Марина Крамер
Лотос, рожденный в грязи
Протараторив это, женщина развернулась и бегом отправилась в ту сторону, с которой появилась, а Тина так и осталась стоять с открытым от удивления ртом и пытаться уложить в голове полученную информацию.
Решив как-то все упорядочить, она завернула в аллею, села на лавку и вынула свой ежедневник. Записав фамилию мужа директора, фразу «Досуговый центр» и соединив их скобочкой, поставила знак вопроса и нарисовала стрелку к фамилии «Сомова».
«Н-да… немного же я полезного узнала, прямо скажем. Остается надеяться на Вовчика, может, хоть он что-то да нароет».
Около часа дня Вовчик сидел за рулем и нетерпеливо постукивал пальцами по оплетке – не посмотрев заранее маршрут, он уперся в тупик и теперь думал, как из него выбраться.
– Эй, вы ехать-то будете? – постучали ему в окно, и Вовчик, повернувшись, увидел молодую женщину с коляской, которой он перегородил дорогу к переброшенным через вырытую канаву мосткам.
– Буду, если подскажете куда. А я вам за это коляску перенесу, а то там такие мостки ненадежные на вид, – сказал он, выбираясь из машины.
– Спасибо. Грязь такая, раскопали и бросили, а мы теперь мучаемся, – пожаловалась молодая мамаша. – Вы, наверное, знак проскочили, там вроде стоит.
– Да, похоже на то.
– Ну так сдавайте назад и вправо уходите, во двор, он сквозной, окажетесь на соседней улице, там двустороннее движение, – показав рукой, как и куда ехать, сказала женщина.
– Вот спасибо, красавица! – бухнул Добрыня, легко подхватывая коляску с сидевшим в ней мальчиком в голубом комбинезоне и ярко-синей шапочке. – Не боишься? – спросил он у ребенка, и тот, пару раз дернув ножками в белых кроссовках, заулыбался, демонстрируя четыре передних зуба. – Сейчас мы быстренько перескочим, и дальше поедешь.
Мостки действительно были шаткими и к тому же скользкими, Вовчик старался идти медленно и аккуратно. Оказавшись на противоположной стороне котлована, он помог спуститься шедшей за ним следом женщине:
– Готово. Спасибо за подсказку, а то я бы здесь до вечера торчал, навигатор сбоит что-то.
– У нас тут вышка связи, всегда такое, – улыбнулась женщина. – И это вам спасибо, я так боюсь через эту канаву ходить, а другой дороги просто нет.
Она толкнула коляску и пошла по дорожке к высоткам, расположенным чуть правее, а Добрыня вернулся к машине.
Еще раз сверившись с адресом, он нашел нужный дом и понял, что умудрился подъехать к нему с другой стороны и даже не заметить.
– Не задался денек… – пробормотал он, въезжая в арку и оказываясь в просторном дворе старого «сталинского» дома.
Припарковав машину на обнаруженном свободном месте, Вовчик вышел из машины, потянулся и оглядел семиэтажное строение на четыре подъезда. Ему нужно было в третий, судя по нумерации квартир на табличке, которую он обнаружил, подойдя ближе. Разумеется, на двери установлен домофон, код от которого Кущин легко вычислил по стертым кнопкам – старая привычка, подхваченная у кого-то еще во время работы опером. Набрав нужные цифры, Вовчик пошел по лестнице, бросая взгляд на номера квартир. Та, в которую он направлялся, была на втором этаже, так что долго подниматься не пришлось.
Массивная дверь с панорамным глазком оказалась напротив лестницы, Вовчик приблизился и прислушался – в глубине квартиры кто-то играл на пианино.
«Отлично, кто-то дома. Надеюсь, это Арина, которая мне и нужна», – бросив взгляд на часы, подумал он и нажал кнопку звонка.
Вместо ожидаемого стандартного звука в квартире раздался мужской голос: «Внимание, внимание!» – и Вовчик от неожиданности отскочил:
– Елки-палки…
– Кто там? – раздался из-за двери высокий женский голос.
– Мне нужна Арина Кораблева.
– Вы кто?
Вовчик вынул удостоверение и прижал к глазку, отлично зная, что так в квартире ничего не увидят.
– Я не могу прочитать, скажите нормально, – потребовала хозяйка.
– Я частный детектив Кущин Владимир. Мне нужна Арина, это вы?
– Это я.
– Ну так, может, откроете? – начал терять терпение Вовчик.
– Нет, не открою, – спокойно отозвалась девушка. – Что вам нужно?
– Мне нужно поговорить с вами о Мирославе Ифантьевой. Она ведь ваша подруга?
В квартире воцарилась тишина, потом что-то заскрипело, и дверь распахнулась, а Вовчик оторопело уставился на коротко стриженную худую девушку в инвалидном кресле. Обе ее ноги были упакованы в гипс.
– Ну входите, что вы встали? – откатываясь назад, спросила Арина. – Да не смотрите так, это просто переломы. Я под машину попала месяц назад, все вот никак не срастется. Проходите и дверь захлопните за собой.
Девушка развернула кресло и покатилась в глубь квартиры, словно предлагая Вовчику следовать за ней. Они оказались в просторной комнате с тремя окнами, обставленной старинной мебелью. В простенке между двух окон стояло пианино.
– А как же вы играете? – удивился Вовчик.
– А я и не играю, это бабуля. Прабабушка моя, она к себе в комнату ушла, посторонних не любит, – объяснила Арина, подкатываясь и закрывая крышку. – Ей девяносто два, но она всю жизнь работала аккомпаниатором в консерватории, вот руки и помнят. А у меня слуха нет. Вы присаживайтесь, Владимир, – девушка показала на диван с высокой спинкой и лакированными подлокотниками. – Что вы хотели о Мирке узнать? Мы не виделись пять лет, она же пропала. А, ну да… – тут же поправилась Арина, вспомнив, видимо, что Вовчик назвал ей профессию. – Выходит, дядя Сережа решил ее с детективом искать? Жалко его, он добрый и несчастный.
– Вы его хорошо знаете? – Вовчик понятия не имел ничего о «дяде Сереже», потому что Тина не удосужилась дать ему такую информацию, потому приходилось внимательно слушать собеседницу и делать выводы из ее слов.
– Конечно. Мы с Миркой дружим с детского сада, часто в гости друг к другу ходили, ночевать оставались. Даже ездили отдыхать вместе – то они меня с собой брали, то мои родители Мирку. Конечно, я его знаю хорошо, – повторила Арина, чуть помрачнев. – И тетю Ларису знала.
– А почему в прошедшем времени? Она же, насколько я знаю, жива-здорова?
– Жива, только вот вряд ли здорова. У нее что-то с головой случилось, когда дядю Сережу посадили. Но думаю, что это Миркина бабка виновата.
В презрительном и неуважительном «бабка» Кущин уловил открытую неприязнь девушки к бабушке своей подруги, которую Арина явно тоже знала неплохо.
– Она вам не нравится?
– Кто? Инара Васильевна? Она скользкая и мутная. И не такая простая, как хочет казаться. Такая вся вроде правильная, набожная – а на деле… Врет она им всем.
– Врет? О чем?
– Да обо всем. Вовсе она никакая не верующая, прикидывается зачем-то. И Мирке мозги дурила с малых лет.
– В чем же это выражалось? – поинтересовался Вовчик, и Арина пожала плечами:
– Ну, как… Внушала ей, что вокруг все грех, соблазн. Что нельзя увлекаться тем, чем увлекаются обычные люди. А особое зло – мальчики. От них, мол, вообще надо в стороне держаться. Мирка не очень слушала, а вот когда отца посадили… В ней как будто что-то сломалось. Мирка очень дядю Сережу любила, наверное, даже больше, чем мать. А тут – такое. И бабка подливала – видишь, до чего твоего отца мирские грехи довели! – передразнила Арина противным голосом. – А какие грехи? Он ведь не пьяница, не алкаш. А за руль его начальник заставил сесть, не пожелал домой после какой-то вечеринки пешком идти. И дядя Сережа поехал, повез его. Нет, я не оправдываю, вы не думайте – нельзя за руль пьяным садиться. Но и парень тот, который потерпевший, дорогу перебегал в неположенном месте. Наверное, будь дядя Сережа трезвым, он бы как-то смог увернуться… но получилось так, как получилось, он себя наверняка сильнее всех ругал, а что уже сделаешь… И бабка Миркина этим воспользовалась, Мирку сломала. Она начала с какой-то тетрадкой ходить, уткнется в нее на перемене и читает, читает… Я как-то спросила – что там у тебя, а она за спину тетрадку спрятала и говорит – ты не поймешь. Ну, я больше не настаивала… Бабка, кстати, ее начала в школу и из школы конвоировать – ну натурально как в тюрьме. Утром провожает, в обед встречает. И никаких подруг, никаких школьных мероприятий. Правда, Мирка отвоевала театральный кружок, да и то, наверное, потому, что бабке пьеса понравилась, которую они репетировали. Но это была единственная поблажка. Представляете, она у Мирки все джинсы отобрала, все яркие вещи, переодела ее в монашку какую-то – все серое, юбка длинная, волосы в косичку – ну кто их носит, косички эти? – возмущенно сказала Арина, глядя на Кущина.
– Да, я давно не видел, – поддакнул он на всякий случай, хотя понятия не имел, как сейчас выглядят подростки лет двенадцати-тринадцати. – А что же учителя? Никто не удивился таким переменам?
– Ой, я вас умоляю! – сморщила курносый носик Арина. – Кто из учителей сейчас всматривается в учеников? Мы для них все на одно лицо, по-моему. Ну, может, преувеличиваю, конечно, но не то чтоб сильно. Наша классуха вообще как наказание отбывала, ей бы домой быстрее после уроков, будет она разбираться, почему Мирка джинсы носить перестала и на классные мероприятия ходить!
– А как в школе реагировали, когда Мирослава пропала?
– Так официально она не пропала же, – возразила девушка, аккуратно спуская руками одну ногу с подножки коляски на пол. – Затекла, – пожаловалась она и продолжила: – Тетя Лариса же пришла к директору и объявила, что Мирка будет учиться в другом городе у родственников, забрала документы. А у каких родственников, если у них, кроме бабки, никого не было? Дяди-Сережина мать давно умерла, Мирке тогда лет шесть было, а дедушек и не было никогда – ну, во всяком случае, я об этом не слышала. И ни сестер, ни братьев ни у отца, ни у матери не было. Так что брехня это все. А Мирка перед осенними каникулами мне по большому секрету сказала, что едут они с бабкой в какое-то святое место, в тайгу. Мол, там есть монастырь, где можно у какого-то духовника попросить за отца, чтобы его освободили скорее и грех его простили. Ну, каково, а? – возмущенно проговорила она. – Я тогда спросила – ты что, стала в Бога верить? А Мирка говорит – Бог тут ни при чем, надо о милости просить у Величайшего. Я вообще не поняла ничего, если честно. Только теперь вот думаю – а что, если там не монастырь вовсе, а секта какая-то? И Величайший этот – просто шарлатан и самозванец? Ведь в православии никто так Бога не называет? А вы ведь можете помочь, правда? Вы ведь найдете ее? – В голосе девушки звучала надежда.
– Мы будем очень стараться помочь вашей подруге, найти ее и вернуть… – «если только она жива и в порядке», – добавил Вовчик про себя.
Бывали случаи, когда им не удавалось найти клиента живым, а пару раз не получалось вывести. То есть забрать человека из секты они смогли, но секта не отпускала, возвращая ослушника назад, и тогда ничего уже сделать было нельзя. Иной раз психологическая обработка была настолько сильной, что даже усилия опытных психологов потом не приносили никаких результатов. Поэтому Кущину не хотелось слишком уж обнадеживать Арину.
– Если я могу чем-то помочь, вы скажите…
– Только если вспомните какие-то мелочи в разговоре о монастыре. Это очень важно, Арина, так мы сможем хотя бы понять, где территориально может находиться Мирослава сейчас.
Девушка наморщила лоб:
– Что-то вертится… вот то, что этого духовника, как Мирка его называла, зовут Василием, я хорошо помню… А вот про место… Она вроде говорила, что дороги прямой туда нет, ни самолетом, ни поездом, ни на машине. Как будто реку там надо на лодке переплывать… Я еще подумала – это где же такое может быть?
– И как же они с бабушкой туда собирались попасть?
– Точно помню, что сперва они в город N собирались… а вот как оттуда – честное слово, Мирка не говорила. Еще повторила раз сто, что это страшный секрет и чтобы я поклялась, что никому… Но вот вам же рассказываю, и ничего, язык не выпал, – смешно оговорилась Арина, и Вовчик спросил:
– Мирослава пообещала, что так будет?
– Д-да… Но я и дяде Сереже рассказала, что знаю, и ничего. Говорю же – брехня какая-то, и бабка Миркина это поддерживает. – И вдруг взгляд ее упал на загипсованные ноги.
– Абсолютное совпадение! – поспешил опровергнуть ее мысль Вовчик. – Знаете, каков шанс попасть под машину в таком городе, как Москва? Ну вот. И никакое колдовство тут ни при чем, просто так сложилось.
– Да? – с подозрением спросила девушка, и Кущин подтвердил:
– Можете мне верить, я в разных сектах был, и мне там тоже много чего обещали. Ну и посмотрите на меня – похоже, что случилось что-то плохое? Нет! А после одного задания я даже женился.
– Да ладно! – недоверчиво взглянув на его правую руку, сказала Арина. – Прямо женились? А кольцо?
– А кольцо при моей работе не всегда можно носить, – понизив голос, сообщил Добрыня. – Мало ли… Так что совершенно точно вам говорю, авария ваша никак не связана с тем, что вы рассказали Ифантьеву. Вы ведь взрослая, разумная девушка, понимаете, что это ерунда. В общем, спасибо за помощь, Арина, вы мне дали много информации, это хорошо. Я оставлю телефон на всякий случай, если вдруг что-то еще вспомните, ладно? – Он вынул из бумажника визитку с телефонами. – Там и мой, и моей жены Валентины, кто-то обязательно ответит. Выздоравливайте!
Он поднялся с дивана, положил визитку на крышку пианино рядом с Ариной и направился к выходу.
– Я провожу, – Арина ловко обогнала его, выехала в коридор и громко сказала: – Бабуля, мой гость уходит.
– Запри дверь как следует, – раздалось из-за закрытой двери позади Добрыни.
– Хорошо еще, перестала требовать на засов запирать, – понизив голос, сказала Арина.
– Пожилой человек, свои страхи. До свидания, Арина. – И Вовчик, аккуратно обогнув кресло, протиснулся к входной двери.
Тина лежала на диване в офисе, смотрела в потолок и ждала мужа. Вовчик позвонил пару часов назад и сообщил, что задание выполнил, но стоит в пробке из-за серьезной аварии, объехать которую уже никак не получится.
– Буду страдать со всеми, – посетовал он. – А ты где?
– А я, пожалуй, зайду тогда пообедаю, раз время есть. Только что из метро вышла на Павелецкой.
– Ну, есть результат?
– Кое-что есть, но конкретно – пока мало, – призналась Тина. – А у тебя?
– Да и у меня по верхам. Ладно, надеюсь, что до ночи приеду, – невесело пошутил Вовчик. – И прихвати мне тоже, что ли, какой-нибудь еды, а то подвело уже все.
– Хорошо.
И вот теперь, глядя на сиротливо стоящий у микроволновки контейнер с двумя котлетами и щедрой порцией пюре, которые она взяла в кафе, где сама пообедала, Тина жалела, что не поехала сразу домой. Но приходилось следовать установленному правилу и домой работу не тащить, как бы ни хотелось.
Кущин явился спустя сорок минут, сразу сбросил куртку и ринулся к микроволновке, сунул в нее контейнер, даже не посмотрев, что внутри.
– Н-да… – протянула Тина. – Ты, видимо, здорово проголодался.
– И не говори! – включая чайник и бросая в свою чашку пакетик заварки, признался Добрыня. – Ну, выкладывай, что накопала.
Тина села, подобрав под себя ноги, потянулась и огорченно сказала:
– Почти ничего ценного. Только директриса школы оказалась женой какого-то мутного типа по фамилии Мадьяр, который ведет дела с Инарой Васильевной Сомовой, бабушкой нашей клиентки, и происходит это все в каком-то досуговом центре. Не совсем уверена в правдивости этой информации, по базам никакой Мадьяр пока не бьется, ну, оно понятно – только фамилия.
– Ну, попробую завтра через своих, – глянув на часы, отозвался Добрыня и вынул из запищавшей микроволновки разогревшиеся котлеты и пюре. – Ух ты! – откинув крышку контейнера, восхитился он. – Вот это я понимаю, подход к кормлению мужа. Уважаю, уважаю…
– Ты ешь и рассказывай, – велела Тина.
– А у тебя что – все? – изумился Вовчик, занося вилку над котлетой. – Ты чем занималась весь день?
– Работала! – Тина не готова была признать, что день выдался не самый продуктивный, потому что она решила не ехать сегодня еще и к Инаре Васильевне.
– И все, что ты накопала, уложилось в три минуты неспешного рассказа?
– Давай, удиви меня своей результативностью, – с легкой обидой заметила она, спуская ноги с дивана и направляясь к компьютеру.
Вовчик, расправившийся уже со второй котлетой и остатками пюре, с довольным видом откинулся на спинку стула и забросил руки за голову:
– Уф, хорошо… У меня тоже, если честно, не богато, но все-таки поближе к теме. В общем, есть какой-то духовник, зовут Василий. У него не то монастырь, не то что-то такое же, расположено фиг пойми где, но добираться нужно от города N. Бабка Мирославы – чистой воды ведьма, и девочка Арина ее страшно не любит. Зато наш заявитель Сергей – отличный человек, хоть и задавил наглухо по пьяни какого-то парня. Да, девочка Мирослава незадолго до своего отъезда к неведомому духовнику, чтобы просить помилования и отпущения грехов для папы, начала с собой таскать и читать запоем какую-то старую тетрадку. Но даже подруге не показывала и не рассказывала ничего, более того – под страхом нечеловеческой кары запретила делиться с кем-то секретом своего исчезновения.
– Но тем не менее сама подружке проболталась, кары не испугавшись?
Кущин развел руками:
– Ну, как-то так. Кстати, после того как папу нашей клиентки посадили, маменька ее совсем головой поехала, и девочка Арина обвиняет в этом бабушку, так страстно ею нелюбимую. Ну и в том, что с Мирославой потом произошло, разумеется, тоже.
Тина включила компьютер и вошла в одну из баз данных МВД, к которой имела негласный доступ благодаря приятелю, до сих пор служившему в полиции.
– Ох, отловят вас с Вязовкиным, – хмыкнул Добрыня, поняв, чем она занимается.
– Пусть ловят. Я это не использую нигде, мне только подтвердиться, а если будет нужно, то Вадим официальную справку сделает.
Капитан Вадим Вязовкин был старым приятелем Тины, они вместе учились, и он даже был в нее влюблен, однако соперничать с Кущиным то ли побоялся, то ли просто не стал, поняв, что Тина влюбилась. Но он никогда не отказывался помочь ей, когда требовалось, и всегда прикрывал официальными документами, если это было необходимо.
Вбив фамилию Сомовой, Тина, как и ожидала, не обнаружила ничего, зато ее зять Сергей Ифантьев прекрасно отыскался вместе со статьей, сроком и местом его отбытия.
– Н-да… в этот раз не прокатило, – пробормотала Тина. – Надо в Пенсионный фонд залезть.
– Что тебе это даст? Размер пенсии?
– И выплачиваемые субсидии. Ну, Вова, что ты как маленький. Там место работы будет, может, оттуда оттолкнемся. У меня вообще какое-то странное ощущение от рассказов об этой бабуле, – вдруг призналась она, глядя на мужа из-за монитора.
– Вот-вот, – подхватил и Вовчик. – И давай мы пока ее вообще трогать не будем. Чует мое сердце – бабуля эта ох непростая. Давай лучше ей ноги приделаем пока?
Выражение «приделать ноги» Вовчик принес из прежней, оперской жизни, оно означало «приставить наружное наблюдение», человека, который будет следовать за Инарой Васильевной весь день, а потом отчитываться, где они были и что делали.
– У нас ресурс ограничен, – вздохнула Тина. – Как ты помнишь, единственный наш с тобой наемный сотрудник взял отгулы.
– А я ее из них достану, – пообещал Вовчик. – Она сейчас нужна, потом догуляет.
Снежана Калинкина, молодая шустрая девушка, появилась в агентстве около года назад, когда Тина и Вовчик поняли, что им не помешает еще кто-то. Снежану порекомендовал все тот же Вязовкин – девушка работала в его отделе, но имела проблемы с дисциплиной, ей грозило увольнение, и Вадим позвонил Тине:
– Тинка, ты вроде искала человека в агентство?
– И до сих пор ищу. А что, есть кандидат?
– Кандидатка, – поправил Вадим, и Тина недовольно протянула:
– Дееевка?
– Не девка, а младший лейтенант. Способная, умная, но… – тут Вадим слегка замялся, и Тина насторожилась:
– Еще и с проблемами?
– Тинка… Ну что ты, как наш генерал? Не умеет девчонка в субординацию играть, понимаешь? Ну не может она выполнять дурные приказы, смысла которых не понимает. А работает – дай бог каждому. Хороший опер.
– Так чего ж ты мне ее тогда сватаешь? Я, может, не генерал, но дисциплину люблю и неподчинения терпеть не стану.
– Характер у тебя не изменился, – рассмеялся Вязовкин. – Уверен, вы поладите. Снежана – девка неглупая, говорю же. Сразу ей объясни, кто в хате мама, и все.
– Один вопрос, Вадик. А за что твою протеже из органов поперли?
– И мастерство, смотрю, тоже не растеряла, – хохотнул капитан. – Да не поперли ее, но вот-вот. Два выговора уже имеет, к чему доводить до увольнения по статье? Так что – возьмешь? Я тебе характеристику пришлю хоть сейчас, а девочку – хоть завтра.
И Тина сдалась:
– Ну присылай и характеристику и девочку.
Калинкина приехала назавтра к открытию офиса, чем приятно удивила будущую начальницу. Правда, Тина не сразу догадалась, что сидящая прямо на полу под дверью блондинка в широких мешковатых джинсах, свободной аляповато раскрашенной футболке и высоких зеленых кедах и есть протеже капитана Вязовкина. Девушка сидела, вытянув ноги, и слушала музыку в больших наушниках, покачивая в такт головой и закрыв глаза.
Тина вставила ключ в дверь, и девица, словно очнувшись, подскочила, сдернула наушники на шею:
– Ой… Здравствуйте. Вы, наверное, Валентина Алексеевна, да? А я Снежана… Снежана Калинкина, с вами обо мне вчера Вадим Борисович разговаривал.
«Н-да… – протянула Тина про себя, оглядывая довольно высокую девушку с ног до головы. – Удружил ты мне, Вадик, вот спасибо…»
– Ну проходите, младший лейтенант Калинкина, – максимально грозным тоном произнесла Тина, впуская девушку в кабинет.
Та удивилась такому официальному приему, но вида не подала, вошла в просторную комнату и огляделась:
– А у вас тут круто.
– Рада, что вам нравится, – сухо ответила Володина, проходя к столу и включая компьютер. – Только вот огорчу – бывать здесь вам придется нечасто. Как у вас с наружкой?
– Нормально, – пожала плечами Снежана. – Ни разу никто не срисовывал.
– Это хорошо. Агентство занимается сектами, иногда нужно за кем-то долго ходить. Кроме того, вам придется подтянуть теоретическую базу по культам и религии, без этого будет сложно. Иногда нужно посещать разного рода собрания, сходки и прочие сборища, так что лучше быть готовой. Гипнозу поддаетесь?
– Чего? – удивилась Снежана.
– Гипнозу, говорю, поддаетесь, впадаете в транс от чужого монотонного голоса?
– Бред какой-то… – пробормотала девушка. – Погодите… а это ведь вы секту «Согласие» размотали? – вдруг спросила она, глянув на Тину с уважением.
– Мы. И про гипноз я потому и спросила, что зачастую именно на таких собраниях происходит воздействие на сознание потенциальных адептов.
– Я не пробовала, но думаю, что острый предмет, вовремя воткнутый в любую часть тела, приводит в чувство кого угодно, – серьезно сказала Снежана, и тут уже Тина улыбнулась – сама использовала такой метод, если чувствовала, что вот-вот поддастся чьей-то навязываемой воле.
– Ясно. Ну что ж, давайте попробуем. Испытательный срок на одно дело, у нас нет нормы по времени, как вы понимаете, а бросать на полпути мы не привыкли и от вас потребуем. С Владимиром познакомитесь в процессе.
– Да мне вчера Вадим Борисович кратенько про вас рассказал, – призналась Снежана. – А про «Согласие» я слышала и до него.
– Хорошо. Тогда вы примерно представляете, с чем столкнетесь. И последнее. Давайте сразу на «ты». Меня никто не зовет Валентиной и тем более Валентиной Алексеевной – просто Тина.
– Идет. Тогда я просто Снежана – или сократите, как удобно.
С Вовчиком Калинкина тоже поладила быстро, даже показала ему какой-то прием, с помощью которого умудрилась завалить огромного Добрыню на колени.
Использовала Снежану Володина в основном для ведения наружного наблюдения, считая, что та недостаточно пока готова к близкому общению с представителями сект. Периодически она устраивала сотруднице проверки на знание теоретической базы, и Снежана всякий раз эти проверки выдерживала, читала она действительно много, потихоньку начала разбираться в тонкостях, это Тину радовало.
У Калинкиной было одно очень ценное для «наружника» качество – умение преображаться так, что порой Тина могла пройти мимо нее на улице и даже не понять, что перед ней Снежана. Искусством перевоплощения та владела в совершенстве, обладая еще и талантом гримера. Однажды она изобразила на лице настолько натуральный шрам от ожога, что Тина в первый момент ахнула от ужаса:
– Ты что с лицом сделала?!
– А что с моим лицом? – невинно спросила Снежана, подойдя вплотную.
Тина отпрянула назад:
– Тебе в больницу надо! Там же гноится все!
– Ага, – беззаботно развалилась на диване Калинкина, закинув ногу на ногу. – То-то врачи удивятся, когда начнут мне эту резину обрабатывать.
Володина от удивления открыла рот и молча хлопала ресницами, а Снежана спокойно взялась ногтями за щеку, дернула вверх и показала ей кусок какого-то пластичного материала. Кожа на лице ее при этом оказалась совершенно гладкой и чистой.
– Круто, да? Это мне тетушка подогнала.
Тетка Снежаны работала гримером в одном из театров, и девочка, росшая без матери, с ранних лет проявляла интерес к такого рода вещам.
– Да уж… – пробормотала Тина, все-таки с опаской глядя на субстанцию в руке Снежаны. – И куда ты такая нарядная? Тебя ж за квартал видно.
– А попробуй меня узнать, когда я это сниму, а волосы уложу иначе, – фыркнула Снежана. – Это ж элементарно – люди запоминают что-то броское, то, что в первую очередь бросается в глаза. Шрам, родимое пятно, дурацкую шапку, вычурные ботинки, брошку на пальто. И потом очень сложно вытянуть из них еще какие-то приметы, кроме этого визуального шума.
Возразить против Тине было нечего, этим простым, но действенным приемам учили еще в Университете МВД, а Снежана просто добавила к этому умение отлично гримироваться. Словом, со временем Тина уже не жалела, что взяла ее на работу.
Именно Калинкиной Вовчик теперь хотел поручить слежку за Инарой Васильевной Сомовой, чтобы не светиться пока самим. Он почему-то хотел оттянуть этот момент как можно дальше, и Тина была с ним согласна. Осталось только уговорить Снежану прервать небольшой отпуск, который они дали ей всего неделю назад.
– Минимум инфы, – вздохнула Тина, отодвигая ноутбук.
Был уже совсем поздний вечер, они недавно вернулись домой, и теперь Добрыня колдовал над плитой, готовя что-то на ужин, а Тина пыталась найти в интернете какие-то упоминания о духовнике Василии и его монастыре.
– Совсем-совсем?
– Ну, во всяком случае там, где я искала. Не люблю этих мутных батюшек. Но тут хорошо другое – раз ничего почти нет, то к православию явно не относится. Иначе все пестрело бы проповедями, откровениями и всем вот этим дивным.
– А не хочешь попробовать поискать пока территориально?
– Вов, ну как? – Тина подперла кулаком щеку и наблюдала за тем, как виртуозно муж добавляет специи из разных баночек, кажется, даже на них не глядя. – Забить в поисковик «к какому духовнику можно уехать из города N»?
– А ты попробуй, – невозмутимо отозвался он. – Иногда самые глупые идеи оказываются самыми рабочими.
– Ты долго еще? – кидая тоскливый взгляд на плиту, спросила Тина. – Очень есть хочется…
– Минут пять потерпи. Снежанка, кстати, написала, согласна выйти, но просит потом возможность догулять.
– Я не возражаю. Мы просто сейчас без нее вряд ли справимся. Ты, скорее, прав, что не хочешь наши лица светить этой Инаре Васильевне. Когда второй человек говорит, что она не так проста, всякое может быть. Вдруг придется другую легенду выдумывать…
– Ну, вот как раз Снежанка за ней и походит, посмотрит, чем живет и дышит наша бабуля, которая, судя по отзывам, вовсе не божий одуванчик, хотя очень пытается, – хохотнул Добрыня. – А вообще, хорошо бы, чтоб не пришлось лезть в этот монастырь, не нравится мне что-то в этом деле.
– А ты думаешь, что лезть придется?
– Надеюсь, что как-нибудь избежим, но ты ведь знаешь, что в нашем деле никогда ничего не идет так, как планируешь. Все, Тинка, неси тарелки, у меня готово.
Решение поехать на консультацию к Николаю Петровичу Садыкову пришло ей ночью. Тина даже проснулась, села и потрясла головой – настолько реальным показался сон, в котором она опять оказалась на кафедре религиоведения Университета МВД и внимательно слушает лекцию о возникновении псевдорелигиозных культов в России.
– Ну ведь точно – Садыков же! – пробормотала она, спуская ноги с кровати и тихонько, чтобы не разбудить спящего рядом Вовчика, направляясь в кухню. – Уж он-то наверняка все об этом знает, сможет хотя бы направление задать.
Часы показывали половину пятого, можно было еще поспать, но Тина знала – стоит лечь, и промучается без сна, устанет сильнее, чем от недосыпа. Потому лучше сварить кофе и еще раз прошерстить интернет на предмет упоминаний о духовнике Василии.
Ноутбук так и стоял на подоконнике, куда она закинула его вчера, отправляясь спать, это было непременным условием, выдвинутым мужем, – не тащить работу хотя бы в спальню, если уж по какой-то причине все-таки пришлось брать ее домой. Сам он тоже никогда не брал свои гаджеты в кровать, так они договорились с первых дней совместной жизни. И в этом, как сейчас понимала Тина, был резон – так они принадлежали друг другу, разговаривали на отвлеченные темы, а не утыкались каждый в свой экран.
Она включила плиту, заглянула в кофемолку и обрадовалась, увидев, что зерна муж смолол с вечера, как будто чувствовал, что она встанет рано, захочет кофе, но совершенно не захочет будить его жужжанием кофемолки.
– Господи, Добрыня, и в кого ты у меня такой внимательный, а? – пробормотала она, насыпая порошок в джезву.
Наблюдая за медленно поднимавшейся в джезве пенкой, Тина, уперев правую ногу ступней в левое бедро, стояла в позе цапли, стараясь не пошатываться при этом. Последствия ранения иной раз давали себя знать, у нее кружилась голова, особенно утром, если вдруг Тина резко вставала с кровати, а это упражнение помогало сконцентрироваться. Поменяв ноги, она ловко сдернула с конфорки джезву, успев сделать это буквально за секунду до того, как горячий напиток вылился бы на плиту.
– Ловкость рук и никакого мошенничества, – пробормотала Тина довольно.
Устроившись за столом и раздвинув занавески так, чтобы видеть занимающийся над городом рассвет, она включила ноутбук и сделала глоток кофе. Поисковики по-прежнему выдавали крайне мало информации, словно бы таинственный духовник Василий не был живым человеком, а существовал исключительно в сознании своей паствы. Но Тина знала, что так не бывает, всегда есть какие-то зацепки, и она их найдет.
В одной из соцсетей ей попался наконец пост с фотографиями реки, берега которой заросли елями, носа лодки, на которой, видимо, переплавлялись те, кто эти фото сделал, и снимок какого-то просторного помещения, в котором был установлен длинный стол, уставленный тарелками с едой. И это все, никакой конкретики, кроме общих восторженных фраз о великой благости, полученной от духовника Василия, и умиротворении, сошедшем на посетившую монастырь даму.
