Мари Хермансон
Двойная жизнь
Часть первая
Предместье
Глава 1
Она идет по пригороду, вдоль спокойных и безмятежных улиц, мимо ухоженных уютных садов. В домах горит свет.
На аккуратных кухнях она видит выстроенные в ряд над плитами наборы однообразных баночек со специями, большие экраны телевизоров, изменяющие цвет комнат, и ссутуленные спины возле компьютеров.
Стоящий у плиты мужчина почесывает затылок ручкой от электрического вертела.
Молодая мамаша с младенцем на руках ходит взад-вперед по комнате, а над детской кроваткой горит маленький ночник.
Женщина стоит у открытого окна: она курит и плачет.
– Не плачь. Все не так уж и плохо, как ты думаешь. Не плачь!
Женщина прекращает плакать и озирается. Слышит ли она шепот в ночи? Знает ли, что не одинока?
Вот и Счастливое семейство в своем домике-развалюхе с неподстриженной лужайкой, клеткой для кроликов и сараем для дров.
– Я спасу вас, – шепчет она. – Пока я здесь гуляю, с вами не может случиться ничего плохого.
Гаснут экраны телевизоров и компьютеров. Над дверью дома семьи переселенцев медленно развевается в темноте шведский флаг.
– Спите все, – снова шепчет она. – И вы – отцы и матери, – и ваши дети. И вы – вдовы, вдовцы и разведенные. Спите и вы – птицы в кронах деревьев, ивы – «вольво-комбис» у ваших ворот, и вы – собаки, хомяки и кролики, надежно укрытые в зелени, под кронами больших величественных деревьев.
Улицы пустынны и безлюдны. Предместье заблаговременно отходит ко сну: ведь завтра нужно рано вставать. Там, снаружи, вас ждет тяжелая работа с программами по сокращению, реорганизациями и полной неопределенностью.
Зашуршали ежи у изгороди, заметались зайцы на лужайках, и коты серыми полосами нырнули под припаркованные автомобили.
Теперь светятся только маленькие ночники да мерцает экран компьютера у кого-то особо прилежного и беспокойного. Он боится, и ему не до сна.
– Иди спать, – шепчет она. – Тебе вовсе не нужно ничего бояться. А нужен тебе сейчас только сон. Спите, дорогие мои. Вас всех будут любить. Если вы думаете иначе, то это неправда. Вас будут любить. Мне неизвестно кто, я только знаю, что все будет именно так. Вас будут любить большой любовью, вы слышите меня, друзья мои? Вас всех будут любить, бесконечно долго.
Глава 2
Ивонн наблюдала за предместьем на протяжении двух лет и за это время очень хорошо его изучила. Она знала проживающие здесь семьи, их привычки, вкусы, их распорядок дня.
Это был пригород с разнообразной застройкой, которая, судя по всему, поэтапно возникала в разное время. Женщина предполагала, что первые дома были построены здесь еще в начале века, когда кругом постиралась только голая земля. Это были крепкие деревянные жилища со всевозможными пристройками.
Далее, чуть выше по склону, стояла парочка своеобразных и забавных домишек: они принадлежали бедным людям, построившим их целиком, доска к доске, своими руками, насколько хватило денег. Скорее всего, таких латаных-перелатаных домов здесь было еще немало, но новые владельцы изменили их внешний вид до неузнаваемости.
Внутренним взором Ивонн хорошо видела историю этих мест. После первой волны заселения округа, скорее всего, не сильно преобразилась. Ивонн отчетливо представляла себе, как босоногие ребятишки из бедных семей играли на камнях, их родители на своих клочках земли обрабатывали картофель, а на пастбище паслись коровы.
Впрочем, таким совершенно нетронутым это предместье выглядело только до 60-х годов XX века, до тех пор, пока здесь не развернулось настоящее строительство. С того времени осталось великое множество коттеджей из желтого, красного или белого кирпича, окруженных маленькими, не требующими особого ухода садиками с множеством хвойных деревьев.
Следующий этап застройки пришелся на 80-е годы прошлого столетия. К тому времени город настолько разросся, что находившееся за его пределами предместье неожиданно превратилось в его окраину и цены на землю там поползли вверх.
Тогда-то и началось наступление сюда богатых. Поскольку большая часть земель здесь уже была застроена, им пришлось возводить дома на новых участках, в стороне от прежних землевладений. Своими чистыми белыми фасадами с круглыми окнами-иллюминаторами и огромными навесами они напоминали гордые корабли, временно пришвартовавшиеся у этого горного склона.
У ворот этих фешенебельных коттеджей стояли автомобили «мерседес» и БМВ (в противовес им, «вольво», а именно «вольво-комбис», была в этом предместье наиболее часто встречающейся маркой: у ворот более простых домов их стояло такое количество, что это выглядело едва ли не комично).
После сооружения этих кичливых дворцов 80-х годов застройка предместья была завершена. В последние годы – то есть в то самое время, когда Ивонн изучала здешние места, – к прежним домам прибавилось лишь еще несколько, и только один из них был построен с нуля на пустыре. Как правило, во всех остальных случаях владельцы покупали полуразвалившиеся хибары, сносили их (оставляя узловатые яблони в саду) и возводили на их месте новые дома. И двухскатными крышами из красной черепицы, затейливыми фронтонными окошками: вертикальными белыми или светло – желтыми (с деревянной обшивкой), маленькими треугольными или полукруглыми – эти совершенно новые дома стали походить на самые старые из имевшихся здесь строений.
Казалось, круг замкнулся, и время в предместье началось заново.
Глава 3
Ивонн называла предместье своим, но, по сути, оно таковым не являлось. Она жила вовсе не в этих местах, и даже не поблизости, и не была лично знакома ни с одним из жителей этого пригорода.
Она впервые оказалась здесь в один из майских вечеров, когда приехала домой к одной из своих клиенток для того, чтобы заняться наведением порядка на ее письменном столе. Это было как раз в те времена, когда Ивонн что-то еще делала своими руками (теперь этим занимались ее девочки).
Ивонн была немного усталой, но при этом в приподнятом настроении: она осталась довольна своей работой. Около десяти часов утра вместе с клиенткой они начали разбирать завалы из разного рода протоколов, писем, записок, проспектов, немытых кофейных чашек, визитных карточек, компьютерных распечаток и газетных вырезок. Уже в половине шестого после систематического просмотра каждой записки в отдельности перед ними стояло несколько заполненных скоросшивателей и папок, а также один большой пакет с мусором (все это согласно методике ее фирмы). Ивонн в довершение своей работы всегда протирала стол тряпкой, чтобы еще больше усилить ощущение чистоты и порядка. Клиентка была настолько благодарна ей за проделанную работу, что едва не расплакалась. Она смотрела на новые, ослепительно-белые скоросшиватели, которые вместе с Ивонн лично поставила на полку, а затем, проведя рукой по пустой поверхности письменного стола, прошептала:
– Вот как он, оказывается, выглядит. А что это, собственно, за дерево? Дуб?
– Вряд ли. Скорее всего, это ламинат, – ответила Ивонн и убрала в портфель тряпку и маленький баллончик с чистящим средством. – И немедленно вызывайте меня, когда снова перестанете справляться. Но если последуете моей методе, то уверяю, вам никогда больше не придется со мной встречаться.
Около шести вечера Ивонн села в свой автомобиль и поехала домой. Из динамиков лилась классическая музыка, а в открытые окна струился теплый ветер. Тихо и мягко гудел двигатель машины.
Внезапно Ивонн почувствовала неладное. Неужели воздух перед ней стал густым и непроглядным или зрение испортилось настолько, что ей вдруг потребовались очки? Или, быть может, кто-то просто развел неподалеку костер? Нет, похоже, что эта дымка, затрудняющая видимость, на самом деле была дымом, и шел он из ее собственной машины. Запахло гарью. Густой, черный, зловонный дым сгустился в облако. Она бросила взгляд на приборную доску и увидела, что зажглась сигнальная лампочка индикатора перегрева двигателя.
Ивонн съехала на обочину, включила стоп-сигналы и быстро вылезла из машины. И прежде чем она смогла толком понять, в чем же дело, рядом с ней остановился «мерседес» и водитель любезно предложил отбуксировать ее автомобиль к находившейся поблизости автомастерской. Смущенная женщина с благодарностью приняла предложение и вскоре уже стояла у бензоколонки с маленькой автомастерской во дворе.
Мужчина, отбуксировавший машину Ивонн, должно быть, сильно торопился, но прежде, чем этот рыцарь проселочной дороги уехал, она успела сунуть ему маленькую брошюрку, повествующую о работе ее предприятия. Мужчина мельком глянул на обложку и без слов сунул брошюрку в сумку (это было еще в те времена, когда ее фирма не имела своего минималистского профиля, а работала под этим жутким логотипом в виде часов, проскальзывающих в прорезь свинки-копилки). Судя по автомобилю и одежде, водитель «мерседеса» был преуспевающим карьеристом. А может, это ее потенциальный клиент? Однако он отнюдь не выглядел подавленным отсутствием свободного времени, ведь было же у него время остановиться и помочь ей.
– Оторвался рукав радиатора, – сказал темноглазый симпатичный автомеханик и склонился над двигателем. У него были такие длинные ресницы, что ему позавидовала бы любая женщина. Когда юноша щурился от едкого дыма, они торчали, словно густые кисточки.
– А это можно быстро починить? – с надеждой в голосе спросила Ивонн.
– На это уйдет час, а то и два, – ответил автомеханик.
Ивонн глянула на свои маленькие изящные титановые наручные часики, которые на прошлое Рождество получила в подарок от мужа (этот презент словно специально был создан для того, чтобы написать на нем рождественский стишок, в котором вполне можно было бы обыграть название ее фирмы, но Йорген конечно же ограничился лишь коротким поздравлением). У ее часов был вытянутый четырехугольный циферблат, без каких-либо цифр или иных знаков, стрелки были короткими и острыми, как шипы розы: и при этом минутная была лишь незначительно длиннее часовой. Лишь спустя полгода Ивонн научилась, наконец, понимать по ним время. Но с уверенностью она могла определить только целый час, половину или четверть часа. Сейчас было четверть седьмого, и сам по себе этот факт не являлся основанием для безграничной радости, поскольку он означал, что мастерская, по сути, была уже закрыта, а следовательно, придется оставить в ней машину до следующего дня. Она достала из портфеля мобильный телефон, чтобы вызвать такси, и обратилась к механику с вопросом, какой ей назвать адрес: выручивший ее водитель по дороге к мастерской колесил по каким-то кривым улочкам, и Ивонн никак не могла взять в толк, где она теперь находится.
– Думаю, что смогу управиться и побыстрее. А вы пока можете подождать там, в бытовке. Кофе на электроплитке, – добавил юноша.
– Значит, вы отремонтируете машину прямо сейчас? – спросила Ивонн с удивлением.
Механик кивнул, и Ивонн поблагодарила Бога за то, что этот прилежный эмигрант не очень-то беспокоится о своем рабочем времени.
Ивонн заехала на машине в мастерскую, а затем спустилась по маленькой лестнице в подвал, в бытовку, где ей и предстояло провести все это время в ожидании.
Кофейник, действительно, стоял на электроплите: судя по вкусу кофе, он находился там с самого утра. Ивонн бросила взгляд на пластиковые стулья и подумала, что застарелые масляные пятна, скорее всего, испортят ее костюм цвета нуги. Затем она все-таки уселась и, глотнув горького напитка, огляделась: на стенах выцветшие плакаты с изображениями автомобилей «Формулы-1», а еще пепельница, полная окурков, и календарь, на котором изображена сексапильная модель верхом на шине от грузовика. Мысль о том, что придется провести здесь часок-другой, не показалась ей особенно заманчивой.
Ивонн снова поднялась в мастерскую, а потом и вовсе вышла на улицу. Разобрать, что находится в соседних домах, поначалу показавшихся ей магазинами, было невозможно. Чуть поодаль женщина увидела футбольную площадку и несколько стоявших возле нее одноэтажных зданий, которые, по всей вероятности, вполне могли быть школой. Ивонн двинулась в направлении того участка, который показался ей более зеленым и привлекательным. Но, пройдя немного, поняла, что находится на окраине небольшого предместья, застроенного коттеджами. При этом понятия не имела о том, в какой его части оказалась.
Она пошла вдоль улицы, впервые вступив, таким образом, в тот мир, который позднее будет вынуждена познать до мельчайших подробностей. Однако тогда это был всего лишь незнакомый ей пригород, находившийся в стороне от основных дорог, где ей пришлось провести часа два в ожидании того момента, когда ее автомобиль снова окажется в рабочем состоянии и вывезет ее обратно на главную магистраль.
От этого первого знакомства с предместьем в памяти Ивонн сохранилось, прежде всего, обилие зелени, тишина и пение черных дроздов. Она шла, нет, она неспешно прогуливалась в приятном медленном темпе, впервые после окончившегося всего пару недель назад отпуска, и с нескрываемым любопытством и интересом глядела по сторонам. Как настоящая туристка.
Вокруг цвели фруктовые деревья и розы сорта «Форсайт». На грушах едва показались первые листочки, которым, вероятно, было всего несколько часов от роду. В перелеске, на окраине предместья над кронами деревьев витала светящаяся зелень, словно прозрачный зеленый газовый шлейф. Люди мирно работали в садах. Пахло землей, вдоль улицы носились мотоциклы, в голубых сумерках слышались детские крики и удары мячей.
На коротеньких лапках семенил через улицу ежик. Он выглядел невероятно озабоченным и целеустремленным. Зверек удивительным образом спешил прямо навстречу Ивонн, и она безмолвно замерла на месте, чтобы не спугнуть его. Когда еж был уже в полуметре от ее туфель Cerutti, он остановился и, растерянно принюхиваясь, как будто вздрогнул. В царившей тишине Ивонн могла различить его дыхание, и это заставило ее содрогнуться от благоговения. В это мгновение она подумала о том, что может даже услышать биение маленького сердечка животного, но потом поняла, что это всего лишь галлюцинация и что она слышала свой собственный пульс, такой же учащенный, как и у ежа.
Неожиданно ежик решительно изменил свой курс и засеменил в другом направлении, в сторону изгороди, и всем своим маленьким круглым тельцем протиснулся сквозь густые заросли. Ивонн еще долго стояла и слушала, как он, фыркая, шуршал возле ограды.
Из ворот гаража вышла кошка, подбежала к ногам Ивонн и принялась кротко ласкаться.
Две девочки, лет по тринадцать – четырнадцать, сидели на заборе. Для этого прохладного весеннего вечера они были одеты в не по погоде легкие платьица, с рукавами, едва прикрывавшими руки. Но девочки разговаривали о чем-то очень серьезном и совсем не хотели идти домой.
Ивонн слышала доносившиеся из открытых окон голоса; где-то завели автомобиль, и машина умчалась прочь. Но стоило ей приблизиться к лесу, как тут же до нее донеслось хоровое пение птиц, которые, пребывая в полнейшем упоении весной, казалось, уже и вовсе сошли с ума.
Она посмотрела на часы – теперь они показывали слишком сложное для ее понимания время, без каких-либо четвертей. И снова ей пришла мысль о том, что при выборе подарка Йорген оказался гораздо прозорливее, чем сам мог предположить: он не только подарил ей «больше времени», но также дал понять, как непросто его поймать. Вообще-то оно, конечно, не столь иллюзорно, как может кому-то показаться при виде обычного циферблата. У Ивонн тогда возникло ощущение, что уже пора возвращаться в мастерскую, и когда она пришла, то оказалось, что ее автомобиль готов и она может ехать домой.
Затем жизнь понеслась по накатанной колее: работа, семейные и материнские заботы… Ее дело росло и развивалось, оно становилось все лучше и эффективнее, и это экономило все больше времени, как клиентов Ивонн, так и ее личное.
Однако вечер, проведенный в незнакомом предместье, оказался для нее особенным. Случалось, она сидела на каком-нибудь совещании, и ни с того ни с сего в ее памяти возникали и тот высокий забор, и стук ударявшихся об асфальт мячей, и учащенное дыхание ежика, и цветущие фруктовые сады.
И она подумала о том, что вполне могла бы пережить все эти ощущения заново. Ей всего-то навсего нужно было снова отправиться туда, оставить машину у бензоколонки и прогуляться среди домов. И неужели все снова повторится? Скорее всего, нет. Такие моменты не возвращаются.
Глава 4
У каждого из нас есть свой особый талант. Это может быть музыкальный слух, умение вовремя сконцентрироваться, держаться в седле, чутье в делах.
Талант Ивонн заключался в эффективности: она умела улаживать дела с наименьшими усилиями и в кратчайшие сроки.
В общем – то, она не делала ничего особенного, но если за что-то бралась, то работала быстро, элегантно и без напряжения: будь то смена постельного белья, организация званого обеда или проведение какого-либо совещания. Не вдаваясь в подробности, она принималась за любое дело, не взваливая на себя больше того, что смогла бы осилить, и не позволяя себе пасовать даже перед лицом разрушительной самокритики. Она просто делала то, что должна была, не больше и не меньше. И что очень примечательно и даже необычно, сама устанавливала эти рамки. Ивонн считала, что для того, чтобы все продвигалось быстро и легко, ей необходимо тратить интеллект, время и силы с исключительной рациональностью.
Это было дано ей с рождения, но такой талант, как и любой другой, нужно было развивать. Сначала она развивалась, чтобы выжить. Ей это было крайне необходимо. А потом уже для того, чтобы посмотреть, насколько сможет в этом преуспеть. И наконец, для того, чтобы чему-либо научиться, изобрести собственную методику и привлечь к этому делу других.
Ивонн организовала консалтинговую фирму, а также курсы по повышению квалификации для других предприятий и общественных институтов. Она предлагала организованные на заказ курсы по дальнейшему обучению. Сотрудничала со многими экспертами и инструкторами по проведению семинаров на различные темы: начиная с обучения иностранным языкам и этике предпринимательства, буддийской философии разрешения конфликтных ситуаций Чи Гонг и до увлекательнейшей акварельной живописи. А иногда – в последнее время это направление оказалось весьма востребованным – некоторые из таких мероприятий имели чисто духовную направленность. К числу партнеров Ивонн относилась и шведская церковь.
Сначала ее фирма называлась «Больше времени», и ее методика презентовалась как возможность более эффективно использовать собственное время. Затем, после скрупулезных консультаций с многочисленными экспертами, название изменилось, превратившись в «Твое время»: «Твое» приобретало несколько личностный характер, став скорее качественным, нежели количественным, и звучало менее вульгарно, чем «Больше».
– Сегодня никто не хочет иметь больше, больше осталось в прошлом, двадцатом веке, это уже не стильно, – презрительно заявил один молодой трендовый эксперт. – Сегодня все внимание к мелким деталям, узкой специфике и эксклюзивности. Только для тебя одного существуют и профессии, и забота, и качество. Лучше один испеченный собственными руками пирог, чем десять изготовленных на предприятии. Лучше сшитая индивидуально на заказ пара кальсон, чем костюм фабричного производства.
Таким образом, вместе с названием поменялась и концепция. Исходя из неоспоримого факта, что время на самом деле существует, те, у кого оно есть, рассматривают его с точки зрения новых перспектив, подчеркивая, что оно должно называться не иначе как «твое собственное время»: ведь это – Божий дар, твое пребывание на земле, твое мгновение в вечности. Поэтому ты и никто иной должен решать, как им распорядиться. На смену свинке-копилке с часами пришла сверкающая капелька росы, а «курс лечения» стал более щадящим и более философским.
Первый вопрос, который Ивонн всегда задавала своим клиентам, звучал так: «А что бы ты хотел сделать со своим временем?» И все чаще этот вопрос она задавала и самой себе, когда утром перебиралась с подушек для занятия йогой на эргономичный стул возле письменного стола. Как бы тебе хотелось распорядиться этим днем?
Как правило, у Ивонн конечно же были дела – и не так чтобы совсем мало, – но пара часов свободного времени у нее всегда имелась в запасе. Зачастую она улаживала кое-какие вопросы, к примеру готовилась к докладу, делала пару телефонных звонков, отправляла несколько писем по электронной почте, но иной раз она принимала решение отправиться в спортклуб или просто почитать. «Самое главное заключается в том, чтобы чувствовать, что это решение исходит от вас самих», – повторяла она слушателям и участникам проводимых ею семинаров.
В дальнейшем, уже после того весеннего дня, у Ивонн всегда при принятии какого – либо решения был выбор, однако она очень долго не решалась его сделать, если считала ту или иную затею безумной и бессмысленной. И почему, собственно, ей необходимо тратить свое время на то, чтобы болтаться в каком-то совершенно незнакомом ей предместье?
А с другой стороны – почему бы и нет?
И тогда женщина снова туда отправилась. А между тем уже наступила осень.
Ивонн припарковалась на окраине пригорода, поставив машину почти вплотную к забору. Женщина прогуливалась там около часа. Она обходила жилые кварталы, петляя среди домов, как в лабиринте, и стараясь не проходить по одной и той же улице дважды. Ей не хотелось привлекать к себе внимание, не хотелось, чтобы люди задавались вопросом, почему она ходит здесь взад-вперед, хотя у нее нет на то видимых целей и оснований.
Конечно, посещение жилого квартала без причины отнюдь не воспрещалось. Но это выглядело как-то необычно. Здесь сновали только местные жители, их гости да мелькавшие то тут, то там какие-нибудь рабочие, которые быстро отыскивали дом, в который, собственно, и направлялись. Бесцельное блуждание Ивонн походило на воскресную прогулку на свежем воздухе или на субботний шопинг в центре города. Но здесь, в этом предместье, такое поведение казалось скорее неприличным и почти недопустимым.
На этот раз ощущение того, что она здесь – непрошеный гость, стало еще сильнее, поскольку было уже темно и в домах горел свет: можно было заглянуть внутрь каждого из них и увидеть кусочек повседневной жизни его обитателей. Здесь вся семья собралась за ужином, там перед экраном компьютера застыла сосредоточенная фигура, а дальше какая-то женщина что-то достает из шкафа.
Конечно же Ивонн не стояла как обычный зевака. Она медленно шла вперед, стараясь поймать взглядом как можно больше. Для людей в домах она была просто прохожей, незнакомкой, пришедшей в гости к их соседям. Или одной из тех, кто живет еще дальше, и потому они никогда прежде ее не видели. Или, быть может, совсем недавно переехала в эти края.
Да, впрочем, едва ли они думали о ней. Она была просто статистом, который находится здесь для того, чтобы их улицы вконец не опустели. Незамысловатая роль. Ей вовсе не нужно иметь красивую внешность или быть хорошо одетой, говорить умные вещи или вести себя особым образом. Никто из проживающих в этих домах не ждал от Ивонн ничего особенного. Женщина просто шла, прогуливаясь по погруженным в осеннюю тьму улицам, бросала взгляд на окна, выхватывая часть происходившего в поле ее зрения. И для них она, на короткое время возникшая в раме их окна, была всего лишь один фрагмент, который эти люди так же неосознанно фиксировали в своей голове, как если бы это была просто проходившая мимо кошка или стайка воробьев.
Таким образом Ивонн гуляла целый час, встретив на своем пути одного-единственного человека, пожилого мужчину с таксой на поводке. Неожиданно прохожий вежливо кивнул Ивонн, и она ответила ему тем же.
Вернувшись домой, она ни словом не обмолвилась о своей поездке. Муж Йорген наверняка бы ее не понял. Да и Симон, сын, тоже. Она едва ли смогла бы объяснить им, почему почти целый час зябла на улице, прогуливаясь в каком-то чужом предместье, вдали от собственного дома. Она и себе самой не смогла бы этого объяснить.
Ивонн просто промолчала. И снова и снова продолжала ездить туда по вечерам после работы. Иногда она заканчивала свои дела раньше и отправлялась в пригород средь бела дня. Но никогда никому ничего не рассказывала об этом. Предместье стало ее тайной.
