Марина Цветаева
Под лаской плюшевого пледа
«Золото моих волос…»
Золото моих волос
Тихо переходит в седость.
– Не жалейте! всё сбылось,
Всё в груди слилось и спелось.
Спелось – как вся даль слилась
В стонущей трубе окрайны.
Господи! Душа сбылась:
Умысел твой самый тайный.
– – —
Несгорающую соль
Дум моих – ужели пепел
Фениксов отдам за смоль
Временных великолепий?
Да и ты посеребрел,
Спутник мой! К грома́м и ды́мам,
К молодым сединам дел —
Дум моих причти седины.
Горделивый златоцвет,
Роскошью своей не чванствуй:
Молодым сединам бед
Лавр пристал – и дуб гражданский.
Между 17 и 23 сентября 1922
Хвала богатым
И засим, упредив заране,
Что меж мной и тобою – мили!
Что себя причисляю к рвани,
Что честно́ мое место в мире:
Под колесами всех излишеств:
Стол уродов, калек, горбатых…
И засим, с колокольной крыши
Объявляю: люблю богатых!
За их корень, гнилой и шаткий,
С колыбели растящий рану,
За растерянную повадку
Из кармана и вновь к карману.
За тишайшую просьбу уст их,
Исполняемую, как окрик,
И за то, что их в рай не впустят,
И за то, что в глаза не смотрят.
За их тайны – всегда с нарочным!
За их страсти – всегда с рассыльным!
За навязанные им ночи
(И целуют и пьют насильно!),
И за то, что в учётах, в скуках,
В позолотах, в зевотах, в ватах,
Вот меня, наглеца, не купят, —
Подтверждаю: люблю богатых!
А еще, несмотря на бритость,
Сытость, питость (моргну – и трачу!),
За какую-то – вдруг – побитость,
За какой-то их взгляд собачий,
Сомневающийся…
– Не стержень
ли к нулям? Не шалят ли гири?
И за то, что меж всех отверженств
Нет – такого сиротства в мире!
Есть такая дурная басня:
Как верблюды в иглу пролезли.
…За их взгляд, изумленный насмерть,
Извиняющийся в болезни,
Как в банкротстве… «Ссудил бы… Рад бы —
Да…»
За тихое, с уст зажатых:
«По каратам считал я – брат был…»
– Присягаю: люблю богатых!
30 сентября 1922
Рассвет на рельсах
Покамест день не встал
С его страстями стравленными,
Из сырости и шпал
Россию восстанавливаю.
Из сырости – и свай,
Из сырости – и серости.
Покамест день не встал
И не вмешался стрелочник.
Туман еще щадит,
Еще в холсты запахнутый
Спит ломовой гранит,
Полей не видно шахматных…
Из сырости – и стай…
Еще вестями шалыми
Лжет вороная сталь —
Еще Москва за шпалами!
Так, под упорством глаз —
Владением бесплотнейшим —
Какая разлилась
Россия – в три полотнища!
И – шире раскручу:
Невидимыми рельсами
По сырости пущу
Вагоны с погорельцами:
С пропавшими навек
Для Бога и людей!
(Знак: сорок человек
И восемь лошадей.)
Так, посредине шпал,
Где даль шлагбаумом выросла,
Из сырости и шпал,
Из сырости – и сирости,
Покамест день не встал
С его страстями стравленными —
Во всю горизонталь
Россию восстанавливаю!
Без низости, без лжи:
Даль – да две рельсы синие…
Эй, вот она! – Держи!
По линиям, по линиям…
12 октября 1922
Поэт
1
Поэт – издалека заводит речь.
Поэта – далеко заводит речь.
Планетами, приметами… окольных
Притч рытвинами… Между да и нет
Он, даже разлетевшись с колокольни,
Крюк выморочит… Ибо путь комет –
Поэтов путь. Развеянные звенья
Причинности – вот связь его! Кверх лбом —
Отчайтесь! Поэтовы затменья
Не предугаданы календарем.
Он тот, кто смешивает карты,
Обманывает вес и счет,
Он тот, кто спрашивает с парты,
Кто Канта наголову бьет,
Кто в каменном гробу Бастилий
Как дерево в своей красе…
Тот, чьи следы – всегда простыли,
Тот поезд, на который все
Опаздывают…
– ибо путь комет –
Поэтов путь: жжя, а не согревая,
Рвя, а не взращивая – взрыв и взлом, —
Твоя стезя, гривастая кривая,
Не предугадана календарем!
8 апреля 1923
2
Есть в мире лишние, добавочные,
Не вписанные в окоем.
(Не числящимся в ваших справочниках,
Им свалочная яма – дом.)
Есть в мире полые, затолканные,
Немотствующие: – навоз,
Гвоздь – вашему подолу шелковому!
Грязь брезгует из-под колес!
Есть в мире мнимые – невидимые:
(Знак: лепрозориумов крап!),
Есть в мире Иовы, что Иову
Завидовали бы – когда б:
Поэты мы – и в рифму с париями,
Но, выступив из берегов,
Мы Бога у богинь оспариваем
И девственницу у богов!
22 апреля 1923
3
Что́ же мне делать, слепцу и пасынку,
В мире, где каждый и отч и зряч,
Где по анафемам, как по насыпям,
Страсти! Где насморком
Назван – плач!
Что́ же мне делать, ребром и промыслом
Певчей! – Как провод! загар! Сибирь!
По наважденьям своим – как по́ мосту!
С их невесомостью
В мире гирь.
Что́ же мне делать, певцу и первенцу,
В мире, где наичернейший – сер!
Где вдохновенье хранят, как в термосе!
С этой безмерностью
В мире мер?!
22 апреля 1923
Слова и смыслы
1
Ты обо мне не думай никогда!
(На – вязчива!)
Ты обо мне подумай: провода:
Даль – длящие.
Ты на меня не жалуйся, что жаль…
Всех слаще, мол…
Лишь об одном пожалуйста: педаль:
Боль – длящая.
2
Ла-донь в ладонь:
– За-чем рожден?
– Не – жаль: изволь:
Длить – даль – и боль.
3
Проводами продленная даль…
Даль и боль, это та же ладонь
Отрывающаяся – доколь?
Даль и боль, это та же юдоль.
23 апреля 1923
Прокрасться…
А может, лучшая победа
Над временем и тяготеньем —
Пройти, чтоб не оставить следа,
Пройти, чтоб не оставить тени
На стенах…
Может быть – отказом
Взять? Вычеркнуться из зеркал?
Так: Лермонтовым по Кавказу
Прокрасться, не встревожив скал.
А может – лучшая потеха
Перстом Себастиана Баха
Органного не тронуть эха?
Распасться, не оставив праха
На урну…
Может быть – обманом Взять?
Выписаться из широт?
Так: Временем как океаном
Прокрасться, не встревожив вод…
14 мая 1923
Диалог Гамлета с совестью
– На дне она, где ил
И водоросли… Спать в них
Ушла, – но сна и там нет!
– Но я ее любил,
Как сорок тысяч братьев
Любить не могут!
– Гамлет!
На дне она, где ил:
Ил!.. И последний венчик
Всплыл на приречных бревнах…
– Но я ее любил,
Как сорок тысяч…
– Меньше
Всё ж, чем один любовник.
На дне она, где ил.
– Но я ее —
любил??
5 июня 1923
Мореплаватель
Закачай меня, звездный челн!
Голова устала от волн!
Слишком долго причалить тщусь, —
Голова устала от чувств:
Гимнов – лавров – героев – гидр, —
Голова устала от игр!
Положите меж трав и хвой, —
Голова устала от войн…
12 июня 1923
Свиданье
На назначенное свиданье
Опоздаю. Весну в придачу
Захвативши – приду седая.
Ты его высоко́ назначил!
Буду годы идти – не дрогнул
Вкус Офелии к горькой руте!
Через горы идти – и стогны,
Через души идти – и руки.
Землю долго прожить! Трущоба —
Кровь! и каждая капля – заводь.
Но всегда стороной ручьевой —
Лик Офелии в горьких травах.
Той, что, страсти хлебнув, лишь ила
Нахлебалась! – Снопом на щебень!
Я тебя высоко́ любила:
Я тебя схоронила в небе!
18 июня 1923
«Рано еще – не быть!..»
Рано еще – не быть!
Рано еще – не жечь!
Нежность! Жестокий бич
Потусторонних встреч.
Как глубоко́ ни льни —
Небо – бездонный чан!
О, для такой любви
Рано еще – без ран!
Ревностью жизнь жива!
Кровь вожделеет течь
В землю. Отдаст вдова
Право свое – на меч?
Ревностью жизнь жива!
Благословен ущерб
Сердцу! Отдаст трава
Право свое – на серп?
Тайная жажда трав…
Каждый росток: «сломи»…
До лоскута раздав,
Раны еще – мои!
И пока общий шов
– Льюсь! – не наложишь Сам —
Рано еще для льдов
Потусторонних стран!
19 июня 1923
Луна – лунатику
Оплетавшие – останутся.
Дальше – высь.
В час последнего беспамятства
Не очнись.
У лунатика и гения
Нет друзей.
В час последнего прозрения
Не прозрей.
Я – глаза твои. Совиное
Око крыш.
Будут звать тебя по имени —
Не расслышь.
Я – душа твоя: Урания —
В боги – дверь.
В час последнего слияния
Не проверь!
20 июня 1923
Двое
1
Есть рифмы в мире сём:
Разъединишь – и дрогнет.
Гомер, ты был слепцом.
Ночь – на буграх надбровных,
Ночь – твой рапсодов плащ,
Ночь – на очах – завесой.
Разъединил ли б зрящ
Елену с Ахиллесом?
Елена. Ахиллес.
Звук назови созвучней.
Да, хаосу вразрез
Построен на созвучьях
Мир, и, разъединен,
Мстит (на согласьях строен!),
Неверностями жен
Мстит – и горящей Троей!
Рапсод, ты был слепцом:
Клад рассорил, как рухлядь.
Есть рифмы – в мире том
Подобранные. Рухнет
Сей – разведешь. Что нужд
В рифме? Елена, старься!
…Ахеи лучший муж!
Сладостнейшая Спарты!
Лишь шорохом древес
Миртовых, сном кифары:
«Елена: Ахиллес:
Разрозненная пара».
30 июня 1924
2
Не суждено, чтобы сильный с сильным
Соединились бы в мире сём.
Так разминулись Зигфрид с Брунгильдой,
Брачное дело решив мечом.
В братственной ненависти союзной
– Буйволами! – на скалу – скала.
С брачного ложа ушел, неузнан,
И неопознанною – спала.
Порознь! – даже на ложе брачном —
Порознь! – даже сцепясь в кулак —
Порознь! – на языке двузначном —
Поздно и порознь – вот наш брак!
Но и постарше еще обида
Есть: амазонку подмяв, как лев, —
Так разминулися: сын Фетиды
С дщерью Аресовой: Ахиллес
С Пенфезилеей.
О, вспомни – снизу
Взгляд ее! сбитого седока
Взгляд! не с Олимпа уже, – из жижи
Взгляд ее, – все ж еще свысока!
Что ж из того, что отсель одна в нем
Ревность: женою урвать у тьмы.
Не суждено, чтобы равный – с равным…
.
Так разминовываемся – мы.
3
В мире, где всяк
Сгорблен и взмылен,
Знаю – один
Мне равносилен.
В мире, где столь
Многого хощем,
Знаю – один
Мне равномощен.
В мире, где всё —
Плесень и плющ,
Знаю: один
Ты – равносущ
Мне.
3 июля 1924
Рельсы
В некой разлинованности нотной
Нежась наподобие простынь —
Железнодорожные полотна,
Рельсовая режущая синь!
Пушкинское: сколько их, куда их
Гонит! (Миновало – не поют!)
Это уезжают-покидают,
Это остывают-отстают.
Это – остаются. Боль, как нота
Высящаяся… Поверх любви
Высящаяся… Женою Лота
Насыпью застывшие столбы…
Час, когда отчаяньем, как свахой,
Простыни разостланы. – Твоя! —
И обезголосившая Сафо
Плачет, как последняя швея.
Плач безропотности! Плач болотной
Цапли… Водоросли – плач! Глубок
Железнодорожные полотна
Ножницами режущий гудок.
Растекись напрасною зарею,
Красное, напрасное пятно!
…Молодые женщины порою
Льстятся на такое полотно.
10 июля 1923
Час души
В глубокий час души,
В глубокий – но́чи…
(Гигантский шаг души,
Души в ночи́.)
В тот час, душа, верши
Миры, где хочешь
Царить, – чертог души,
Душа, верши.
Ржавь губы, пороши
Ресницы – снегом.
(Атлантский вздох души,
Души – в ночи́…)
В тот час, душа, мрачи
Глаза, где Вегой
Взойдешь… Сладчайший плод,
Душа, горчи.
Горчи и омрачай:
Расти: верши.
8 августа 1923
Письмо
Так писем не ждут,
Так ждут – письма́.
Тряпичный лоскут,
Вокруг тесьма
Из клея. Внутри – словцо,
И счастье. – И это – всё.
Так счастья не ждут,
Так ждут – конца:
Солдатский салют
И в грудь – свинца
Три дольки. В глазах красно́.
И только. – И это – всё.
Не счастья – стара!
Цвет – ветер сдул!
Квадрата двора
И черных дул.
(Квадрата письма:
Чернил и чар!)
Для смертного сна
Никто не стар!
Квадрата письма.
11 августа 1923
Минута
Минута: ми́нущая: минешь!
Так мимо же, и страсть и друг!
Да будет выброшено ныне ж —
Что завтра б – вырвано из рук!
Минута: мерящая! Малость
Обмеривающая, слышь:
То никогда не начиналось,
Что кончилось. Так лги ж, так льсти ж
Другим, десятеричной кори
Подверженным еще, из дел
Не выросшим. Кто ты, чтоб море
Разменивать? Водораздел
Души живой? О, мель! О, мелочь!
У славного Царя Щедрот
Славнее царства не имелось,
Чем надпись: «И сие пройдет» –
На перстне… На путях обратных
Кем не измерена тщета
Твоих Аравий циферблатных
И маятников маята?
Минута: мающая! Мнимость
Вскачь – медлящая! В прах и в хлам
Нас мелющая! Ты, что минеты
Минута: милостыня псам!
О, как я рвусь тот мир оставить,
Где маятники душу рвут,
Где вечностью моею правит
Разминовение минут.
12 августа 1923
Пражский рыцарь
Бледно-лицый
Страж над плеском века —
Рыцарь, рыцарь,
Стерегущий реку.
(О, найду ль в ней
Мир от губ и рук?!)
Ка-ра-ульный
На посту разлук.
Клятвы, кольца…
Да, но камнем в реку —
Нас-то – сколько
За четыре века!
В воду пропуск
Вольный. Розам – цвесть!
Бросил – брошусь!
Вот тебе и месть!
Не устанем
Мы – доколе страсть есть! —
Мстить мостами.
Широко расправьтесь,
Крылья! В тину,
В пену – как в парчу!
Мо́сто-ви́ны
Нынче не плачу́!
– «С рокового мосту
Вниз – отважься!»
Я тебе по росту,
Рыцарь пражский.
Сласть ли, грусть ли
В ней – тебе видней.
Рыцарь, стерегущий
Реку – дней.
27 сентября 1923
«Древняя тщета течет по жилам…»
Древняя тщета течет по жилам,
Древняя мечта: уехать с милым!
К Нилу! (Не на грудь хотим, а в грудь!)
К Нилу – иль еще куда-нибудь
Дальше! За предельные пределы
Станций! Понимаешь, что из тела
Вон – хочу! (В час тупящихся вежд
Разве выступаем – из одежд?)
…За потустороннюю границу:
К Стиксу!..
7 октября 1923
«Брожу – не дом же плотничать…»
Брожу – не дом же плотничать,
Расположась на росстани!
Так, вопреки полотнищам
Пространств, треклятым простыням
Разлук, с минутным баловнем
Крадясь ночными тайнами,
Тебя под всеми ржавыми
Фонарными кронштайнами –
Краём плаща… За стойками —
Краём стекла… (Хоть краешком
Стекла!) Мертвец настойчивый,
В очах – зачем качаешься?
По набережным – клятв озноб,
По загородам – рифм обвал.
Сжимают ли – «я б жарче сгрёб»,
Внимают ли – «я б чище внял».
Всё ты один, во всех местах,
Во всех местах, на всех мостах.
Моими вздохами – снастят!
Моими клятвами – мостят!
Такая власть над сбивчивым
Числом у лиры любящей,
Что на тебя, небывший мой,
Оглядываюсь – в будущее!
16 октября 1923
«Ты, меня любивший фальшью…»
Ты, меня любивший фальшью
Истины – и правдой лжи,
Ты, меня любивший – дальше
Некуда! – За рубежи!
Ты, меня любивший дольше
Времени. – Десницы взмах! —
Ты меня не любишь больше:
Истина в пяти словах.
12 декабря 1923
Попытка ревности
Как живется Вам с другою? —
Проще ведь? – Удар весла! —
Линией береговою
Скоро ль память отошла
Обо мне, плавучем острове
(По́ небу – не по водам!)?
Души, души! – быть вам сестрами,
Не любовницами – вам!
Как живется Вам с простою
Женщиною? Без божеств?
Государыню с престола
Свергши (с оного сошед),
Как живется Вам – хлопочется —
Ежится? Встается – как?
С пошлиной бессмертной пошлости
Как справляетесь, бедняк?
«Судорог да перебоев —
Хватит! Дом себе найму».
Как живется Вам с любою —
Избранному моему!
Свойственнее и съедобнее —
Снедь? Приестся – не пеняй…
Как живется Вам с подобием —
Вам, поправшему Синай!
Как живется Вам с чужою,
Здешнею? Ребром – люба?
Стыд Зевесовой вожжою
Не охлёстывает лба?
Как живется Вам – здоровится —
Можется? Поется – как?
С язвою бессмертной совести
Как справляетесь, бедняк?
Как живется Вам с товаром
Рыночным? Оброк – крутой?
После мраморов Каррары
Как живется Вам с трухой
Гипсовой? (Из глыбы высечен
Бог – и на́чисто разбит!)
Как живется Вам с стотысячной —
Вам, познавшему Лилит!
Рыночною новизною
Сыты ли? К волшбам остыв,
Как живется Вам с земною
Женщиною, бе́з шестых
Чувств?
Ну, за́ голову; счастливы?
Нет? В провале без глубин —
Как живется, милый? Тяжче ли?
Так же ли, как мне с другим?
19 ноября 1924
Приметы
Точно гору несла в подоле —
Всего тела боль!
Я любовь узнаю по боли
Всего тела вдоль.
Точно поле во мне разъяли
Для любой грозы.
Я любовь узнаю по дали
Всех и вся вблизи.
Точно но́ру во мне прорыти
До основ, где смоль.
Я любовь узнаю по жиле,
Всего тела вдоль
Стонущей. Сквозняком как гривой
Овеваясь, гунн:
Я любовь узнаю по срыву
Самых верных струн
Горловых, – горловых ущелий
Ржавь, живая соль.
Я любовь узнаю по щели,
Нет! – по трели
Всего тела вдоль!
29 ноября 1924
Жизни
1
Не возьмешь моего румянца —
Сильного – как разливы рек!
Ты – охотник, но я не дамся,
Ты – погоня, но я есмь бег.
Не возьмешь мою душу живу!
Так, на полном скаку погонь —
Пригибающийся – и жилу
Перекусывающий конь
Аравийский.
25 декабря 1924
2
Не возьмешь мою душу живу,
Не дающуюся, как пух.
Жизнь, ты часто рифмуешь с: лживо, —
Безошибочен певчий слух!
Не задумана старожилом!
Отпусти к берегам чужим!
Жизнь, ты явно рифмуешь с жиром.
Жизнь: держи его! жизнь: нажим.
Жестоки́ у ножных костяшек
Кольца, в кость проникает ржа!
Жизнь: ножи, на которых пляшет
Любящая.
– Заждалась ножа!
28 декабря 1924
«Жив, а не умер…»
Жив, а не умер
Демон во мне!
В теле – как в трюме,
В себе – как в тюрьме.
Мир – это стены.
Выход – топор.
(«Мир – это сцена», —
Лепечет актер.)
И не слукавил,
Шут колченогий.
В теле – как в славе,
В теле – как в тоге.
Многие лета!
Жив – дорожи!
(Только поэты
В кости́ – как во лжи!)
Нет, не гулять нам,
Певчая братья,
В теле, как в ватном
Отчем халате.
Лучшего стоим.
Чахнем в тепле.
В теле – как в стойле,
В себе – как в котле.
Бренных не копим
Великолепий.
В теле – как в топи,
В теле – как в склепе,
В теле – как в крайней
Ссылке. – Зачах!
В теле – как в тайне,
В висках – как в тисках
Маски железной.
5 января 1925
«Дней сползающие слизни…»
Дней сползающие слизни,
…Строк подённая швея…
Что до собственной мне жизни?
Не моя, раз не твоя.
И до бед мне мало дела
Собственных… – Еда? Спаньё?
Что до смертного мне тела?
Не мое, раз не твое.
Январь 1925
«Рас-стояние: вёрсты, мили…»
Б. Пастернаку
Рас-стояние: вёрсты, мили…
Нас рас-ставили, рас-садили,
Чтобы тихо себя вели,
По двум разным концам земли.
Рас-стояние: вёрсты, дали…
Нас расклеили, распаяли,
В две руки развели, распяв,
И не знали, что это – сплав
Вдохновений и сухожилий…
Не рассо́рили – рассори́ли,
Расслоили…
Стена да ров.
Расселили нас, как орлов —
Заговорщиков: вёрсты, дали…
Не расстроили – растеряли.
По трущобам земных широт
Рассовали нас, как сирот.
Который уж – ну который – март?!
Разбили нас – как колоду карт!
24 марта 1925
«Русской ржи от меня поклон…»
Русской ржи от меня поклон,
Ниве, где баба за́стится…
Друг! Дожди за моим окном,
Беды и блажи на́ сердце…
Ты, в погудке дождей и бед —
То ж, что Гомер в гекзаметре.
Дай мне руку – на весь тот свет!
Здесь – мои обе заняты.
7 мая 1925
Вшеноры
1926–1936
«Тише, хвала!..»
Тише, хвала!
Дверью не хлопать,
Слава! Стола
Угол – и локоть.
Сутолочь, стоп!
Сердце, уймись!
Локоть – и лоб.
Локоть – и мысль.
Юность – любить,
Старость – погреться:
Некогда – быть,
Некуда деться.
Хоть бы закут —
Только без прочих!
Краны – текут,
Стулья – грохочут,
Рты говорят:
Кашей во рту
Благодарят
«За красоту».
Знали бы вы,
Ближний и дальний,
Как головы
Собственной жаль мне –
Бога в орде!
Степь – каземат —
Рай – это где
Не говорят!
Юбочник – скот,
Лавочник – частность!
Богом мне – тот
Будет, кто даст мне
– Не времени́!
Дни сочтены! —
Для тишины —
Четыре стены.
26 января 1926
Париж
<Памяти Сергея Есенина>
… И не жалость – мало жил,
И не горечь – мало дал, —
Много жил – кто в наши жил
Дни, всё дал – кто песню дал.
Январь 1926
Разговор с гением
Глыбами – лбу
Лавры похвал.
«Петь не могу!»
– «Будешь!» – «Пропал,
(На толокно
Переводи!)
Как молоко —
Звук из груди.
Пусто. Суха́.
В полную веснь —
Чувство сука».
– «Старая песнь!
Брось, не морочь!»
«Лучше мне впредь —
Камень толочь!»
– «Тут-то и петь!»
«Что́ я, снегирь,
Чтоб день-деньской
Петь?»
– «Не моги,
Пташка, а пой!
На́ зло врагу!»
«Коли двух строк
Свесть не могу?»
– «Кто когда – мог?!» –
«Пытка!» – «Терпи!»
«Скошенный луг —
Глотка!» – «Хрипи:
Тоже ведь – звук!»
«Львов, а не жен
Дело». – «Детей:
Распотрошен —
Пел же – Орфей!»
«Так и в гробу?»
– «И под доской».
«Петь не могу!»
– «Это воспой!»
4 июня 1928
Наяда
Проходи стороной,
Тело вольное, рыбье!
Между мной и волной,
Между грудью и зыбью –
Третье, злостная грань
Дружбе гордой и голой:
Стопудовая дань
Пустяковине: полу.
Узнаю тебя, клин,
Как тебя ни зови:
В море – ткань, в поле – тын.
Вечный третий в любви!
Мало – злобе людской
Права каменных камер?
Мало – деве морской
Моря трепетной ткани?
Океана-Отца
Неизбывных достатков —
Пены – чудо-чепца?
Вала – чудо-палатки?
Узнаю тебя, гад,
Как тебя ни зови:
В море – ткань, в горе – взгляд, —
Вечный третий в любви!
Как приму тебя, бой,
Мне даваемый глубью,
Раз меж мной и волной,
Между грудью – и грудью…
– Нереида! – Волна!
Ничего нам не надо,
Что не я, не она,
Не волна, не наяда!
Узнаю тебя, гроб,
Как тебя ни зови:
В вере – храм, в храме – поп, —
Вечный третий в любви!
Хлебопёк, кочегар, —
Брак без третьего ме́жду!
Прячут жир (горе бар!),
Чистым – нету одежды!
Черноморских чубов:
– Братцы, голые топай! —
Голым в хлябь и в любовь,
Как бойцы Перекопа –
В бой…
Матросских сосков
Рябь. – «Товарищ, живи!»
…В пулю – шлем, в бурю – кров:
Вечный третий в любви!
Побережья бродяг,
Клятвы без аналоев!
Как вступлю в тебя, брак,
Раз меж мною – и мною ж –
Что? Да нос на тени,
Соглядатай извечный —
(Свой же). Всё, что бы ни —
Что? Да всё, если нечто!
Узнаю тебя, бic,
Как тебя ни зови:
Нынче – нос, завтра – мыс, —
Вечный третий в любви!
Горделивая мать
Над цветущим отростком,
Торопись умирать!
Завтра – третий вотрется!
Узнаю тебя, смерть,
Как тебя ни зови:
В сыне – рост, в сливе – червь:
Вечный третий в любви.
1 августа 1928
Понтайяк
Маяковскому
1
Чтобы край земной не вымер
Без отчаянных дяде́й,
Будь, младенец, Володимир:
Целым миром володей!
2
Литературная – не в ней
Суть, а вот – кровь пролейте!
Выходит каждые семь дней.
Ушедший – раз в столетье
Приходит. Сбит передовой
Боец. Каких, столица,
Еще тебе вестей, какой
Еще – передовицы?
Ведь это, милые, у нас,
Черновец – милюковцу:
«Владимир Маяковский? Да-с,
Бас, говорят, и в кофте
Ходил»…
Эх, кровь-твоя-кровца́!
Как с новью примириться,
Раз первого ее бойца
Кровь – на второй странице
(Известий).
3
«В гробу, в обыкновенном темном костюме, в устойчивых, грубых ботинках, подбитых железом, лежит величайший поэт революции».
(«Однодневная газета», 24 апреля 1930 г.)
В сапогах, подкованных железом,
В сапогах, в которых гору брал —
Никаким обходом ни объездом
Не доставшийся бы перевал –
Израсходованных до сиянья
За двадцатилетний перегон.
Гору пролетарского Синая,
На котором праводатель – он.
В сапогах – двустопная жилплощадь,
Чтоб не вмешивался жилотдел —
В сапогах, в которых, понаморщась,
Гору нес – и брал – и клял – и пел –
В сапогах и до и без отказу
По невспаханностям Октября,
В сапогах почти что водолаза:
Пехотинца, чище ж говоря:
В сапогах великого похода,
На донбассовских, небось, гвоздях,
Гору горя своего народа
Стапятидесяти (Госиздат)
Миллионного… – В котором роде
Своего, когда который год:
«Ничего-де своего в заводе!»
Всех народов горя гору – вот.
Так вот в этих – про его Рольс-Ройсы
Говорок еще не приутих —
Мертвый пионерам крикнул: Стройся!
В сапогах – свидетельствующих.
4
Любовная лодка разбилась о быт.
И полушки не поставишь
На такого главаря.
Лодка-то твоя, товарищ,
Из какого словаря?
В лодке да еще в любовной
Запрокинуться – скандал!
Разин – чем тебе не ровня? —
Лучше с бытом совладал.
Эко новшество – лекарство,
Хлещущее, что твой кран!
Парень, не по-пролетарски
Действуешь – а что твой пан!
Стоило ж в богов и в матку
Нас, чтоб – кровь, а не рассвет! —
Класса белую подкладку
Выворотить напослед.
Вроде юнкера, на «Тоске»
Выстрелившего – с тоски!
Парень! не по-маяковски
Действуешь: по-шаховски.
Фуражечку б на бровишки
И – прощай моя джаным!
Правнуком своим проживши,
Кончил – прадедом своим.
То-то же как на поверку
Выйдет – стыд тебя заест:
Совето-российский Вертер.
Дворяно-российский жест.
Только раньше – в околодок,
Нынче ж…
– Враг ты мой родной!
Никаких любовных лодок
Новых – нету под луной.
5
Выстрел – в самую душу,
Как только что по врагам.
Богоборцем разрушен
Сегодня последний храм.
Еще раз не осекся,
И, в точку попав – усоп.
Было – стало быть сердце,
Коль выстрелу следом – стоп.
(Зарубежье, встречаясь:
«Ну, казус! Каков фугас!
Значит – тоже сердца есть?
И с той же, что и у нас?»)
Выстрел – в самую точку,
Как в ярмарочную цель.
(Часто – левую мочку
Отбривши – с женой в постель.)
Молодец! Не прошибся!
А женщины ради – что ж!
И Елену паршивкой
– Подумавши – назовешь.
Лишь одним, зато знатно,
Нас лефовец удивил:
Только вправо и знавший
Палить-то, а тут – слевил.
Кабы в правую – свёрк бы
Ланцетик – и здрав ваш шеф.
Выстрел в левую створку:
Ну в самый-те Центропев!
6
Зёрна огненного цвета Брошу на ладонь, Чтоб предстал он в бездне света Красный как огонь.
Советским вельможей,
При полном синоде…
– Здорово, Сережа!
– Здорово, Володя!
Умаялся? – Малость.
– По общим? – По личным.
– Стрелялось? – Привычно.
– Горелось? – Отлично.
– Так стало быть пожил!
– Пасс в нек’тором роде.
…Негоже, Сережа!
…Негоже, Володя!
А помнишь, как матом
Во весь свой эстрадный
Басище – меня-то
Обкладывал? – Ладно
Уж… – Вот-те и шлюпка
Любовная лодка!
Ужель из-за юбки?
– Хужей из-за водки.
Опухшая рожа
С тех пор и на взводе?
Негоже, Сережа.
– Негоже, Володя.
А впрочем – не бритва —
Сработано чисто.
Так стало быть бита
Картишка? – Сочится.
– Приложь подорожник.
– Хорош и коллодий.
Приложим, Сережа?
– Приложим, Володя.
А что на Рассее -
На матушке? – То есть
Где? – В Эсэсэсэре
Что нового? – Строят.
Родители – ро́дят,
Вредители – точут,
Издатели – водят,
Писатели – строчут.
Мост новый заложен,
Да сбит половодьем.
Все то же, Сережа!
– Все то же, Володя.
А певчая стая?
– Народ, знаешь, тертый!
Нам лавры сплетая,
У нас, как у мертвых,
Прут. Старую Росту
Да завтрашним лаком.
Да не обойдешься
С одним Пастернаком.
Хошь, руку приложим
На ихнем безводье?
Приложим, Сережа?
– Приложим, Володя!
Еще тебе кланяется…
– А что добрый
Наш Льсан Алексаныч?
– Вон – ангелом! – Федор
Кузьмич? – На канале:
По красные щеки
Пошел. – Гумилев Николай?
– На Востоке.
(В кровавой рогоже,
На полной подводе…)
– Все то же, Сережа!
– Все то же, Володя!
А коли все то же,
Володя, мил-друг мой —
Вновь руки наложим,
Володя, хоть рук – и –
Нет.
– Хотя и нету,
Сережа, мил-брат мой,
Под царство и это
Подложим гранату!
И на раствороженном
Нами Восходе —
Заложим, Сережа!
– Заложим, Володя!
7
Много храмов разрушил,
А этот – ценней всего.
Упокой, Господи,
душу усопшего врага твоего.
август 1930
Савойя
