Марина Белкина
Брачный антракт
Моим сыновьям Александру и Николаю
«Обзавестись ребенком – дело нешуточное. Это значит решиться на то, чтобы твое сердце отныне и навсегда разгуливало вне твоего тела».
Элизабет Стоун
© Белкина М., 2014
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014
Пролог
Ника сидела на скамейке и наблюдала за мальчишкой. Тот пытался отобрать совочек у белокурой девочки в розовом пальтишке. Малышка проявляла себя как истинный боец – не желая уступать и пяди совочка, она вцепилась в него мертвой хваткой. Тогда мальчишка уперся ногой ей в живот и одержал сокрушительную победу. Девочка закричала.
Ника переглянулась с сидящей рядом беременной женщиной и осуждающе покачала головой. Какой невоспитанный ребенок!
К скамейке подскочила дама с лицом Николая Валуева.
– Немедленно разберитесь с этим мальчиком! – властно нависла она над Никой.
– Почему я? – удивилась Ника. – Я его не знаю. Впервые вижу!
– Вы привели этого ребенка на площадку, я сама видела! И нечего тут врать!
Ну, врать – громко сказано. Может, по поводу «впервые вижу» Ника слегка присочинила, но она действительно не знала этого ребенка! Ладно, почти не знала. Всего каких-то пять дней, два часа и двадцать две минуты. Да-да, счет шел на минуты.
Под грозным взглядом «дамы с лицом» Ника тяжело поднялась со скамейки, нервно одернула поношенный пиджак и зашагала по детской площадке.
– Степан, сейчас же отдай совочек и извинись! – потребовала она.
Мальчишка набычился и крепче сжал совочек в пухлой ручке.
– Нет!
– Отдай сейчас же! Или будет хуже, потому что… у этой девочки мама – боксер!
Степан удивленно открыл рот и ослабил хватку. Воспользовавшись моментом, Ника выхватила у него совочек и вернула хозяйке. Ребенок проводил взглядом трофей, уплывший в руки противника, выпятил нижнюю губу и заорал так, что у Ники зазвенело в ушах. От этого истошного крика из головы разом вылетели все разумные мысли. Она схватила мальчишку в охапку, завалила на плечо, как Буратино, и под перекрестным огнем убийственных взглядов местных мамаш позорно сбежала с детской площадки.
– Новая няня… Безобразие! Наберут по объявлению! – слышалось за спиной.
Едва удерживая на плече брыкающегося ребенка, Ника пронеслась мимо заставленного машинами газона и взлетела по щербатым ступенькам на усеянное «бычками» крыльцо подъезда. Подумать только, еще совсем недавно она жила в доме, подъезд которого был отделан мрамором и увешан картинами, как Третьяковская галерея! Ездила на хорошей машине и носила только фирменные вещи. Ника вдруг явственно вспомнила тот погожий августовский денек, когда впервые увидела Егора. Разве могла она предположить тогда, что все так обернется?
* * *
На Остоженке он, конечно, попал в пробку. Зря через центр полез. Егор закурил, стряхнул пепел в полупустую банку «Red Bull» и принялся терзать магнитолу. До поворота он успел выкурить еще две сигареты и прослушать выпуск новостей, а потом пошло веселее.
Полюбовавшись жгущими глаза куполами храма Христа Спасителя, Егор уже собирался перестроиться в левый ряд, как вдруг приметил знакомый «Лексус» на стоянке перед кафе. Похоже на одно из тех пафосных местечек, в которых три листика салата и две креветки под сомнительной заправкой продают по цене килограмма говядины. Полина такие заведения обожает. С Викулей заседают, потягивают «Мохито» и перемывают Егору кости. А чем им еще заниматься?
Он припарковал чумазую «Тойоту» у бровки – решил зайти поздороваться. Выпрыгнул из машины и сразу же увидел Полину, она выплыла из кафе в красном платье с декольте до пупа. Под руку с каким-то бакланом. Интересное кино. Егор спрятался за «Тойотой».
Тип в белой майке-сетке, как у бабы, скалил зубы, а Полина что-то рассказывала, активно жестикулируя. Егор достал из кармана мобильник и набрал ее номер. Абонент – не абонент. Блин.
Они постояли еще немного у входа в кафе, потом пошли вниз по улице. Егор двинул следом, держа дистанцию. Излишняя предосторожность! Эти двое так заняты друг другом, что не замечают ничего вокруг! Кулаки Егора невольно сжались.
«Сетчатый» увлек Полину в арку, и они скрылись во дворе. Егор выглянул из-за угла. Тип шепнул что-то Полине. По каменному колодцу-двору эхом разнесся ее смех. Чуть хрипловатый и слишком интимный. О, как хорошо Егор знал этот смех! Стерва.
Парочка юркнула в подъезд жилого дома. Удар железной двери под дых. Каменный колодец с рядами окон и кучей роскошных тачек на дне подернулся рябью и стал тонуть в потоке бешенства, поднимающемся темной душной волной. Егор вспомнил о топоре и лопате в своем багажнике и улыбнулся. Он обрел точку опоры.
Прыгнул в машину и, едва не зацепив припаркованную впереди «беху», выскочил на дорогу. На набережной Егора остановил продавец полосатых палочек. Откуда только вылез, урядник?! Назвав свое звание и, как обычно, совершенно неразборчиво, фамилию, он попросил документы. Долго сличал фотографию с угрюмой небритой физиономией в окне и потребовал открыть багажник.
– А в чем дело, командир? – напрягся Егор и ляпнул первое, что пришло в голову: – Спешу к маме в больницу, может, договоримся?
– Откройте, пожалуйста, багажник.
Вот упырь, матери у него нет, что ли? Скрипнув зубами, Егор подчинился.
– Смотри-ка, научились делать. – Дотошный полицай кивнул на топор и лопату. Они были пластмассовыми, в натуральную величину.
– Подарок для сына, – сказал Егор.
Да, у него есть Степка, его точка опоры, вот главное. А эта шлюшка Полина – да шла бы она лесом!
Егор проснулся от противного визга будильника. С гадливым чувством на душе. Как во время Евро по футболу, когда наши продули грекам. С чего бы это? Вчера с ребятами немного перебрали, но пили текилу, голова от нее на утро болеть не должна. Чувствовал Егор себя вполне, бодрячком. К тому же, сегодня по плану встреча с потенциальным заказчиком. Внутренняя отделка загородного дома, четыреста пятьдесят метров в Ватутенках. Выгодное дело.
Егор вытащил из-под живота подушку и, перекатившись на спину, попытался расправить сбившуюся комком простынь. Не постель, а логово зверя, как говорила Полина. Полина! Прислушался к себе и понял – это из-за нее. Не то чтобы Егор расклеился из-за девки. Еще чего! Просто она его разочаровала. Как могла загулять, да еще с кем? С каким-то дебилом в женской майке. Егор был о ней лучшего мнения. Главное, он-то ей не изменял! Почти. А Полина? Как у нее морда вытянулась, когда Егор сказал, что все знает. Потом оправдывалась, конечно. Несла какую-то ахинею. Языком болтать умеет, юристка, блин. Даже если бы у него натурально выросли рога, как у оленя, наверное, залечила бы, что это из-за переизбытка кальция в организме. Хорошо еще, ребята не узнали, а то до конца жизни оленем бы звали.
Егор дотянулся до прикроватной тумбочки, схватил телефон и посмотрел на дисплей. Семь пропущенных от Полины. Испортила все, а теперь жалеет, идиотка. Вошел в «Мультимедиа» и зачем-то открыл ее фотку. Полина на коньках в саду «Эрмитаж». Светлые локоны по плечам, от природы полные губы, фигура. Хороша, как «Мазератти-Кватропорте». Да и произвольную программу эта фигуристка катала на шесть-ноль, это да. Ну и ладно. Баб вокруг мало, что ли?
И все-таки что она нашла в том типе?
Егор вылез из постели и поплелся на балкон, курить. Потом быстро принял душ, натянул майку и джинсы и отправился на кухню.
Дом замер в непривычной тишине. Наверное, Степка уже ушел гулять с нянькой. По полу большой комнаты были разбросаны солдатики, железяка, похожая на забрало, и огромный динозавр, на надувной спине которого, победно оскалившись, возвышался конек. Историческая реконструкция Ледового побоища с участием Годзиллы. В раковине на кухне Егор обнаружил гору немытой посуды. Что-то новая нянька – как ее, Таня, Наташа? – совсем мышей не ловит! Егор выпил кофе из единственной чистой чашки со слоном на воздушном шаре и пошел на выход.
Ключи от машины висели на гвоздике, ключей от квартиры там не оказалось. Таня-Наташа, что ли, оба комплекта утащила? Или пацан заиграл? Чертыхаясь, он принялся за поиски. Пуфик в коридоре, кухня, большая комната, коробки с игрушками в детской, пуфик в коридоре. Блин. Ну точно Таня-Наташа! Или пацан заиграл. Все, сходил на встречу, заработал денег! Что за люди?! Убью обоих!
Обнаружил ключи в кармане вчерашних джинсов. Лады. Времени мало, надо спешить. Егор стянул с пуфика борсетку с документами и выскочил на улицу.
Только подойдя к своей «Тойоте», припаркованной на тротуаре, Егор понял, что ключи от машины так и остались висеть на гвоздике. Вот засада! Возвращаться? Плохая примета. Не то чтобы он был суеверным, нет. Просто в некоторые приметы невозможно не верить, они реально работают. Потоптавшись на месте, Егор поплелся к дому.
«Хрен с ним, в зеркало посмотрюсь».
Стараниями активиста-соседа зеркало висело прямо напротив лифтов. Захватив из дома ключи и закрыв дверь, Егор скорчил своему отражению страшную рожу и показал язык, для верности.
– Кхм-кхм.
Егор метнулся в сторону испуганной птицей. За его спиной, у лифта, стояла какая-то тетка.
– Номеров нет, – пробормотала она себе под нос, разглядывая железную дверь общего коридора, и обратилась к Егору: – Мне нужна двести шестая. Который из звонков, не подскажете?
– Это моя квартира, – буркнул он, смущенно покосившись на зеркало. – В чем дело?
– Вы, наверное, Егор? – обрадовалась тетка. – А я Варвара Сергеенко! Мы договаривались.
Егор окинул ее мрачным взглядом. Очки, пучок на затылке, костюм, в какие обожают рядиться «синие чулки». Страшила. Причем незнакомая.
– С вами мы ни о чем не договаривались. Наверное, с адресом напутали. – Егор шагнул к лифту.
Тетка прыгнула наперерез. Довольно прытко для ее возраста, надо заметить.
– Я няня, от Матвея Борисовича, – быстро сказала она. – Полина должна была вас предупредить.
Рука, тянувшаяся к кнопке лифта, замерла на полпути. Матвея? Память с ловкостью карточного шулера подсунула последний разговор с Полиной. Ее путаные оправдания:
«Какой любовник? Матвей – сын лучшей подруги моей мамы. Помню его четырехлетним толстячком, поедающим собственные козявки. Да Мотька – последний мужчина на Земле, с которым я могла бы тебе изменить! В тот день мы встретились случайно, в кафе. Его агентство по подбору персонала находится в том же доме, представляешь? Я сразу подумала о тебе и спросила насчет няни для Степочки. Матвей предложил подняться в офис, посмотреть анкету одной дамы – отличные рекомендации, да и берет недорого. Я договорилась с ней о встрече».
Вот эта дама и приперлась! Да, дела. Неужели Полинка и тот дебил в женской майке – друзья детства и шли тогда не в койку, а в офис? Не похоже… А даже если и так, какая на хрен разница?! Значит, потом поехали к нему. Или к ней. Или Полина еще с кем-нибудь мутит. Все они одинаковые!
Тем временем гостья приняла его замешательство за руководство к действию.
– Мне сказали, у вас мальчик? Обожаю мальчиков! – застрекотала она поставленным учительским голосом. – Я проработала восемь лет в семье посла, занималась воспитанием троих мальчиков-погодков. Такие сорванцы, знаете, что называется, «оторви и выбрось», но я жутко стрессоустойчива! Если хотите связаться с моими предыдущими работодателями, то…
– А как, говорите, называется контора? – перебил Егор.
Круглые стекла очков озадаченно блеснули. Нянька тормозила, как набравший ход поезд.
– Агентство этого вашего Матвея Федоровича?! – прикрикнул на нее Егор.
– Борисовича. «Леди Поппинс». Секунду, у меня где-то была визитка.
Она долго копошилась в брюхе раззявившего пасть потертого саквояжа, наконец извлекла кусочек картона и протянула ему.
«Леди Поппинс», агентство по подбору персонала, телефоны, адрес… Улица совпадает, и дом тот же.
– Вашему малышу три? Такой сложный возраст! Вы что-нибудь слышали о кризисе трех лет? – Леди Поппинс улыбнулась, участливо и снисходительно. Наверное, как-то так скалится и психологиня, к которой благоверная третий год таскает подкаблучника Димыча. Егора передернуло.
– Вы опоздали. Я уже взял человека, – сухо сказал он и нажал на кнопку лифта.
– Как? Но мне сказали… По рекомендации? Знаете, сейчас столько прохиндеек развелось, просто вопиющие случаи! Помните, ребенок – самое ценное, что у вас есть! Вам нужен человек с обширным педагогическим опытом! А я работаю по методикам Марии Монтессори и Сальваторе Феррагамо…
Двери лифта наконец отсекли его от навязчивой няньки.
«Тебе бы не детей воспитывать, а Герболайф втюхивать!» – подумал Егор.
Выбежал из подъезда, прыгнул в машину и дал по газам – времени в обрез. Опаздывать он не любил.
По закону подлости выезд со двора перекрыл мусоровоз. Японский городовой! Это еще минут на десять, точно. Вот, вернулся – и пожалуйста – нет пути! Егор опустил окно и закурил, морщась от дыма и грохота, с которым железная махина ворочала мусорными баками. Взгляд упал на квадратик визитки, белеющий на соседнем сиденье.
«А Полинка-то запомнила, что я пацану няньку ищу. Страшилу эту откопала. Специально, чтоб я на няню сына не засматривался. Ревнивый осел, и чего я на нее взъелся? Подумаешь, вошла с мужиком в подъезд! Любит меня девочка. Надо ей позвонить».
Незадачливая няня еще немного повздыхала, разглядывая длинные носки своих поношенных туфель. Потом подхватила видавший виды саквояж, съехала на лифте вниз и поплелась в сторону метро. Однако спускаться в подземку она не спешила. Дошла до конца улицы и, воровато озираясь по сторонам, запрыгнула в новенькую бордовую «Инфинити».
Юркий «башмак» подрезал выезжающую «девятку» и под визг клаксона лихо выкатился на дорогу. Слившись с шумящим автомобильным потоком, поплыл в сторону центра. Где-то там, в одном из старинных особнячков, отданных под офисы, под самым потолком вековой крыши притаилась небольшая комнатка, дверь которой венчала металлическая табличка с затейливой вязью «Алиби-агентство».
Элеонора Дузе сказала: «Актриса в жизни должна быть незаметной». Незаметной Веронике приходилось быть часто. Немолодой некрасивой невидимкой – ННН. Сложности это не представляло. Она научилась играть мымру, почти так же виртуозно, как Алиса Фрейндлих в «Служебном романе». Не без помощи камуфляжа, конечно.
Заглушив мотор, Ника вытащила из пучка на затылке больно впивающиеся в голову шпильки и распустила по плечам темно-каштановые волосы. Костюм, взятый напрокат у мамы, решила переодеть прямо в машине. Если эта ветошь треснет по шву, будь готова получить очередную порцию нотаций: «Ты порвала за один день абсолютно новую вещь, которую я носила двадцать лет, бу-бу-бу!» Туфли, кстати, тоже из числа семейных реликвий.
Продемонстрировав чудеса изворотливости и роскошный комплект белья, она натянула майку и любимые джинсы в обтяжку от Армани. Ника обожала подчеркивать фигуру, считая ее своим главным козырем. Сорок восемь килограммов при росте сто семьдесят один – не дар небес, а результат каждодневных тяжких лишений. Если смыть с лица специальный грим оттенка «бледная поганка» и снять затемненные очки, получится кареглазая девица двадцати восьми лет от роду, как говорят, похожая на цыганку. Кое-кто даже считает, что она похожа на Одри Хепберн. Пара независимых экспертов – муж и лучший друг, но они в меньшинстве.
Ника аккуратно хлопнула дверцей, поставила любимый «финик» на сигнализацию и, запрокинув голову, застыла с блаженной улыбкой. Гроздья спелой рябины на фоне ясного неба. Невыносимо-синего и печально-высокого, каким оно бывает на излете лета. Ника глубоко вдохнула полной грудью, словно желая напитаться этой сосущей под ложечкой синевой впрок, на все куцые дни и бесконечные ночи вперед… Ладно, хватит под небом медитировать, словно раненый Болконский. В офисе давно Юрик ждет для разбора полетов.
Ника взлетела вверх по широкой мраморной лестнице. Старинный особняк, в котором находилось их агентство, представлял собой историческую ценность, установить лифт в нем не разрешили. Впрочем, это маленькое неудобство на запредельность цен за аренду никак не влияло. Заполучить офис в таком вальяжном месте удалось только благодаря деятельной занудливости Юрика, владелец особняка был его дядей.
– Мери Поппинс вызывали? – весело подмигнув, Ника проскользнула в кабинет «Алиби-агентства».
Два стола с компьютерами, серый ковролин, электрический чайник, фикус в углу – офис, как и любой другой. Случайному гостю ни за что не догадаться, что здесь, как горячие пирожки, стряпают алиби населению.
– Упс! А ты уверена, что няня для ребенка должна выглядеть именно так? – изогнул бровь Мишка, поигрывая бицепсом под майкой.
Мишка посещал тренажерный зал пять раз в неделю, поэтому носил майку всегда. Даже в крещенские морозы.
– Зависит от возраста ребенка! – улыбнулась ему Ника.
Из-за монитора компьютера выглянул Юрик, лысеющий дылда с неизменно постной физиономией и перхотью на плечах.
– Ну, наконец-то! Чего так долго? – проворчал шеф.
– Да вот, ждала, пока ветер переменится! – пошутила она. – Добиралась из конца географии. И потом, дикие пробки, видно, народ из отпусков к первому сентября потихоньку подтягивается.
Юрик выехал из-за компьютера в кресле на колесиках и занял собой полкомнаты.
– Как прошло?
– Близко к тексту сценария. – Ника уселась на стол напротив Юрика. Может, это и дурной тон, но она любила во время разговора находиться чуть выше собеседника. – На десятку по десятибалльной шкале!
Положа руку на сердце, на десятку с минусом. Приплела зачем-то этого Сальваторе Феррагамо, будь он неладен! Юбку во «Временах года» присмотрела, вот и сорвалось с языка. Ну, ничего, и на солнце бывают пятна. Парень, кажется, ничего не понял.
Несколько лет назад, когда она только подрабатывала в агентстве актрисой, за такую оговорку по Фрейду огребла бы по полной. Известный скупердяй Юрик попросту лишил бы ее гонорара! Тогда шеф все время держал Нику под колпаком, на задания она ходила, обвешанная специальной аппаратурой, как новогодняя елка, а босс «вел» свою актрису из машины, припаркованной где-нибудь поблизости. Теперь Ника стала полноправным членом команды – участвовала в разработке сценариев, занималась подготовкой алиби. Она получила карт-бланш, а значит, и право на небольшие «косяки».
– Как отыграла? Достоверно?
– Аск! Да для меня училку изобразить – раз плюнуть, моя мать преподает английский в вузе.
– Про рекомендации клиент спрашивал?
– Не-а.
– Визитку дала?
– Разумеется. Миш, а что там с офисом, если вдруг Егор решит наведаться?
Коллега показал большой палец и заговорил специальным голосом диктора телевидения Юго-Восточного округа, где пару лет назад прозябал в свободное от организации алиби время:
– С сегодняшнего дня и на протяжении двух недель агентство по подбору персонала «Леди Поппинс» ждет вас по адресу, указанному в визитной карточке. На телефонные звонки отвечает специально обученный человек. Полина останется довольна.
Ника удовлетворенно кивнула – в точку!
Заказчица Полина прибежала к ним «вся в слезах и губной помаде» несколько дней назад. Утверждала, что ее жизнь кончена – любимый мужчина Егор застал со случайным любовником. После литра воды и ста граммов коньяка, который держали в сейфе специально для подобных случаев, выяснилось, что все не так уж безнадежно. Егор и видел только, как Полина с неизвестным вошли в подъезд какого-то дома. С организацией «пост-алиби» проблем не возникло. Они соорудили легенду о поиске няни для сына Егора. Полине повезло. В подъезде того самого дома нашлось свободное офисное помещение, которое удалось снять на пару недель. В нем устроили имитацию агентства по подбору персонала. Если Егор решит проверить Полину на вшивость и заглянуть в агентство ее так называемого друга детства Матвея, чтобы навести справки, все окажется вполне правдоподобно: шторки, кофеек, статисты – секретарша и два менеджера – в белых отутюженных рубашечках имитируют бурную деятельность офисного планктона. Того и гляди реально начнут деньги зарабатывать на поиске гувернанток и шоферов.
– Ну что ж, коллеги, поздравляю! – удовлетворенно кивнул Юрик. – Чисто сработали. Развод удался!
Ника поморщилась, он наступил на любимую мозоль.
– Ну, вот почему сразу развод?! – взвилась она. – Мы не разводим людей, а спасаем репутацию. Между прочим, благородным делом занимаемся. Делаем их жизнь лучше! А в случае с Полиной еще и соединили влюбленных после… досадной промашки!
– Это теперь так называется? – хмыкнул Макс.
– Да ладно, не будь ханжой. Оступилась девушка, ошиблась, с кем не бывает.
– Накосяпорила, ага. Влюбленная!
– Она от него без ума, просто поверь мне, малыш. В этих вещах я профи, – отрезала Ника.
– Видать, и вправду любит. Раз готова так раскошелиться на оплату своего алиби, – поддержал Нику Юрик, растроганно шмыгнув носом – деньги всегда затрагивали самые тонкие струны его души. – Одна аренда офиса с видом на Храм Христа Спасителя чего стоит, я уж не говорю о наших услугах. Но она, по ходу, не бедствует.
– Выглядит как богиня! – согласился Макс.
– Да она вся сделанная! – ревниво заметила Ника. – Ты видел этот рот? Неужели найдется на свете идиот, который поверит в его натуральность?!
– Свисток знатный. Как у телевизионных чучундр, Кристи и Энджи! – Юрик выпятил тонкие бескровные губы, сделавшись похожим на унылого Дональда Дака. – А арбузы? Полный тюнинг!
– И что только такая гламурная дева в этом Егоре нашла, непонятно… – пожала плечами Ника.
– Почему? Судя по фоткам, он мачо-мен!
– Отец-одиночка с квартирой в неблагополучном районе. Верит в приметы, как бабка, к тому же грубиян. Воспитания – ноль. Представляете, продержал меня на лестничной клетке, даже в квартиру не пригласил! – Ника сверху вниз взглянула на Юрика, как Мария-Антуанетта на нерадивую фрейлину.
– Ладно, будем надеяться, что все наши усилия не пропали даром, и этот грубиян поверил в невиновность своей разгульной подружки, – резюмировал босс, бросив взгляд на наручные часы. – Внимание, коллеги! С минуты на минуту к нам пожалует потенциальный клиент. О-очень выгодный. Надо его облизать.
Ника фыркнула.
– Как думаешь, Юр, со сценарием алиби за пару часов управимся?
– Как пойдет, – пожал плечами босс. – А в чем дело?
– У меня сегодня съемки.
– Почему ты мне не сказала?! Где? – Макс оживился, как комар, учуявший запах крови.
– В ток-шоу. И не выпрыгивай, пожалуйста, из майки, им была нужна девушка. Возможно, завтра я проснусь знаменитой!
– Опять физиономию светить будешь, – проворчал Юрик.
– Не волнуйся, – отмахнулась Ника. – Никто из клиентов меня не узнает, там совсем другой грим.
Юрик закатил глаза, а Макс дурашливо пропел, бренча на воображаемой гитаре:
Вечер и огни.
Ей пора туда —
В океан любви,
Где она звезда!
Вот именно. Она как-никак дипломированная актриса. И пусть Юрик не воображает, что «облизывать» клиентов его «Алиби-агентства» – предел Никиных мечтаний!
Она сидит на краешке студийного кресла под софитами. В образе этакой белой лебеди с подрезанными крыльями – балерины, из-за травмы вынужденной уйти из профессии. Гладкая прическа, прямая спина, грациозные жесты – ведь истинную балерину узнают по рукам. Зал внимает ее душераздирающему рассказу в молчаливом оцепенении. Сотни глаз прикованы к Нике, но она видит лишь пристальный оценивающий взгляд из-под очков. Это один из специальных гостей Яков Гордый, любимый Никин режиссер, после Альмодовара и Кубрика, разумеется.
После программы Гордый подходит сказать, как тронут ее историей. Смущаясь и краснея, Ника просит прощения за то, что ввела мэтра в заблуждение. Это была всего лишь роль, для шоу.
– Так вы актриса? – изумляется он. – Однако! Сейчас где-то заняты?
– Да так, по мелочи, – уклончиво отвечает она.
В его глазах загорается огонек азарта.
– Я работаю над одним проектом. Фильм о художественной гимнастке, полный метр. Хотел бы вас попробовать. Как насчет завтра?
– Да! То есть нет! Лучше послезавтра. – Гимнастика, значит, на пробах, возможно, придется быть в купальнике. Надо успеть сделать эпиляцию!
– У вас красивый голос. Не поете?
– Немного. – Тут Ника хватает гитару и…
Стоп! Какая гитара в студии?! Впрочем, у них на телевидении такой бардак. На столе редакции, где Ника проходила собеседование для программы, рядом с фикусом восседала надувная свинья. Так что и гитара в студии вполне могла заваляться, допустим, где-нибудь за диваном. Итак, она хватает гитару и…
– Готово! – сказала Люда.
– Что? – Ника вздрогнула и огляделась в небольшой комнате, увешанной плакатами с изображениями хищно наманикюренных рук и ног. – Ах да… Прости, что-то я замечталась. – Она посмотрела на свои ногти с темно-вишневым покрытием шеллак. – Произведение искусства! Ты гуру маникюра, спасибо.
– Да ладно, – польщенно улыбнулась Люда, – просто у тебя ногтевая пластина красивая, правильной формы.
– Не забудь посмотреть на мои ногтевые пластины с произведением твоего искусства по телику! Я сказала, когда?
– Ага. И не один раз.
Рассмеявшись, Ника положила на стол чаевые, подхватила элегантную стеганую сумочку на длинной цепочке и выпорхнула из кабинета. Она прошла по сложному лабиринту салонных коридоров уверенной походкой – могла бы сделать это даже с закрытыми глазами – и очутилась в парикмахерском зале.
– Никуля! Еще больше похудела, умничка! – Вертлявый парень с выжженным пергидрольным хохолком чмокнул воздух рядом с ее щекой и усадил в кресло напротив зеркала. – Как ты?
– Чудно, у меня сегодня съемки на федеральном канале! Давай, как в прошлый четверг, вытянем, ладно? А сверху – вот это. – Ника выложила на столик изысканный аксессуар в стиле тридцатых годов – ленту на голову с экзотическим перышком.
– Чума! – взвизгнул стилист. – Это «Шанель»?
– Почти. Сама сделала, – с гордостью сообщила Ника. – Полночи с ней провозилась, все пальцы исколола!
В немом восхищении парень прижал руки к узкой безволосой груди в глубоком V-образном вырезе.
– Это какой-то абзац! Будешь на своем федеральном канале как главная подружка чикагского гангстера!
– Только умоляю, быстрее! Хочу еще успеть заскочить на эпиляцию.
Через три с половиной часа она вышла из салона в очках в пол-лица, озираясь по сторонам, как голливудская дива, скрывающаяся от папарацци. Уселась в «финик» и покатила в Останкино, мурлыча себе под нос:
Вечер и огни.
Ей пора туда —
В океан любви,
Где она звезда!
Возле поста охраны ее встречала девица с красными причудливо начесанными волосами и рацией на поясе. Балансируя на одной ноге, девица положила на коленку свернутый вдвое лист формата А4 и что-то там нарисовала шариковой ручкой. Ника заглянула Красному Начесу через плечо и увидела галочку напротив отпечатанной надписи:
«Вероника Ромашова – репликант»
– Мне бы макияж подправить, зайдем в гримерку? – полюбопытствовала Ника.
Девица посмотрела на нее каким-то диким взглядом.
– Вообще-то гримерка у нас только для «випов». ВИП-гостей.
– Ясно… а что значит «репликант»?
– Человек, подающий реплику из зала, – пояснила она и понеслась через просторный холл, в котором было почти так же оживленно, как в метро в час пик.
Ника старалась не отставать.
– Как это из зала?! Я думала, что буду героиней программы! – прокричала она на бегу, провожая взглядом известного ведущего новостей с телефоном у уха.
– Что вы, дама! У нас подставные только «репликанты», и то не всегда. Герои все реальные. Это вам не какой-нибудь телесуд, – снисходительно качнула начесом девица.
– Понятно.
Когда они поднимались по лестнице, телевизионщица затормозила между пролетами.
– Я вам пропуск сразу подпишу, а то потом не до того будет, – заявила она, вооружившись ручкой, и облокотилась на подоконник. – Ой, а это что за хрень?!
Ника сконфуженно стянула ленту с головы.
– Думаете, не годится?
Красный Начес сцапала аксессуар, как сорока ложку, и покрутила в руках.
– Прикольно. Но, по-моему, для жертвы пластической хирургии как-то слишком претенциозно, – вынесла вердикт она и вновь поскакала вверх через ступеньку.
– К-какой еще жертвы? – ахнула Ника, машинально устремляясь за ней.
Собственноручно сделанная лента осталась забытой на пыльном подоконнике.
– Позвольте, но девушка-редактор Аня на собеседовании сказала, что я буду играть балерину! В программе о сломанных судьбах! О травмированных деятелях искусства и спортсменах!
– Тему программы в последний момент поменяли. На «Ужасы пластической хирургии».
– Но как же так?! – Тяжело дыша, Ника вцепилась в рукав телевизионщицы.
– Дама, выдохните! Нервные клетки не восстанавливаются, – участливо предупредила та, стряхивая Нику со своего рукава. – Чего вы переполошились? Пожалуйста, изображайте себе деятеля искусства! Травмированного неудачной липосакцией.
Бодрым галопом они вбежали в студию, которая показалась гораздо меньше, чем по телевизору.
– Но я же ничего не знаю о липосакции! – в отчаянии воскликнула Ника.
– Сейчас Аня придет, она вас подготовит. Все, садитесь сюда, ждите, а мне еще двух ВИПов встретить надо.
И она унеслась.
Ника затравленно огляделась по сторонам. Помост с несколькими диванами, стационарные камеры, софиты. Зрительный зал почти пустой, только на галерке хихикают две кудрявые тетки в кофтах с люрексом.
Ника потерла пылающие щеки, встала со своего места, снова села. Потом опять встала и выбежала из студии прочь.
«Я подумаю об этом завтра!» – мысленно повторяла она, как заклинание, слова Скарлетт О’ Хары, плутая по коридорам Останкина, и вдруг резко остановилась возле туалета, как слон, учуявший мышь. Впереди замаячил знакомый красный начес! Ф-фу! Это вовсе не телевизионщица, а какой-то совершенно незнакомый панк.
Дверь туалета приоткрылась, и оттуда выкатился крепыш ростом метра полтора. Блуждающая улыбка, отрешенный взгляд голубых глаз, как у маньяка.
– О! Какие люди! Ника Самофракийская собственной персоной! – Коротышка привстал на носки и чмокнул ее в щеку.
Ника поморщилась. Кажется, он пользуется тем же одеколоном, которым мама заправляла в детстве ее выдохшиеся фломастеры.
– Привет, Роберт.
Это был парень из массовки «Мосфильма», мнивший себя Де Ниро, не меньше. Один из тех чудиков, которые, разменяв четвертый десяток, вдруг решили сделать актерскую карьеру – покорить Голливуд или, на худой конец, заполучить главную роль в модном отечественном «мыле».
– Какими судьбами здесь? – Ника соорудила на лице приветливую улыбку.
– На кастинге был.
Вот-вот. Выучатся на сварщиков-бульдозеристов, а потом по кастингам бегают, отбирают хлеб у профессионалов!
– Удачно?
– Ага! Роль, правда, не получил, зато сфоткался с такой телкой! – расплылся в улыбке он, тыча Нике под нос допотопную «мыльницу». – Ну, с этой… как ее? Еще в сериале играет. Ща покажу!
