Марина Серова
Девочка, которая лгала
– Где ей еще быть, – поморщился юрист. – Просто забыла запереть. У нее ребенок в доме! Но ей на все наплевать. Удивительно безответственная девица…
С этими словами Иосиф Леонидович переступил порог.
Я вошла вслед за адвокатом.
– Боже мой, Леонид был таким аккуратистом! – простонал Сташевич, но тихо, чтобы никто посторонний не услышал.
Где-то неподалеку бормотал телевизор – этот характерный звук ни за что не спутать с живой человеческой речью. Мы прошли в просторную гостиную, заставленную мягкой мебелью и изрядно захламленную. Телевизор транслировал в пустоту застекольную жизнь, не имеющую отношения к реальности.
Сташевич огляделся, пробормотал: «Пойду поищу», – и скрылся в глубине дома.
Я огляделась.
Комната, некогда обставленная по эскизам неплохого дизайнера, имела плачевный вид. Казалось, люди ушли, и покинутый дом заселили, к примеру, обезьяны.
Дорогой паркет был залит чем-то липким – я брезгливо отодвинулась и с противным чмокающим звуком отодрала от пола подошву. Все горизонтальные поверхности покрывала пыль – не то чтобы недельной давности, но дня три здесь не убирались. От стеклянной вазы с фруктами доносилось тихое жужжание, над останками бананов и яблок вились мухи.
С десяток разнокалиберных пепельниц топорщились окурками. Я отметила, что один из них еще дымился.
Тогда я заглянула за спинку дивана, развернутого к телеэкрану. На диване обнаружилась полноватая деваха в тренировочных штанах и футболке с изображением Масяни. Глаза девицы были закрыты, на животе уютно покоилась банка пива.
Я демонстративно покашляла. Никакого эффекта. Тогда я взяла пульт со столика и выключила звук телевизора.
Спящая красавица немедленно открыла глаза, рывком перешла в сидячее положение, запустила пятерню в растрепанные неухоженные волосы, зевнула и заявила:
– Сморило что-то. А вы уже приехали, что ли?
Решив, что передо мной нерадивая домработница, слегка расслабившаяся в отсутствие хозяйки, я уже хотела сказать: «Милочка, позовите госпожу Лазареву». К счастью, не успела. Потому что в комнату вошел Сташевич и воскликнул:
– Марина Эдуардовна, а я вас повсюду ищу!
Итак, передо мной была вдова банкира Лазарева.
Я во все глаза смотрела на это чудо. С тех пор как я живу в этом городе и работаю телохранителем, мне приходилось общаться с самыми разными людьми. Но чаще всего мои клиенты попадают в категорию VIP.
Разумеется, ни одна из моих клиенток не была гопницей в растянутых трениках, с облупленным лаком на ногтях и привычками пэтэушницы. Нет, не подумайте, снобизмом я не страдаю. Но такая жена просто не по чину банкиру Лазареву. Прекрасно понимаю покойную Елизавету Михайловну…
– Уже нашли, – лаконично ответила адвокату хозяйка дома.
– Где мы можем поговорить? – Сташевич огляделся.
– Да прямо здесь и поговорим. – Марина окинула взглядом просторную комнату. – Места полно. Да вы присаживайтесь, не стесняйтесь.
Ни единый мускул не дрогнул на лице адвоката, когда он уселся в пухлое кресло, но я была уверена – сегодня же его костюм отправится в чистку. Все мягкие поверхности покрывал слой кошачьей шерсти. Не нужно было звать на помощь Шерлока Холмса, чтобы понять – где-то в этом доме обитает здоровенный котяра, и ему позволяется валяться где угодно.
Я выбрала стул почище и тоже уселась.
Госпожа Лазарева протирала сонные глаза. Внезапно, вспомнив об обязанностях хозяйки, Марина встрепенулась и спросила:
– Может, хотите чего? Кофе там или чая, а? Катюха живо сделает.
– Благодарю вас, не нужно, не беспокойтесь, – поспешно отказался адвокат.
– Да я и не беспокоюсь, – усмехнулась вдова.
Я присмотрелась к ней повнимательнее. Похоже, госпожа Лазарева не так проста, как кажется на первый взгляд. Между тем Марина Эдуардовна уставилась на меня с искренним интересом – так ребенок смотрит на «киндер-сюрприз», гадая, что внутри.
– Познакомьтесь, – спохватился адвокат. – Марина Эдуардовна Лазарева. А это Евгения Максимовна Охотникова, лучший в городе телохранитель.
Вдова беззастенчиво разглядывала меня, потом перевела взгляд на адвоката и спросила:
– Я так поняла, это происки моей свекрови?
Сташевич заерзал в кресле, но голос старого юриста звучал все так же благожелательно:
– Евгения Максимовна действительно работает на меня, а я действую по поручению вашей свекрови.
– Так она ж померла, – поморщилась Лазарева.
– Совершенно верно, но перед смертью Елизавета Михайловна оставила письменные распоряжения. Я всего лишь выполняю последнюю волю покойной.
Вдова банкира скривилась:
– Она всегда меня ненавидела. Даже с того света дотянулась, никак не оставит в покое.
– Последняя воля Елизаветы Михайловны никак не ограничивает ваши права, – вкрадчиво произнес адвокат. – Все распоряжения касаются вашей дочери.
– О! – подняла палец госпожа Лазарева. – Моей, ясно вам? Я сама знаю, что с ней делать и как растить. Ты сперва сама роди, выкорми, воспитай, а потом суйся в чужие дела…
Вдова довольно агрессивно уставилась почему-то на меня, как будто именно я собиралась заниматься воспитанием ее дочери.
– Дело в том, что ваша свекровь беспокоилась о безопасности внучки, – мягко произнес юрист. – Поэтому мы здесь.
– Да все с девчонкой нормально! – вскинулась Марина. – Ест, спит, в куклы играет. От кого вы ее охранять собираетесь? – И колючий взгляд вдовы впился мне в переносицу.
Сташевич вздохнул.
Видимо, юристу не хотелось затрагивать больную тему, но эта идиотка сама вынуждала его к этому.
– Не забывайте, ведь Леонид Андреевич погиб насильственной смертью.
Вдова громко щелкнула крышкой, открывая банку пива, сделала несколько больших глотков, как будто у нее пересохло в горле, и только потом ответила:
– Никогда не забуду.
Я с удивлением заметила слезы на ее глазах.
Неужели эта девица и в самом деле любила банкира, а не только его кошелек?
Сташевич продолжал мягкую атаку:
– Поймите, ведь я действую в рамках законодательства.
Другими словами: «Если ты не перестанешь сопротивляться, я напущу на тебя Закон. Ты просто не представляешь, какие неприятности я могу тебе причинить, дорогая юная гопница». Очевидно, Марина сообразила, что ее позиция слаба.
В три глотка опустошив банку, Марина смяла тонкий металл в кулаке и резко встала:
– Вам нужна Луизка? Сейчас будет.
Лазарева бросила смятую банку под стол, поднесла руки ко рту, как работница на знаменитом плакате, и заорала:
– Луизка! Лу! Ты где там?
Сташевич вздрогнул и даже поднес ладонь к губам. Но никто не отозвался.
– Вот зараза, вечно прячется! – в сердцах проговорила Марина. – Пойду поищу. А то залезет куда, полдня выманивай.
Тут я решила перехватить инициативу, встала и предложила:
– Позвольте вам помочь. Давайте поищем девочку вместе.
Вдова поморгала, но не нашлась, что возразить. Дружной маленькой компанией мы отправились на поиски ребенка.
А места для поисков хватало – дом Лазаревых был просторным, с множеством комнат самого разного назначения.
Первой нам попалась бильярдная – очевидно, покойный банкир был фанатом снукера. Марина заглянула под стол, но никого не обнаружила, и мы двинулись дальше. Просторная столовая, видимо, давно не использовалась по назначению – крахмальная скатерть посерела от пыли, стулья были придвинуты вплотную к тяжелому дубовому столу, шторы на окнах наглухо закрыты, отчего в помещении царили сумерки.
Впрочем, почти такая же картина встречала нас всюду.
Слой пыли в библиотеке мог смело претендовать на рекорд как «Самый Толстый Слой Пыли В Помещении». Зато следующая комнатка оказалась вполне себе обитаемой – узкая кровать под розовым покрывалом, стопка пухлых романов в мягких разноцветных обложках, ряды косметики на прикроватном столике с зеркалом.
В этой комнате Марина даже не стала заглядывать в шкафы и под кровать.
– А, это Катюхины хоромы, – сквозь зубы процедила хозяйка.
И мы двинулись дальше.
Второе крыло первого этажа порадовало нас громадной кухней. Помещение было напичкано самой современной бытовой техникой, и оформляла его явно не Марина, а приглашенный дизайнер по интерьеру.
Я представила, как всего несколько лет назад банкир Лазарев любовно выбирал все эти сверкающие штучки и мечтал, что молодая жена будет хлопотать по хозяйству, и мне стало грустно.
Марина Эдуардовна наверняка не заглядывает сюда неделями. Нет, месяцами.
Пятачок чистого пола между плитой, раковиной и разделочным столом показывал, какая именно часть этой сверхсовременной и дорогущей кухни используется по назначению. Да, еще дорожка от двери к холодильнику указывала, где в этом доме запасы пива.
Кухню хозяйка обыскала тщательно – видимо, девочка имела привычку прятаться здесь.
Мы со Сташевичем как могли помогали.
Адвокат вытащил из кармана белоснежный платок, обернул им руку и приоткрыл дверцу чудовищного размера духовки. А я обшарила шкафы по низу, справедливо рассудив, что выше полутора метров дошкольница все равно не заберется.
– Послушайте, – не выдержал адвокат, разглядывая жирное пятнышко на отвороте своих безупречных брюк, – может быть, девочка просто в своей комнате? Почему бы не поискать ее там?
Марина откинула упавшие на лицо растрепанные волосы и распрямилась, отдуваясь.
– Нет, Луизка у себя в комнате почти не бывает, – пояснила любящая мать. – Вечно по дому шляется. Везде лезет… кстати, хочу вас предупредить, – хозяйка обратилась ко мне, – знайте, что Луизка все время врет.
– Как это? – удивилась я.
Да, знаю, дошкольники склонны выдавать за правду собственные фантазии и легко говорят неправду, чтобы избежать наказания, скажем, за расколотую чашку… но «все время»?
– Врет, как дышит, – глядя на меня до ужаса честными глазами, повторила Масяня. – Так что не верьте ни единому ее слову.
Я пожала плечами, решила, что разберусь сама, и продолжила поиски.
Кухня отняла у нас много времени, но Луизы не было и здесь.
Мы вернулись в гостиную.
Сташевич опустился в кресло и пробормотал:
– Пожалуй, я подожду вас здесь.
А мы с Мариной Эдуардовной отправились обследовать второй этаж.
Шагая по лестнице вслед за хозяйкой, я думала о том, что покойная Елизавета Михайловна была абсолютно права: до малышки в этом доме никому нет дела. Как можно потерять шестилетнего ребенка?!
Мне была глубоко антипатична и вдова банкира, и ее запущенный дом, и вообще все это дело отдавало каким-то неприятным душком. Но я не видела возможности отказаться.
Поневоле я уже успела проникнуться сочувствием к маленькой девочке, потерянной в этих грязноватых хоромах, девочке, отец которой погиб, бабушка умерла, мать была эгоистичной и равнодушной стервой.
Единственный человек, которому есть дело до малышки, – адвокат Сташевич, но что он может сделать? Придется мне принять на себя ответственность за маленькую Лазареву…
– Вот она, зараза! – радостно воскликнула Марина, открывая дверь в просторную светлую комнату на втором этаже.
Это были апартаменты девочки – розовые стены, пушистые ковры, домик Барби в человеческий рост. Именно в этом домике и спала маленькая Луиза. Девочка свернулась в клубок на полу, я видела только рыжеватую макушку и пару поцарапанных коленок.
Мать прошлась по комнате, собирая брошенные вещи – белые колготки, розовое грязное платьице.
– Лу, вставай! – сердито приказала Марина.
«Лу»?!
Девочка сонно потянулась и зевнула, как котенок. Села, протерла чумазыми кулачками заспанные глаза. Уставилась на меня и беззастенчиво спросила:
– Мам, это кто?
Марина смерила меня неприязненным взглядом, прикидывая, как лучше объяснить дочери, что ее теперь будут охранять. Наконец выдала:
– Помнишь, у тебя была бабка? Ну, которая за границей? Так вот, она померла и наняла эту тетю. Она теперь будет с тобой рядом, будет смотреть, чтобы тебя кто не обидел. Ясно тебе?
Да уж, более неудачного объяснения нельзя было и специально придумать! Теперь я в сознании ребенка соотношусь с фигурой умершей бабушки, то есть превращаюсь в какой-то загробно-сказочный персонаж! Неужели эта Масяня не могла найти какие-то человеческие, нормальные слова?
Девочка во все глаза уставилась на меня. Рот приоткрылся. Маленькая Лазарева выглядела так, будто сейчас то ли заплачет, то ли описается. Я поразилась, насколько некрасивым оказался этот ребенок.
Я мало обращаю внимания на детей и, в общем-то, знаю, что не все детишки выглядят так, как те, что с рекламного плаката йогурта или шоколада. Но маленькая Лу была удивительно непривлекательна.
Мелкий чахлый сморчок неопределенного пола, понять, что это девочка, можно только по одежде. Волосы рыжеватые и редкие, свисают сосульками. Глазки маленькие, а рот большой, полный кривоватых зубов и готовый растянуться в гримасу. Из одежды на маленькой принцессе были только замызганные трусики и розовые туфельки с облетевшими стразами, а из крошечного носа выползала сопля, что тоже не украшало наследницу. Девочка походила на мелкого зверька – мышь, к примеру, которого легко не заметить, проходя мимо.
Видимо, Луиза Леонидовна Лазарева не вызывала любви даже у собственной матери. Марина швырнула детские вещи в кресло и процедила:
– Нормальные дети спят на кровати!
Лу втянула голову в плечи.
– Ну, вы тут осваивайтесь, – бросила мне Марина, – а я пойду к Иосиф Леонидычу, а то чего он там один сидит.
И хозяйка дома скрылась за дверью.
С минуту, не меньше, мы с Луизой разглядывали друг друга. Наконец я решила, что пора наводить мосты.
– Вот что, – сказала я, присаживаясь на корточки, – давай познакомимся. Меня зовут Женя. А тебя?
– Лу, – пискнула девочка.
– Твоя бабушка очень тебя любила, она волновалась за тебя и хотела, чтобы у тебя все было хорошо. Поэтому, пока она еще была жива, дала распоряжение Иосифу Леонидовичу. Знаешь его?
Девочка кивнула.
– Так вот, я работаю на него. Я телохранитель, моя работа – защищать людей. С этой минуты я буду защищать тебя.
На лице девочки появилось сомнение. Видимо, в ее маленькой жизни на ее стороне находилась только она сама.
– Никому не дам в обиду, – пояснила я, – пусть попробуют тебя тронуть!
Девочка немного поразмыслила над этим, потом на ее лице медленно расцвела довольная улыбка. Ага, кажется, дошло.
– Ты будешь жить с нами? – поинтересовалась Лу.
– Да, рядом с твоей комнатой. Мы теперь будем вместе гулять, ездить в город. Понимаешь?
– Ты моя новая мама? – деловито поинтересовалась маленькая Лазарева.
Я закашлялась. Как бы доходчивее объяснить?
– Нет, мама у тебя одна. А я буду тебя охранять.
– Тогда тебе надо быть осторожной, – понизив голос, произнесла дошкольница.
– Острожной?
Луиза покосилась на дверь, потом поманила меня. Я придвинулась ближе. Дыша мне в ухо ароматом сосательных конфет, девочка прошептала:
– Тут живет ведьма. Она может тебя съесть.
Я слегка отодвинулась и уставилась на малышку.
Может быть, у ребенка не в порядке с головой? Или для шестилетней девочки говорить такое вполне нормально?
Эх, Охотникова, как бы сейчас пригодился тебе хотя бы минимальный родительский опыт…
– Меня? – улыбнулась я. – Да я сама кого хочешь съем! Пусть только попробует!
Девочка довольно кивнула и продолжала свои страшилки:
– Знаешь, а еще в лесу есть зомби.
– Кто? – переспросила я, опасаясь, что не расслышала.
– Зомби. Ну, знаешь, как в кино. «Ночь живых мертвецов».
Что это за мамаша разрешает такой маленькой девочке смотреть кровавые ужастики?
– Это все? – деловито спросила я.
Девочка доверительно потянулась ко мне. Я достала платок и утерла нос наследнице Лазарева.
– Еще медведь, – еле слышно сообщила малышка.
– Медведь?!
– Папа говорил, если я плохо буду себя вести, он придет и меня съест.
Я почувствовала, как дрожит хрупкое тельце девочки. Ну, все! Конец моему терпению! Что творится в этом доме? Больше маленькая Луиза не будет трястись от страха. Теперь есть кому о ней позаботиться.
Я приблизила губы к уху девочки и прошептала:
– Знаешь, у меня есть пистолет. Настоящий. Пусть твой медведь приходит. Посмотрим, кто кого.
В этот момент я еще не догадывалась, что ждет меня впереди, но одно знала точно: Луизу Лазареву я в обиду не дам.
Глава 2
Вот так я приступила к своим обязанностям. Сташевич распрощался – как мне показалось, с глубоким облегчением – и уехал, а мы остались наедине с Мариной.
– Вот что, – сказала мне хозяйка, едва стих шум мотора машины адвоката, – хочу, чтобы вы знали. Моя свекровь навязала ваши услуги, тут я ничего не могу поделать. Но имейте в виду – долго вам тут не работать. На днях оглашение завещания моего мужа. Я стану полноправной хозяйкой всего, по закону. И тогда вы отсюда уберетесь, чтоб духу не было.
– Я тоже уверена, что мы сработаемся, Марина Эдуардовна, – приветливо улыбнулась я.
Контролировать эмоции – первое, чему нас учили в «Сигме». И второе – быть профи высокого класса. Поэтому, как бы я ни относилась к вдове Лазарева, работу свою я выполню как следует.
– Ну? Что вам нужно? – нелюбезно спросила хозяйка.
– Совсем немного. Думаю, вас не затруднит выделить мне комнату для проживания – желательно рядом с комнатой вашей дочери. Мне необходимо знать ваши планы как на ближайшее время, так и на каждый день. Если вы собираетесь выезжать в город, планируете прогулки или визиты гостей, ставьте меня в известность. Насколько надежен ваш автомобиль? Вы выезжаете с шофером или возите девочку сами? Также меня интересует система безопасности поселка, и в особенности вашего дома. Есть ли здесь тревожная кнопка? Пожарная сигнализация? Защита от взлома и проникновения? Какое охранное предприятие осуществляет защиту вашего дома?
Марина Эдуардовна во все глаза таращилась на меня. К нижней губе прилипла незажженная сигарета.
– Мне нужно знать, кто занимается вашей дочерью. У Луизы, очевидно, есть няня? Учитель, который готовит девочку к школе? Личный врач? Сколько человек проживают в доме, как долго эти люди работают у вас?
Лазарева опомнилась, смяла в кулаке сигарету и резко произнесла:
– Да, я подозревала, что вы станете головной болью, но что так…
– Марина Эдуардовна, я всего лишь хочу качественно выполнить свою работу, – подчеркнуто корректно сказала я.
Мне показалось, что Лазарева готова сказать мне откровенную грубость. Обычно я не позволяю клиентам переходить эту черту, но, учитывая особенности личности вдовы, для нее можно сделать небольшое исключение… однако лучше расставить все точки над нужными буквами сразу.
– Кстати, вам вовсе не обязательно вводить меня в курс дела самой. Я ведь понимаю, как вы заняты, – я постаралась убрать с лица малейший намек на улыбку. – У вас ведь есть домработница?
– А, да, – с видимым облегчением ответила Марина. – Домоправительница. Только ее сейчас нет. Я ее отпустила по магазинам прошвырнуться.
– А няня девочки?
– У Мариванны внук заболел, – отмахнулась Марина. – Поехала проведать.
Так, похоже, о ребенке некому позаботиться…
– Заболел? – переспросила я. – И чем же?
– Ветрянка, что ли, – равнодушно ответила Марина.
Ничего не понимаю в детских болезнях, но, кажется, ветрянка – крайне заразное заболевание? Впрочем, матери виднее.
– Так что, Луиза сейчас совсем одна?
– Почему это одна? – обиделась Марина. – С матерью. Да и вы тут. Так что приступайте.
И я приступила. Оставив вопросы безопасности на потом, я решила заняться ребенком.
Луизу я нашла там же, где оставила, – девочка сидела в домике и сосредоточенно елозила одной куклой по другой. Отбросив нехорошие ассоциации, я предложила девочке показать мне комнату.
Луиза с готовностью отбросила Кена и Барби и принялась демонстрировать свои владения. Если бы я была хоть чуточку сентиментальной, то к концу экскурсии на глазах у меня стояли бы слезы. А так я испытывала только жгучее желание высказать Марине все, что я думаю о ней в роли матери.
Постельное белье на кровати малышки оказалось грязным. Некоторые игрушки сломаны, но никто не позаботился починить их или выбросить.
В углу стояло маленькое белое пианино, но девочка не умела на нем играть – откинув крышку, она постучала коротенькими пальцами по клавишам, выдав кошмарную какофонию. Зимний садик засох. Рыбки в аквариуме были, но некоторые плавали кверху пузом.
Я стиснула зубы.
Вдобавок в комнате было ощутимо прохладно – на дворе ноябрь, а отопление в доме еле тянет.
Когда я дотронулась до девочки, она показалась мне холодной, как лягушонок.
– У тебя есть теплая одежда? Покажи мне свои наряды, – попросила я.
Луиза просияла, подбежала к огромному двустворчатому шкафу и распахнула дверцы. Да уж, чего тут только не было! Платьица из органзы, коллекция туфелек, пижамы, шубы, лыжный комбинезон…
Проблема в том, что все эти вещи были Луизе малы. Очевидно, девочка подросла за последние полгода, прошедшие со дня гибели ее отца.
– Это мне папочка купил! – простодушно похвасталась девочка.
Я разыскала фланелевую пижамку со слоником на попе и кое-как натянула на малышку. Пушистые носки пришлись впору. Прозрачная дверь вела в маленькую ванную, под стать голливудской диве-лилипутке. Маленькая душевая кабина, крошечная ванна, зеркало в половину стены и столик, заваленный детской косметикой.
Для начала я, поборов брезгливость, умыла наследницу и утерла не слишком свежим полотенцем.
– Во сколько ты обедаешь? – задала я вопрос и тут же спохватилась – вряд ли малышка умеет определять время. Но это и не понадобилось, потому что Луиза весело сообщила:
– А когда захочется! Пошли на кухню, поищем бананов.
– Давай лучше спросим у мамы.
– Зачем? – изумилась девочка.
Но я все-таки обратилась к Марине, сидевшей перед телевизором и болтавшей по телефону.
– Няня еще не приехала? Девочка голодна.
– Ой, да возьмите там чего-нибудь, – отмахнулась хозяйка, – она сама знает. – И Марина вернулась к разговору: – Нет, ну ты представляешь, прямо в дом притащил! Такая наглость! Ну, уж я ему высказала.
Поняв, что толку не добиться, я отправилась на кухню. Девочка, точно мартышка, повисла на дверце холодильника, открыла, вытащила с нижней полки гроздь довольно усталых бананов, очистила один и принялась есть. Утолив голод, малышка потянулась и капризно протянула:
– Мультики хочу!
Осознав, что мои познания в родительском деле крайне скудны, и я не знаю, что еще делают с маленьким детьми после того, как их умоют, оденут и накормят, я капитулировала.
Отведя Лу в ее спальню, я проверила, крепко ли запираются окна. Тем временем малышка включила громадный телевизор и уселась смотреть мультфильм про Бэмби.
Мне часто говорили, что я беру на себя слишком много. Мое дело – охрана. Я выполняю свои обязанности на совесть. Никто пока не жаловался. Но почему-то так получается, что клиенты становятся для меня не просто людьми, которые платят деньги за хорошо выполненную работу.
Получается так, что я вмешиваюсь в их жизнь, решаю проблемы, мирю поссорившихся супругов, предотвращаю самоубийства подростков, расследую убийства и делаю другие не входящие в круг моих обязанностей вещи. Вот только в роли Мэри Поппинс я не попробовала себя ни разу.
Я уже поняла, что с матерью девочки у меня возникнут проблемы, хотя Сташевич преувеличил их значимость.
Марина Эдуардовна не является моим клиентом, и мне достаточно соблюдать элементарную вежливость, а выполнять свои обязанности я буду так, как считаю нужным.
Марина Эдуардовна не вызывала у меня ни малейшей симпатии и даже простого уважения. Не знаю, хорошей ли женой она была банкиру Лазареву, но мать из нее никакая.
Права была Елизавета Михайловна…
Девочка прилипла к телевизору. Лу отвлеклась только для того, чтобы взять пачку чипсов. Не отрывая глаз от экрана, малышка хватала горстями вредную еду и запихивала в рот.
Часа через полтора приехала няня – пожилая тетка в спортивном костюме, такая полная, что еще немного – и было бы две Мариванны.
Войдя в комнату девочки, няня уставилась на меня.
Видимо, Марина забыла предупредить.
– А вы это… кто будете? – наконец спросила Мариванна.
– Телохранитель. Буду приглядывать за Луизой.
Няня вытаращила глаза:
– Это от кого же ее надо охранять-то?!
Я решила не вступать в дискуссии. Оставив Лу на попечение няни, я отправилась изучать периметр.
Осмотрела дом снаружи, поднялась на крышу. Проехалась до ворот, познакомилась с охранником. Звали его Игорек. Он так и представился: «Я Игорек». Как будто не здоровенный детина в камуфляже, а малыш, друг Карлсона.
Поздним вечером того же дня я стояла у окна и наблюдала, как катится по небу луна, то прячась в тучах, то освещая зловещим светом верхушки ближнего леса.
Что там говорила маленькая Лазарева? В лесу водятся медведи? И еще, кажется, зомби?
Н-да, на редкость зловещая местность.
Из леса выползал туман, клочьями повисал на деревьях. Какая-то птица монотонно кричала. Может, сова? Кому еще не спится по ночам, кроме меня? В птичках я понимаю еще меньше, чем в цветочках.
Луиза давно спала.
Не знаю, во сколько просыпаются дети, но, думаю, рано.
Няня не смогла ответить мне на простой вопрос и отмахнулась довольно небрежно: «Луиза? Да она поднимается когда захочет. То так, то этак».
Эти слова можно было назвать девизом этого несуразного дома.
Ничего, что первый блин вышел не слишком удачным.
Завтра я постараюсь сделать жизнь моей подопечной немного более предсказуемой и упорядоченной.
Звонок моего телефона ударил по нервам. А голос в трубке заставил меня поморщиться. Хотя голос был вполне приятным – хрипловатый такой, стильный.
– Я был очень огорчен сегодня. Расстроен. Да, расстроен и огорчен, – сообщил мне собеседник. – Я ведь заказал столик в ресторане. В «Улитке». Твой любимый столик у окна. Ждал весь вечер. А ты не пришла. И вдобавок выключила телефон. Как это понимать?
– Слушай, Кристобаль, извини, – я хлопнула себя по лбу.
Совершенно вылетело из головы, что на этот вечер у меня был запланирован романтический ужин.
– У меня срочная работа. Совершенно неожиданно появился один юрист, с которым в прошлом… неважно, главное, я занята и буду занята еще неопределенное время.
– Но ты могла хотя бы предупредить меня, – обиженно проговорил мужчина. – Я просидел там весь вечер как дурак.
– Слушай, я же извинилась, – огрызнулась я, начиная потихоньку закипать. Ненавижу, когда мужчины ведут себя как дети. Материнский инстинкт у меня отсутствует напрочь. – Телефон я отключила, потому что не хотела будить ребенка.
– Ребенка? – изумился Кристобаль. – Какого еще ребенка?
– Тебя это совершенно не касается. Это работа, – отрезала я. – Помнишь, я предупреждала тебя в самом начале наших отношений, что так может случиться. Мне придется неожиданно уехать. Вот, это и есть, так сказать, страховой случай.
– Какой случай? – переспросил герой-любовник.
Интеллект не был его сильной стороной.
Я вздохнула и сказала:
– Забудь. Все, что тебе следует знать – сейчас я занята. Когда буду свободна, позвоню. Не скучай.
– Знаешь, еще никто так со мной не поступал, – оскорбленно произнес Кристобаль. – Я имею в виду женщины. Со мной так нельзя.
Я прервала связь и только потом сказала: «Можно».
Кристобаль был ошибкой, о которой я уже пожалела. Мы познакомились в танцевальном классе на пробном уроке танго.
Вообще-то обычно мои траектории пролегают далеко от танцклассов, но тут не иначе вмешалась судьба. Предположительно хромая.
Начиналось все так хорошо…
Два месяца назад я скользила по зеркальному паркету, а мою талию обхватывала рука красавца-брюнета с романтичным именем Кристобаль Перейра.
Конечно, никакой он был не Перейра. Но собственное имя, очевидно, казалось ему неподходящим для мастера аргентинского танго.
Жена моего друга Сереги, Иришка Коваль, решила после родов вернуть себе былую спортивную форму – и надумала заняться танцами. На первое занятие Ира уговорила пойти меня – просто за компанию, ну, и чтобы страшно не было.
Хотя чего ей бояться – в прошлом выпускнице интерната номер шесть, угонщице элитных тачек…
В общем, там был этот тип, Кристобаль. Давал уроки аргентинского танго одиноким теткам, которые вообразили, что достаточно надеть черно-красную юбку и взять розу в зубы – и вот ты уже Кармен.
Несмотря на отличную физподготовку, с танцами я не слишком дружу.
На первом занятии я оказалась ненамного лучше любой толстухи-домохозяйки. А я ненавижу чувствовать себя неудачницей.
Во мне проснулись спортивная злость и врожденное упрямство.
Нет, я смогу! Буду не хуже других. Только надо стиснуть зубы и как следует потренироваться!
Да и Кристобаль настаивал, что мне просто необходимо взять еще несколько уроков. У меня, мол, истинный талант, и зарывать его в землю просто преступление.
Неожиданно для самой себя я согласилась.
У меня образовался перерыв в работе, появилось свободное время, и я решила посвятить его танцам.
Кристобаль – совершенно не мой типаж, но я ценю профессионализм в любом деле. Невозможно было не признать, что господин Перейра – истинный маэстро в своем искусстве.
А дальше, как говорят у нас в Тарасове, завертелось-понеслось.
Тут как раз тетушка Мила уехала во Владивосток, и я сама не заметила, как Кристобаль вселился в мой дом. С его появлением в мою жизнь вошел новый мир танца. Я лишь слегка заглянула в него.
Работа слишком важна, занимает девяносто процентов меня… а иногда все сто!
Тем более при ближайшем рассмотрении человек не так мил, как при первой встрече.
Кристобаль не блистал умом, ничем не интересовался, целыми днями валялся на диване в ожидании меня и читал идиотские книжки про попаданцев.
Я не рассчитывала на длительные отношения – для меня это был просто минутный каприз. Но мой партнер по танцам, смотрю, всерьез обиделся, когда я дала ему отставку. Кстати, временную. Но если так пойдет и дальше, она станет постоянной!
Когда так поступают мужчины: «Извини, дорогая, я должен работать, ты же хочешь ту шубку, что мы видели в витрине?» – это нормально, а если женщины, так сразу «стерва»…
Ладно, Охотникова, пора спать. Завтра важный день.
Дело в том, что завтра истекал полугодовой срок после смерти Леонида Лазарева.
Именно в этот день должно было состояться открытие его завещания. Сташевич предупредил меня, что будут необходимы повышенные меры безопасности.
Марина Эдуардовна тоже осознавала важность предстоящей процедуры. Хозяйка дома привела в порядок волосы и надела красное платье, видимо, пылившееся в шкафу с прежних времен – оно было ощутимо узко ей в талии.
Кроме того, Марина дала распоряжение няне искупать и одеть девочку.
За завтраком Луиза куксилась и болтала ложкой в чашке с хлопьями, забрызгала молоком стол и получила нагоняй от нервной матери. Мне показалось, что лицо у девочки бледноватое.
Марина удивилась, узнав, что я собираюсь сопровождать их с дочерью к адвокату.
Видимо, Лазаревой казалось, что я стану выполнять свои обязанности так же, как и все в этом доме, – спустя рукава. Поняв, что от меня не отвязаться, Масяня пожала плечами и дала подзатыльник дочери – просто так, на всякий случай. Я подавила рефлекторный порыв сломать ей руку.
