Марина Серова
Искры из глаз
Глава 1
Все происходило по самому обычному сценарию, в деталях описанному во всех детективах, показанному во всех боевиках. Такому, без которого не обойдется ни одна завязка криминального действия. К подъезду дома подъезжает автомобиль «Рено», супермодный, со всеми мыслимыми и немыслимыми наворотами, цвета очень спелой французской вишни. Только из машины выходят не французы, а даже наоборот, трое людей славянской национальности, характерной для средней полосы матушки-России. На дворе конец лета, еще довольно жарко, но парни одеты в строгие костюмы. Вполне приличные молодые люди с почти одинаковыми прическами – гладко зачесанными назад волосами.
Во дворе дома стоит еще одна машина – «девятка» цвета только начинающей спеть российской вишни, чуть красной. В ней сидят двое, тоже приличные ребята, молодые и симпатичные. Хоть замуж выходи. К трем прибавить два будет пять. Никаких намеков, простой подсчет численности противника.
– Привет! – произносит один из только что приехавших, подходя к «девятке». – Можете ехать домой, ребятки, мы вас сменим. Так что отдыхайте на полную катушку.
– А как же вы?
– Справимся. Тут даже нам нечего делать, так что отрывайтесь по полной программе, на сегодня вы свободны. На всякий случай позвоните шефу, чтобы он был в курсе, где вы находитесь и что делаете.
– Базаров нет. Мы поехали.
Вишневый автомобиль разворачивается и уезжает со двора.
Такие машины любят женщины – броские, привлекающие взгляд. Я имею в виду автомобили, а не женщин.
Теперь вернемся к троим из вишневого по-французски «Рено».
Они заходят в дом, заранее зная, куда именно направляются, поднимаются на шестой этаж на лифте с прожженной насквозь кнопкой вызова и уверенно звонят в дверь квартиры номер пятьдесят шесть. Замечу, что дом обычный – девятиэтажный, каких в городе Тарасове превеликое множество. Подъезд номер два и квартира самая обычная – трехкомнатная, так что ничем особым я вас удивить не могу. Даже тем, что на звонок никто не отвечает. Пока что…
– Неужели она ушла из дома? – насмешливо проговорил парень с голубыми, как у сиамского кота, глазами. – Испугалась?
– Ты бы на ее месте тоже смылся, но сначала наложил бы в штаны, – заметил его ровесник, блондин с небритым подбородком. – Сегодня последний срок. Кто угодно засуетится, если жить захочет.
Третий, уже немолодой человек, лет сорока, с заметным треугольным шрамом на левой щеке, полученным, видимо, вследствие несчастного случая, ничего не сказал. Он только посмотрел на часы, на циферблате которых обозначалось сегодняшнее число – семнадцатое августа. Судя по доверительному разговору между парнями, именно на этот день выпадал какой-то крайний срок. О нем мы узнаем позднее, в нужное время, так что пока не будем торопить события. В принципе, начитанные люди наверняка уже догадались, что ребята эти были не простые, а работники института криминальных разборок. Ну а упомянутый «крайний срок» для них означает всегда одно и то же: если должник сегодня не заплатит, то просто-напросто умрет не своей смертью. Вот только интересно, кто на сегодняшний день был в числе их «клиентов»…
Голубоглазый вновь нажал на кнопку звонка, на этот раз он держал свой палец на ребристой поверхности в два раза дольше.
– В самом деле тишина…
Он позвонил еще и еще раз.
– Что будем делать?
– Может быть, зайдем?
Двое парней обернулись и с надеждой в честных глазах посмотрели на мужчину со шрамом. Тот тяжело вздохнул, будто перед ним были кредиторы, требующие уплаты за космический карточный долг, и, по-прежнему не говоря ни слова, полез в карман, доставая отмычки.
А вот теперь сценарий изменится. Но не для нас, а для незваных гостей, потому что они предполагали другое развитие событий. Но эти самые события потекут по другому руслу реки.
Парни заходят в квартиру, проходят по комнатам и застывают на месте, открыв свои рты…
В жилой комнате, возле новенького полированного стола, головой к его левой ножке, лежит труп молодой девушки. В правой ее руке зажат пистолет, грудь залита кровью, на полу целая темно-красная лужа. На столе стандартный лист белой бумаги с одной строчкой посередине: «Не могу больше! Прощайте».
Парни стояли не шелохнувшись. Наконец небритый произнес:
– Е-мое… Это что же такое?..
– Застрелилась… – произнес голубоглазый.
– Что делать будем?
– Уходить надо, – сказал мужчина с треугольным шрамом. Голос у него был низкий и чуть надтреснутый, словно плохо настроенный малый барабан в оркестре.
– А должок?
В этот момент вдалеке послышался звук милицейской сирены.
– Ты что, очумел? Какой должок? Ты видишь, что творится? Менты наверняка сюда едут!
– Кто-то успел сообщить о трупе? А если никто не сообщал, откуда они узнали?
– Все равно уходим, нам здесь незачем светиться. Потом разберемся, что к чему. Вернее, пусть шеф разбирается. Наша задача была приехать и забрать денежки.
Молодые люди попятились назад, как будто не смея оторвать взгляда от лежащего тела, словно картина смерти обладала непреодолимой магией.
Наконец дверь была осторожно прикрыта, щелкнул замок.
Вниз спускались по лестнице торопливым шагом, игнорируя лифт. В машине голубоглазый достал из кармана пиджака сотовый и принялся торопливо нажимать на кнопочки. Он несколько раз ошибался в цифрах, пока не набрал нужный номер.
– Алло! Босс…
На другом конце земного шара ответили. Прозвучал негромкий вопрос:
– Что случилось?
– У нас проблема… Девушка умерла… Лучше приедем и расскажем, это не телефонный разговор.
«Рено» тронулся с места и заторопился прочь, будто его пассажиры бежали из Парижа, объятого жестокой чумой. Голубоглазый продолжал разговаривать по телефону, жестами дав понять водителю, чтобы тот притормозил и развернул машину. Она снова припарковалась в том же дворе, метрах в пятидесяти от подъезда, в котором находилась злополучная квартира с трупом.
– Все понял, шеф! Будем вести наблюдение, пока не выясним, чем закончится вся эта история. – Он повернулся к товарищам: – Вы поняли? Шеф приказал оставаться на месте и наблюдать.
– Блин…
Троица заняла наблюдательный пункт, раз уж таков был приказ, полученный по телефону. Ничего другого не оставалось, как подчиниться.
Но вернемся в квартиру номер пятьдесят шесть.
Почти сразу после того, как дверь за непрошеными гостями закрылась, тело девушки зашевелилось.
Труп ожил. Девушка поднялась на ноги, осторожно положила пистолет на тот самый лист бумаги с надписью: «Не могу больше…» – и пошла в спальню. Подойдя к журнальному столику, на котором стоял магнитофон «Томпсон», она перекрутила пленку назад, включила его и, снова услышав звуки милицейской сирены, нажала кнопку «стоп». Затем девушка отправилась в ванную комнату, вне всякого сомнения, живая и здоровая. Приведя себя в порядок, сменив одежду, она поспешила к телефону и набрала номер.
– Все в порядке, можете приезжать.
* * *
Вся эта история началась неделю назад. Именно тогда мне позвонили по телефону. Телефонный звонок зазвучал, когда я была в ванной и смывала с себя недельную грязь после приключений в Белогорске, мурлыча про себя слова одной песенки:
– Вода твое тело и душу очистит и раны твои оживит…
Хорошо сказано. Именно это сейчас и происходило со мной – уходила грязь с души, и психика возвращалась в безмятежное состояние. Словно по волшебству, затягивались раны на душе. Все-таки правы были язычники, которые поклонялись огню, воде и заодно земле. Правда, мне больше всего нравится общаться с водой, пусть даже ледяной. Это лучше, чем гореть в огне или быть закопанной в землю.
Шутка.
– Женечка, тебе звонит какая-то девушка… – послышался через дверь голос тети Милы.
– Пусть перезвонит через пять минут! – недовольно воскликнула я, так неохота было выныривать из-под ласковой струи.
Тетя Мила ушла, но через тридцать секунд вновь послышался ее голос:
– Она говорит, что дело срочное, и чуть ли не плачет…
Черт…
Я закрыла краны, обернулась полотенцем, которым предварительно быстренько прошлась по телу, чтобы не быть похожей на Ниагарский водопад, и так отправилась в комнату, где находился телефон.
– Я слушаю…
– Ради бога, приезжайте скорее! – В трубке были слышны всхлипывания. – Скорее, прошу вас, мой адрес…
– Кто вы?
Я не торопилась говорить ни «да», ни «нет», сначала надо было хоть что-нибудь выяснить о звонившей. Ее физическое состояние мне было понятно, но я хотела знать имя и адрес.
– Меня зовут Галя Кузнецова. Скорее, прошу вас… – Она разрыдалась прямо в трубку.
Это был знакомый мне синдром. Человек стойко переносит встречу с бедой, глаза сухие, как кран для горячей воды в разгар лета, но стоит ему поднести к уху телефонную трубку, как нервы тут же сдают и та же самая информация, которая только что не выходила за рамки твердого состояния духа, взрывается огненными потоками чувств. Так что всегда полезно поделиться событиями с другими людьми, пусть даже посторонними. Слезы успокаивают (если нам не врут доктора), а это именно то, что необходимо организму в подобных ситуациях.
– Может быть, сообщишь адрес, Галя Кузнецова? – настаивала я.
После событий в Белогорске мне первое время кругом мерещились фээсбэшники, мафиозники, шпионы и контрразведчики. А вдруг звонившая мне девушка вовсе не Галя Кузнецова, а хитроумная особа, пытающаяся заманить меня в ловушку и разделаться, чтобы отомстить за нанесенные мною обиды?
– Артиллерийская, сто сорок, квартира пятьдесят шесть…
– Еду… – вздохнула я, положив трубку.
Где хоть находится эта самая улица?
Подошла тетя Мила.
– Я уже неоднократно говорила тебе, что несколько раз звонила какая-то девушка и спрашивала тебя, только ты была в отъезде. По – моему, это та самая девица. Только целую неделю подряд она звонила зря.
– Эта была Галя Кузнецова?
– Да, она так называла себя. Даже телефон оставляла, чтобы можно было связаться с ней. Наконец-то девушке повезло. Наверное, сегодня у нее великий день – она дозвонилась до тебя.
Что-то тетушка разошлась в своей тронной речи. Не к добру это.
– Можно подумать, что я виновата. Ездила по делам, выполняла работу. Какие ко мне могут быть претензии? В конце концов, можно было обратиться к кому-нибудь другому, если ей так приспичило.
– Значит, она не хотела этого делать.
– Ладно, уговорила. Я сейчас съезжу к этой Гале и выясню все детали на месте, только ты не уходи с кухни. Вернусь – пообедаем. Или позавтракаем?
Уехала из дома я не сразу, а сначала подсушила волосы феном, чтобы не выглядеть мокрой, растрепанной курицей. К тому же надо было одеться. Не голой же выскакивать на улицу, привлекая к себе внимание добропорядочных жителей населенного пункта, который называется Тарасовом.
Улица Артиллерийская находилась в верхней части города. Движение было жуткое – непонятно, по какой логике переключались сигналы светофора, поток машин в три ряда, крутой подъем. В общем, полный дорожный беспредел. К тому же, чтобы выехать на эту самую улицу, мне пришлось сделать немыслимый по своей зигзагообразности объезд.
До дома сто сорок пришлось ползти еще минут пять. Я проехала мимо автомобильной стоянки – их столько развелось в городе, не сосчитать. Как назло, табличек с номерами на домах не было, догадывайся, мол, сам, водитель, куда ехать. Такую особенность русских улиц я заметила уже давно, и, надо сказать, мне она не нравится. Если эти мои заметки прочтет губернатор, то я бы посоветовала ему: вместо того чтобы забеливать бордюрные камни, что нашими работничками все равно делается весьма безобразно, словно по глубокой пьянке, пусть лучше обяжет тарасовского мэра повесить на стены домов таблички с порядковыми номерами. Небось даже милиция с ног сбивается, разыскивая своих клиентов.
Наконец нашла… Не прошло и полгода, как бы спел Высоцкий. Сразу за стоянкой. Все, оказывается, под руками. Если понадобится, то оставлю когда-нибудь здесь свою машину.
Я зарулила во двор, нашла место для парковки, закрыла свой «Фольксваген» и вышла из машины. Постояла, соображая, какой из шести подъездов будет называться вторым – справа или слева. Но подумала, что, по всей видимости, исчисление начинается с левой стороны дома.
И не ошиблась, хотя иногда бывает и наоборот: там, где по логике вещей должна быть последняя квартира, она имеет номер первый. Это тоже особенность русского бытия, которая меня прямо-таки восхищает.
Я поднималась по лестнице пешком, потому что не знала, на каком именно этаже находится квартира под номером пятьдесят шесть. Зато теперь знаю – на шестом. Нажав кнопку звонка, я приготовилась выжидать минут пятнадцать, но ошиблась в вычислениях. Короче, обманули наивную девушку Женю Охотникову, потому что дверь открылась почти сразу же, будто меня поджидали, не отрывая взгляда от дверного «глазка».
Я увидела девушку – или молодую женщину? – лет двадцати шести со светлой прической, огромными темными мешками под глазами и пухлыми губами, настолько искусанными, что клочки кожи чешуйками покрывали их. В общем, передо мной стояла какая-то весьма болезненная особа. Кожа на ее лице вся лоснилась, будто смазанная жиром, и цвет ее был непонятным.
– Галя Кузнецова? – спросила я.
Девушка кивнула.
– А вы? – в свою очередь произнесла она.
– Охотникова Евгения…
– Проходите… – торопливо произнесла она, чуть ли не втаскивая меня в квартиру. Затем она выглянула на лестничную клетку, чтобы выяснить, не ошивается ли кто рядом.
– Даже не спрашиваешь, кто звонит, тут же открываешь дверь, – произнесла я, оставляя свою сумочку на тумбочке. – А если это звонит тот, кого ты боишься?
– Я видела вас в дверной «глазок».
– Понятно. Значит, ты и есть Галя Кузнецова, девушка, которая домогается меня в течение нескольких дней?
– Да, это я. Женя… Вас можно так называть?
– Не возражаю.
– Спасибо, что приехали…
Да пожалуйста…
Нервный разговор с учащенным дыханием стал меня утомлять. Интересно, у Гали Кузнецовой нет язвы желудка? Уж очень болезненно она выглядит…
Я рассматривала квартиру. Три комнаты, хорошая отделка, а вот мужской руки не чувствуется. У нас с тетей Милой тоже такая же обстановка – две женщины под одной крышей, сами себе хозяйки, сами себе кухарки и работники по благоустройству территории.
Я бухнулась на мягкий диван, обитый гобеленом в коричневых тонах. В голове мелькнула забавная мысль – почему мы говорим «мягкий диван», а не просто «диван»? Он и должен быть мягким, как представитель семейства мягкой мебели.
– Рассказывай, что стряслось.
Галя развела руками.
– Безвыходная ситуация: у меня требуют деньги…
– Кто требует?
– Бандиты…
– Что за деньги? Долг?
Девушка покачала головой:
– У меня лично никогда не было таких долгов…
– Каких именно?
– Десять тысяч долларов…
Я присвистнула:
– Неплохие деньги для Тарасова. Не слабо… И с чего это вдруг на тебя наехали с этими деньгами?
Галя покачала головой:
– Дело в том, что я недавно похоронила мужа…
Я промолчала. А потом произнесла:
– Прими мои соболезнования. Быть вдовой в таком возрасте… Несчастный случай?
– Инфаркт. У него было слабое сердце. Я об этом знала, но все равно вышла за него замуж, хотя была честно предупреждена о болезни заранее.
Я провела ладонью по губам. Если меня нанимают, то пора приниматься за работу. А моя работа подчас содержит в себе очень неприятные моменты. Один из таких моментов наступит сейчас – буду лезть человеку в душу.
– Галя, ты извини, что я буду копаться в твоей жизни. Начнем работать, раз уж ты меня вызвала. Сколько лет было твоему мужу?
– Тридцать…
Ничего себе!
– Сочувствую… Да, если сердечко слабое, то дело плохо, что и говорить.
– У него с детства были нелады с сердцем – врожденный порок, что ли. Его отец скончался от ишемической болезни… Мы прожили вместе пять лет. Пять счастливых лет… Строили совместные проекты, мечтали и так далее…
Галя закрыла лицо руками.
– Детишек не завели? – дурацкий вопрос с моей стороны.
– Не успели…
– Понятно. Твои проблемы связаны со смертью мужа?
Она кивнула.
– Было так. Через три дня после похорон останавливает меня на улице мужчина лет шестидесяти. Седые волосы, седые усы. Глаза неопределенного цвета. И заявляет, что Михаил, мой покойный муж, был должен ему крупную сумму денег – десять тысяч баксов. Я так и обомлела…
– Что это был за человек?
– Я его не знаю, первый раз в жизни видела.
– Он случаем не пошутил?
– В смысле?
– «Кивнул» на покойника, а на самом деле никакого долга и не было.
Галя горестно покачала головой:
– В том-то и дело, что нет… Он показал мне расписку, в которой нотариально было подтверждено и рукой моего мужа подписано, что Михаил взял в долг десять тысяч долларов.
– В расписке наверняка было указано имя кредитора. Обычно там пишется что-то вроде: я, такой-то, даю в долг Михаилу Кузнецову такую-то сумму денег…
– Я не запомнила его имени. Вернее, не обратила тогда внимания. Как-то все свалилось сразу – смерть мужа, похороны. А тут еще его претензия насчет долга…
– Зря, эта информация была бы полезной.
– Понятное дело… Я стала отнекиваться, мол, нет у меня таких денег…
– Их и вправду нет?
Мне всегда нужно знать пусть горькую, но правду. Только тогда Евгения Охотникова будет помогать людям. При условии честного отношения к ней. Никакой информации от меня скрывать не следует.
– Клянусь! Миша их домой не приносил. Во всяком случае, я их не видела. Обычно муж своих дел от меня не скрывал, поэтому требование денег и расписка о взятых в долг деньгах явились полной неожиданностью для меня…
– Какие условия выдвинул тот тип?
– Дал сроку неделю. Велел, чтобы я нашла деньги и вернула ему. Я прибежала домой, перевернула здесь все вверх дном, но никаких денег не нашла.
– Может быть, они хранятся вне дома? Тот человек как-то должен был узнать от тебя о результате?
– Он должен был позвонить мне сам, лично.
– Позвонил?
– Ровно через неделю, но я ничего не смогла ответить, потому что денег не было. Долларов пятьсот я бы еще смогла собрать, но десять тысяч… Я предложила выплатить долг по частям, но тот человек не согласился. Я тут же стала звонить вам, чтобы спросить совета. Один из тех, кому вы помогли когда-то, подсказал ваш номер.
– Что было дальше?
– Мне дали еще три дня и сказали, чтобы я продавала квартиру, чтобы расплатиться.
– Ты этого делать не стала. С возмущением отвергла это гнусное предложение. Правильно я говорю?
– Конечно! – воскликнула Галя. – Лучше уж сразу лезть головой в петлю!
Я пожала плечами:
– Не так уж страшно потерять жилплощадь. Это происходит в разное время и с разными людьми. Гораздо страшнее потерять жизнь. Может быть, стоило подумать? Твоя квартира тысяч на триста потянет, как раз десять тысяч баксов. Правда, еще существуют налоги. Да, одной квартирой при таком жестком сроке не обойдешься, тем более что срочно продать ее за большую сумму не получится. А по истечении трех дней бандиты включают счетчик, и долг начинает возрастать. Отдав деньги, ты остаешься ни с чем. У тебя есть родители?
– Есть. Эта квартира приобретена с их помощью, им пришлось разменять свою жилплощадь и остаться в однокомнатной квартире. Мы с Михаилом добавили денег и прикупили лишнюю площадь. Так мне что теперь, возвращаться назад к маме и папе? Позора не оберешься!
– В тесноте, да не в обиде, – я снова пожала плечами.
Галя заплакала. Наверное, зря я так сказала.
– Неужели нет выхода? – всхлипнула девушка.
– Выход есть всегда. Если ты меня нанимаешь, то я приложу все усилия, чтобы решить твою проблему. Уничтожить банду я не смогу, у меня нет таких возможностей. К тому же нужно соблюдать закон. Единственное, что можно сделать, – найти эти десять тысяч долларов и вернуть.
– Я не знаю, что готова сделать, лишь бы это кошмар закончился! К тому же нужно будет расплатиться с вами… Я думаю так: трехкомнатная квартира мне не нужна, и я спокойно могу сделать обмен на меньшую с доплатой. Тысячи полторы выгадаю и отдам вам.
Полторы тысячи баксов? Недурно. Надо браться за это дело.
Итак, я начала действовать.
– Для начала нужно тебя спрятать. Я даже знаю, где именно. Будешь общаться с милой тетенькой, кушать пирожки, картофель фри и соевые котлеты. Боевики любишь? Целая коллекция будет в твоем распоряжении.
Галя покачала головой:
– Не получится.
– Почему?
– Они пасут меня день и ночь. Я не могу выйти из дома без того, чтобы они не вышли из машины и не спросили, куда я иду. Как-то я хотела выйти ночью, но они вернули меня обратно, пригрозив физической расправой. На послезавтра назначен последний срок.
– Бандиты, конечно, взбеленятся, узнав, что квартира не продана, а денег все равно нет, – произнесла я.
Девушка покачала головой:
– Скорее всего… Мне сказали, что приедут и убьют меня. Но предварительно выбьют дарственную на жилплощадь. Советовали смириться, если хочу умереть легко и быстро.
Ну, блин, фильм ужасов!
– Послушай, мне странно, что твой муж перед смертью ничего не сказал о долге. Мог бы шепнуть, что я, мол, должен такому-то крупную сумму денег, посоветовать: возьми их, только ты не отдавай, а беги с ними куда глаза глядят. Или наоборот – отдай, и как можно быстрее.
– Я не слышала его предсмертных слов. Миша умер по дороге в больницу. Я только через два дня узнала о том, что он находится в клинике в морге.
– То есть как? – не поняла я. – У мужа случился приступ, его увезли на «Скорой», а жена ничего не знает…
– Я уезжала к родителям. Возможно, мне пытались позвонить… И только когда вернулась домой…
Галина снова всхлипнула.
– А для чего он мог брать деньги? Финансовые затруднения на работе?
Галя пожала плечами:
– Я в дела мужа особо не лезла. Даже то, что он говорил, не всегда внимательно слушала. Кажется, незадолго до Мишиной смерти кто-то предложил ему по низким ценам крупную партию товара. Можно было сделать неплохой оборот, получить процентов сто прибыли или около того…
– Ага, – кивнула я, – хватило бы вернуть долг да еще с прибылью остаться. Эта афера оправдала себя?
– Не знаю… Закончилось все совсем не так, как мы ожидали… Миша умер…
Мы некоторое время посидели молча, затем я спросила:
– Тебя пасут действительно круглосуточно?
– Они и сейчас стоят во дворе. Из окна очень хорошо видно.
Я подошла к окну. Красная «девятка». Я видела ее, когда проходила по двору к подъезду.
– Одна и та же машина дежурит?
– Они меняются. Когда заканчивается время, приезжают парни на мотоциклах. Стоят, болтают. Но недолго, потом снова приезжает машина.
– В автомобиле удобнее, – сказала я, – сидишь и не напрягаешься. Короче, живой они тебя из дома не выпустят?
– Наверное.
– Значит, пусть выпустят тебя отсюда «мертвой», – задумчиво проговорила я.
– Это как? – встревожилась Галя.
– Дело вот в чем… Я, конечно, могла бы пойти сейчас к машине твоих оппонентов и попытаться размазать их по капоту, но это неинтересно. Во-первых, сама не хочу вляпаться в историю под названием «хулиганство». Уголовный кодекс нужно уважать. Во-вторых, я хочу проверить, с какой организацией мы имеем дело. Нужно выяснить, что за человек стоит за попыткой «нагреть» тебя, каковы его возможности, интеллектуальные и физические. А также попутно узнать, что за люди работают на него: бывалые или новички, боятся они вида крови или могут пить ее стаканами. Есть смысл поставить небольшой спектакль, который даст нам возможность овладеть некоторой информацией. Мы инсценируем твою смерть. Посмотрим, что они будут делать, увидев «труп». Затем приедет «Скорая помощь», хотя она трупы и не возит, но… В общем, ты спокойно выберешься из квартиры. А я хочу посмотреть, что будет дальше. Если будет на что смотреть.
Моя клиентка задумалась.
– Вы думаете, это сработает?
– Почему бы и нет?
Я задумалась над способом инсценировки. Через минуту предложила Галине:
– Может быть, тебя подвесить за ремешки в дверном проеме?
– И что это будет?
– Самоубийство через повешенье. Ты никогда не видела такое наяву?
– Не видела. – Глаза Гали превратились в две летающие тарелки.
– В кино это по-другому смотрится, там просто картинка. А в жизни неприятное зрелище… Висит неподвижное тело, желтое лицо, черная струйка крови… Жуть…
– Н-нет, я так не хочу. Вдруг они захотят проверить, что произошло на самом деле.
– Ладно, номер с повешеньем отпадает. Лучше ты застрелишься. Дадим тебе пистолет в руки…
– Где мы его возьмем? – перебила меня девушка.
– Это уже моя забота. А чтобы бандиты возле твоего «мертвого» тела не задержались, нужно будет включить звук милицейской сирены. Тогда они быстренько смоются из квартиры.
– Как же это сделать?
– У меня есть один знакомый программист – Игорь Каменский, мы с ним пол-России проехали на моем «Фольксвагене». Наследство он получил за границей, но все равно любит «мышкой» побаловаться. Он в два счета организует нам запись, найдет нужный диск и перепишет на магнитофон. Плюс к тому наденем на тебя бронежилет – в нем даже не заметно будет твое дыхание. На крайний случай у тебя в руках будет ствол. Если вдруг бандюги захотят рассмотреть тебя в микроскоп, то поворачивайся и стреляй в стену. Только не по людям, учти! Сыграть сможешь?
– До замужества я работала в театре.
– Тогда проблем не будет! Слушай, у меня уже была одна клиентка актриса, Тимирбулатова. Фамилия – нарочно не придумаешь, откуда только такие берутся… Вы случайно незнакомы?
– Случайно знакомы. Это она дала мне ваш телефон.
– Надо же, – подивилась я. – Мир тесен. Значит, ты актриса. А почему бывшая? Кстати, мне уже много раз приходилось иметь дело с творческими людьми.
– Вышла замуж и бросила театр. Миша настаивал, чтобы я по вечерам была дома. Я жалею только творческую часть своего «я», а материальную… Читала как-то в одной книге про театр, купающийся в роскоши…
– И что?
– Вранье. От начала до конца. Просто автор хотел рассказать о своей мечте и такое наплел, что стыдно за него. Театры живут бедно, перекраивают старые платья, чтобы сделать новые, распиливают старые фанерные щиты, чтобы изготовить новые декорации…
Я внимательно посмотрела в лицо Гале Кузнецовой. Передо мной был человек, который нуждался в помощи, и я не могла отказать. Хорошо, что она могла подыграть мне в случае чего. Да и держится она вроде довольно спокойно, рассудительно. Это ее всхлипывания в телефонную трубку заранее настроили меня на ироничный лад, потому что не люблю нытиков. Хотя ведь прекрасно знаю: стоит человеку начать с кем-то делиться обидами и горестями, как его «расслабляет».
– Ну, так что? Каково твое решение?
Галя энергично кивнула.
– Этот спектакль нужно поставить. А предыдущий – списать…
– Не поняла…
– Покончить с беспределом, раз и навсегда. Я не должна отвечать за поступки, совершенные моим покойным мужем, как бы ни любила его. Отдать квартиру за непонятно какой долг? Тех денег я в глаза не видела и не могла ими воспользоваться. Бред…
– Может быть, есть смысл обратиться в милицию?
Галя покачала головой:
– Даже мысли такой не возникало. При встрече с кредитором я поняла, что он далеко не мелкая рыбешка в деловом мире. С ним власти будут обращаться ласково и нежно, не то что со мной… Меня перемелют, как муку. Тут нужна сила, чтобы противостоять их силе. Так что, вы мне поможете?
– Не возражаю, – кивнула я. – Надеюсь, мое общество будет для тебя приятным.
– Я не сомневаюсь. Тимирбулатова поручилась мне за вас. Подробно обо всем рассказала.
– Когда же она успела?
– Для этого много времени не нужно.
– Просто интересно. Вы близко знакомы?
– Не очень.
Как все-таки тесен мир! Я об этом не раз уже говорила. И еще не раз скажу.
– Значит, так, – подвела первые итоги я. – Как говорится, спектакль должен продолжаться, только на этот раз режиссером буду я. Меня можно считать приступившей к своим обязанностям?
– Можно.
