Марина Серова
Частного сыщика заказывали? Последний шанс (сборник)
Глава 4
Я откатилась в сторону кухни, вскочила на ноги и схватила в одну руку телефонную трубку, а в другую вилку.
Может быть, кому-то это и покажется смешным, но этой дурацкой вилкой я собралась защищаться насмерть.
Первый громила выдернул из-под футболки пистолет и поднял его ствол на уровень моей головы.
Пистолет – это серьезно, конечно, но я и тут решила не сдаваться: пулей-дурой в меня еще нужно было попасть, а между первым и вторым выстрелом многое может случиться.
Землетрясение, например.
Правда, на него я надеялась в самую последнюю очередь.
Опустив руку с трубкой вниз, я попыталась не глядя нашарить кнопки с цифрами 0 и 2.
Громила с пистолетом, глядя мне прямо в глаза, спокойно и утвердительно произнес:
– Ты Иванова.
Это было очевидно, по крайней мере для меня, и я не стала спорить и кивнула.
Желание поговорить всегда обнадеживает, потому что предоставляет слабой стороне целые груды шансов.
А шансы мне сейчас были нужны.
– Ну так слушай сюда, Иванова, – продолжил громила, и глазки его остекленели от желания нажать на спусковой крючок.
В это время второй бандит, ростом повыше первого, но лицом гаже и мерзопакостней, тихонько подошел к своему товарищу и встал слева от него.
– Сейчас с тобой поговорила одна баба. Она тебя фаловала на расследование по братцу, да? – произнес первый.
– А что? – наивным голосом поинтересовалась я. – Есть проблемы?
– А то! Сейчас они у тебя, и будет хуже!
Я поняла, что убивать меня пока не собираются, а идет процесс настойчивого увещевания, и успокоилась, даже почти обнаглела.
– Телефон положи, да! – тонким голоском потребовал длинный бандит, и я, помедлив секунду, подчинилась, положив трубку на кухонный столик.
Бандиты сделали шаг вперед, я – шаг назад.
Если бы они продолжили движение, то через три с половиной шага я уперлась бы… вернее, села бы на подоконник.
Вылетать из окна мне не хотелось, но этот вариант исключать не следовало.
В жизни бывают ситуации, когда добровольный прыжок из окна может стать самым желанным исходом.
Мне этого не хотелось, но готова я была.
– Слушай сюда, детективщица, – сказал первый, – ты позвонишь этой бабе и откажешься от расследования. Ясно, да? Проявишь понимание – будешь жить долго-долго, не поймешь – щас враз и объясним.
Я молчала, и мое молчание раззадорило громил.
Что может быть приятнее искреннего испуга беззащитной девушки? Только испуг толпы девушек. Такого не наблюдалось, и ребятам приходилось довольствоваться малым.
Первый громила ухмыльнулся, опустил пистолет и протянул вперед левую руку, наверное, мечтая потрепать меня по щеке.
Его надежде сбыться было не суждено.
Резко шагнув вперед и почти прижавшись к бандиту, я изо всех сил ткнула вилкой ему в пузо, одновременно с этим захватив второй рукой его запястье, чтобы он не смог воспользоваться пистолетом.
Громила взвыл и, прикрыв пузико ручечкой, отшатнулся назад, ударившись затылком о косяк дверного проема.
Нанеся коленом ему удар ниже пояса, я вырвала пистолет и тут же получила классный удар по лбу. Это второй бандит бросился на выручку раненому товарищу.
Но теперь-то уже я была вооружена и, отскочив к подоконнику, нажала на курок, направив ствол пистолета вниз.
Грохнул выстрел, и воцарилась немая сцена. Жаль полы.
Первый бандит перестал скулить и застыл скрючившись, второй тоже замер не дыша.
– А сейчас, ребятки, вы спокойно уходите и вежливо прощаетесь со мною, – мягко проговорила я.
Они оба кивнули, демонстрируя потрясающую охоту выполнить любую женскую просьбу, и начали пятиться назад, перебегая глазками с моего лица на пистолет и обратно.
Дав бандитам возможность пройти три шага, я отлепилась от подоконника и медленно пошла за ними.
– Ну ты только не волнуйся, – удивительно бережно относясь к моим нервам, сказал высокий, – мы типа на работе и пришли только пугнуть.
– В натуре, – подтвердил низкий, уже отдышавшийся, но продолжавший поддерживать и пузо, и то, что под ним, словно ожидая от меня повторения экзекуции.
Но в жизни я никогда не повторяюсь, я предпочитаю импровизации.
Бандиты уткнулись спинами во входную дверь и остановились.
– Ну ты, «ствол» отдай, а? – попросил подраненный и скорчил постную физиономию. – Он же казенный. Честное слово.
Я задала неожиданный вопрос:
– Как имя-отчество Азбашева? Быстро!
– Рафаэль Константинович, – дуэтом ответили оба громилы и растерянно переглянулись.
– Спасибо, – поблагодарила я их, – передайте ему привет, а теперь открывайте дверь!
Они послушались и, все так же пятясь, выползли на лестничную клетку.
Я выдернула из пистолета магазин, швырнула пистолет на пол за дверь, а из обоймы повыщелкивала себе в квартиру все патроны.
– В следующий раз перед тем, как вломиться, попросите разрешения и скажите «пожалуйста», – напоследок посоветовала я и, бросив вслед за пистолетом и пустой магазин, захлопнула дверь.
Гордой походкой я вернулась в кухню, подобрала по пути вилку и выбросила ее в мусорный пакет.
Проследив из окна, как неудавшиеся страшилы погрузились в белую «десятку», я поставила на плиту турку с кофе и решила посоветоваться с гадальными косточками.
В этом созрела реальная необходимость.
Самое приятное в сложившейся ситуации было то, что я не только сумела узнать хозяина визитеров, но и подтвердила свою несомненную квалификацию как специалиста по уговариванию чужих мужиков.
Даже маленькая победа над противником создает хорошее настроение.
Основной подозреваемый, названный мне Валентиной, которой я не склонна была верить, все-таки подтвердил этот свой статус.
Неприятна была скорость, с которой он сумел организовать наезд на меня. Из этого следовало, что Валентина находилась под колпаком, а с этого момента и я уже не могла себя чувствовать в безопасности. Азбашев – явно человек с возможностями, и это надо учитывать.
Перекатав косточки в ладонях, я высыпала их перед собой на столешницу.
Косточки высказали следующее мнение:
35+1+22.
«У Вас есть тайные враги, о которых Вы и не подозреваете».
Закурив, я подумала, что в принципе мне бы и одного Азбашева хватило за глаза, но, имея еще кого-то, я рискую многим. И, возможно, не только успехом в расследовании.
Налив себе кофе, я принялась изучать фотографии, переданные мне Валентиной, и вспоминать ее слова.
Посмотрев на первую фотографию, я тут же узнала свою вчерашнюю знакомую Катю.
По словам Валентины, именно Катя Фролова, недостойная невеста Олега и официальная любовница Рафаэля Азбашева, и явилась причиной и поводом для убийства.
Азбашеву я пока решила не наносить визита, а вот Катя Фролова мне была нужна, и я решила начать с нее.
Подозревать Катю было бы логично, если бы не одно маленькое обстоятельство.
Не надо забывать, как я с ней познакомилась. Получалась интересненькая картиночка: уж не пытался ли Азбашев вчера заткнуть рот своей любовнице, как и мне только что?
Если дело обстояло именно так, то это значит, что у них с Катериной разгорается конфликт, из которого нет простого выхода. Иначе и не объяснишь, почему понадобилось посылать бандитов для разговора с нею.
Выходя из дома и садясь в машину, я подумала, что такое открытие нужно перекурить.
Вчерашнее нападение на Катю и сегодняшнее – на меня очень хорошо укладывались в действия либо Азбашева, либо некоей группы, не желающей расследования убийства Олега Курейкина.
Одно только заставляло меня сомневаться в поспешном, но кажущемся логичным выводе: вчерашние ребятки, напавшие на Катю, вели себя как-то уж слишком по-ребячьи.
Не похожи они были на профессионалов.
Я ехала к Кате Фроловой и вспоминала подробности разговора с Валентиной.
Олег Курейкин был убит выстрелом в грудь предположительно из пистолета, патроном «парабеллум», но пока определенно говорить о типе оружия было рано. Слишком мало прошло времени, и эксперты продолжают работать.
Патроны «парабеллум» используются в десятках систем пистолетов и автоматов во всем мире.
Валя, как она считала, подсказала мне, что оружием убийства мог быть и иностранный пистолет, я промолчала на это замечание.
В любом случае вовсе не следовало ожидать, что Азбашев, даже если он и захотел избавиться от Олега, сделал это собственноручно. У него есть исполнители, как я успела заметить.
Валентина продиктовала мне адрес Кати, и, руководствуясь ее информацией, через двадцать минут я подъехала к нужному мне дому.
Катя жила в новом девятиэтажном доме на проспекте Октября.
Я поставила «девятку» напротив дома, подошла к запертому на кодовый замок подъезду и, набрав на панели замка номер Катиной квартиры, подождала ответа из микрофона. Но вместо этого замок отщелкнулся, и дверь отворилась.
Как видно, вчерашнее событие не научило Катю ничему или же она ждала гостей.
Поднявшись на лифте на четвертый этаж, где жила Катя, я даже не успела позвонить в звонок двери, как дверь квартиры отворилась и Катя сама выглянула наружу.
– Это ты? – спросила она у меня с веселым удивлением, заглядывая мне за спину.
– Это я позвонила тебе, – сказала я, – привет!
Катя нахмурилась:
– Надо же, а я и не помню, что давала тебе мой адрес. Но это и к лучшему! Заходи, Татьяна, будем наполняться кофеином! – рассмеялась она и впустила меня внутрь квартиры.
Двухкомнатная квартирка, в которой жила Катерина, была небольшой, но премиленькой. Здесь превалировали розовый цвет и мягкость. Это выглядело бы прекрасным любовным гнездышком, не будь оно таким приторным.
Катерина проводила меня в розовую гостиную, посадила на диван, покрытый розовым покрывалом, и удалилась в кухню за кофе.
За пять минут ее отсутствия я успела и осмотреться, и заскучать. Пошлые блестящие картинки на стенах и розоватый свет, падающий из окна сквозь розовый тюль, действовали на меня усыпляюще.
Когда появилась Катя с подносом в руках, я уже почти дремала.
– Кемаришь, Татьяна? – спросила она, ставя на журнальный столик поднос с чашками и блюдцами. – Давление бьет по мозгам? Это пятна на солнце посылают нам магнитные бури. Из дома выйти нельзя, поэтому я и скучаю здесь.
Я пожала плечами, Катя села напротив меня в кресле. Нужно ли сообщать, что кресло тоже было обтянуто розовым гобеленом?
– Я не помню уже – мы с тобою на «ты» или на «вы»? – Катя наморщила лобик и махнула рукой. – Не возражаешь, если будем на «ты»? Это проще, мы же с тобой не миледи английские, а тарасовские девчонки.
Я кивнула, действительно, сложности и мне были ни к чему.
– Интересно ты живешь, – осторожно начала я, пробуя кофе.
Кофе оказался великолепным.
– Нормально, – ответила Катя и пододвинула ко мне вазочку с печеньем, – тебе нравится?
– Впечатление сложное, – призналась я, – как будто это будуар современной Клеопатры.
– Ну это ты загнула! – Катя рассмеялась и, положив себе в чашку две ложки сахара, начала размешивать, громко стуча ложкой о края чашки. – Ты не читала Золя, сразу видно. Был такой писатель иностранный. Он уже умер. Моя квартира похожа на будуар буржуазной содержанки, вот на что! А Клеопатра была царицей, она и спала с царями. А я с бизнесменами. Разница есть?
Я промолчала, согласившись, что разница между Цезарем и Азбашевым должна быть. Цезарь электроникой не торговал.
Катя, видя, что я не собираюсь спорить, кивнув мне, продолжила:
– Да, я – содержанка! А знаешь, кроме отсутствия штампика в паспорте, это практически ничем не отличается от статуса жены, а удобств, между прочим, гораздо больше. Посмотрела я на этих несчастных жен: никаких радостей в жизни, только вонючие носки и щи в кастрюле. Это жизнь? Это прозябание, точно тебе говорю!
Катя подняла чашку и замолчала.
Получив возможность высказаться, я эту возможность и не упустила. Как оказалось, на своей территории Катя была разговорчива. Может быть, это и хорошо. Я собралась проверить свое наблюдение.
– Я тебе не говорила, чем я занимаюсь? – спросила я, оглядываясь в поисках пепельницы.
Катя, угадав мое желание, протянула руку назад, почти не глядя взяла с полки открытого шкафа пепельницу, сделанную из розового родонита, и поставила передо мною. Оттуда же она извлекла и пачку «Русского стиля» и зажигалку.
– Такие куришь? – спросила она. – Угощайся. Так о чем ты меня спросила?
Я повторила свой вопрос.
– Нет, не знаю! – Катя внимательно посмотрела на меня и чуть нахмурилась. – А на самом деле ты кто? Надеюсь, не собираешься составить мне конкуренцию?
Катя переволновалась и, сжав губы, тихо проговорила:
– А я ведь и действительно не говорила тебе свой адрес. Это тебе Рафик его сказал?
Я чуть удивилась, услышав про «Рафика», но сообразила, что Катя спрашивает про Азбашева, и улыбнулась.
– Я частный детектив, – пояснила я и подала ей свою визитную карточку, – и как буржуазной содержанке я тебе не буду перебегать дорогу.
Катя прочитала мою визитку и положила ее на стол рядом с собою.
– Классно! – воскликнула она. – Действительно классно, и, ты знаешь, я хочу с тобой посоветоваться по одному важному делу.
– Ну прекрасно: ты будешь советоваться со мной, а я с тобой, – заметила я.
– Это как? – Катя непонимающе взглянула на меня. – А я чем тебе могу помочь? Если честно, я детективы даже не смотрю…
Катя снова наморщила лобик, подумала и довольно улыбнулась, видно, поймав в извилинах ценную мысль.
– Знаю! – воскликнула она и даже восторженно хлопнула ладонью по столу. – Знаю! Нужно найти окурок. Всегда, когда находят окурок, сразу же находят и преступника. Вот!
Я кашлянула:
– А если преступник некурящий?
Катя снисходительно посмотрела на меня.
– Ну это же ясно, – фыркнула она, – если он некурящий, то и окурка нет. Это называется уликой! Есть окурок – ищем по окурку, нет окурка – ищем некурящего!
Катя, осознав, какую гениальную вещь она высказала, опять воскликнула:
– Как просто! Вот состарюсь, стану старой калошей и буду детективщицей… ну, короче, расследовать. Советуйся! – Она даже зажмурилась от предвкушения того, как сейчас своим советом поможет мне в каком-то трудном деле.
– Я сегодня приняла новое задание, – спокойно проговорила я, стряхивая пепел с сигареты в родонитовую пепельницу, – мне поручили расследовать обстоятельства гибели Олега Курейкина.
Повисла пауза.
Катя приоткрыла рот, потом медленно закрыла его.
– Ну и ну, – проговорила она, – а я-то тут при чем? Ты думаешь, это я его убила? Ты с ума сошла! Это же неправда, Таня!
– Никто и не говорит, что это ты! – возразила я. – Я хотела бы расспросить тебя об Олеге. Почему ты не соглашалась выйти за него замуж?
– Смеешься?! – вскричала Катя. – Посмотри вокруг. Потерять все это и переселиться в какую-то коммуналку и жить на его зарплату? Да я на один приличный ужин трачу больше, чем он получает за месяц. Мне это надо? Ни хрена!
– Ты не могла ему прямо отказать? – мягко попеняла я, но Катя только замахала руками.
– Он говорил про любовь! Ты знаешь, это такое слово… – Катя бросила взгляд сперва налево, потом направо, словно ища подсказки, и снова наморщила лобик, – ну в общем, я решила потянуть немного, а там, глядишь, и само бы у него все прошло. У всех проходит.
– У него кончилось иначе, – подумала я вслух и затушила сигарету.
– Ну я тут ни при чем! – Катя встала и направилась в кухню за второй порцией кофе. – Время лечит, и все уходит вместе с ним! – прокричала она оттуда. – Вот если бы его не убили, я тебе точно говорю: он бы перебесился, нашел бы себе такую же, как и он, механичку, или как эта профессия у женщин называется? Он же сам механиком работал или техником, никогда не могла запомнить точно. Ну, короче, нашел бы себе простую бабу, уборщицу, вот они бы и зажили душа в душу! А мне такого счастья не надо, я и так счастлива!
Я вздохнула и прикурила вторую сигарету.
Катя не тянула на роль убийцы по причине менталитета. Но оставался еще Азбашев, и нужно было выяснить его мнение насчет Олега.
Катя вернулась, поставила передо мною новую чашку, а старую убрала на поднос.
– Мне не было смысла его убивать, – сказала она, усаживаясь в кресло.
– Я поняла, тебе и так хорошо, – кивнула я.
– Ну, конечно, – Катя тут же подозрительно сощурилась, – издеваешься?
Я заверила ее, что такого даже в мыслях не было, и спросила нарочито небрежным тоном:
– А как у вас развивались личные отношения? Вы, как говорят сейчас, «дружили»?
– Ты спрашиваешь, не трахались ли мы? – конкретизировала Катя. – Ну и трахались, а что? Я не садистка, и если настроение подходящее и возможность есть, то почему бы и не пожалеть мальчонку?
– А Рафик был в курсе ваших отношений? – тихо спросила я.
Катя даже вздрогнула и поежилась, как будто из окна на нее дохнуло холодом.
– А вот этого не надо! – жестко произнесла она. – Это моя личная жизнь, и вот она-то никого не трахает. Рафик – отдельно, Олег – отдельно. Мне не нужны неприятности.
Она помолчала и подозрительно посмотрела на меня:
– Я тут тебе наговорила лишнего… Ты, Таня, будешь встречаться с Рафиком? – с беспокойством в голосе спросила она.
– Есть такое в планах, но я понимаю вещи, которые мужчинам знать не следует.
Катя надула губки и, насыпав в свою чашку с кофе сахар, снова начала громко помешивать.
Искоса посмотрев на меня несколько раз, Катя, видимо, решила, что мне стоит доверять, все равно уже ничего не поделаешь: она проболталась, и ссориться со мною не следовало.
Чтобы не молчать, я напомнила ей, что она сама собиралась со мною о чем-то поговорить.
– Я?! – вскричала Катя и тут же вспомнила. – Да, ты знаешь, у меня проблемы. Блин, даже не знаю, как тебе сказать.
Я помолчала.
Катя, усиленно морща лобик и сжимая губы, обдумала свою мысль и выпалила:
– Меня шантажируют!
– Чем же? – спросила я.
Катя поерзала в кресле и ворчливо произнесла:
– Чем, чем. Вот как раз отношениями с Олегом. Рафик нормальный мужик, но когда у него в башке заклинит, он мебель начинает крушить. Псих, короче, ненормальный. Что мне делать, Таня?
Я покачала головой:
– Я пока еще ничего не поняла. Вас видели с Олегом вместе и сделали фотографии или видеозаписи? Чем конкретно тебя шантажируют?
Катя опустила глазки.
– Не фотографии, – сказала она, – а записи. На кассете.
– Вы встречались где-то в другом месте и там стояла видеокамера? – уточнила я.
– Ай, ты ничего не поняла! – Катя наморщила носик и покачала головой, видимо считая меня беспросветной дурой.
Я улыбнулась:
– Расскажи подробно, пожалуйста.
– Ну я же и рассказываю! А ты перебиваешь!
Она закурила и начала:
– Зачем мне еще где-то встречаться? Здесь, что ли, плохо? И время всегда можно подобрать с умом, если не наглеть. Рафик часто уезжает в командировки на несколько дней, в такие дни я даже не знаю, чем и заняться. Ну, мы тут и встречались с Олегом. А потом в один прекрасный день – блин, лучше бы я в гости ушла куда-нибудь, честное слово, – ну, короче, звонят мне по телефону и предлагают купить кассеты. Ну я, натурально, думаю, что это типа, – Катя забыла слово и помахала пальчиками, – ну эти придурки «здравствуйтевамохрененно повезломывамдаримчудеснуюхреновинкузастобаксов!». Как они называются?
– Коммивояжеры, – подсказала я, уже утомившись от этого разговора.
Если бы не слова Кати про шантаж, связанный с Олегом, я давно бы ушла и дверью хлопнула, честное слово.
– Во-во, коммивояжеры, правильно, – подхватила Катя, – спасибо, Тань. Ну в общем, я собираюсь трубку бросить, потому что у меня этих кассет – и таких, и других – вон, целый ящик пылится, я, кроме «Унесенных ветром», и смотреть ничего не могу больше. Сильный фильм, правда?
Я охотно покивала.
– А этот гад мне и говорит по телефону: «У вас в почтовом ящике лежит бесплатная кассета в подарок». До свидания.
– Одним словом, – перебила я, потому что не выдержала больше этого словесного недержания, – ты сходила, взяла кассету, а на ней вы с Олегом.
– Точно! И теперь этот гад требует деньги, он говорит, у него еще есть!
– Даже если больше нет, – догадалась я, – то и этой одной хватит, чтобы Рафика завести.
Катя промолчала и нахмурилась.
– Ты решила отдать деньги? – спросила я.
– Ну да, – Катя печально повела очами, – пять штук баксов потребовали, еле собрала. Даже две штуки у Рафика выпросила, сказала, что ему на подарок. А теперь я хочу тебя попросить отнести эти деньги и забрать кассеты. За деньги, не на халяву, ты не думай!
– А почему ты сама не хочешь идти? – естественно, поинтересовалась я.
– Боюсь, – зло ответила Катя и, вздохнув, добавила: – К тому же сегодня вечером у меня приемный день. Вот так.
Глава 5
Я села в свою «девятку» и мощным волевым усилием постаралась выкинуть из головы весь словесный мусор, щедро накиданный туда Катей.
Есть девицы, с которыми совершенно невозможно разговаривать, их невозможно слушать, и, если бы они были немыми, мир только выиграл бы от этого.
После разговора о шантажисте от Кати я ушла лишь через час, потому что открытия следовали одно за другим.
Например, записи, о которых говорила Катя, были не видео, а аудио.
Я удивилась и для начала спросила, как, по мнению Кати, были сделаны записи их встреч с Олегом, и оказалось, что она даже ни разу не задалась этим вопросом.
– Я не знаю, как это получилось, но сомнений нет, на записи мы с Олегом. – Катя немного смутилась, но тут же, вскинув голову, гордо посмотрела на меня.
– И теперь за это требуют пять тысяч долларов? – уточнила я.
– Да. Он сказал, что записей у него несколько. Что мне делать, Таня? Нужно платить.
– Этим ты не избавишься от шантажиста, – заметила я, – ничто не помешает ему сделать копии записей и представить тебе новый счет.
Катя потерла ладони друг о друга и повела плечами, словно ей внезапно стало холодно.
– Что же мне делать? Таня! Что мне делать?
Я высказала очевидную истину:
– Нужно навсегда уничтожить источник опасности, это же ясно.
– Да ты что мне советуешь! – вскричала Катя. – Убийство?! Ты с ума сошла!
– Про убийство ты сказала, а не я, – поправила я Катю, – я сказала только про уничтожение источника, а это достигается несколькими способами. Например, во всем признаться Азбашеву, и тогда причина для шантажа отпадет сама собой.
– Ну ты сказала! Мне кажется, что убить шантажиста будет проще, – невесело пошутила Катя.
– Можно написать заявление в милицию, – занудно продолжила я.
– Хватит, Таня! – Катя даже стукнула кулачком о столешницу. – Твои советы ведут к одному и тому же. Ты хочешь разрушить мою жизнь! Тогда это все равно будет известно Азбашеву, и кранты всему. Не-ет! – Катя вскочила и пробежалась в волнении по комнате. – Я предпочитаю заплатить и договориться. Не может же человек взять такие деньги один раз, а потом потребовать второй! Мне больше неоткуда их будет взять! Я и так уже заняла почти половину. Рафик очень интересовался, я выкручивалась, как могла, но больше мне точно уже нигде не взять.
– Ладно, давай по порядку. – Я решила организовать этот бестолковый разговор как только возможно. – А что именно тебе предлагают купить? – задала я наконец прямой вопрос, и Катя, чуть покраснев, вынула из нижнего ящика мебельной стенки кассету и вставила ее в магнитофон.
Посмотрев на меня так, словно она была не уверена, пойму ли я то, что услышу, и не придется ли мне давать пояснения, она нажала кнопку.
Раздались характерные звуки, сопровождающие обычно человеческие сексуальные отношения.
Затем порывистым шепотом мужской голос произнес:
– Катька, Катька, ты такая классная… А своему татарину… Рафику ты делаешь так же?
В ответ раздался радостный Катин смешок, и шутливым голосом она пропела:
– А не скажу-у… А я еще и вот так могу, Олежик…
В ответ послышался мужской стон…
– Спасибо, я поняла, – произнесла я, и Катя тут же выключила магнитофон.
Как мне показалось, она даже вздохнула с облегчением.
– А где конкретно происходило… это? – спросила я.
– Здесь, где еще, я же тебе говорила. – Катя недоуменно посмотрела на меня, а я взглянула на нее. – В спальне, – тихо добавила Катя.
– А как могли появиться эти записи, ты не знаешь?
– Понятия не имею. – Катя развела руками, демонстрируя, что уж эта проблема точно выше ее понимания.
– Так нужно посмотреть. Сначала в спальне, потом в соседней комнате, то есть в этой, как я понимаю, затем выглянуть из окна. Подобные записи делаются обычно стационарным микрофоном.
Я зашла в розовую спальню и тут же заглянула под кровать.
Микрофон был обнаружен сразу: он был аккуратно прикреплен к низу кровати.
Не удержавшись от искушения, я щелкнула по нему пальцем, хотя было весьма маловероятно, что кто-то по ту сторону радиоволны сидел в наушниках, как показывают в фильмах, но искушение было слишком велико, чтобы от него можно было так просто отказаться.
– Вот и ответ на твой вопрос, – сказала я, отряхивая слегка запачканную в пыли юбку и показывая оторванный от крепежа передатчик. – Если бы ты чаще заглядывала под кровать, можно было бы сегодня так не волноваться. Кто, кроме тебя и Азбашева, еще имеет ключи от этой квартиры?
– Хозяйка, – объяснила Катя, – Рафик снимает эту квартиру, и у хозяйки, конечно же, остался ключ. Она приходит каждый месяц первого числа.
– Лучше бы тебе сказать Азбашеву об этом микрофоне, – повторила я свой совет. – Он быстро решит этот вопрос.
Катя поморщилась и убежала в кухню за следующими порциями кофе. Вернулась она не только с кофе, но и с моим гонораром, который решила заплатить вперед, и с сотовым телефоном.
– Сегодня, когда шантажист мне звонил, он сказал, что в почтовом ящике будет лежать мобила, вот эта, значит, – объяснила Катя, – когда пойдешь на встречу, связь с этим гадом будет по телефону.
– Он ждет тебя, а не меня, – нашла я причину для отказа, – мне твой шантажист может и не доверить!
– Ерунда! – Катя сунула мне в руку сотовый телефон. – Я ему сказала, что сама прийти не смогу, и спросила, можно ли прислать кого другого вместо меня. Он ответил, что только женщину. Я думала мамашу свою зарядить, а тут ты появилась…
Катя принялась меня уговаривать, и наконец мы пришли к общему знаменателю: я согласилась на предложение Кати отвезти выкуп, хотя и упрекнула себя пару раз за сердечную доброту.
Шантажист – мужчина, как утверждала Катя, – звонил и требовал деньги именно сегодня в восемь часов вечера. А сегодня, как уже говорилось, у Кати была встреча с Азбашевым. Пренебречь правами обладателя она не находила возможным.
До восьми часов время еще оставалось, и я решила съездить к себе домой переодеться, вооружиться и подготовиться психологически – это означает в тишине попить кофе и погадать на косточках.
Если бы две истории – убийство Олега и шантаж Кати – не казались мне прочно связанными между собой, еще неизвестно, согласилась ли бы я. Говоря откровенно, Катя мне за сегодня ужасно надоела.
Причем всерьез и надолго.
Я вывела «девятку» со двора дома Кати и, покрутившись по узким улицам центра, выехала на дорогу, ведущую в самое уютное место на свете: к моей квартире.
Через десять минут после отъезда мне показалось, что неизвестная мне темно-синяя «девяносто девятая» слишком часто замелькала в зеркале заднего вида.
Еще через пять минут легких маневров я убедилась, что синий автомобиль явно проявлял интерес к моей машинке, и мне это совершенно не понравилось.
Я, наплевав на правила, знаки и нудных дядечек в серых кепках, несколько раз повернув под светофор, обнаружила, что севшие мне на хвост ребятки оказались напористыми.
Все это означало, что дело Олега Курейкина становилось тепленьким. Предстояла задача не довести его до горячего состояния.
Ну уж что-что, а отрываться от погони я умею. Если, конечно, дать мне для этого время и возможности, – грустно пошутила я над собой и снова свернула, на этот раз уже в совершенно неположенном месте, и, подкатив к парадному входу в Кировское РОВД, выскочила из машины и вошла в стеклянные двери отдела быстрой и решительной походкой.
Мне ничего не нужно было в этом здании, кроме его служебного выхода.
Пройдя мимо дежурного сержанта, я, кивнув ему, поздоровалась, хотя видела его впервые в жизни, и пробежала по трем ступенькам к служебному выходу.
Отсюда было почти рукой подать до двух перекрестков. Я могла считать, что от «хвоста» оторвалась.
Пройдя кривоватыми улочками до третьей параллельной улицы, я махнула рукой проезжающему мимо «жигуленку» и благополучно доехала на нем до дома.
Первым делом я, разумеется, переоделась, выбрав из своего гардероба темный брючный костюм, затем поставила на плиту кофе и вынула из сумки замшевый мешочек.
Дело представлялось мне серьезным, и я потребовала от гадальных косточек понимания. Хамства от них я бы не приняла ни под каким видом.
– Вам все ясно?! – грозно спросила я, просверлила их насквозь страшным взглядом и бросила косточки на стол.
Расклад выпал озадачивающий:
16+5+29!
«Вам грозит неудача, и лишь ценой огромных усилий Вам удастся предотвратить ее».
Я закурила и подумала, что все-таки зря я согласилась на это гнилое дело. Вариантов неудачи могло быть выше крыши. Например: я могла отдать деньги и в ответ не получить ничего.
Или потерять деньги.
Или отдать деньги, а потом меня бы просто убили.
Последний вариант мне не понравился совсем, и я пообещала себе не доводить дело до него.
Подумав еще раз, я мысленно попросила у костей или конкретизации опасности, или, по крайней мере, как мне лучше выбираться из того дерьма, в которое я должна буду вляпаться.
4+20+25.
«В принципе нет ничего невозможного для человека с интеллектом».
– Вот так, – пробормотала я и, выпив кофе, вздохнула и пошла к выходу.
Помимо гадальных косточек, в сумке теперь у меня лежал и мой верный «макаров».
С таким оружием любая девушка почувствует себя в безопасности.
Подумав перед дверью, я вернулась в комнату и кинула еще в сумку аудиоплеер, чтобы сразу прослушать то, что мне подсунут, а не дергаться в догадках и подозрениях до самого возвращения.
Я выехала на такси на Фрунзенскую площадь, которая была определена местом передачи дальнейших указаний от шантажиста.
До восьми часов оставалось еще около пятнадцати минут, и, пока чужой сотовый молчал, я бродила мимо киосков печати.
Я купила какой-то бестолковый журнальчик с цветными картинками и рассеянно листала его, стоя рядом с деревом недалеко от крайнего киоска.
Я выкурила сигарету и, зевнув, бросила журнальчик в урну.
Всегда приятно осознавать свое мастерство, даже в таком смешном тренинге.
Взглянув на наручные часы и увидев, что уже натикало восемь, я ударилась в самую пошлую панику: указаний все еще нет, а бесцельно бродить около урны мне уже так надоело, что я была готова выудить из нее свой журнальчик обратно и перелистать его заново.
Хуже нет, чем ждать неизвестно чего, которое должно наступить неизвестно когда.
Я находилась на открытом месте, и это говорило о предусмотрительности шантажиста.
Меня можно было разглядеть как минимум с трех сторон, и, наверно, сейчас меня как раз и изучали из окон близлежащих домов. А может быть, меня просто рассматривали с противоположной стороны площади из толпы граждан, ожидающих общественный транспорт на остановке.
