Марина Серова
Дело дрянь
Пролог
Хозяйка-ночь мириадами крохотных огоньков-звезд раскинулась над темно-коричневыми угрюмыми холмами. Казалось, ни один лучик света не способен пробиться сквозь ее властную, бархатную темноту – и все же пришел миг, когда иссиня-черный плащ Хозяйки скомкал и разметал неестественный, крикливо-яркий свет автомобильных фар.
Машина появилась в проеме меж двух лысых холмов, затем, неравномерно всхрапывая мотором и елозя колесами по глине, выехала к подножию одного из них и остановилась, выхватив светом фар кусок окружающего пространства, что давало возможность кое-что рассмотреть.
Высокая, сухощавая женщина с властным выражением все еще красивого лица, выражающего привычку командовать и управлять, одетая в темно-коричневую, отороченную мехом дубленку, выпрыгнула из джипа на землю и подняла голову к небу. Сорвав с головы шапку, позволила обжигающе-ледяному ветру растрепать свои коротко стриженные каштановые пряди, хранящие следы былой роскоши, расшитые едва взблескивающим в свете фар серебром – свидетельством прожитых лет и неотвратимого старения.
Она стояла, словно снежная королева, величаво возвышаясь над щуплыми северными деревцами и запорошенной первым снегом, покрытой инеем жухлой травой, – стояла и рассматривала холмы – коричневые, в черных подпалинах, заметаемых снежно-серебристыми волнами.
– Что за ветер! – неожиданно воскликнула она. – В нем что-то есть, ты чувствуешь?!
Ветер взвыл пронзительно и восторженно, словно щенок, приветствующий своего хозяина, и припал к земле у ее ног. Женщина едва заметно усмехнулась. Водительница машины дернула плечом, не собираясь, как видно, вылезать в собачий холод из щедро нагнетаемого кондиционером тепла.
Властная между тем, оставив минутное восхищение природой, кивнула собственным мыслям, поплотнее запахнулась в тепло дубленой кожи и улыбнулась вновь.
– Представь, какая здесь будет красота во время праздника… – негромким, глубоким и решительным голосом произнесла она, не оборачиваясь.
Ее спутница с резким скуластым лицом, словно бы вырубленным из камня, сидевшая за рулем, ничего не ответила, просто пожала плечами, затем, поняв, что стоящая ожидает ответа, молча кивнула. Чуть шевельнулась при этом движении ее короткая черная коса.
– Ты уже позаботилась о номерах и приглашениях? – вновь спросила Властная, словно почувствовав кивок и считая его положительным ответом.
– Да.
– Все подтвердили участие?
– Да… Только из Тарасова ответ еще не пришел.
– А-а, Ведьма тамошняя… – Властная на несколько мгновений задумалась, потом пожала плечами, спрятала волосы под капюшон. – Ну что ж, сегодня двадцать восьмое. Время у нее пока есть. К тому же она особа довольно опасная. И в отличие от большинства не фокусами занимается, а делом… Может, оно и к лучшему, если не приедет. Частный детектив с обширной практикой; может почувствовать что-то, догадаться раньше срока… нам это ни к чему.
– На подставу идеально подошла бы, – кратко возразила та, что с косой.
– Может, еще приедет, – ответила Властная. – Значит, при полном наборе нас будет восемнадцать?
– Восемнадцать.
– Как и уговаривались, – удовлетворенно заметила хозяйка, кивнув и пряча зябнущие руки в глубокие карманы дубленки. – Традиции надо блюсти. – Ее собеседница опять промолчала.
– Отлично, – подводя итог, продолжала Властная, – актриса поработала на славу, груз уже в пути; все остальное – дело Алекса. – Она улыбнулась сухо и насмешливо. – Считай, мы с тобой уже почти пляжимся на далеких и теплых Гавайях, на горячем песочке и в синих морских волнах… Если, конечно, не сохраняемся, как мамонты, где-нибудь в местной вечной мерзлоте.
Скуластая фыркнула:
– Вот именно.
– Ну и что? – насмешливо спросила Властная, впервые поворачиваясь к собеседнице. – Риск есть везде и всегда, если только не занимаешься тем, что ничего не делаешь!.. А надеяться надо на лучшее. В конце концов, мы ведь тоже лучшие. Каждая в своей области. И вполне заслужили хорошей оплаты за труд… Все, хватит болтать! – Она резким движением опустила голову и надела головной убор. – Поехали.
Женщина села в машину. Скуластая форсировала двигатель. Мерный приглушенный рев вновь прорезал ночную тишину, мотор по-медвежьи рявкнул, джип несколько раз дернулся, бросая пассажиров из стороны в сторону, и тронулся в путь.
Властная чертыхнулась и бросила, словно прощаясь со здешними холмами и нависшей над ними тоскливой, уже почти полной луной:
– Скоро, уже скоро в это запустение придет нормальная жизнь. Боже, как ненавижу я Север!..
Ветер подхватил злую фразу, унося ее прочь – в ночную темь и тишь, где притаились молчаливые вкрадчивые тени, – и жалобно заскулил, будто отброшенный ударом ноги щенок, обиженный хозяином безо всякой причины.
Глава 1
Пожалуйте к нам на шабаш!
Что-то мохнатое с жадным урчанием вцепилось в мои пальцы, едва я высунула ногу из-под одеяла. Ну ясно – мы хотим играть или кушать, а скорее и то, и другое одновременно. Ну и морока все-таки – держать домашних животных… хотя кошек я люблю. Недаром Ведьма.
– Сейчас, чудовище! – Я сонно втянула ногу под одеяло, но пушистый котенок, попавшийся мне на улице под проливным дождем, которого по доброте душевной я пригрела у себя дома несколько дней назад на неопределенный срок, заполз и туда.
Я поняла, что избавиться от назойливых острых коготков не удастся. У котенка обнаружилось несколько ужасных привычек, одной из которых, но не самой отвратительной, была манера бросаться на ноги, цепляясь за джинсы своими орудиями убийства. Впрочем, моим джинсам еще повезло, они по крайней мере еще не пахли, как пол у входной двери…
– Встаю, встаю! – Я с неохотой покинула свое уютное гнездышко под одеялом и пошла умываться и прибирать ночные «подарки» своего четвероногого чудища, радостно путавшегося под ногами и громким мяуканьем требовавшего своей ежеутренней пищи.
Кстати, насчет пищи – это неплохая мысль! После косметической уборки, когда я уже в который раз пригрозила выставить Заморыша – так назвала я свое чудо за мелкоту, худобу и противный голос – за дверь, мы отправились на кухню. Я налила котенку молока, а сама поставила разогревать вчерашние деликатесы, остатки роскошного ужина, посвященного окончанию очередного дела, напрямую связанного, между прочим, с животными, с редчайшей кошкой Матильдой, которую похитили вместе с пятисотлетней родословной и хотели перепродать одному арабскому шейху, готовому выложить за нее ни много ни мало – ровно четыреста пятьдесят тысяч долларов.
Это при том, что котенком куплена она была за «каких-то» пятнадцать на всемирном конкурсе в Баварии, где победу одержали ее мохнатые мамаша с папашей.
С кошкой этой мне пришлось общаться довольно тесно, вместе переживать тяжести и треволнения, выпадающие на долю тех, кому посчастливилось попасть в самое пекло довольно кровавых интриг и разборок рабовладельческого государства, – и, скажу я вам, существо, стоящее на рынке рабов в сто сорок раз дороже, чем я, из-за которого были убиты почти два десятка человек и я едва не рассталась с жизнью, – так вот это существо было всего – навсего обычной кошкой, которая и мяукала, и есть просила точно так же, как мой нынешний Заморыш.
Честно говоря, терпеть не могу готовить, особенно рано утром, но ведь приходится, поэтому у меня есть уже приличный опыт в таких делах – то есть кофемолку от соковыжималки отличаю легко.
Взявшись за дело, я быстро управилась с кормлением детеныша и с удовольствием принялась обслуживать саму себя.
Настроение в то утро было отличное, не то из-за того, что на ближайшие дни дел никаких не намечалось, не то из-за приятного сна, сулившего, если верить дешевым сонникам, богатство и новые знакомства, да еще и друзей, а может, и из-за того, что быстро насытившийся Заморыш начал приятно мурлыкать и тереться о мои ноги.
Надо же – всю тарелку вылакал, а на вид такой маленький. Что там говорят в известной рекламе о размерах желудка котенка? Чувствуется, что эти ребята не были знакомы с моим питомцем!
– Иди сюда, Заморышек мой, – я взяла котенка на руки. Мое рыжее чудо заурчало еще громче и от избытка чувств выпустило коготки. Я несколько раз провела рукой по его шерстке, уже начинавшей лосниться от нормального питания и почти барских условий жизни. Заморыш поймал мой палец и начал его грызть, старательно лягаясь задними лапками.
Уж что-что, а играть он любил и предавался этому занятию особенно страстно, урча и шипя, как сломанный бронетранспортер. Слушая его громогласные оды, трудно было поверить, что это всего-навсего маленький комочек шерсти…
И тут идиллию раннего утра нарушил трезвон у входной двери.
– Кого там еще несет в такой час? – Я стряхнула котенка на пол, чему он, понятно, совсем был не рад, и пошла открывать.
В глазке маячила грузная фигура тети Глаши, нашей почтальонши. Я удивленно хмыкнула и отворила дверь.
– Здравствуйте, тетя Глаша!
– Здравствуйте, Танечка, вам ценная заказная бандероль пришла. Вот, распишитесь. – Она порылась во внутреннем кармане старого, потрепанного полушубка, извлекая на свет сложенную вчетверо квитанцию и замусоленную ведомость.
Я поставила там, куда она тыкала толстым коротким пальцем, привычную закорючку и приняла из ее рук квиток. Тетя Глаша попрощалась и, шаркая стесанными каблуками старых сапог, пошла раскладывать по ящикам почту.
Я закрыла дверь и с любопытством посмотрела на квитанцию. Ценная заказная бандероль, отправитель – некто из города Северогорска. ФИО и обратный адрес заботливо не указаны.
Что за черт?.. Вроде никаких знакомых у меня в этом городе нет.
– Что скажешь, Заморыш? – спросила я, вновь беря котенка на руки и продолжая туповато разглядывать почтовую квитанцию.
Заморыш ограничился коротким «Мяу!», давая понять, что тоже ничего не понимает, и продолжая деловито сгрызать мой палец.
Я посмотрела на часы. Девять часов пятнадцать минут. Почта уже открыта. Любопытно, что там за ценная заказная?..
Одевшись потеплее – как-никак конец октября на дворе, минус пять обещали по радио, – и наказав Заморышу сидеть тихо и не драть обои, а также не пытаться найти мою глубоко запрятанную после вчерашнего разгрома косметику, я отправилась на почту.
Очередь в столь ранний час наблюдалась только у окошка, где дожидались своей злосчастной пенсии несчастные старушки. Я подошла к нужному мне окошечку, за которым сонная девушка лет двадцати пяти красила губы. Закончив сие занятие, она наконец-то соизволила обратить на меня внимание. Я молча подала ей заполненный бланк и паспорт. Девушка несколько минут изучала их, затем вернула мне документ и отправилась в соседнее помещение. Оттуда сразу же послышался щебет, очевидно, сотрудницы обсуждали какие-то свои дела. Минут через пять, вспомнив о моем существовании, а заодно скопив за моей спиной очередь человека в три, она вернулась с маленьким свертком, упакованным, кроме обычной ткани, еще и тройным слоем толстого полиэтилена. Я забрала бандероль и еще раз глянула на адрес, выведенный на ней твердым крупным почерком.
Нет сомнений, с адресатом никто ничего не напутал. Черным по белому (точнее, фиолетовым по коричневому) выведены мои имя, фамилия и координаты. Обратного адреса, а также сведений о пославшем не было и здесь.
Откуда автор бандероли знает мой адрес? Кто такой? Может, я его уже знаю? Но откуда? В Северогорске никогда не бывала, даже не знаю, что это за город. Ладно, сейчас придем домой, разберемся. Неожиданных посылок, писем, звонков с угрозами и предложениями в моей практике было очень и очень немало. Даже ящик с десятью граммами тротила, взрыватель которого активировался при открывании…
Я протолкалась к выходу и окунулась в туманное и промозглое октябрьское утро.
Любопытство – не самая лучшая черта, это я поняла по пути домой: меня так и подмывало потрясти сверток, как-нибудь разодрать упаковку и наконец-то узнать, что скрывается внутри моей бандероли. Ладно, Ведьма, успокойся, никуда посылка твоя не денется, а содержимое ее не изменится за пятнадцать минут. И все же я невольно ускоряла шаг. Вот и home, sweet home…
Но заняться бандеролью сразу же мне не пришлось – и если бы я знала, ЧЕМ МНЕ ПРИДЕТСЯ ЗА ЭТО ПОПЛАТИТЬСЯ!..
Сначала Заморыш преподнес новый сюрприз: перевернутое мусорное ведро и разметанное по всей кухне его содержимое. Вот мерзкое животное! Пришлось убирать, а затем учить невоспитанную малоблагодарную тварюшку правилам поведения в приличном доме; потом позвонила одна из моих старых клиенток, ставшая неплохой подругой, и промурыжила меня минут двадцать у телефона, болтая о всяких пустяках; и, наконец, пришла соседка, сообщившая, что ко мне кто-то заходил, подождал минут пять, а затем позвонил к ней в дверь и, попросив передать, что заходил, обещал появиться попозже.
– Такой мужчина средних лет, интеллигентного вида, в очках и длинном пальто. Симпатичный вроде… – описала она, видимо, заинтересованная этим посетителем. – Я сказала, что вы, скорее всего, скоро уже придете. – Она состроила умное лицо. – Ну вы же пешком пошли и даже сумки с собой не взяли.
В общем-то, соседи не знали, чем точно я занимаюсь, хотя теории какие-то на сей счет, очевидно, строили. И даже учились умению наблюдать и делать логические выводы.
– Да ну его, – подумав о том, как бы поскорее с ней распрощаться, ответила я, – хорошо, что не застал. Я так устала от работы, тетя Люда, у меня выходной, который я намерена провести, сидя перед телевизором.
Я старательно напирала, стараясь поскорее спровадить гостью, чтобы открыть наконец бандероль, однако соседка уходить отнюдь не спешила, со всей своей простодушностью напрашиваясь на чай. Пришлось сделать решительную попытку:
– Вы извините, Людмила Яковлевна, мне сейчас надо идти, может, вечерком зайдете?
– Ну конечно, Танечка! – Она так и расплылась в улыбке, хотя прекрасно понимала, что вечерком меня, скорее всего, дома не будет. – Я, кстати, пирог испекла, вот мы с вами чаю и попьем! – Соседи мои, кстати, практически все ко мне хорошо относились, хотя и подозревали, наверное, во многих грехах; я в их глазах была весьма деловой и занятой дамой, которая все время занимается какими-то денежными делами, что, впрочем, так и было.
– Просто замечательно! – Я наконец-то ласково вытолкнула соседку за дверь, однако вслед за ней на лестницу выскочил Заморыш.
– Ку-уда! – ахнула я и устремилась ловить рыжий комочек, навострившийся выкатиться во двор.
– Ой, это ваш? – сразу же среагировала моя гостья. – Просто очаровательный! А я и не знала, что у вас есть кошка! Подождите-ка, сейчас мы его побалуем!
Пока я извлекала Заморыша из-под лестницы, куда он забился, Людмила Яковлевна успела сходить домой и принести несколько мелких рыбешек.
– Ну что вы! – попыталась было отказаться я, уже начиная уставать от ее навязчивой услужливости.
– Берите, берите! Ему полезно, вон он какой у вас тощий. – Она все-таки впихнула мне в руки пакет. – Это зять мой с рыбалки принес.
– Спасибо, Людмила Яковлевна, до свидания!
– Да не за что. Ну так мы с вами договорились! – Она наконец-то скрылась за своей дверью, а я – за своей.
Итак, телефон молчит, в дверь никто не ломится, Заморыш водворен на место и примерно урчит над неожиданно перепавшим угощением… Пора взяться и за посылку!
Я вскрыла упаковку и извлекла из нее еще один пакет из плотного и мутного заводского целлофана, в котором обнаружились четыре тонкие восковые свечи наподобие церковных, ароматические палочки, судя по запаху – сандал, опиум и розмарин, мешочек с какими-то травами, а также старый, потемневший от времени свиток. Да-да! Именно свиток на пожелтевшем пергаменте. Хотя нет, судя по плотной и слишком ровной текстуре, все-таки бумага, хотя и явно старая от времени.
Недоумевая по поводу столь странного содержимого бандероли, я развернула послание. Черная вязь букв, явно имитирующих готическое начертание, внизу какая-то эмблема, одним из элементов которой является даоссистская монада… С трудом разбирая витиеватый почерк, я прочитала:
«Уважаемая Татьяна ***** (отчество) Иванова!
Имеем честь пригласить Вас на симпозиум ведьм и экстрасенсов Союза Независимых Государств, проходящий в ночь 31 октября в городе Северогорске. Мы организовали его, помня о бренности быстротекущих дней. Целью симпозиума является обмен опытом среди лучших в своих сферах специалистов, а также дипломатический прием высокопоставленного специалиста из США, установление творческих контактов, закрепление и развитие связей доселе разрозненных представителей древнейшей из профессий человечества. Союз Экстрасенсов, Колдунов и Медиумов России предоставляет прибывшим все условия для проживания и проведения досуга в гостинице „Заполярной“. Заезд 30 октября с утра. В случае согласия подтвердите телеграммой Ваше прибытие для регистрации. Если имеется тема для выступления или доклада, просим указать тематику, название и продолжительность сообщения. Ждем Вас! С уважением, оргкомитет симпозиума».
Ничего себе! Ну и номер!.. Я положила пергамент на диван рядом с собой и от души рассмеялась. Надо же, слет ведьм! Лучше бы написали «шабаш»… И проходить он небось будет на Лысой горе. Может, еще и нагишом у костра плясать надо? Несмотря на привлекательность самой, так сказать, голой идеи, что-то мне не хочется. Больно уж холодно нынче за Полярным кругом. А американский специалист? Это кто, Дэвид Копперфильд, что ли?..
Кто же из моих друзей настрочил это послание? Кого благодарить за шутку? Никого хоть мало-мальски знакомого в Северогорске у меня вроде нет… Ну точно, никого… Стоп, а при чем тут Северогорск? Может, такого города вовсе и нет на карте?
Я встала, свалив на пол вскрытый пакет, из которого тут же выпал белый прямоугольник визитки. Подняв и осмотрев ее, я с удивлением оценила качество печати, познакомилась с адресом оргкомитета и его председателя, некоей Янны Алферовны Кертц (ничего себе, сочетание…).
Итак, Северогорск, кажется, действительно был, однако ничего достоверного в плане истинности приглашения это не гарантировало. Таких вот союзов, клубов, лиг и лож, включая масонскую, в необъятной матушке-России было, наверное, очень и очень много, а в том, что кто-то отыскал визитку одной из них и решил приколоться над Таней Ивановой, то есть, попросту говоря, над Ведьмой, ничего необычного не было.
Тем более текст какой-то придурковатый. Прямо детский лепет! Представители «древнейшей из профессий человечества», надо же… Да еще и от руки написано – может, у них там закуплена специальная машина для искусственного состаривания новой бумаги в ветхую? При этой мысли я невольно улыбнулась.
Нет, все-таки нужно лезть в атлас и смотреть, что такое Северогорск. Может, придут какие-нибудь новые мысли.
Ну-ка…
Я порылась в атласе. Да нет, город такой все-таки есть – вот он, Северогорск, совсем рядом с Норильском притулился. Может, это Мишка? Был у меня такой приятель-геолог, охочий до розыгрышей. Да нет, Мишка сейчас где-то на Урале… И почерк не его, у Мишки все буквы вкривь и вкось, мелкие, так что и под микроскопом не разглядеть, а здесь – крупные, и строчки не прыгают. Судя по почерку, кстати, писала женщина, причем натура властная и очень эгоцентричная. А может, Лена? Она, кажется, на почте работает, ей ничего не стоит провернуть такую штуку…
Да нет, Ленка с самой школы была занудой без воображения, от нее и анекдота-то не добьешься, не то что такого послания…
Была в моей недавней практике одна шутка. Новые русские предприниматели, все суперкрутые такие, решили отметить открытие нового поволжского бизнес-центра по-крупному. То есть пошиковать всерьез.
Сняв на время новообразованных праздников (областной «День развития экономики») теплоход «Максим Горький», пригласили меня и разыграли, что на корабле есть маньяк-убийца… Кончился этот розыгрыш весьма и весьма прискорбно. Лично я еле выжила, чего не скажешь о доброй половине приколистов. Поэтому теперь ко всевозможным розыгрышам я относилась с серьезной долей недоверия.
Впрочем, кто бы это ни был, а за палочки для воскурений и свечи спасибо. Даже если имеет место весьма, надо сказать, классная шутка, они пригодятся. И травы, скорее всего тоже для курений, выкидывать не стану.
– Ладно, Заморыш, иди сюда. – Отложив в сторону пергамент, я взяла на руки гордо вошедшего в комнату котенка. – Забудем о бренности наших дней. Будем смотреть телевизор и наслаждаться жизнью. Эй, что с тобой?
Мой пушистый комочек вместо того, чтобы свернуться на руках калачиком и спеть песенку, благодаря за рыбу, вдруг выгнул спину и зашипел, словно увидел собаку, а затем вцепился в мои колени так, что я невольно вскрикнула и сбросила его на пол!
– Заморыш! Ты что?.. Да что такое? Кис-кис… успокойся, это же я!..
Рыжий пушистый комок не слушал, медленно отступая к двери. Шерсть его встала дыбом, уши прижаты, шипение перешло в утробное урчание, похожее на то, что издают неисправные трубы.
Вид и взгляд у него был такой, словно он видит нечто, что до ужаса НЕНАВИДИТ, с чем способен сцепиться и что станет рвать когтями до полного уничтожения… Я никогда не видела, чтобы представитель рода кошачьих так себя вел.
Неужели что-то почуял? Кошки очень чувствительны к любым аномалиям и нарушениям как энергетического, так и ментального поля… Но откуда в моей квартире взяться аномалии? Я регулярно проверяю ее, особенно после дел, в ходе которых приходится проливать чужую кровь, тащу в дом все, что может помочь улучшить настроение, «почистить карму», как это говорится в дешевых книжках про биоэнергетику…
Что за дребедень?..
И только тут до меня дошло, что сжавшийся и напряженный, как пружина, Заморыш урчит, не смолкая, на присланный свиток с приглашением.
По коже моей прошла холодная волна мурашек.
Я взяла в руки пергамент и еще раз внимательно его рассмотрела. Вроде ничего особенного. Хотя постойте! Господи, как я раньше не разглядела?! Что это там поблескивает на обратной стороне, словно тонкий слой лака? Я пригляделась повнимательнее.
Такое ощущение, что это действительно тонкая пленка, засыхающая прямо сейчас, на ходу… а под ней белесые знаки, которых не разобрать. Как же их проявить?
Что-то во мне подсказывало: скорее! Скорее, иначе ты не успеешь, Ведьма! Сердце колотилось, словно со мной происходило что-то страшное; непонятно почему, но Заморыш заткнулся, разинув глаза и рассматривая меня со странной смесью опасливости и недоверия.
Я между тем лихорадочно искала выход. Пленка, кажется, довольно быстро засыхала под воздействием воздуха.
Взгляд мой упал на содержимое прилагавшегося пакета, и тут же в голову ослепительно нагрянула спасительная мысль.
А почему бы и нет? Ведь проступают же буквы, написанные молоком при прогревании бумаги! Дедушка Ленин писал молочными чернилами, так почему бы и нет?..
Отстранив с дороги Заморыша, я помчалась с пакетом и пергаментом к себе в спальню. Достала фарфоровую чашечку, высыпала в нее травы, пристроила рядом палочки и свечи – кто знает, какая из этих вещей может помочь? Пару раз чиркнула спичкой и, дав курениям разгореться, поднесла пергамент к тонкой струйке дыма. По комнате начал распространяться терпкий запах розового масла, утонченный аромат сандала, пьянящий – опиума и еще какой-то резкий, но приятный, определить который мне не удалось, что было, в общем-то, слегка удивительно: я в таких вещах разбиралась изрядно.
От ароматов этих, которые я вдыхала, стоя над самой чашечкой, начала кружиться голова. Все поплыло перед глазами. Я помотала головой и отодвинулась от дыма подальше, держа пергамент на вытянутых руках, однако это не слишком помогло: голова продолжала кружиться, хоть в глазах больше и не темнело.
Может, открыть форточку? Нет, сначала понаблюдаем за пергаментом! Мало, что ли, ты, Ведьма, дымила в своей комнате всякими благовониями?! Потерпишь. Однако любопытная смесь! Узнать бы, что именно туда намешано… А как там у нас тем временем пергамент? Я снова сконцентрировала внимание (готовое ускользнуть в любую щелку, словно я выпила довольно много и чего-то весьма крепкого) на этом странном и теперь уже сильно интригующем свитке.
Некоторое время все оставалось по-прежнему. Я испытала разочарование и совсем уж готова была погасить курения, но тут буквы под пленкой начали быстро и завораживающе проявляться!
Подержав надпись над дымом еще пару минут, я загасила свой экзотический проявитель и склонилась над пергаментом.
Надпись была по-прежнему довольно нечеткой, но прочесть уже можно. Сразу бросилось в глаза несоответствие почерков: эту приписку делал совсем другой человек! И самое главное, моя задержка со временем обернулась теперь очень неприятным событием: в самом низу пленка затвердела настолько, что дым трав не смог проникнуть сквозь нее и я не смогла прочитать, что там написано.
Если бы я тогда знала, чем это обернется!.. Но чу! – скорее читать то, что можно прочесть, – потому что даже эти проявленные буковки начинают медленно бледнеть и таять.
Кто-то – судя по почерку, очень спеша, – вывел на обратной стороне приглашения на шабаш следующее:
«Берегись! Возьми оружие, снарядись по полной форме! Тебе грозит опасность! Не доверяй Даме, которая не…» – тут проявленная часть приписки обрывалась, и мне оставалось лишь досадливо пожать плечами, мысленно проклиная свою медлительность со вскрытием бандероли.
В общем и целом, происходящее все больше начинало казаться мне серьезным… Мысль о розыгрыше старых друзей стала забываться. Не было среди них таких, кто увлекался бы травами и знал их настолько, чтобы сотворить хоть что-то подобное буквально прочувствованному мной травяному коктейлю. Однако и верить любому такому предупреждению не стоит, по крайней мере без проверки. Ну-ка, Ведьма, где твои безотказные кости?
Я взяла старые, потемневшие от долгого использования предметы гадания, сосредоточилась на волновавшем меня вопросе, подержала кости в руке, перебирая в пальцах, и метнула на стол.
30+18+15.
«Осторожно, можете попасть в расставленную сеть».
Вот тебе и шутка… Заморыш молодец, уважаю; кажется, я начинаю верить в его полезность. Оправдал выпитое молоко и мелкие пакости.
Итак, Северогорск… В лицо мне подул ветер приключений, я на секунду ощутила себя безрассудной девчонкой, готовой очертя голову мчаться туда, где сплетаются романтика, опасность и нежданное приключение. Что ж, дел никаких нет, с деньгами достаточно надолго все в порядке – так почему бы не позволить себе небольшие каникулы? Денька на три-четыре, тем более что симпозиум навряд ли продлится дольше.
Хотя если в приписке и броске костей есть реальный, неутрированный смысл, то есть если все это – не совпадение, значит, меня ждут-поджидают очередные неприятности.
Конечно, не впервой. Тем более спасибо за предупреждение.
Я взялась за телефон. Кассы аэропорта некоторое время мучили меня короткими гудками, но наконец усталый женский голос ответил:
– Справочная аэропорта слушает.
– Скажите, пожалуйста, сколько стоит билет до Северогорска?
– Минуточку… – В трубке повисло молчание. – Прямого рейса до Северогорска нет. Есть самолет до Норильска. Вылет сегодня в двадцать один тридцать, так же каждую среду и пятницу. Билет на сегодняшний рейс стоит семьсот семьдесят пять рублей.
– Спасибо. – Я повесила трубку. – Ну а с тобой, Заморыш, мы поступим так. Кажется, ты Людмиле Яковлевне понравился? Вот и погостишь у нее пару дней, у нее тебе будет и сытно, и весело: своих две кошки.
Я взяла котенка и отправилась к соседке, договариваться насчет пансиона. Однако у самой двери, едва я протянула руку к звонку, лохматое чудо, словно почуяв что-то, вцепилось в меня когтями изо всех сил и требовательно мяукнуло пару раз.
– Ну чего? – спросила я озадаченно, в то же время вслушиваясь в себя.
– Мяу… – жалобно сказал Заморыш. Я хмыкнула и, ухватив его поудобнее, отправилась обратно домой.
Чувства мои подсказывали, что котенка нелишне будет взять с собой. Вдруг там, на этом навороченном крутом шабаше, придется столкнуться с неявной опасностью? Я прекрасно знала, какова может быть сила различных там сглазов, приговоров и наговоров… Вот и поможет гений среди котов, высокочувствительная антенна по имени Заморыш… В крайнем случае серьезно помешать-то он не может!
Котенок осознал, что его приняли в команду частного детектива Тани Ивановой, и замурлыкал, устраиваясь на моем плече поудобнее.
Пристроив его на кровати, я принялась методично собираться в поездку, раскладывая на постели одежду, предметы туалета и детали своей экипировки, которую, кроме всяких там зубных щеток, косметики, одежды и прочего, что обычно берут в поездки, я решила взять с собой, согласно предупреждению на свитке.
Вот, к примеру, свечи, благовония и кассета с восточной музыкой для медитаций, пара талисманов, чисто для успокоения совести и нервов. Силы в них никакой, вопреки мнению непрофессионалов, но психологический комфорт создают; кристалл кварца на серебряной цепочке, ничуть не менее Заморыша чувствительный к биополям… при правильном использовании, конечно.
Куда как более прозаичный, но не менее полезный, если дело дойдет до рукопашной, нож, а также весьма редкая вещь: нечто вроде перстня Борджиа, сделанного для меня по заказу, – тонкая кожаная перчатка со вшитой в нее почти микроскопической иглой, которая при прокалывании кожи впрыскивает капельку бесцветной и ничем не пахнущей жидкости с самым сильным парализующим ядом, который я смогла достать. Пожмешь кому руку вот в такой перчаточке, он постоит секунду или две, да и свалится, безо всяких признаков жизни. Конечно, прихватила свою большую, в ладонь длиной, иглу, в которой держала быстродействующее снотворное: уколешь человека – и можно даже не петь колыбельных.
Фонарь, и стоящий, и светящий, как прожектор (хотя при желании можно было заставить его тлеть подобно угольку или светить только в ультрафиолетовом режиме…), на минутку вылез из чехла, был осмотрен и снова залез в свою кожаную норку.
Я осмотрела даже принадлежности для скалолазания (было одно дело, очень напоминающее «Отель погибшего альпиниста», в котором пришлось полазать по обледеневшим скальным нагромождениям вдоволь, с тех пор и обзавелась), но решила их все-таки не брать. Везти тяжело, а если уж так понадобятся, всегда можно взять напрокат в любой нормальной туристической организации.
Проверила свой прекрасный и очень дорогой пистолет, стреляющий совсем негромко, компактный, незаметный; зарядила, взяла с собой еще три боекомплекта, один из которых был из шести холостых пуль. На всякий случай. А то иногда требуется проверять некоторых людей, делая вид, что доверяешь им, и вставляя в пистолет «новую» обойму. Обычно уверенные в победе придурки наводят его дулом на тебя, едва получают в руки, и тут же высказывают все свои мотивы, нехорошо при этом улыбаясь.
