Мари Князева
Муж понарошку
Глава 1. Сюрприз для именинницы
Надя ждала свой 21й день рождения с замиранием сердца. И вовсе не из-за дорогих подарков, которые дарил ей отец, а из-за того внимания, которым он окружал ее в этот день, радостной суеты, а еще – ей хотелось поскорее стать взрослой. Она мечтала, что сможет помогать папе в его делах, видеть его чаще и стать ему настоящим другом, когда вырастет. Вечно занятой, он мало времени проводил дома и всегда ходил с озабоченным выражением лица. А Наде хотелось хоть сколько-нибудь освободить его от забот, разгладить морщины на так недавно еще молодом лице.
Он был самым близким для нее человеком с тех пор, как три года назад умерла ее мама – попала в страшную автомобильную аварию. У них с папой и раньше были очень теплые отношения, но общая трагическая потеря сблизила их еще больше. У них были доверительные, полные любви отношения – по крайней мере, Наде так казалось. Сама она рассказывала папе обо всем – даже о том, какие мальчики в классе оказывают ей внимание и кто владеет ее собственными мыслями. Отец тоже делился с ней своими радостями и проблемами – правда, как оказалось, не всеми. Далеко не всеми.
Но пока, накануне своего двадцать первого дня рождения, Надя пребывала в блаженном неведении относительно грядущих на нее бед. Спокойно выбирала новое платье для праздника, составляла список гостей, "тонко намекала" папе, что хотела бы получить в подарок.
Так как многие его друзья и бывшие сослуживцы знали Надю с пеленок, он настаивал на том, чтобы каждый год приглашать их всех, вместе с семьями, на званый ужин в дом, а уж после – праздновать с подругами в кафе. И Надя подчинялась: она и сама любила и уважала многих из этих стариков. То есть, конечно, не все они были старыми, да и папа вполне еще бодр… Что такое 47? Это вовсе не старость. Но молодежи среди его друзей, конечно, не наблюдалось – это Надя знала хорошо. Тем удивительнее для нее было встретить меж прибывающих гостей незнакомого мужчину – на вид лет 30, с военной выправкой и суровым выражением лица, которое можно было бы назвать почти красивым, если бы не вот это самое выражение – то ли отстраненной холодности, то ли глубокой печали.
– Здравствуйте, Алексей Иваныч! – радостно поприветствовал его отец. – Рад, сердечно рад, что вы не побрезговали моим приглашением и, так сказать, нашли время…
Гость склонил голову и ответил очень мягким, приятным голосом:
– Вы же знаете, Владимир Александрович, что ваше приглашение – честь для меня.
– И всё-таки благодарю вас. Познакомьтесь, пожалуйста, с виновницей торжества. Моя дочь, Надежда.
Надя почему-то залилась краской под пристальным, внимательным взглядом Алексея Ивановича. Его взгляд, так же как и голос, что-то переворачивал у нее внутри. Она не смогла бы точно описать свои ощущения или впечатление от знакомства с этим человеком, но он совершенно точно не был обычным. Впрочем, почти все папины друзья были людьми необыкновенными: однополчане, партнеры по бизнесу, товарищи – каждый из них непременно представлял собой неординарную личность, других в его окружении не водилось. Поэтому, вежливо поприветствовав Алексея Ивановича и выразив ему признательность за посещение своего праздника, Надя вернулась к обязанностям хозяйки и за весь вечер больше почти не вспоминала про загадочного мужчину.
Курсируя по гостиной, она еще пару раз замечала Алексея Ивановича – он всегда сидел или стоял отдельно от других, равнодушно (или задумчиво) осматривая комнату и находящихся в ней людей так, словно это были статуи или деревья. Однажды Надя все же подошла к нему, чувствуя себя обязанной развлечь гостя, подала ему бокал с белым вином и заботливо поинтересовалась:
– Надеюсь, вы не скучаете у нас, Алексей Иванович? Может быть, я могу предложить вам что-то? Папа в соседней комнате играет с друзьями в покер, а мы с еще тремя товарищами думаем о "Монополии". Не желаете присоединиться?
Он качнул головой и не взял у нее бокал с вином:
– Нет, спасибо, я не пью и не играю в азартные игры… Но благодарю, мне отнюдь не скучно. У вас замечательный праздник.
Надя пожала плечами и почла себя на этом свободной от обязательств перед этим холодным, равнодушным человеком.
Однако отчего-то она вспоминала его на следующий день, сидя в кафе с подружками. Наверное, все дело в этом его взгляде. Словно насквозь прожигает. И еще голос. Очень мягкий, очень проникновенный и в то же время холодно-отчужденный. Такое впечатление, что этот человек видел в своей жизни все, и его ничем нельзя удивить. Вызвать эмоции. Ледяной железный человек.
Надя очень сильно удивилась, увидев его на их с папой семейном ужине через несколько дней после праздника. Алексей Иванович был все в том же репертуаре: немногословен, спокоен, как слон, безэмоционален. Папа говорил намного больше, активно махал руками, рассуждая о политике и бизнесе, даже стучал кулаком по столу. По его поведению Надя поняла, что отец считает гостя "своим" человеком: перед чужими он всегда вел себя более отстраненно. Но откуда меж ними дружба? Надя не только никогда не видела Алексея Ивановича до своего дня рождения, но даже не слыхала о нем от папы. И вдруг он появляется в их жизни и начинает занимать там место чуть ли не на пьедестале – такая мысль пришла ей в голову, когда он снова посетил их еще через пару дней. Этого Надя молча снести не могла – едва проводив гостя за порог, приступила к отцу с расспросами:
– Пап, кто он такой? Твой партнер по бизнесу? Я думала, он военный… Но что вас связывает? Я не понимаю… Почему он так часто приходит к нам?
Во время этих визитов Надя иногда ловила на себе его долгий задумчивый взгляд – как только это происходило, Алексей Иванович сразу отводил глаза, но в этом не было стыдливости, как и ничего оскорбительного в самом взгляде. Он словно изучал ее – с беспристрастным интересом, как предмет искусства или затейливую техническую конструкцию. И молчал. Ни слова не обратил он к ней за эти три встречи по своей инициативе. Странный. Если испытывает к ней хоть какой-то интерес или простое любопытство, почему не спросит ничего? Загадка.
– Да, Надюш, ты очень даже вовремя со своим вопросом… Я сейчас тебе все объясню. Пойдем, это долгий разговор.
Почему-то у нее в груди похолодело от такой прелюдии. На ватных ногах Надя последовала за папой в гостиную и села там на диван. Немного подумав в молчании, он сказал:
– Я сейчас тебе кратко расскажу историю нашего с ним знакомства, но ты должна пообещать, что не станешь выспрашивать подробностей ни у меня, ни у Алексея и волноваться по этому поводу. Дело прошлое…
– Пап… ты меня только пугаешь такими просьбами…
– Не бойся. В том-то моя просьба и состоит.
– Я постараюсь, но обещать не могу, пока не узнаю, в чем дело.
– Ох, эти упрямые девицы… Трудно отцу обещание дать…
Надя промолчала.
– Ну ладно. Как я сказал, дело прошлое… Однажды, еще на службе в вооружённых силах, я попал в одну, кхм, ситуацию… Не буду вдаваться в подробности – тебе они ни к чему. И Алексей Иваныч меня очень… выручил, так сказать. В общем, подставил дружеское плечо, хотя друзьями мы с ним тогда не были. После того я пытался его как-то отблагодарить за эту помощь, понимаешь? Вознаградить… Потому как я добро не забываю, ты знаешь… Но он наотрез отказался. Вот просто наотрез, без всякого набивания себе цены. Я тогда был и раздосадован, и восхищен его благородством, но потом судьба развела нас… И недавно я его нашел. Потому что долг есть долг. Я узнал, что он уволился из армии, хотел его пристроить у себя, но он опять ни в какую. Хочет вернуться к родителям на Алтай, помогать. Они старые уже… ну и все такое.
Надя не понимала, к чему весь этот длинный рассказ, но слушала внимательно, не перебивая. Папа любит поговорить, но пустословием никогда не отличался. Он тяжело вздохнул:
– Теперь самая сложная часть признания. Я, дочь… Мне… В общем, я должен уехать на некоторое время… далеко.
Холодок в надиной груди разлился ледяным озером.
– За границу? – дрожащим голосом спросила она.
– Да.
– Почему?
– Не нужно тебе это знать, родная, вот, правда.
Надя вздохнула:
– И куда именно мы поедем?
Папа покачал головой:
– Тебе не надо со мной. Я один.
– А я? – в горле сразу возник тяжёлый комок, который мешал говорить.
– Тебе нужно учиться, закончить институт… В общем, я не могу взять тебя с собой. Это… не совсем безопасно… для тебя.
Надя стиснула его руку так, что побелели костяшки на пальцах:
– Папа… папочка, как же так? Ты тоже… бросаешь меня?
Он смял ее в объятия.
– Нет, нет, милая моя, я… пытаюсь спасти тебя…
– Как? Оставив здесь одну?
– Нет, не одну. С ним.
Надя не сразу поняла, о ком он говорит. А когда поняла, то пришла в ужас. С ним?! С абсолютно чужим человеком? С этим замороженным роботом? Это просто сумасшествие какое-то…
– Я с ним не останусь, – покачала она головой. – С кем угодно, только не с ним! Пап, у тебя ведь столько друзей…
– В том-то и дело, что ближний круг не подходит. Нужно тебя спрятать. Увезти. Он заберет тебя с собой на Алтай.
– Ты с ним уже договорился? Вы все решили? Без меня?!
– Это не вопрос выбора, Надюш! Это вынужденные меры! Ты должна понимать, что я действую в твоих интересах!
– Тогда расскажи мне все, иначе я и с места не сдвинусь! – слезы уже вовсю текли по ее щекам, но она и не думала их вытирать. Слишком много всего свалилось на нее, слишком быстро мир перевернулся с ног на голову.
Однако папе ее, похоже, было не жалко:
– И не подумаю! Я знаю, как лучше! Поэтому я решаю, что говорить и что делать и чего не говорить и чего не делать! Ты выйдешь за него и точка!
– Что? – у Нади даже голос пропал – так она обомлела. Может быть, ей послышалось?
– Ах да, совсем забыл: вам надо расписаться, я решил, что так будет лучше.
Наде казалось, что ее голова сейчас взорвется. Даже слез уже не было – только какая-то безумная усталость.
– Пап, скажи, что это все шутка. Пожалуйста.
– Нет, Надюш, я и сам бы хотел, чтобы так было. Но это взаправду. Я сейчас все объясню, а ты просто выслушай. Алексей Иванович – очень хороший человек. Настоящий. Ему можно доверять. Эти выводы я сделал вовсе не из одной услуги, которую он мне оказал абсолютно бескорыстно, а из множества фактов. Я знаю о нем все, и лучшего человека не найти. И то, что он согласился мне помочь – невероятная удача, хотя и закономерно, учитывая благородство души… Так вот: он чужой, не из нашего круга, его никто не знает. Это важно. Не женат и согласен заключить с тобой фиктивный брак. Ты можешь развестись с ним, как только я вернусь, но до этого вам лучше состоять в официальных отношениях, чтобы ни у кого не возникало вопросов по поводу твоего положения. Уедете с ним далеко, почти на край света. Сменишь фамилию – это тоже очень кстати. Все так хорошо складывается, что о лучшем и мечтать нельзя.
Надя вовсе не была с ним согласна:
– Почему он не женат?
– Такое бывает. Не женился по молодости, а потом все по военным городкам – там с невестами туго.
– Пап, я не хочу уезжать с незнакомым человеком неизвестно куда… Мне страшно.
– Я знаю, Надюш, но ты должна довериться мне. Так нужно. Все будет хорошо. Ты совсем скоро станешь взрослой и сможешь сама решать, куда и с кем ехать, но я очень настаиваю, чтобы ты советовалась с ним, прежде чем принимать какие-либо судьбоносные решения.
– С ним? А с тобой я не могу советоваться?
– Пока нет.
– Но когда-нибудь ты ведь вернёшься!
– Конечно. Но вряд ли раньше, чем через год.
Это было слишком. Надя опять разревелась, папа долго утешал ее, поглаживая по голове, а потом отвел в спальню, совсем обессиленную, и уложил в кровать:
– Поспи. Тебе надо отдохнуть. Утро вечера мудренее.
Но утром Надя была все так же растеряна и обескуражена. Она поднялась с постели, как была, в платье и размазанном макияже, протопала в свою ванную, взглянула в зеркало на чумазое, опухшее от слез лицо.
– Красотка! В самый раз под венец!
Как и все девочки, Надя с детства мечтала о свадьбе. О белом пышном платье невесты, о красивой фате, о любящем и добром женихе… Конечно, ей не нужно изображать, будто она любит этого бесчувственного человека – и это хорошо – но ей хотелось выйти замуж по-настоящему и один раз.
Надя приняла душ, стерла косметику, а свежую не нанесла. Надела джинсы, футболку и самую затрапезную кофту, какую смогла у себя найти. Завязала волосы в хвост. Завтракать не стала. Села на диван в гостиной ждать папу.
Глава 2. Новая жизнь
Дикая выходила ситуация. Дикая и смешная. Нелепая. Алексей и сам не понимал, зачем он согласился на всю эту авантюру. Он ничего не должен полковнику Енисееву – наоборот, этот бывший военный и нынешний бизнесмен у него в долгу. Впрочем, об этом Родин никогда не думал и не собирался. Тот случай, когда он покрыл неблаговидный поступок старшего по званию, не был, по совести, таким уж светлым пятном на репутации Алексея, даже несмотря на то, что это была не столько услуга полковнику, сколько всему офицерскому составу части. Это была успешная попытка избежать скандала, трибунала, дискредитации авторитета высших чинов и прочих бед. Но если бы Родин, не дай бог, принял от Енисеева так называемую благодарность – вот тогда бы можно было считать, что он продал душу. Убил ее из табельного оружия, и рука его не дрогнула. Впрочем, такой соблазн никогда не стоял перед ним всерьез.
Но вот теперь эта девочка… Какого черта он вляпался в это дело? Зачем ему чужая дочь? Что за дань он отдает Енисееву и никак не может отдать? Не иначе, индусы правы и существует реинкарнация и кармические долги из прошлой жизни…
Надя очень хороша собой, очень юна, очень беззащитна – и что с того? Разве он обязан посвятить жизнь заботе обо всех дочках зарвавшихся олигархов, которым нужно срочно залечь на дно? С какой стати? Но Енисеев очень точно все рассчитал: не зря ведь он провел столько лет жизни на руководящей должности в вооружённых силах. Стратег из него отличный, эта кампания была обречена на успех.
Енисеев перехватил Родина почти в прыжке – тот уже забрал купленную машину и собирался со дня на день стартовать к родителям на Алтай. Полковник в отставке завел свои прежние речи про благодарность, вознаграждение… Алексей терпел тот разговор только из вежливости. Енисеев повздыхал, посокрушался над его несговорчивостью, а потом огорошил:
– Ну хоть уважьте тогда, почтите посещением мой дом по случаю дня рождения дочери. Позвольте отплатить вам хотя бы гостеприимством.
На это Родин почему-то не смог ответить отказом. Не захотел быть грубым, а вежливой причины не придумал. Пришел – и потерялся. Эта девочка поразила его своей непосредственностью, своей чистой, открытой душой. Он наблюдал за ней и остальными гостями, и чем дольше находился там, тем яснее понимал: ей не место в этом осином гнезде. Но что он мог сделать? Это не могло не погрузить его в мрачную задумчивость…
Однако Енисеев быстро выложил ему все карты, призвав на встречу на следующий день. Он – Родин – действительно может кое-что для нее сделать. И даже нечто очень большое. Он может спасти ее, ибо она нуждалась в спасении намного больше, чем он предполагал. И Алексей сразу понял, что отказаться спасти ее – точно такое же предательство собственной души, как и принять деньги у ее отца.
Если бы он не побывал на Надином дне рождения, то наверняка отказался бы, но теперь – он видел ее, он слышал ее, он хорошо понял, что она за человек. И как бросить невинное существо в такой ситуации? Возражение у него осталось только одно: она сама откажется с ним уехать.
– Да кто ее будет спрашивать? – отмахивался заботливый папаша. – Как говорится, мешок на голову – и…
– В наше время с мешком на голове не расписывают, – заметил Родин.
– Это зависит от того, сколько капусты в мешке, – возразил Енисеев.
Черт! Алексей прямо сейчас бы встал и ушел навсегда, хлопнув дверью, но Надя… как бросить ее… с ним? Уж он-то подыщет для нее "благодетеля", который за капусту еще и не на то согласится!
Енисеев неприятно рассмеялся:
– Нравитесь вы мне Алексей Иваныч. У вас такое лицо сейчас… честное слово, в наше время это редкость! Да конечно, я шучу! Что я, фашист, что ли, какой? У нас с Надей полное взаимопонимание, я смогу ей все объяснить. Да и что такого ужасного я предлагаю? Это же фиктивный брак, с хорошим человеком, которому можно доверять!
Умеет, подлец, успокоить… Родин, конечно, предпочел бы удочерить Надю, а не жениться, ведь между ними 12 лет разницы. Что станут о ней думать и говорить односельчане – лучше и не представлять. Бедная девочка… Но Надя совершеннолетняя, поэтому единственный способ «узаконить» их отношения – пожениться.
Решили, что будущим молодоженам нужно хоть немного поближе познакомиться, для чего организовали еще два совместных ужина. Но Родина на каждом из них охватывало какое-то непреодолимое оцепенение. Он буквально не мог выдавить из себя ни слова, будто попытка сблизиться с Надей – это нечто постыдное для него. Она поначалу старалась быть любезной, а потом махнула рукой на формальности и просто хранила равнодушное молчание на протяжении всего ужина. Однако ночью сразу после их последней встречи Енисеев прислал сообщение, что все улажено и завтра утром встречаемся у ЗАГСа.
Когда Алексей увидел свою невесту, ему уже в который раз захотелось сбежать. Пожалуй, в этот раз импульс был самым сильным. Она была так просто одета, умыта и причесана, что ее юность бросалась в глаза. Совсем ребенок, грустный и напуганный. Родин не имел своих детей, но если бы Надя была его дочерью, он ни за что не отослал бы ее в таком состоянии за тридевять земель с незнакомым человеком.
Но они с ее отцом уже все решили и обо всем договорились, и он не мог забрать свои слова назад. Поэтому даже вопросительного взгляда не бросил на девушку. Поздоровался, подставил ей локоть, повел на регистрацию. Сразу после росписи разъехались в разные стороны – собираться. На завтра назначен отъезд. За это время должны успеть сделать Наде новый паспорт на его фамилию.
***
На Надю напала страшная апатия – она даже не могла начать складывать вещи. Бросила в чемодан мамину фотографию, легла на кровать и уставилась в потолок невидящим взглядом. Пришел папа, принялся утешать, уговаривать, укорять. Мол, ты такая-сякая, взрослая уже, должна понимать, в жизни все непросто… Мол, в твоем возрасте девушки уже живут отдельно от родителей – и ничего… Да она понимала, просто слишком быстро все произошло, Надя не успела морально подготовиться. И она совсем не знала, что ждет ее там, на далеком и загадочном Алтае. Папа сказал, там деревня… в горах. Надя представляла покосившиеся домики с колодцами. Огороды, куры, козы… Сельпо, где есть только хлеб, конфеты и консервы… Она совершенно не представляла себя в этом всем…
Папа прислал ей на помощь Марфу Илларионовну, их помощницу по хозяйству – крепкую и бодрую женщину 50ти лет. Она принялась выгружать многочисленные вешалки с одеждой из огромного шкафа и паковать их в бесчисленные чемоданы.
– Нет-нет! – возмутилась Надя. – Мне столько не надо! Мы ведь не обозом едем, на машине! Один чемодан, только самое необходимое.
Она протопала ногами прямо по горам вещей, осмотрелась по-хозяйски. Взяла пару сарафанов, пару маек, пару шорт (всё-таки лето на носу!), потом так же немного осенней одежды – в основном, штаны и свитера, потом белье и носки. Все влезло в один чемодан, даже место осталось. Марфа притащила теплую куртку из гардероба, засунула для плотности. Развесила все оставшееся обратно в шкаф.
Надя опять упала на кровать и пролежала так весь оставшийся день. Есть не хотелось. Слышать кого-нибудь тоже – даже телефон отключила. Не желала объяснять подругам, почему уезжает так внезапно, придумывать, выкручиваться…
Муж приехал за ней рано утром. Она еще очень долго будет привыкать к своему новому статусу… Алексей – он настаивал на таком обращении к нему – потребовал, чтобы она поела перед дорогой. Надя нехотя проглотила тост с маслом, вареное яйцо, полчашки чаю. Марфа положила им с собой пакет пирожков и термос с шиповником.
Отец поцеловал ее на прощание в лоб, даже перекрестил – такого она за ним не помнила. Сказал:
– Ну, с Богом, – и подтолкнул ее к машине, где уже ждал муж и новая жизнь. Странная, непонятная, наставшая так внезапно…
Как Надя и ожидала, Родин почти все время молчал, открывая рот только по делу. Ей, впрочем, тоже разговаривать не хотелось. За окном проносились пейзажи их необъятной родины, и этого ей первое время вполне хватало. А еще она с удивлением рассматривала свой новый паспорт, который они вместе с Алексеем забрали в Миграционной службе, прежде чем выехать из города. "Родина Надежда Владимировна", – значилось там, а на одной из последних страниц стоял штамп о браке.
– Забавная у меня теперь фамилия, – хмыкнула Надя. – Вроде как Отчизна.
Муж ничего не ответил, хотя глаза на нее скосил, значит, слышал. Да, знатная из них выйдет парочка… Малолетняя девчонка и немой бирюк (Наде все говорили, что она выглядит лет на 17-18 – не больше). Прямо как Герасим и та крепостная, что ему нравилась… Татьяна, кажется. Она тоже нисколько не симпатизировала своему ухажеру. Вся разница в том, что Герасим был в нее влюблен, а у них с Алексеем взаимное равнодушие.
Честно говоря, Надя немного побаивалась своего новоиспечённого супруга – а что, если они не найдут общий язык? Тяжело им будет жить вместе целый год… Правда, насколько она поняла, там же будут и его родители – а в компании всегда легче. Неизвестно, конечно, что за люди, может быть, такие же мрачные и замкнутые, как их сын… Но Наде нужно было хоть на что-то надеяться, иначе сразу можно лечь да помереть.
Она решила, что надо хотя бы попытаться наладить контакт – и стала понемногу расспрашивать мужа о его малой родине:
– Расскажите, пожалуйста, как там люди живут?
– Я думаю, тебе лучше обращаться ко мне на ты, учитывая обстоятельства. Надо привыкать.
– Там все будут считать нас мужем и женой? Нам придется изображать супругов?
– Да, – почти гневно ответил Алексей. – Перед всеми, кроме родителей – им я сказал правду. Я бы не хотел этого, но твой отец не оставил мне выбора. Он решил, что это будет неприлично, если у меня дома станет жить молодая девушка, так как я холост.
– Почему же вы… ты согласился? Насколько я поняла, это он перед тобой в долгу, а не наоборот.
– Я не нашел аргументов против этого… в сущности, он прав, это бросает на тебя тень.
– Ты мог бы сказать, что у тебя есть невеста и ты собираешься жениться на ней в ближайшее время.
– Это неправда.
– Ну и что?
Алексей с минуту озадаченно молчал.
– Я не привык лгать без серьезной на то необходимости.
– А твоя свобода не является таковой?
– Пока нет.
Повисла неловкая пауза, но потом Алексей опять заговорил:
– Что именно ты хочешь узнать? – спросил он с усилием.
Надя подумала.
– Там, на Алтае, все живут натуральным хозяйством?
– Что ты имеешь в виду?
– Огород, домашние птицы, скотина…
– Огород есть у большинства, куры у многих, коров сейчас уже мало, но есть. А еще – мясное коневодство и овцы.
– Лошадей… выращивают на мясо? – изумленно переспросила Надя.
– Да. Тебе это кажется более жестоким, чем делать то же самое с быками и свиньями?
– Нет… Просто непривычно… Но я слышала, что лошади – очень особенные животные, чуткие и… дружат с людьми.
Алексей качнул головой:
– Не могу ничего сказать об этом: я никогда не дружил с конем.
Он, наверное, и с людьми никогда не дружил, – сумрачно подумала Надя. Он так скован холодом… Вот весело будет изображать его жену…
– А… как обстоят дела с… хм… цивилизацией? – спросила она. – Там есть магазины, удобства, интернет..?
Алексей усмехнулся:
– А ты думаешь, что там время замерло? Конечно, магазины есть, да и интернет имеется… Удобства, правда, не у всех – это зависит от желания и возможностей хозяев.
– А у тебя…
– У моих родителей есть летний водопровод. Я давно предлагал сделать нормальный, но они привыкли и всегда отказывались. Теперь, конечно, сделаем. Время есть, как раз лето…
Надя вздохнула с некоторым облегчением. Она никогда не жила в доме без удобств – по крайней мере, не помнила такого. Мама-то всякое рассказывала об их с папой молодости в удаленных военных частях. Может быть, это и не так уж страшно – ходить в досчатую сараюшку на другом конце огорода, но уж больно много всего непривычного на нее свалилось. А если нужно в туалет ночью, зимой?..
– Там холодные зимы? – тут же спросила она.
– Да, очень. Сибирь, всё-таки. И суточные колебания температуры большие: ночью в январе может быть -45, а днем -30.
–30, по меркам Нади, это было уже запредельно, но такой мороз она еще могла себе представить, а как ощущаются -45, не имела ни малейшего понятия.
– Разве может человек находиться на улице при таком морозе?
– Надо полагать, что может, раз люди там до сих пор не вымерли.
Издевается!
– Но как… я не понимаю… как можно выйти в -45 и еще… раздеться.
– Ты переживаешь за туалет? Я сделаю тебе теплый, не волнуйся. Я бы и раньше сделал, но никак не получалось надолго приехать, а теперь все. Бессрочный отпуск.
– Ты не будешь устраиваться на работу?
– Там видно будет, но в селе такой работы, как ты ее понимаешь, немного.
– Чем же люди занимаются?
– Ты сама сказала: натуральным хозяйством.
– Все растят лошадей на убой?!
– Кто-то дровами занимается, кто-то магазинчик держит, кто-то пчел… Хорошая пасека за сезон дает столько денег, что на год хватает.
– Дровами! Нужно печку топить!
– Ну конечно. Вообще-то, есть несколько многоквартирных домов с центральным отоплением, но в основном у всех обычные русские печи.
– А газ? – Надя знала, что их с папой дом отапливается газом.
– Газа нет. Мы очень далеко от цивилизации, в горах, туда тяжело тянуть газопровод.
Действительно, если у папы какие-то проблемы, то лучшего места, чтобы спрятать дочь, и не придумать. Ее везут в неимоверную глушь!
