Марина Комарова
Ворожея бессмертного ярла
© Арнаутова Дана, Комарова Марина
© ИДДК
Пролог
– Стой, мерзавка!
Нашел дуру – остановиться. Йанта неслась по горной тропе, не оборачиваясь. Сердце бешено колотилось, отсчитывая драгоценные мгновения, ступни сквозь тонкую подошву ощущали каждый острый камешек.
Он ее не видел. Не мог увидеть! Но прекрасно знал, что далеко добыча убежать не могла.
Дыхание с хрипом рвалось из пересохшего горла. Только не смотреть вниз! Туда, где чернеет разинутой пастью глубокая пропасть. Слетишь – костей не соберешь!
– Стой, все равно будешь моей!
Мотнув головой, Йанта пожалела, что нельзя закрыть уши, лишь бы не слышать ненавистный голос колдуна. А еще лучше – вырвать бы ему язык. Но сейчас Салиба не сразить ни огнем, ни магией. Слишком большую силу набрал, отродье тьмы. Не справиться даже ей, дочери рода Огнецвет. Уничтоженного рода. Еще свежая боль полоснула сердце – Йанта коротко всхлипнула. Огнецветы сгинули всего за одну ночь. Проклятую ночь, когда Салиб со своими теневыми приспешниками ворвался в их дом, уничтожая все на своем пути. Выжженным клеймом в памяти остались пустые глаза мертвых братьев, обожженное лицо Мирина, перерезанное горло матери…
Йанта стиснула зубы, прижавшись к скале спиной, переводя дух и оглядывая узкую тропу над самой пропастью. Не раскисать. Она отомстит. И месть будет страшной. Но для этого нужно выжить.
Вдалеке послышался гул: предупреждающий, грозный, словно рык пробудившегося дракона. Обвалы в Аш-Шарамских горах непредсказуемы и смертельны для всего живого. Салиб больше не окликал ее. Задумался, стоит ли лезть очертя голову в самое пекло. Только вот и ей несдобровать, если обвал докатится сюда.
Йанта с трудом усмехнулась сухими губами и нащупала под рубахой горячий от тепла тела камешек. В ушах ветром зашелестел голос учителя:
– Береги амулет, девочка. Я вложил туда все, что мог. Первозданный огонь сохранит свое дитя, унесет от любой беды, но только один раз.
Скала содрогнулась, зашуршали, сбегая вниз, мелкие камни – последнее предупреждение. Страх схватил в липкие объятия. Йанта глубоко вдохнула и сжала гладкую поверхность амулета, быстро прошептав заклинание и представив Аш-Шарамский храм Огня.
Чья-то рука легла на ее плечо.
– Попалас-с-сь… – прошипел змеей Салиб.
Йанта охнула, ослепительное пламя окутало ее с ног до головы, колдун вскрикнул, но драгоценное сосредоточение было утрачено. Миг – раздался грохот несущихся вниз камней, и безумный водоворот огня швырнул ее в открывшийся магический портал. Совсем не тот, куда собиралась Йанта!
Часть I. Живой корабль
Глава 1. Мертвый ярл живого корабля
Учитель не соврал, амулет и впрямь мог унести от любой беды. И унес! В ушах еще стоял тяжелый гул надвигающегося камнепада, несколько мелких осколков даже успели чувствительно стукнуть ее по спине, но… Гор вокруг не было! Зато обрушилась слепящая боль, словно Йанта снова, как в детстве, опрокинула на себя котелок кипятка.
Дыхание перехватило, палящий жар сменялся холодом и возвращался вновь. Пространство крутилось вокруг, взбесившись, меняя низ и верх, право и лево, выворачиваясь наизнанку. И хуже всего была пустота. Полная, абсолютная, дикая пустота безвременья и несуществования, из которой хотелось сбежать хоть куда-нибудь, лишь бы в настоящий мир! А потом пустота осталась позади, а перед ней вспыхнул сумрачный серый свет, затянул в себя, залил все вокруг…
Йанта глотнула воздуха пополам с водяными брызгами, беспомощно забарахталась на лету и только у самой воды распрямилась, ногами упав в кипящие буруны. С размаху вошла кинжалом в плотную, почти твердую глубину, и тут же ее закрутило, завертело, потянуло вниз… Отчаянно сопротивляясь волнам, она сбросила тяжелую куртку, сумку – и вынырнула все-таки, хватая ртом водяную пыль. Воздух резал горло и грудь пронзительным холодом, пах солью, йодом и рыбой, но Йанта ловила его каждый раз, оказываясь на поверхности, и снова уходила под воду. Проклятье – долго ей так не продержаться. Куда плыть? И есть ли в этом смысл? Это не вода, а ледяная каша – скоро тело потеряет последнее тепло.
Йанта покрутила головой, пытаясь высмотреть хоть что-то в сизой круговерти ветра и брызг. Глупо… Если выкинуло посреди океана, рядом только по сумасшедшей случайности может оказаться корабль. Но в просвете между гребнями волн что-то мелькнуло. Потом еще раз, и еще. Парус? Скала? Неважно! Она изо всех сил бросила тело вперед, стараясь не терять направления, и погребла, чувствуя, как сковывает движения холод. Взмах рукой – бросок тела, взмах – бросок… Внутренний огонь не даст ей замерзнуть дольше, чем обычному человеку, но не вечно же. Взмах – бросок. Вытягиваясь, ловя волну, способную подкинуть ее дальше, подныривая под ту, что мешает, – она выжимала последние силы, понимая, что если не успеет, сил на что-то другое не останется. И уже видела парус совсем рядом. Точнее, паруса! Огромные, квадратные, они прыгали над волнами, то взлетая, то снова опускаясь, сверху давило низкое свинцовое небо, и над бортами длинного корабля с изогнутым резным чудовищем-носом суетились темные фигурки. Корабль лишь отдаленно смахивал на те, что ходили у берегов родного Аш-Шарама.
– Эге-гей! – крикнула Йанта в краткий миг тишины между завываниями ветра. – Эй! На корабле!
Неважно, поймут или нет, лишь бы заметили. Взмах – бросок! В глазах темнеет, тело не слушается… Взмах – бросок!
Что-то упало с корабля, шлепнулось в воду возле нее. Темный комок развернулся, опутал, потянул за собой. Сеть! И правильно, так быстрее – конец веревки в таких волнах не поймать. Да и не удержать ее сведенными от холода пальцами.
В сети, что спутала по рукам и ногам, она едва не захлебнулась, уже не в силах отбиваться от упругих волн, через которые ее тащили. Набрала побольше воздуха, не сопротивляясь, и дотерпела – сеть выдернула ее из воды, потянула вверх: через леденящие порывы ветра, через борт – на деревянную палубу – навстречу крикам и шуму.
Встать получилось не сразу. Сначала Йанту все же распластало на палубе, как рыбину, потом веревки распустились, чьи-то бесцеремонные руки сдернули их, освобождая. На плечи легло мягкое и теплое, кутая от подбородка до пят, а к губам, едва она, пошатываясь, поднялась, прижали горлышко фляги. Глотнув, Йанта закашлялась. Вдохнула воздух и снова глотнула, понимая, что им тут виднее, чем поить замерзающих. Пойло обожгло рот и горло, струей жидкого огня полилось внутрь. Ничего, это хорошо… Это правильно: пусть кровь бежит быстрее, теперь можно.
Сделав еще пару глотков, она отняла флягу от губ, убрала со лба прилипшие мокрые пряди волос, поискала взглядом… На палубе никого не было! То есть почти никого. Прямо перед ней стоял один-единственный человек в потертой кожаной одежде. Пшеничная копна волос, яркие голубые глаза, белозубая усмешка на продубленном ветром и морской солью лице. Чуть поодаль замер еще один – гора мышц на две головы выше Йанты, седые встрепанные волосы до плеч и что-то странное с лицом… И все! Корабль был пуст!
Нет же… Йанта потрясла головой, снова оглядываясь. Глаза говорили одно, но уши, из которых вылилась морская вода, утверждали, что рядом полно народу. Крики, гомон, смех… Только закрой глаза – и будто в толпе стоишь. Она даже покачнулась, пытаясь определить источники звука, закрыла глаза. Как странно здесь течет магическая сила…
– Неплохой улов сегодня! Эту рыбку я бы жарил до утра!
– Это не рыбка, балбес, а красотка хавфруа[1]. Видать, в этих водах они такие. Ух, какая мордашка!
– Эй, детка, подари поцелуй, а я тебе ленточку в косу куплю!
Моряки, чтоб их… Язык знакомый, так говорят на Северных островах, разве что выговор странный, но все понятно. И хоть видимые, хоть невидимые, а язык одинаково длинный и похабный. Ну да, косы у нее растрепались изрядно, переплести заново не помешало бы.
Йанта стиснула зубы, понимая, что лучше пока молчать. Развлекутся и перестанут. Наверное… Лучше бы в тепло отвели!
– Кто ты такая и откуда взялась?
Зычный голос легко прорезал гомон вокруг, вырывая из попыток увидеть происходящее с магической стороны. Йанта вздрогнула, открыв глаза.
Человек, стоявший у мачты, в пару шагов оказался рядом и бесцеремонно ее разглядывал. Впрочем, человек ли? От великана, одетый, как и сразу отошедший моряк, в продубленную кожу, веяло темной стихийной силой. Теперь было видно, что только левый глаз у него живой: пронзительный, ясно-голубой, сияющий. Зато второй, над основанием жуткого клиновидного шрама через всю щеку, – осколок мутного льда, уходящий в череп. И все равно было похоже, что смотрят оба, но по-разному. Совсем по-разному. Под двойным прицелом этого взгляда Йанта глубоко вдохнула, стараясь сдержать озноб, и склонилась в неглубоком, но учтивом поклоне. Выпрямилась, глянув в ответ спокойно и прямо.
– Благодарю за помощь, господа мореплаватели. Мое имя Йанта, люди кличут меня Огнецвет. Я странница и оказалась здесь случайно.
Про Аш-Шарам говорить не стала, кто его знает, как тут относятся к городу колдунов.
Что ж он так смотрит, словно кожу взглядом снимает? На палубе вдруг стало тихо, невидимая толпа жадно слушала. Человек напротив хмыкнул:
– Случайно посреди штормового моря? Не заметь мы тебя – уже кормила бы рыб, девочка, так что лучше тебе отвечать на вопросы честно.
– При всем уважении, – ровным тоном отозвалась Йанта, – других ответов у меня нет.
В борт тяжело плеснула волна. Стоящий перед Йантой великан нахмурился, сдвинул брови, и показалось, что вокруг стало темнее. А вот это уже интересно! Море отзывается ему? И корабль с невидимками… Да, интересно, только некстати очень.
– Ни ответов на вопросы, ни нитки бус, – усмехнулся хозяин корабля. – Чем будешь платить за спасение и кров, странница, если даже интересной истории от тебя не дождаться?
Морские разбойники, что ли? Но невидимки… И этот вождь – или как их называют на севере, ярл? – явная нечисть. Вот угораздило. Йанта выпрямилась еще сильнее, стараясь не ежиться под взглядом, что пронизывал едва ли не сильнее порывистого ветра.
Вокруг снова плеснуло шумом и голосами. Команда невидимок обсуждала, чем именно может расплатиться такой славный на личико улов – Йанта стиснула зубы, стараясь не вспылить. Оказаться на корабле, полном мужчин, это не намного безопасней камнепада. Она, конечно, может защитить себя, но с корабля, подпалив кому-нибудь особо ретивому шкуру, никуда не деться – вот что плохо. А особенно некстати, что ярл смотрит явно с нехорошим интересом. Знакомым таким, насквозь понятным мужским интересом: захочешь – не ошибешься. Хорошо, что плащ дать успели: тонкий мокрый лен не просто ничего не скрывает – стоять в нем под таким взглядом хуже, чем голой. Чтоб вас всех!
– Назови цену, ярл, – сказала она так же ровно, не пытаясь перекричать толпу. – А я скажу, смогу ли заплатить ее, раз уж в ваших краях не принято просто так помогать оказавшимся в беде.
– В наших краях? – нехорошо усмехнулся хозяин корабля. – Да и ты впрямь издалека, девочка, если не знаешь, где и у кого оказалась. На «Гордом линорме[2]» принято лишь то, чего хочу я, Фьялбъёрн Драуг. И если я что-то выловил из моря – оно принадлежит мне. Так что о плате можешь не беспокоиться: что взять с улова, кроме самого улова? Договоримся…
– Боюсь, что нет, – негромко и совершенно бесцветно сказала Йанта. – Не знаю, что ты ловил до этого, господин Фьялбъёрн, только я собой привыкла распоряжаться сама. И спасать меня, кстати, не просила.
Тишина, рухнувшая на корабль, почти заставила поверить, что кроме них двоих на палубе больше никого нет. Да вон еще один, что поил Йанту и дал плащ, замер у мачты – на лице восторженное любопытство. Изнутри раскаленной лавой поднималась ярость: устроили представление, ублюдки. И этот… драуг[3]. Слово было знакомым. Какая-то нечисть морская, что ли… Но, похоже, зовут так капитана не только за характер: силой все-таки веет всерьез… Плохо. Очень плохо. Драться с морской тварью на ее территории, да еще полной невидимок, – вот уж чего не стоит делать, если есть выбор.
– Не просила? – глумливо улыбнулся Фьялбъёрн. – Так может, назад выкинуть? Подождешь следующего корабля, они здесь частенько плавают. Особенно в такую погоду.
Захохотала над шуткой невидимая команда, а одноглазый хозяин корабля усмехнулся, глядя насмешливо и уверенно: куда деваться добыче? И шагнул к ней.
Решение пришло мгновенно, стоило глянуть в сторону моря. Оно кипело и бурлило, вздымалось белоснежными пенистыми гребнями почти вровень с бортом. Йанта глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Да гори оно все ясным пламенем.
– Зачем же утруждаться? – усмехнулась она в ответ как можно высокомернее. – Сама справлюсь. Благодарю за гостеприимство, Фьялбъёрн Драуг.
Борт был всего шагах в трех. И вроде бы с той стороны никакие голоса не слышались. Йанта быстро скинула плащ: в воде только помешает. Рванула одним прыжком к борту, вторым взлетела на широкий край, глянула с него вдаль. То ли кажется, то ли и правда впереди, на самом горизонте, туманная полоса. Ох, не доплыть… Но лучше так, чем стать чьей-то забавой. Она вдохнула поглубже и оттолкнулась изо всех сил, чтоб не оказаться под мерно движущимися веслами.
Море ударило по ногам плотной, почти твердой водой. В этот раз она ушла совсем не глубоко и сразу вынырнула, будто снизу толкнула огромная невидимая ладонь. С корабля что-то кричали, потом сбоку мелькнул ком сети, но Йанта увернулась, жалея, что в воде проклятые веревки не подпалишь. Нырнула, проплыла, сколько смогла, забирая в сторону, чтоб не попали неводом второй раз: под водой ее не очень-то разглядишь. Но с волнами творилось что-то неладное. Они крутили ее, не давая отплыть от корабля, заворачивались водоворотом, выталкивали наверх.
Ругнувшись про себя, Йанта вынырнула, глотнула воздуха, сложила ладони, творя магическое лезвие… Показалось, что снизу поднялась взбесившаяся толща воды, ударила жуткой волной, подкинула, как щепку, – и забросила прямо в развернувшуюся на воде сеть.
Сжавшись в комок, заставляя себя не барахтаться, чтоб не запутаться еще сильнее, Йанта полоснула сотворенным лезвием по ячейкам, почти успела вывалиться, но азартно орущие моряки Фьялбъёрна оказались быстрее – и она опять вылетела на палубу под крики и хохот. Перекатилась в неводе, содрала обрывки, поднимаясь на одном колене. В глазах темнело от ярости: ладно же, сами напросились….
– Что, ярл, стареешь? – прозвучал немного поодаль странный шипящий голос. – Раньше от тебя девы в море не прыгали. И добычу ты по два раза не ловил. Неужто новую подстилку приглядел? Так она вроде еще живая, для твоего корабля не годится. Впрочем, с тобой это ненадолго…
* * *
Фьялбъёрн насторожился, на миг забыв о девушке. Воздух над палубой задрожал зыбким маревом и словно сгустился, несколькими шагами дальше из него соткалась костлявая сгорбленная фигура. Пряди длинных черных волос обрамляли лицо и живыми водорослями спускались на грудь, такую же неестественно белую, с мерзким синюшным оттенком, как и все остальное обнаженное тело. Взгляд, словно у мертвой тухлой рыбы, почти ласково огладил вытянутую из моря девицу. Этого еще не хватало! Когда враг, которого преследуешь, является сам – это точно не к добру.
– С каких пор веденхальтии[4] настолько потеряли страх, что приходят прямо на мой корабль, Вессе? – холодно спросил Фьялбъёрн.
Вместо ответа водяной улыбнулся, и ярлу показалось вдруг, что горло сдавливают чужие руки. Моряки замерли на месте. Фьялбъёрн нахмурился – творилось что-то неладное.
Ничего не говоря, Вессе продолжал недвусмысленно пялиться на спасенную:
– Хороша подстилка, ярл. Живая, горячая, долго продержится…
Он повернулся к драугу.
– Давно не тревожил ты моих вод, капитан «Линорма», вот я и решил посмотреть, как поживает старый знакомый. А заодно спросить, правда ли Гунфридр велел тебе затравить меня, словно кита?
– Насчет подстилок тебе виднее, полагаю, – неожиданно ядовито ответила девица.
От Фьялбъёрна не ускользнуло, правда, как четко очерченные темные брови сошлись в линию, и девушка зябко повела плечами. Как там ее имя? Йанта? Замерзнет ведь. Надо было в каюту ее вести, а не на палубе лясы точить… А девица продолжила с той же невинной ядовитостью:
– Выглядишь так, словно об тебя год вытирали ноги, заходя в придорожную харчевню. А вот на большее вряд ли кто-то польстился. Может, на это и злишься?
Команда плеснула хохотом и предположениями, на что именно обижается Вессе. Но даже признанные зубоскалы что-то были не в ударе, будто тревога, витавшая вокруг Фьялбъёрна, передалась и им. А спасенная, не обращая внимания на выкрики, сделала маленький шажок к стоящему рядом Лираку и что-то шепнула. Моряк кивнул и, вынув из-за пояса простенький нож с костяной ручкой, отдал ей.
– Ах ты… – зарычал веденхальтия, с места жуткой лягушкой прыгая к девчонке.
Мир остановился. Воздух вдруг стал тягучим и плотным. Фьялбъёрн рванул наперерез, но все стало как в дурном сне, когда хочешь – и не можешь шевельнуться. Так, словно и «Линорм» с командой, и сам драуг вмурованы в огромную ледяную глыбу, и бессильная ярость топит лед, но не успевает…
За пару мгновений до того, как белесый ком тела веденхальтии коснулся палубы, а взбешенный Фьялбъёрн смог скинуть оцепенение и двинуться с места, что-то дрогнуло. Лед оказался льдом не для всех. Мелькнул белый рукав тонкой рубашки – девушка, вытащенная из моря, подняла перед собой руку и наотмашь резанула ладонь. Несколько слов незнакомого языка упали тяжелыми камнями – по спине Фьялбъёрна пробежали мурашки. Веер алых брызг, не долетев до палубы, вспыхнул слепящим пламенем. И в этом пламени, озарившем, казалось, даже море вокруг, драуг увидел, что весь «Гордый линорм» опутан нитями чар веденхальтии. Пламя перекинулось на них, летя от одной нити к другой, сжигая, уничтожая, превращая в пепел. Вессе с проклятьями начал отступать, но спасенная повелительно указала окровавленной ладонью – и ало-золотым клинком пламя метнулось вслед, окутывая веденхальтию с ног до головы.
С душераздирающим воплем Вессе выпрыгнул за борт. И мгновенно мир стал прежним. Гомонила вокруг команда, тревожно и зло выясняя друг у друга, что случилось и чем закончилось. Никто и разглядеть ничего толком не успел! Фьялбъёрн же восхищенно смотрел на стоявшую перед ним девицу. Ворожея! Да еще какая! Вот так запросто сжечь чары веденхальтии и выгнать его самого! И это что же такого придумал Вессе, что вся команда не могла двинуться с места. Разве что Лирак устоял да сам Фьялбъёрн. Но мертвый ярл сильнее всех вместе взятых, а его помощника хранит собственный секрет.
Послышались крики одобрения, а ворожея обвела всех затуманенным взглядом. Еще несколько мгновений назад в глазах бесновался черный огонь, будто кто костер из Мрака развел, но сейчас в ее зрачках было пусто. На палубу с волос и одежды стекала вода, с ней смешивалась кровь из ладони и с лезвия ножа. Девушка сделала неверный шаг, покачнулась и рухнула на палубу, разметав длинные черные косы.
– Щупальца кракена в глотку! – выругался Фьялбъёрн, подлетая к ней и опускаясь на колени. Ну и вид! Золотисто-смуглое лицо девчонки теперь заливала землистая бледность, похлеще, чем у гадины водяного, а грудь вздымалась часто-часто, будто ворожее не хватало воздуха.
Все-таки накрыло силой веденхальтии! Проклятый Вессе, поймать бы да сломать пополам! Ничего, будет еще у них встреча… Но это все потом, а с ней что делать? Дыхание все прерывистее и тише. Госпожа Смерть уже готова накинуть на нее покрывало!
– Совсем плохо, – покачал головой нахмуренный Лирак, подтверждая то, что ярл видел и так. – Не выкарабкается…
Подхватив девушку на руки, Фьялбъёрн быстрым шагом направился в каюту.
– Быстро отыщи Тоопи, – бросил через плечо, – пусть варит свой глёг[5]. Тут немало его понадобится.
– Да, мой ярл!
Фьялбъёрн не оборачивался, он знал, что Лирак выполнит все как надо. Еще и сам проверит, все ли верно сделал непутевый кракен.
Распахнув дверь ногой, драуг внес свою почти бессознательную ношу в полутемную каюту. В нос ударил запах трав и дерева, потоки силы ластящимися зверьками метнулись к своему хозяину.
Уже не один век каюта «Гордого линорма» была сердцем и душой корабля, местом, куда стекалась жизненная сила от всех существ, по какой-то причине попадавших на корабль. Ее можно было как забирать у врагов, так и отдавать друзьям. А вот попасть в число тех или иных – это надо было постараться. Слабых Фьялбъёрн считал не врагами, а добычей, а близких… Сложно было стать близким для мертвого ярла живого корабля. Но порой случались и исключения. Как, например, сейчас. Вытащенная из моря ворожея, считай, спасла «Гордый линорм». Не то чтобы сами не справились, но это было бы долго и, вероятно, с потерями. Спасла слишком высокой ценой! Чары веденхальтии выпили из нее столько жизни, что теперь помочь девушке можно было одним-единственным способом – и не самым приятным, если вот так, с ходу.
Фьялбъёрн как смог бережно уложил ворожею на постель, рванул завязки на ее тонкой рубахе. Черные, будто агаты южных торговцев, глаза недоуменно расширились.
– Что ты… – голос звучал хрипло, еле слышно.
– Потерпи, – бросил Фьялбъёрн, приподнимая ее и стягивая рубаху через голову. Девчонка попыталась его оттолкнуть, но куда ей было. – Приятного мало, – терпеливо сказал Фьялбъёрн, – но другого выхода нет. Потерпи. Если ничего не сделать, Госпожа Смерть уведет тебя с собой.
Ворожея нахмурилась, еле слышно охнула, когда Фьялбъёрн рывком стащил с нее тонкие кожаные штаны.
– Я передам тебе часть жизни корабля.
Он огладил широкими ладонями лежавшую перед ним девушку – обессиленную, измученную, жаждущую сбежать, да только где силы взять?
Пульсирующий поток жизни хлынул из стен каюты в сердце ярла, понесся к ладоням – к живому телу под ними, чтобы согреть, утешить, напоить.
– Нет… не надо, – упрямо мотнула головой девчонка, закусив нижнюю губу.
На мгновение Фьялбъёрн залюбовался. Даже такая, с едва теплящейся искрой жизни, гостья была дивно хороша. Тонкая в стане, с изящно круглящимися бедрами… Кожа, как зрелый янтарный мед, только небольшую грудь совершенной формы венчают розовые соски, да внизу нежного плоского животика темнеет полоска… Такую бы красавицу уложить на постель и до рассвета не выпускать. И чтоб по согласию отдавалась – просила и умоляла не останавливаться.
Разозлившись на себя за мысли не ко времени, он сильнее, чем следовало, сжал плечи девушки. Послышалось сдавленное оханье.
– Прости, другого способа нет, – шепнул Фьялбъёрн, прежде чем впиться в побелевшие сухие губы девчонки.
Ворожея уперлась ладошками в его плечи и тут же опустила их – слабая попытка отстраниться провалилась. Ничего, сейчас… Потерпи… Руки ярла ни на мгновение не останавливались, лаская и прижимая к себе девушку. Там, где касались его ладони и пальцы, потоки жизненной силы нежно обтекали тело и проникали прямо в него, поя силой и жизнью, лаская мягче пуха. Непокорная ворожея все еще пыталась как-то возмутиться, едва шевеля губами, но Фьялбъёрн лишь рыкнул и, сжав оба ее запястья одной ладонью, пригвоздил руки над головой, не давая шевельнуться. Огладил бедро, резко отвел в сторону, вжимаясь всем телом, одним долгим сильным движением входя в горячую тугую плоть. Увидел потерянный взгляд – черные глаза смотрели мимо, ничего не видя, нижняя губа закушена, еще чуть-чуть – кровь брызнет.
Острая жалость заставила на мгновение замереть. Утбурд[6]! Нельзя же так! Девчонка помогла кораблю, а ее швыряют на ложе капитана и почти насилуют. Фьялбъёрн сцепил зубы. Но и по-другому не выйдет! Только телесное слияние даст ей силу «Линорма» так быстро, как нужно!
– Расслабься, – шепнул он на ухо девушке, все же отпуская ее руки и мягко поглаживая по волосам, шее, плечу. – Иначе никак, слышишь? Иначе я бы не стал…
Выгнувшись, та хрипло вскрикнула и попыталась сжаться, но Фьялбъёрн, медленно двигаясь в тугой жаркой плоти, крепко прижал девушку к себе, продолжая оглаживать, успокаивать и отвлекать, виновато шепча, что придет в голову.
Мощные потоки целительной мощи входили в пораженное смертельной магией тело с каждым толчком, наполняли, оживляли, кружили сладостным бесконечным танцем. Боль стиралась лаской, холод растворялся жаром, слабость таяла под напором силы, и Фьялбъёрн сам каждой частицей тела чувствовал это, сливаясь воедино и с кораблем, и с горячим телом под собою.
Все закончилось быстро – тут уж не до собственного удовольствия, а девушке и подавно: ворожея часто и тяжело дышала, сжимая кулаки. Фьялбъёрн убрал с ее высокого лба еще мокрые от морской воды черные прядки и провел по щеке – перелившаяся жизнь радостно ответила, чуть покалывая кончики пальцев.
– Вот и все, – шепнул он. – Сейчас выпьешь горячего…
Едва он договорил, как в дверь что-то поскреблось. Фьялбъёрн вскочил с постели, на ходу натянув штаны и выскользнул из каюты, прикрыв вход собой, – нечего глаза таращить. Кракен Тоопи, сияя, как начищенный медный таз, держал в щупальцах большую деревянную чашу с глёгом, от которого исходил дурман специй, вина и меда.
– Все, как вы велели, мой ярл!
Фьялбъёрн взял чашу:
– Это для девушки, – уточнил и принюхался, голова тут же пошла кругом от запаха. – Подойдет?
Кракен пожал плечами, щупальца хлестнули по воздуху:
– А почему нет! Ну, поспит подольше! Щепотку туда, щепотку сюда… И как она? С виду горячая красотка, а… там?
– Скройся с глаз моих, развратник, – хмуро ответил Фьялбъёрн и, открыв дверь, снова нырнул в каюту.
– Не подходи, – неожиданно раздался глухой голос ворожеи.
Фьялбъёрн замер в нескольких шагах от постели. Девчонка по-прежнему лежала на кровати, только повернувшись набок и прикрывшись покрывалом, но в руках сжимала нож Лирака. Ослабевшие пальцы едва удерживали костяную ручку – все-таки жизнь каюты сможет излечить ее через время – не сразу.
– Послушай, девочка…
– Нет!
Пальцы ворожеи дрогнули, голос был хриплым, но твердым, а в черных глазах ненависть мешалась с предупреждением:
– Не приближайся! Иначе одному из нас не жить…
Фьялбъёрн не изменился в лице. Поставив чашу на столик у кровати, он отошел к большому деревянному сундуку и откинул крышку. Достал изогнутый ярлунгский нож с украшенной бирюзой и яшмой рукоятью, повернулся и протянул девушке.
– Возьми тогда этот. И сталь получше, и заточен самим Кардахом из Ярлунга. С ним будет надежнее. Бери.
Миг – черные глаза смотрели напряженно, недоверчиво, еще чуть-чуть – точно схватит и воткнет в сердце хозяина корабля. Потом в душе девушки будто что-то сломалось. Послышался стук, Фьялбъёрн опустил глаза – на полу лежал нож с костяной ручкой. Но подрагивающие пальцы – красивые, длинные, такие бы целовать – не тянулись к ярлунгскому клинку.
Фьялбъёрн уронил его рядом с ножом Лирака, шагнул к постели и быстро сунул чашу с глёгом в холодные ладошки.
– Пей, это поможет согреться.
Подтянув выше огромное меховое покрывало, сел рядом, укутал незваную гостью, осторожно прижал к себе. Девушка вздрогнула и неожиданно приникла всем телом, будто ища защиты и утешения. Это у него-то… Снова пронзительно и больно потянуло виной – не так он хотел бы отплатить за помощь.
– Ну что ты, – шепнул Фьялбъёрн, обнимая девушку крепче и начиная поглаживать встрепанные волнистые волосы, по цвету не уступающие бархату нарядов Госпожи Ночи. – Все позади. Все будет хорошо. Ты сильная, храбрая, ты все сделала как надо… Больше тебя никто здесь не обидит, обещаю. Все будет хорошо.
Он сам не понимал, почему так говорил. Просто чувствовал, что сейчас это нужно. А еще чувствовал боль и тьму – они плескались в сердце гостьи – и становилось так тоскливо и холодно, что только и оставалось прижимать ее к себе, мягко укачивая и поправляя меха, чтобы поскорее успокоилась и заснула.
А потом отобрать чашу и снова, не выпуская из рук, прижать к себе, продолжая шептать, касаться губами лица и зарываться пальцами в шелковые пряди. Ворожея больше не сопротивлялась – согревшись, притихла в его объятиях и не двигалась. Через время, прислушавшись к ровному спокойному дыханию, Фьялбъёрн уложил девушку на кровать, но сам не спешил уходить. Так и сидел, перебирая и поглаживая смоль волос, будто время остановилось. И не было вовсе ни моря, ни команды, ни даже самого «Гордого линорма» – только юная ворожея со странным именем.
