваюсь, но Тень заставляет повернуться и снова посмотреть на великого князя.
– К счастью, я был готов к такому повороту, – продолжает он, собственническим жестом заправляя прядь моих волос, выбившихся из причёски, за ухо. – Если вы не соглашаетесь сотрудничать добровольно, то я вынужден прибегнуть к другому способу усмирения вашей упрямой натуры. Слушайте внимательно, Лия, и хорошо подумайте, прежде чем дать окончательный ответ.
Я всхлипываю от накатывающего ужаса, чувствую, как одинокая слезинка скатывается по щеке, но Эмиль неумолим.
– Вы можете рассказать хоть каждому человеку в столице о моём даре, но даже если меня казнят, ваша семья будет уничтожена. Я уже отдал распоряжения: если мы выходим из этой комнаты не вместе, то заводы вашей семьи будут разорены, золотоносный рудник взорван, а фабрика тканей останется без поставщиков материалов. Отца обвинят в пособничестве моей персоне, а поскольку я уже ничем не смогу вам помочь, его отправят на плаху следом. Ваше поместье выкупят за гроши, вы с матерью пойдёте по миру, как семья заговорщика. В лучшем случае вас выселят к Сумеречной Стене, где вы и проведёте остаток своей жизни. – Он делает паузу, давая моему бьющемуся в истерике воображению представить эту картину в красках. – Так что скажете теперь, миледи? Титул герцогини и моя рука, или правда?
Подступающие рыдания сковывают горло: если б не Тень, я б уже рухнула на колени, захлёбываясь слезами. Вот как на самом деле выглядит шантаж – сейчас я чувствую его на своей шкуре сполна. Оставшаяся в сознании крохотная частичка разума суматошно ищет выход и не находит.
– Не отчаивайтесь, дорогая, я не столь ужасен, как вам кажется в эту минуту. – Эмиль носовым платком вытирает бегущие по моим щекам слёзы. – Я хотел быть щедрым, но вы так пренебрежительно отвергали все мои попытки, что не оставили выбора.
Он обхватывает меня за талию, не давая упасть: Тень отпускает моё тело, чёрными кольцами впитываясь в руки великого князя. Вижу, как сереет кожа на запястьях – проклятье действует и на него. Свободной рукой он вытаскивает кинжал, прятавшийся в ножнах на поясе.
– Не дергайтесь, Лия, иначе я могу испачкать ваше красивое платье кровью, – предупреждает Эмиль, обнимая меня. – Хотя эта ткань прекрасно замаскирует мою оплошность.
Остриё кинжала чиркает по ладони, и чёрные путы Тени приникают к крохотной ранке. Прижатая к груди князя, я, замерев, наблюдаю, как магия постепенно светлеет, снова становясь похожей на серый сумеречный туман. Когда проклятая сила исчезает, Эмиль убирает кинжал. Он продолжает держать меня за талию целой рукой, протягивая пораненную.
– Поможете?
С ненавистью гляжу ему в глаза, но он, совершенно не смущаясь, тихонько посмеивается. У меня нет выбора. Стискиваю его ладонь пальцами, нащупывая крохотный огонёк магии внутри себя. Тёплый свет согревает его кожу, и ранка затягивается в мгновение ока.
– Благодарю. – Наконец, он отпускает меня на волю, вытирая подсохшую кровавую дорожку на запястье. – Так что вы ответите? Могу ещё раз встать на колено, если хотите.
– Не стоит, – сквозь зубы бормочу я. Шкатулка с кольцом всё ещё лежит на диване, и я беру её в руки. – Но у меня есть маленькое условие, князь.
– Боюсь, вы потеряли шанс торговаться, – равнодушно говорит Эмиль, наблюдая, как я открываю шкатулку и достаю кольцо.
Бриллиант рассыпает миллиарды искр, стоит только свету попасть на его грани. Это мог быть прекрасный жест любви, но сейчас он всего лишь символ дорогих оков.
– Я не хочу делить с вами постель. – Мой голос снова обретает твёрдость. – И ваша любовница не будет сопровождать меня. Нигде. Никогда.
Эмиль берёт кольцо из моих рук. Долгий миг он разглядывает его, словно раздумывая над ответом, а потом пожимает плечами. Тонкий золотой ободок скользит по безымянному пальцу, и я чувствую, как тяжесть камня тянет руку вниз.
– Я не собираюсь вас принуждать к супружеским обязанностям, – спокойно отвечает он. – Только если сами попросите.
– Не попрошу, не надейтесь, – огрызаюсь я. Хочу отнять ладонь, но он удерживает её в своих руках.
– А на счёт Илоны… Я постараюсь свести ваши контакты к минимуму. Как вы ранее верно заметили, она не в большом восторге от вашей персоны, а сегодняшние события ей понравятся ещё меньше. Но, в отличие от вас, герцогиня Келлер знает своё место.
– Только не отпугивайте её раньше времени. Ей ещё носить вашего наследника, – сухо замечаю я. Эмиль чуть хмурится, а я поясняю. – Вы не бог, и непорочное зачатие мне, к счастью, не предстоит. Подумайте о будущем, ваше высочество.
Он чуть сильнее сжимает мою ладонь, но я даже не дёргаюсь. О, если бы я могла сделать ему так же больно, растоптать его душу, как он только что уничтожил мою! Но всё, что остаётся, это попробовать побольнее укусить его словами.
– Пойдёмте, Лия. Нас уже заждались.
Князь ведёт меня к дверям в столовую. Делаю глубокий вдох, расправляю плечи и улыбаюсь ему самой неискренне-сладкой улыбкой, на какую только способна в эту минуту. Эмиль распахивает створки, его глубокий голос заполняет всю комнату.
– Дамы и господа, хочу представить мою дорогую невесту, Лияру фон Армфельт!
Глава седьмая, в которой друзья и недруги не дают мне покоя
Лежу в кровати, накрывшись одеялом с головой: яркое полуденное солнце светит прямо в лицо, а на мои призывы задёрнуть шторы, никто не откликается.
Со дня сватовства идёт уже четвёртый день, и всё это время я не выбираюсь из кровати, отговариваясь нездоровьем: после обморока перед императорской семьёй родители даже верят. Они не донимают меня посещениями, лишь каждый вечер приходит целитель, господин Отто Рейснер. Маменька замучила его вопросами, не беременна ли я – и то верно, нет же других болезней, укладывающих в постель на несколько дней, кроме беременности! Вчера я снова услышала её встревоженный голос за едва закрывшейся дверью и, встав ради такого случая на ноги, вышла в гостиную, заявив на всю комнату, что лунные дни у меня закончились на прошлой неделе.
Мама побледнела, Мила ахнула – о таком не говорится во всеуслышание, да ещё и в присутствии мужчины, пусть он и целитель. Не дожидаясь ответа, я захлопнула дверь, снова завалившись в кровать.
Моих сил хватает только на подобные выходки: злость вспыхивает, на короткий миг возвращая к жизни, но вскоре уступает место апатии.
Все три дня я толком ничего не ем, ни с кем не разговариваю и никуда не выхожу. Мила не оставляет попытки поднять меня на ноги, но её методы, раньше работавшие безотказно, сейчас не действуют: меня не пугает перспектива предстать сонной лахудрой перед вдруг заявившимся Эмилем, не трогает будто вскользь брошенное упоминание, что герцогиня Келлер зачастила во дворец. Да что там, даже запахи выпечки из столовой не заставляют меня одеться и выйти к родителям.
Под одеялом становится жарко. Откидываю его прочь, перевернувшись на другой бок, чтоб солнце не било в лицо. Из-за приоткрытой двери слышу, как в гостиной Мила разговаривает со Снежей:
– Что же делается с деточкой-то? Раньше она б ни в жизнь не позволила увидеть себя распустёхой, а уж утереть нос конкурентке – вообще любимое развлечение с шестнадцати лет! И вот поди ж ты, на всё наплевать, – причитает гувернантка. – Что же это за брак такой, если ещё даже до помолвки дело не дошло, а миледи уже лёжкой лежит?
– Мне рассказала одна служанка, что герцогиня уже третий день приходит к князю, проводит у него не больше десяти минут и уходит каждый раз печальная. Он отвергает её, потому что влюбился без памяти в нашу госпожу. Ах, как это так романтично! – отвечает Снежа.
– Вот глупые девки, – ворчит Мила. – Вырастете и поймёте, что за десять минут можно многое успеть. В этом деле важно не как долго, а как часто.
Но Снежу не остановить.
– Не знаю, чего госпожу не устраивает. Красивый, богатый, знатный, влюблённый! – Она мечтательно вздыхает. – Мне бы такого…
– Молчи, дурёха, не приведи боги ещё миледи услышит, – прикрикивает на девушку Мила. – Ей и одной герцогини хватило по самые уши, а тут ты ещё чепуху несёшь.
Рычу от бессильной ярости и накрываюсь второй подушкой сверху, чтоб не слышать их больше. Эмиль, Эмиль, Эмиль – все будто сговорились, только о нём и талдычат. Подлец он, вот и всё! Обвёл меня, как сопливую девчонку, вокруг пальца. Четвёртый день грызу себя за нерешительность: ну что мне стоило сказать «нет» чуточку пораньше, пока дело до шантажа родственниками не дошло! А теперь всё, только терпеть и остаётся.
– Госпожа, не спите? – Мила заглядывает в спальню. – Целитель пришёл.
– Пусть убирается к проклятым, – бурчу я, но кто ж меня слушает.
Господин Отто Рейснер заходит в комнату. Слышу, как он усаживается на стул рядом с кроватью, как раскрывает свой чемоданчик с микстурами, но подушки не убираю. Надоело притворяться пай-девочкой!
– Добрый день, миледи, – здоровается целитель, а Мила выдирает из моих рук подушку.
Отбросив на спину спутанную косу, сажусь в постели.
– Добрый, – отвечаю язвительно, но его это совершенно не трогает.
Отто Рейснеру уже почти пятьдесят. Русые волосы с проседью коротко острижены, через правую половину лица проходит уродливый шрам, говорящий о непростом прошлом целителя, да и выправка у него военная. Он смотрит на меня с отческой улыбкой, протягивая руку.
Вся процедура мне знакома, уж какой день её прохожу. Без вопросов подаю ему руку ладонью кверху. Мягкие иголочки магии бегут под кожей от пальцев до плеча и ныряют в тело. Господин Отто сосредоточенно прислушивается к ответной реакции, но я и без него знаю результат.
– Дайте угадаю: здорова, верно? – едко спрашиваю, отнимая ладонь.
– Абсолютно, миледи, – отвечает целитель. Он отворачивается к чемоданчику и начинает смешивать тонизирующий коктейль, которым меня почуют по три раза на дню.
– Тогда зачем вы приходите? От этой водицы лучше не становится. – Я подтягиваю подушки под спину, устраиваясь поудобнее.
– Это вы мне скажите, зачем лежите в постели уже четвёртый день.
Он отмеряет капли из одного флакона, доливает жидкость из второго, осторожно взбалтывает микстуру, пробует её тонкой стеклянной палочкой и, удовлетворительно кивнув, ставит на прикроватную тумбу. Я наблюдаю за его действиями с лёгким чувством досады. Вот что я ему должна ответить? Что сама не знаю, зачем это делаю? Эмиль чуть ли не ковровую дорожку расстелил к моей новой казни, и на этот раз план побега у меня просто не придумывается. Всё повторяется, что бы я ни пробовала, будто никакое моё действие не может изменить будущее. Остаётся только завернуться в одеяло как в саван и ждать неизбежной казни. И чего этот старик пристал?! Нет чтоб дать помереть спокойно, всё мучает меня ежедневными осмотрами.
– Откуда вы? – вдруг спрашиваю я, понимая, что ничего не знаю о господине Отто. – Вы владеете магией, а значит точно не из слуг. Военный? Но что вы здесь тогда делаете? Кто вас нашёл, мой отец?
Целитель аккуратно затыкает пробками флаконы, убирает их в специальные кармашки, а я с нетерпением жду ответ. Как только чемодан оказывается собран, он ставит его в ноги и, откидывая прядь седых волос со лба, говорит:
– Меня прислал его высочество.
Из моего горла вырывается приглушённый сип. И тут он! Как же это надоело!
– Вон! – Указываю на дверь, не проявляя ни малейшего почтения к возрасту мужчины. – И чтоб я больше вас не видела!
– Леди Лияра! – всплёскивает руками Мила, всё это время стоявшая по другую сторону кровати. – Где ваши манеры?! Простите великодушно, господин Рейснер, у неё от безделья ум за разум заходит.
– Ничего никуда у меня не заходит! – кричу я, словно пятилетняя девочка, которую никто не слушает. – Я сказала, убирайтесь! Оба! Никого не хочу видеть!
– Мадам Штейн, позвольте мне переговорить с миледи наедине, – спокойно отвечает господин Отто. – Уверяю, я не причиню миледи вреда.
Мила растерянно смотрит на мужчину, потом на меня, решая, насколько ударит по моей и без того шатающейся репутации подобная выходка.
– Конечно, господин Рейснер, я буду за дверью. – Она направляется к выходу, а меня прошибает пот. Эмиль прислал этого старика напомнить мне об условиях шантажа? Или он решил их претворить в жизнь из-за моего поведения? Зачем ему оставаться со мной наедине, если только не сообщить какую-то информацию от своего господина, которую я знать совершенно не хочу?
– Мила, стой! – Я вцепляюсь в одеяло, натягивая его до подбородка. – Мне что-то не хорошо. Останься тут, пожалуйста.
Мой жалобный тон растопит, пожалуй, и айсберг. Гувернантка замирает, неуверенно глядя на нас, будто по внешнему виду пытается понять, правда ли мне плохо или я опять притворяюсь, но проклятый целитель не даёт ей задержаться в спальне.
– Не переживайте, мадам, я здесь как раз для того, чтобы вашей госпоже стало лучше. – Он мягко, но настойчиво выпроваживает мою последнюю защиту за дверь и возвращается на стул рядом с кроватью. – Поговорим откровенно, миледи?
– Вы от Эмиля? – жалобно лепечу я, комкая край одеяла в руках. – Он передал послание? Письмо? Ему что-то нужно?
– Его высочество хочет видеть вас здоровой и полной жизни, только и всего, – мягко отвечает целитель.
Я со стоном утыкаюсь лицом в одеяло и глухо спрашиваю:
– Это приказ?
Конечно, князю вряд ли нравится подобное поведение. Что это за невеста, которая после предложения руки и сердца слегла в постель? Какую тень моё состояние бросает на всю ситуацию с помолвкой? Ох, естественно, он прикажет перестать притворяться и вести себя как положено.
– Что вы, миледи! – удивляется господин Отто. – Великий князь ничего не приказывал. Он даже не просил с вами поговорить, лишь убедиться, что вы на самом деле здоровы.
Я отрываюсь от одеяла, недоумённо глядя на целителя.
– Тогда чего вы хотите?
Мужчина складывает руки на коленях. Он улыбается с такой добротой, что у меня на миг комок подкатывает к горлу. Так на меня смотрел дедушка, пока был жив.
– Я лишь хотел сказать: вам не стоит бояться князя, он не такой монстр, каким кажется издалека, – спокойно говорит целитель.
Чувствую, будто когтистая лапа Тени сжимает моё сердце. Вспоминаю своё беспомощное состояние в тот вечер, угрозы Эмиля, его собственническое отношение. Может, он пока ещё и не монстр, но уже куда ближе к нему, чем к нормальному человеку. От жалости к себе глаза наполняются слезами.
– Вы не знаете, каким он был… – шепчу я, но тут же зажимаю себе рот руками. Всё сказанное этому человеку дойдёт до Эмиля, и если я сболтну что-то лишнее, мне точно не поздоровится.
– Я знаю, – чуть горько улыбается господин Отто. Он смотрит мне в глаза и говорит: – Я знаю всё. Он всё мне рассказал.
Хмурюсь, отнимая руки от лица.
– Рассказал? Всё? Прям всё-всё? – глупо уточняю я. Не могу поверить, что Эмиль кому-то настолько доверяет. И тут меня осеняет. Вспоминаю наш разговор в беседке парка. – Вы – тот целитель? Который помог ему?
– Да, – кивает господин Отто. От облегчения у меня словно гора падает с плеч. – Я знаю об его особенностях, назовём их так. – И мужчина без слов кивает на дверь в гостиную.
Откинув одеяло, я спускаю ноги на пол. Мне очень нужно поговорить хоть с кем-то без утаек, но нужно убедиться в безопасности. Неслышно иду к двери, кутаясь в тонкий халат, и распахиваю её. Мила стоит подозрительно близко к замочной скважине, а позади неё Снежа притворяется, что занята уборкой.
– Принесите еды, – велю я. – Только нормальной, никакого бульона для больной. И не торопитесь, хочу поговорить с господином Рейснером без ваших длинных ушей.
– Что вы, миледи, мы никогда! – краснеет Мила, а Снежа ойкает от страха.
– Знаю, как это «никогда» выглядит. – Я смягчаю резкость улыбкой, но стою на своём. – Идите же, есть хочу.
Они уходят, а я запираю дверь на задвижку на всякий случай. Возвращаюсь к господину Отто, но не лезу в постель. Хватит, напритворялась, скоро пролежни пойдут. Сажусь напротив целителя в кресло и спрашиваю:
– Что вы знаете об Эмиле?
– Он владеет Тенью, – без обиняков отвечает тот. – Вы очень осторожны, миледи, это радует.
– Хочу жизнь, знаете ли.
– Поддерживаю ваше стремление к самосохранению, – улыбается мужчина и продолжает. – Итак, как я говорил, Эмиль рассказал мне, в каких обстоятельствах вы были вынуждены принять его предложение. Он очень сожалеет, что всё пошло по такому пути. Я бы даже сказал, переживает.
Не сдержавшись, фыркаю. Эмиль и переживания – это невозможно представить.
– Переживает в свойственной ему манере, – поясняет господин Отто. – Если не знать, на что обращать внимание, то можно не заметить.
– Вы слишком добры к нему, – не могу удержаться от колкости, но мужчину это нисколько не задевает. Он разводит руками и улыбается:
– Эмиль для меня как сын, ведь я знаю его с двенадцати лет.
– И он всегда был таким..? – хочу сказать «мерзавцем», но в последний момент прикусываю язык.
Впрочем, целителя не обманывает моя пауза. Он усмехается, отвечая:
– Отнюдь, миледи. Поставьте себя на его место: если вам с самого детства приходится прятать часть своей сущности, сомневаюсь, что это положительно скажется на вашем характере. Его высочество очень скрытен, это верно, но он не плохой человек.
– Поверю вам на слово, господин Рейснер. Пока всё, что я вижу, это не подтверждает. – Прикусываю губу, размышляя, о чём спросить целителя. Нужно выбирать вопросы с умом: не уверена, будет ли у нас вторая встреча, ведь вряд ли Эмилю понравится, что мы перемываем ему косточки. – Как это случилось? Тень? Ведь императорский род владеет Сиянием, теневиков в нём никогда не было. Хойеры возглавили восстание против императорской семьи Адельбергов только лишь по тому, что в их крови никогда не было дара Тени.
– Увы, миледи, всю историю я не могу рассказать, – качает головой господин Отто. – Спросите у князя, уверен, он вам не откажет.
– Сомневаюсь, но спасибо за честность.
Я и не надеюсь получить ответ – целитель продолжает опекать своего воспитанника, словно не замечая, что тот давно вырос. Именно так выглядит абсолютная преданность, и я не собираюсь лезть с расспросами дальше, хоть это и интересует меня больше всего. Представляю, куда пошлёт меня Эмиль, если спрошу у него напрямую.
– Тогда расскажите о себе, – прошу я. – Как вышло, что вы, целитель, учили его справляться с даром Тени? Неужели вы тоже..?
– О нет, миледи, хвала богам, эта участь меня миновала, – улыбается Отто. Пару мгновений он молчит, будто собираясь с мыслями и, вздохнув, начинает: – Вы наверняка знаете, что с магией Тени можно не только родиться, но и получить её с помощью определённого ритуала?
Я киваю, ожидая продолжения.
– Моего младшего брата заразили Тенью и хотели увезти за границу, но императорскому отряду удалось найти его, прежде чем затерялся след теневиков. Магов уничтожили, а брата пропустили – его магия ещё не пробудилась. К сожалению, справиться с ней он не смог: через семь лет страданий проклятие Тени окончательно подчинило его. Я видел, как брат пытался справиться с этой силой, но ничего сделать не смог. Когда я нашёл Эмиля, то решил во что бы то ни стало понять, как работает Тень и её проклятье. – Голос мужчины дрогнул, но он быстро справился с собой. – Прошу прощения, миледи, это не самые приятные воспоминания.
– И вы меня извините, господин Рейснер. Не хотела вас расстраивать. – Я нервно тереблю пояс халата, разглядывая руки. – Можно ещё один вопрос: сколько Эмилю осталось?
Вот ведь странность: мне нет дела до великого князя. Даже если он прямо сейчас отойдёт к проклятым, я даже переживать не буду. Наверно. Потому что голос предательски сипнет, стоит произнести последнее слово, а в залитой солнечным светом спальне будто веет холодом. Зябко ежусь, обнимая себя за плечи.
Господин Отто снова вздыхает. Его лоб прорезает глубокая складка, а морщинки вокруг глаз становятся отчётливыми. Вижу перед собой человека, повидавшего много горя, но сохранившего теплоту в душе, а я бестактно лезу к нему, словно слон в посудную лавку. Но не спросить не могу.
– Точных сроков мы не знаем, – тяжело отвечает целитель. – Одно я выяснил точно: чем меньше Эмиль пользуется Тенью, тем дольше сможет прожить. Наверняка вы видели, миледи, как он режет руки. Магия насыщается жизненной силой до тех пор, пока в теле есть кровь. Если бездумно использовать её, а ещё хуже – убивать, – тело будто растворяется в магии. Род Адельбергов, первых носителей Тени, придумали это проклятье во времена революции как раз для того, чтобы получить опаснейшую армию в мире в короткие сроки. Они заражали людей своей силой и заставляли их постоянно её использовать. Нынешние теневики, которые ещё остаются в Сиории, используют магию по-другому, но выяснить, как именно, мы пока не смогли: мало кто из мятежников готов добровольно поведать свои секреты.
