Марина Серова
Хрустальный шар судьбы
– Ну, вы понимаете, у родителей денег много, да? – кивком ответил он за меня на свое утверждение.
– Ну, наверное, – вставила я, а Виталик продолжал:
– Сразу могу сказать – я с раннего детства ни в чем не нуждался. Отказа в средствах не знал. Позволить мог себе многое, хотя особо не наглел. Я вообще домосед по натуре, меня шумные компании не привлекают. Но, тем не менее, побывал, конечно, во многих местах. И алкоголь, конечно, пробовал, и сигареты…
– А наркотики? – осторожно спросила я.
– Траву курил пару раз, – признался Черкасов. – Но это давно было, еще на втором курсе. Но сразу бросил.
– Что? Не понравилось? – усмехнулась я.
– Наоборот, – признался Черкасов. – Понравилось, потому и бросил.
Я высоко подняла брови.
– Испугался, что смогу подсесть, – пояснил он. – А там и до синтетики недалеко. Сколько наших из универа ушли из-за того, что всего лишь пару лет назад начали «герой» баловаться. А начиналось все так невинно!
– Надо же, какой ты прагматик! – удивленно констатировала я. – И сила воли у тебя, оказывается, есть…
– Это из-за маменьки у вас сложилось обо мне мнение, как о хлюпике, – криво ухмыльнулся Черкасов, и я вдруг отметила в его тоне явное неуважение к матери.
Нет, он не высказывался оскорбительно в ее адрес, он вообще не стал давать ей никаких характеристик, но я безошибочно поняла: Виталик Черкасов не уважал свою мать, для которой он сам был, кажется, центром Вселенной…
– Ты хотел рассказать о своем отношении к Марианне, – напомнила я.
– Да! – подхватил Черкасов. – Понимаете, она была не такая, как другие девушки. Она была… Настоящая! Марианна не была подвержена никаким стереотипам. Ну, как обычно проводят свободное время большинство современных девушек? Дискотеки, ночные клубы, бары… В качестве подарков, естественно, они предпочитают драгоценности, косметику, новый телефон. Ноутбук, шубу – куда же без нее! – или даже машину, смотря по финансовому состоянию кавалера. А знаете, что Марианна попросила меня ей купить, когда я пригласил ее в бар?
– Что же? – заинтересовалась я.
– Килограмм черешни! – улыбнулся Виталик, и в глазах его появилось ностальгическое выражение. – Как раз стоял июль, мы катили по городу, мимо рынка проезжали, а там черешня – крупная такая, спелая, почти черная. Так вот, в бар Марианна, кстати, пойти отказалась, а вот на черешню набросилась с удовольствием. Я ее понимал: в детдоме она такого, конечно, не видела.
– И что? Ей совершенно были неинтересны развлекательные заведения города? – недоверчиво спросила я. – Ты же говорил, что ей хотелось все попробовать!
– Да, но не в том смысле. Попробовать – значит, посмотреть и оценить. Мы ходили с ней и в бар, и в ночной клуб, но после первого же посещения Марианна составляла свое представление об этих заведениях и больше идти туда не хотела. Понимаете? Увидела – не понравилось – «больше не пойду». Я говорю, она не была порочной.
– Да никто ее в этом и не обвиняет, – пожала я плечами.
– Мама могла наговорить вам что угодно, – буркнул Виталик. – Я знаю, что они с отцом не любили Марианну. Они хотели, чтобы я нашел девушку своего круга, – последние слова он произнес с манерно-чопорными интонациями, явно передразнивая родителей. – А девушки моего круга – все, как одна, похожи друг на друга, – заключил он своим обычным голосом. – А Марианна не боялась быть непохожей на кого-то.
– Над ней не посмеивались? Не называли старомодной?
– Пробовали, – неожиданно рассмеялся Виталик. – В медучилище одногруппницы какие-то начали к ней прикалываться, а она их так отметелила! Сумкой медицинской.
– Вот как? Боевая девушка, однако! – покачала я головой.
– Еще какая! – восхищенно проговорил Виталик. – Она себя в обиду не давала, всегда могла постоять за себя!
«Ну, понятно, детдомовское детство не прошло для нее даром, – отметила я про себя. – Не могло ли оно вылиться в склонность любые разногласия решать через драку? А это чревато… Всегда найдется тот, кто сильнее тебя. Не физически, так по уму…»
Вслух же я спросила:
– У вас были близкие отношения? Извини, что спрашиваю, мне это нужно.
Виталик искоса посмотрел на меня и усмехнулся, отвернувшись к окну.
– Да, были, – наконец произнес он. – Совсем недавно…
– В смысле? – осторожно уточнила я.
– Марианна долго не хотела. Я сперва настаивал, потом просто ждал. Понял, что если я напролом пойду, она меня совсем отошьет.
– Или сумкой отметелит, – улыбнулась я.
– Нет, что вы, она со мной была нежной, – вздохнул Виталик, и в голосе его зазвучали грустные нотки.
– Ладно, с лирикой мы определились, теперь давай перейдем к сухим фактам, – постаралась я своим тоном настроить его на деловой лад. – По факту смерти Марианны ты что-нибудь знаешь?
– Ее отравили, – как-то растерянно произнес Черкасов.
– Это я уже поняла, – махнула я рукой. – Где, когда? Точная дата, время смерти…
– Это произошло девятнадцатого июня, – ответил Виталик. – Сразу после обеда. У Марианны закончились занятия, и она пошла к одному своему знакомому. Он врачом на «Скорой» работает, она собиралась у него капельницу взять. Они как раз учились системы ставить, она хотела потренироваться.
– На ком? – подняла я бровь.
– Ну, можно было и на мне, – пожал он плечами. – Я не возражал. Витаминчики покапать – всегда полезно.
– Фамилия этого врача? И откуда она его знает?
– Она с ним на практике познакомилась. Фамилия его Лебедев, зовут Анатолий. Я его видел пару раз, Марианна забегала к нему то за тонометром, то за лекарствами какими-то.
– Ну и как он тебе?
– Нормальный мужик, – снова пожал плечами Черкасов. – Спокойный.
– А ты не ревновал к нему Марианну? Не боялся, что она периодически к нему «забегает»? – прищурилась я.
– Нет, что вы! – Виталик посмотрел на меня с таким удивлением, словно я сморозила несусветную глупость. – Он ведь старый уже! Ему под сорок!
«Да уж, – с досадой подумала я. – Просто совсем глубокий старик!»
И невольно я позавидовала юности Черкасова, его возрасту, когда все, кто старше двадцати пяти, кажутся тебе пожилыми людьми.
– Ты с ним беседовал после смерти Марианны?
– Нет, я не подумал как-то… Мне не до того было, – смутился Виталик.
Видимо, мысль побеседовать с главным свидетелем совершенно не приходила ему в голову. Что ж, это понятно, если ты не собираешься лично заниматься расследованием убийства. Но по-человечески-то… неужели ему не было интересно?
– Но я читал его показания, – немного порадовал меня Виталик. – К нам из милиции приходили, я их попросил… Так вот, там сказано, что Марианна пробыла у него совсем немного, всего пару минут. Даже в квартиру не проходила. Взяла капельницу, они перебросились парой фраз с Лебедевым, и она уже собралась уходить. Вышла из квартиры и почувствовала себя плохо. Лебедев сказал, что она схватилась за сердце и стала оседать на пол, прямо на лестнице. Он ее подхватил, хотел занести в квартиру и тут понял, что она уже умерла. Он тут же вызвал «Скорую» и милицию. Те констатировали смерть.
– А самого Лебедева не задержали по подозрению? – удивилась я. – Он же первая кандидатура!
– Задержали, – кивнул Черкасов. – Но потом выпустили.
– Почему?
– Вот этого я не знаю, – покачал он головой. – У нас милиция еще до его задержания побывала.
– Ты после этого и решил к частному детективу обратиться?
– Ну да, – подтвердил он. – А что делать, раз милиция не может убийцу найти? Лебедева выпустили, а никого другого не арестовали.
– А ты сам как считаешь? Лебедев не может быть виновником смерти Марианны?
– Думаю, нет. Зачем это ему? Они и общались-то чисто по делам. По мелким, профессиональным.
«Ой ли? – подумала я. – Это еще нужно выяснить. Пока что я вижу только одну сторону медали, очевидную для Виталика. И насчет этого Лебедева надо мне поинтересоваться в милиции как можно скорее. Интересно, кто ведет это дело? Хорошо бы, кто-то из своих».
– Адрес Лебедева тебе известен? – спросила я.
– Точно не знаю, но показать могу. Мы как-то заходили к нему вместе с Марианной. Это возле Липок, такой сталинский дом с монументальными подъездами, знаете?
– Знаю, конечно, – кивнула я.
– Третий этаж, дверь направо. Металлическая.
– Хорошо, – я записала данные в блокнот. – Марианна приехала из Пензы?
– Да, из Пензы. Год тому назад.
– Номер детского дома, в котором она воспитывалась?
– Восемь, – на мое удивление, сразу ответил Черкасов.
– Фамилия девушки?
– Новожилова. Марианна Викторовна.
– Фотографии ее у тебя есть?
– Да, конечно, – Черкасов с готовностью подошел к угловому компьютерному столу, пощелкал по клавиатуре и открыл папку с фотографиями.
Марианна была действительно красивой девушкой: чуть выше среднего роста, длинные черные волосы, карие с зеленью глаза, отличная спортивная фигура… Выглядела она действительно броско, заметно. И одежда ее была яркой, но небезвкусной. Модная обувь, разные по цвету и моделям сумки… Я внимательно рассмотрела девушку на всех снимках и повернулась к Виталику:
– Откуда у нее деньги на фитнес? Она работала?
– Нет, только подрабатывала Ну, уколы, там, делала на дому и все такое.
– Так откуда деньги? Ты ей давал?
– Нет. Хотя я старался помогать ей по мере сил – мне это несложно. Но Марианна умела распоряжаться средствами. Она не была транжирой.
– И все же? Со стипендии медучилища не будешь менять сумки под каждый наряд, – кивнула я на фотографии. – Да и фитнес стоит недешево. А ведь ей еще и питаться нужно было. Родителей у нее нет, помочь некому. Ты много давал ей денег?
– Нет, немного. Но ей что-то полагалось от государства, кажется, как выпускнице детского дома. Я не знаю, сколько конкретно ей платили, никогда не интересовался этим. Но Марианна не жила впроголодь. К тому же в Пензе она продала квартиру.
– Квартиру продала? – изумилась я. – Это уже интересно!
– Ну да. Им же по окончании детского дома выделяют жилье. Марианне досталась однокомнатная квартира. Но она не хотела жить в Пензе, продала квартиру и приехала в Тарасов.
– Однако здесь она жилье не приобрела? Правильно я понимаю? – задумчиво спросила я.
– Не приобрела. Ей же дали комнату от общежития – зачем покупать? Это она так рассуждала.
– А деньги от продажи квартиры непонятно где… – протянула я и, повернувшись, прямо обратилась к Виталику: – Тебе что-нибудь известно про эти деньги?
– Ну, знаете! – возмущенно вскинул он голову. – За кого вы меня принимаете? Чтобы я задавал ей такие вопросы!
– Да не кипятись ты, – поморщилась я. – Кипяток прямо такой крутой! А принимаю я тебя за человека, который был близок этой девушке! Может быть, ближе всех, поскольку больше никого в этом городе у нее не было. И я думаю, что она должна была именно с тобой делиться своими планами. Или я ошибаюсь?
– Нет, все так, – сбавив тон, кивнул Виталик со вздохом. – Но об этих деньгах мы действительно никогда не говорили. Меня они не интересовали, а Марианна… Я вам уже говорил, что она была практичной девушкой. У меня не было сомнений, что она правильно распорядится этими средствами. В банк положит, к примеру.
– Но ведь она сирота! Наверняка она была неопытна в таких вопросах. Ее вполне могли обмануть какие-нибудь мошенники.
– Не знаю, не знаю, – повторил Черкасов. – Мы это не обсуждали.
«Ладно, сама выясню, то есть постараюсь выяснить это в милиции. Может, они уже успели что-то раскопать? Интересно, где эти деньги и кому они теперь достанутся? Понятно, что завещания у девятнадцатилетней девчонки скорее всего никакого и не было… Кому в таком возрасте придет в голову составлять завещание? Но чем черт не шутит? В общем, нужно все это уточнить. Виталик, конечно, оказался полезнее, чем его мама, но все же информации маловато. Нужно ехать в милицию и к Лебедеву. А также в училище и в общежитие. А потом, если понадобится, и в Пензу смотаться. И все это следует начать завтра, прямо с утра».
Разговор с Виталиком, пожалуй, пора было заканчивать. У меня осталось всего несколько вопросов, после чего я собиралась попрощаться с ним, но тут послышался стук в дверь, затем она мгновенно отворилась, и на пороге появилась Альбина Юрьевна. Было совершенно очевидно, что постучалась она чисто для проформы.
– Я прошу прощения, что задержалась с угощением, – начала она, внимательно оглядывая лицо своего сына. – Сергей Николаевич приехал с работы, мы разговаривали… Татьяна Александровна, милости прошу поужинать с нами. Мы как раз садимся за стол. Виталик, и ты… идемте.
Виталик вопросительно посмотрел на меня. Я хотела было отказаться, но потом подумала, что за столом смогу пообщаться с Черкасовым-старшим, чтобы «определиться» со всем их семейством за один вечер.
– Хорошо, спасибо, – я поднялась и пошла вслед за Альбиной Юрьевной, которая спускалась впереди меня, цокая по ступенькам подметками своих домашних туфелек леопардовой расцветки, на небольшом каблучке.
Сергей Николаевич уже восседал в просторной гостиной за столом. Это был мужчина лет сорока семи, невысокий, с не очень выразительной внешностью, чуть лысоватый, в очках с тонкой золотистой оправой. Одет он был в стандартный, хотя и хорошо сшитый, серый костюм. Сергей Николаевич, нахмурившись, читал газету. Увидев всю нашу компанию, он отложил ее, протер очки салфеткой и пристально посмотрел на меня водянистыми серыми глазами. Я отметила, что Виталик своей миловидностью и смазливостью явно пошел в мать. Черты лица его отца были гораздо более простыми и блеклыми.
«Такой тип внешности хорошо бы подошел для наружки, – невольно подумала я, подавляя улыбку. – Пройдешь мимо – и не заметишь!»
– Сережа, это и есть Татьяна Александровна, она уже взялась за работу. Сразу видно настоящего профессионала, недаром Витя ее так хвалил! – чрезмерно бодрым и оптимистичным голосом заговорила Альбина Юрьевна, легонько подталкивая меня к столу.
– Добрый вечер, – скучным голосом проговорил Черкасов. На лице его не отразилось никаких эмоций.
Мы сели за стол, и появившаяся домработница разлила по тарелкам суп с фрикадельками.
– У нас всегда поздний обед, – с извиняющейся улыбкой проговорила Альбина Юрьевна. – Это все из-за Сережиной службы. Он так много работает! И мы все из-за этого страдаем. Я просто плакать готова!
«Посмотрела бы я, как бы ты запричитала, если бы он лишился своей службы! Навзрыд бы зарыдала!» – неожиданно со злым сарказмом подумала я: Альбина Юрьевна начала меня раздражать своей чрезмерной эмоциональностью, всеми этими «ахами» и «охами».
– Очень вкусно, – вежливо откликнулась я, попробовав суп.
– Виктор Павлович говорил, что обычно вы тратите на расследование дня три-четыре, это так? – спросил вдруг Сергей Николаевич, не отрываясь от еды.
Виталик бросил на него быстрый взгляд.
– По-разному бывает, – уклончиво ответила я. – Но это редко занимает больше недели.
Черкасов ничего не ответил, лишь неопределенно кивнул. Во взгляде Виталика я уловила настороженность. Наверное, он испугался, что отец может поставить какие-то условия, ограничивающие мои действия, и это заставит меня отказаться от расследования. Но Черкасов-старший больше ничего не сказал на эту тему.
После обеда нам подали кофе с мороженым – натуральный, крепкий, горячий – отличный десерт! Покончив с ним первым, Сергей Николаевич поднялся и, бросив жене: «Я в кабинет», хотел было покинуть гостиную, но я окликнула его:
– Сергей Николаевич, можно задать вам пару вопросов?
Черкасов застыл на месте, после чего произнес:
– Да, разумеется. Спрашивайте.
– Наедине, – уточнила я.
Его раздумье длилось буквально полсекунды:
– Хорошо, после десерта загляните ко мне.
По тому, как нахмурились тоненькие выщипанные брови Альбины Юрьевны, я сделал вывод, что ей не очень-то приятен такой поворот событий и она не совсем довольна моим поведением. Но вот тем ли, что я останусь с ее мужем наедине, или же тем, что я осмелилась потревожить его после тяжелого трудового дня, – этого я так и не смогла определить.
Не отказавшись от второй чашки – уж очень вкусным был кофе, нечасто встретишь подобный, будучи у кого-то в гостях, – я решила закончить беседу с Виталиком.
– С кем Марианна общалась в училище и в общежитии? Ты знаешь какие-нибудь имена?
– У нее не было близких подруг, – сразу же ответил он. – Так, приятельницы. В комнате она жила с девушкой по имени Наташа. Я видел ее несколько раз, когда мы заходили к Марианне.
– Ты бывал у нее в общежитии? – удивленно спросила Альбина Юрьевна, застыв с чашкой в руке, и уголки ее губ поползли вниз.
Виталик не удостоил мать ответом и снова заговорил со мной:
– А в училище она со всеми общалась одинаково дружелюбно.
– За исключением тех девушек, которых она отметелила сумкой, – напомнила я ему.
При этих словах Альбина Юрьевна аж подскочила на стуле.
– Марианна дралась?! – с ужасом, показавшимся мне несколько преувеличенным, даже притворным, спросила она у сына.
Виталик проигнорировал вопрос матери, сморщившись при этом, однако, словно съел кислую дольку лимона. Альбину Юрьевну подобная реакция явно не удовлетворила.
– Виталик! – повысила она голос. – Что, Марианна была такой хулиганкой?
Виталик резко повернулся к матери. Несколько секунд он смотрел ей прямо в глаза, причем взгляд у него был таким, что у меня даже мурашки пробежали по спине. Затем он медленно приблизил свое лицо почти вплотную к лицу матери и тяжело выдохнул:
– Нет!
Альбина Юрьевна, не ожидавшая подобного, отшатнулась и уже с неподдельным ужасом уставилась на сына. Некоторое время они молча смотрели друг на друга.
– Мама, – наконец глухо, но твердо произнес Виталик. – Я тебя очень прошу, никогда – ты слышишь, никогда! – не касайся имени Марианны и всего, что с ней связано! – Затем он повернулся ко мне и совершенно спокойно произнес: – Одну из ее знакомых девушек звали Катя Переверзева. Вторую я по имени не знаю, но, думаю, это можно выяснить в училище. Вы собираетесь туда поехать?
– Да, причем завтра.
– А еще куда? – поинтересовался Виталик.
Я улыбнулась.
– В разные места, – ответила уклончиво. – Ты уж за меня не беспокойся, я знаю, что делать.
– Просто Виталик переживает за исход расследования, – не упустила возможности вставить свой комментарий Альбина Юрьевна.
– Расслабься, – бросила я ему, стараясь не обращать внимания на мамашу. – У меня еще не бывало нераскрытых дел. Спасибо за обед, я еще совсем немного у вас задержусь. Где кабинет вашего мужа?
Альбина Юрьевна, разумеется, поднялась и лично пошла меня провожать. Введя меня в кабинет, она – словно бы невзначай – хотела остаться там, но Сергей Николаевич смерил ее молчаливым, но красноречивым взглядом, и супруга нехотя удалилась.
Кабинет хозяина дома был оборудован без помпы, очень функционально. За время пребывания в одиночестве Сергей Николаевич успел снять пиджак и остался в светло-сиреневой рубашке с короткими рукавами и в брюках. Он сидел за письменным столом перед включенным компьютером. Однако я заметила, что никаких важных данных на экране не высвечивалось: там красовалась раскладка старого доброго пасьянса.
Черкасов предложил мне сесть и молча смотрел на меня, не задавая никаких вопросов и, видимо, предоставив мне эту прерогативу.
– Вы общались с милицией? Они делились с вами версиями о произошедшем? – сразу же перешла я к делу.
– Версиями не делились. Потому что, как я думаю, у них и самих их нет, – усмехнулся Черкасов. – Правда, мне пообещали, что этим делом займется лично начальник убойного отдела.
– Вы хорошо знали Марианну?
– Постольку-поскольку, – ответил Сергей Николаевич. – Сами видите, во сколько я домой приезжаю. Да и они, молодежь, в смысле, не очень-то стремились сидеть в нашей компании, как вы понимаете. Но за столом мы общались, конечно.
– Альбина Юрьевна призналась, что ей не очень нравился выбор сына, – осторожно бросила я, внимательно следя за реакцией Черкасова.
– Альбине не понравился бы любой выбор Виталика, – засмеялся Сергей Николаевич. – Увы, из нее выйдет ужасная свекровь. Можно только посочувствовать нашей будущей невестке.
– Откровенно, – склонила я набок голову, с легкой улыбкой оценив этот ответ.
– Объективно, – пожал плечами Черкасов. – Когда Виталику было всего три года, Альбина призналась, что уже заранее ненавидит его будущую жену.
– Вот даже как? – удивилась я.
– В общем-то, ничего странного. Женщин такого типа много.
– Вы заговорили об отношениях невестка-свекровь. У Виталика были такие планы – жениться?
– Если и были, то он с нами не делился. Но нет, думаю, вряд ли. Не в ближайшем будущем. Ему же нужно закончить университет. Да и Марианна училась. Да и вообще, сейчас многие молодые люди не спешат скрепить свой союз брачными узами. Что ж, это вполне объяснимо: они же и так все имеют! Зачем им эти сложности? Хотя в натуре Виталика, надо отметить, романтизм присутствует.
– А вы были бы против этого брака? – прямо спросила я.
– Да, – столь же прямо ответил Черкасов, не отводя глаз.
– Почему? Вас смущало материальное положение Марианны?
– Нисколько, – покачал он головой. – Я бы обеспечил Виталика и его молодую жену всем необходимым. Татьяна Александровна, неужели вы думаете, что я рассчитывал бы на то, что моего сына будет содержать жена или ее родители? Уж наверное я вполне в состоянии позаботиться о его будущем. И о многом я уже позаботился. Меня в большей степени волновала наследственность невесты. Вы ведь в курсе, что она – детдомовская?
– Да, – подтвердила я.
– Ну вот, это все и объясняет. Кто были ее родители? Неизвестно! Может быть, это какие-то алкоголики, наркоманы, убийцы или вообще психически нездоровые люди? А от этого, извините, зависит здоровье моих внуков! И я не мог легкомысленно отнестись к этому вопросу.
– Так вы запрещали эти отношения?
– Разве можно что-то запретить взрослому сыну? Нет, в принципе, можно, конечно. Можно пригрозить, лишить финансирования или чего-то еще… Но я не думаю, что это – лучший выход.
– Но вы говорили с сыном на эту тему?
– Говорил. Но каждый из нас, что называется, остался при своем.
– И что же вы еще предприняли?
– Ничего, – с легким удивлением пожал плечами Черкасов. – Я просто решил запастись терпением, практически будучи уверен, что со временем все само пройдет. Виталик пресытился бы романтикой и ему бы стали в тягость эти отношения. Все-таки, какой бы милой ни была эта девушка, детдомовское воспитание в ней чувствовалось. Это только в сказках люди с разным социальным положением живут долго и счастливо. В реальности милому принцу добрейшая бессловесная Золушка осточертела бы уже через пару месяцев.
– Давайте все-таки оставим сказки в стороне, – улыбнулась я. – Значит, вы не требовали, чтобы Виталик разорвал отношения с Марианной, хотя и были против?
– Нет. Он бы все равно их не разорвал на этом этапе.
– И тем не менее именно вы нанимаете частного детектива, чтобы расследовать обстоятельства смерти Марианны?
– Поймите меня правильно, Татьяна Александровна. Для меня важнее всего, чтобы вся эта история поскорее закончилась. И ради этого я готов пойти на такую мелкую жертву. Мне проще заплатить частному детективу, чем потерять доверительные отношения с сыном.
И он с легкой насмешкой посмотрел на меня.
– Что ж, вы мудрый человек, – кивнула я. – Значит, вас не очень-то волнуют результаты расследования, лишь бы они прояснились как можно скорее?
– Можно сказать и так, – согласился Черкасов. – Хотя это звучит, наверное, несколько цинично. Но я хочу, чтобы Виталик получил то, что ему сейчас и нужно, чтобы эта история не затянулась надолго и не мешала ему жить дальше. А в том, что он быстро успокоится, я не сомневаюсь. И девушек таких, как Марианна, в его жизни будет еще не одна. Что же касается фактов по этому делу, то, думаю, вам лучше поинтересоваться всем этим в милиции. Да и друзья Марианны могут рассказать о ней куда больше, чем я. Надеюсь, я прояснил свою позицию?
– Да, вполне, – кивнула я, поднимаясь. – Что ж, Сергей Николаевич, спасибо за беседу. Если вам понадобится узнать, как продвигается расследование, можете мне звонить.
Черкасов кивнул и углубился в экран.
Не успела я покинуть его кабинет, как буквально сразу же, словно бы из-под земли, нарисовалась Альбина Юрьевна. Во взгляде ее угадывалось любопытство, которое она не могла скрыть, ей хотелось выяснить, как пришла моя беседа с ее мужем. Отделываясь от мадам общими фразами, я прошла в прихожую, быстренько обулась и, попрощавшись с хозяйкой и с выглядывавшим из-за ее плеча Виталиком, поспешила на выход.
– Шофер ждет внизу, – сказала Альбина Юрьевна. – Он вас отвезет.
Что-то неуловимое послышалось мне в ее голосе, нечто, показавшееся мне странным, но я так и не поняла, что это было.
До дома меня доставили очень быстро, однако когда я поднялась в квартиру, то обнаружила, что уже половина двенадцатого ночи. Но, поскольку материала для анализа у меня пока что было маловато, а усталость после недельного пребывания на Волге давала о себе знать, я не стала ничем «грузиться», а просто расстелила постель и улеглась спать, оставив все дела до завтра.
