Марина Серова
Остров мечты
Я внимательно рассматривала себя в зеркало, и то, что там видела, мне нравилось. Высокая блондинка, только что из ванной. Капли воды на загорелом теле смотрятся сексуально. Хотя при моем образе жизни особенно-то не позагораешь, но мне не нужно жариться на солнце сутками – достаточно три-четыре дня по паре часов провести на песчаном пляже великой реки, на берегах которой расположен наш Тарасов, – и ровный загар обеспечен. Только подкрепляй его время от времени, что при моей профессии достаточно проблематично, но при желании возможно.
Итак, что там дальше, кроме капель и загара? Отсутствие лишней жировой прослойки не свидетельство увлечения модными диетами, а дар матушки-природы. Всю жизнь ем макароны с хлебом (да и пельмени тоже) и не устаю радоваться завистливым взглядам пышнотелых дам. Вообще-то жирком мне не суждено обрасти – слишком много энергии приходится тратить, чтобы заработать деньги, даже несмотря на неправильное питание.
Итак, длинные ноги и аристократические кисти рук – еще один плюс среди прочих достоинств Татьяны Ивановой, вот уже четвертый день расслабляющейся после сумасшедшего месяца, когда расследования следовали друг за другом, поездки, разборки и «мозговые штурмы» плавно перетекали из одного в другое.
Стоп – никаких мыслей о делах! Моей бедной головушке нужно отдохнуть, глазам – полюбоваться на что-нибудь красивое, вот как моя фигура, например. Но если честно, то за три прошедших дня я отоспалась, отмокла в ванне и даже набродилась в городском парке. Благо погода стоит замечательная: бабье лето удалось. Солнце не просто греет, а ласкает, под ногами шуршат первые опавшие листья. Деревья радуют осенними красками, когда еще и зелень есть, но постепенно яркий желтый и оранжевый ее оттесняют, словно природа устраивает нам праздник цвета, перед тем как окрасить все в серость поздней осени и городской зимы. Да, в парк сегодня тоже можно сходить, но я люблю делать это после обеда. А до него еще нужно прожить часа четыре. Эх, если бы эти четыре часа были у меня три недели тому назад, когда я опаздывала на встречу с заказчиком и не смогла предупредить его о запланированном покушении... Опять о работе? Не сметь! Отдыхаю, отдыхаю, отдыхаю...
Почитать детектив? Смешно. Ни один писатель не придумает таких сюжетов, которые подбрасывает жизнь.
Послушать музыку? Вчера купила новый альбом Трофима. Прослушала и захотела сделать свой список из наиболее понравившихся песен. Но сколько ни скидывала файлы во вновь созданную папку, ничего не получалось: почему-то Винамп в моем компе читать ее отказывался. Я, конечно, умею вставлять диски в ноутбук и давить на клавиши, но являюсь лишь продвинутым пользователем, при малейшей заморочке мне становится скучно и я звоню своему знакомому хакеру. Костик всегда приходит мне на помощь в поиске нужной информации, чинит компьютер и борется с вирусами в нем. Но как-то неудобно беспокоить его по таким пустякам, как не открывающаяся папка?! Он совсем перестанет меня уважать за этакую компьютерную безграмотность. А схожу-ка к тому парнишке, что продал мне Трофима. Благо магазинчик совсем рядом, только через улицу перейти, я там заметила навороченный компьютер. Вот сейчас подсохну и отправлюсь осваивать IT-технологии. Не откажет же молодой человек приятной блондинке в такой малости, как компьютерный ликбез.
Сказано – сделано. Быстренько высушив волосы, натянула любимый свитер и джинсы, влезла в удобные кроссовки и с ноутбуком под мышкой отправилась мучить продавца дисков.
* * *
Молодой человек скучал в одиночестве в полуподвальчике, под завязку забитом достижениями медиаиндустрии, и мне сначала обрадовался. Потом, когда я достала его диск, огорчился. И вновь обрадовался, выяснив, что у меня нет к нему никаких претензий, а лишь просьба объяснить блондинке, какая она тупая. Все оказалось до обидного просто. Как всегда, я поторопилась, поленилась и всего-навсего не подождала, пока комп прочитает диск. Ну, плюс еще не заметила какую-то штучку, на которую обязательно нужно кликнуть. Повторив пару раз порядок действий и купив у Виктора (между делом мы с юношей познакомились) диск Земфиры, который у меня когда-то был, но со временем стерся, я стала благодарно прощаться. В этот момент дверь широко распахнулась и в лавку влетела дама, кого-то мне сильно напомнившая и заговорившая с такими знакомыми интонациями, что я невольно притормозила и прислушалась.
– Виктор, – тоном, не терпящим возражений, заявила вновь прибывшая, – ты едешь со мной в Воленск! Мне нужен мужчина!
Ну, конечно, это Натка Земскова, моя одноклассница, с которой мы не виделись бог знает сколько лет. Да, наверное, со школы и не виделись. До меня только рассказы о ее свершениях доходили. Напоминали они анекдоты и рассказывались при встрече одноклассников.
Еще в школе она поражала нетрадиционностью поступков. Единственная отличница в первом классе, получив единственную за время учебы двойку, ушла из дома («Как я маме в глаза посмотрю!»), и ее искали с милицией. В пятом при весе в 80 килограммов и росте 170 сантиметров занималась балетом и спортивной гимнастикой – при этом на равных смотрелась со старшеклассницами. Раньше всех нас начала курить и общаться с мальчиками и такое рассказывала нам, неопытным... Щедро одаренная талантами, она умела ими пользоваться, была той центральной фигурой, вокруг которой крутилась классная жизнь. Если удрать с химии всем классом в кино – то это идея Натки. Если КВН, то она в капитанах. Если соревнование по баскетболу, то она нападающий. И эти «если» можно перечислять и перечислять...
К выпускному классу мы подтянулись в росте к Земсковой. Она по-прежнему на физкультуре стояла первой, но уже не была на полторы головы выше всех. Хотя сейчас, по зрелом размышлении, должна признать, что тогда по своему развитию она по-прежнему была выше нас на те же полторы головы. Нам нужно было закончить университеты, чтобы дорасти до ее умения жить.
Мы все поступили в вузы возле дома, благо наш Тарасов не зря называют студенческим городом, а Натка рванула в Москву. С первой попытки московский мединститут ей не покорился. Мы недоумевали – зачем в столицу, если Тарасовский медицинский считается очень приличным вузом? И здесь она выделилась! У нас был сильный класс. И школа была не элитной, но приличной, да еще по традиции в первый «А» проводили «отбор». Уж как учителя определяли будущих «сильных» учеников, им одним известно, во многом, наверное, играла профессия родителей. Но «А» классы всегда отличались хорошей успеваемостью. И если Натка была у нас единственной отличницей, то это не потому, что не было способных ребят. Просто в наше время пятерки «за так» не ставили. Даже наши троечники поступили в вузы, лишь двое-трое – в техникумы, да и то потом заочно получили высшее образование. Натка одна в год после выпуска осталась без студенческого билета.
Мы все уже писали конспекты лекций, осваивали неизвестные понятия студенческой жизни, такие, как коллоквиум, учились сдавать зачеты и получать «автоматы», а Натка работала техничкой в больнице, зарабатывая стаж. На традиционный февральский сбор выпускников в школу она не пришла, как объяснила, у нее было суточное дежурство. А может быть, она решила пока не светиться на фоне студентов.
Зато на следующий год она могла бы утереть всем нам нос, предъявив студенческий билет Первого Московского медицинского института. Но и на эту встречу она не пришла. А дальше и мы тоже стали пропускать ежегодные «стрелки» – подросли новые первокурсники, учителя уделяли им больше внимания, да и мы постепенно отходили от школы, от одноклассников.
И все-таки, встречаясь с кем-то из школьных друзей, интересовались жизнью других. Про Натку узнавали, что, закончив институт, она вернулась в Тарасов. Несколько лет работала в клинике. Ее мама, в отличие от большинства россиян, смогла выгодно пристроить ваучеры, вложив их в какие-то газонефтяные предприятия. Благо этих радужных бумажек набралось немало – свои «Волги» (люди постарше помнят, что Чубайс – организатор ваучерной авантюры – обещал, что каждый из этих фантиков будет стоить на уровне «основного средства передвижения» советских чиновников) вручили главе семейства Земсковых не только бабушки и дедушки, но и сельские родственники второго и третьего колена. Большинство из них не пережило превратностей перестройки, поэтому на сложенные в папочку документы, свидетельствовавшие о том, на акции каких предприятий обменивались ваучеры, никто не претендовал. И вдруг оказалось, что акции эти котируются довольно высоко и за них можно получить кучу денег. Продав своевременно акции и оставшуюся по наследству от бабушки трехкомнатную квартиру на Набережной, Натка открыла частную клинику красоты, в которой стали делать первые в городе пластические операции, создавать силиконовые бюсты и другие части женских тел.
Она, что называется, попала в струю. Помогло и то, что ее однокурсники развивали параллельный бизнес в Москве. Делились (не задаром, разумеется!) технологиями и материалами. И дело пошло. Сама жила в коммуналке, а все заработанные деньги вкладывала в развитие бизнеса. Открыла сеть аптек, фитнес-клубов. Ходили слухи, что не все деньги были ее – имелся серьезный покровитель. Но, зная Натку, думаю, ей помогли только с начальным капиталом, а в остальном сто процентов успеха – ее и только ее заслуга.
Вот тут-то она и приехала на встречу одноклассников! Это была юбилейная дата. И собирались наши не в феврале в рамках школьного мероприятия, а летом, только своим классом. Мне хотелось бы побывать на этой встрече, но очень сложное дело увело меня за пределы Тарасова, и вместо ресторана я сидела в тот вечер в засаде. Зато потом наслушалась о том, какая у Натки машина, как шло ей французское платье от Кардена, какая у нее квартира в двух уровнях в элитной новостройке – после ресторана она повезла всех к себе домой. Но что потрясло наших девчат больше всего – это тот, кто встретил их в этой квартире!
Алик Мыльников был старше нас на четыре года. Считаясь самым красивым мальчиком в школе, конечно же, он не обращал внимания на малышню, мельтешившую под ногами. Но Натку не заметить было нельзя. Скорее всего, именно о его ласках рассказывала она нам в свое время. После окончания школы Алик из нашего поля зрения выпал. Это потом девчата узнали, что он поступил в мединститут, бросил его после первого же курса, закончил военное училище, стал ракетчиком. Женился, но, когда за пьянку был уволен из армии, распался и брак. Работал путеукладчиком, пил по-черному. В это время и нашла его Натка и все силы положила на то, чтобы вытащить свою первую любовь из той бездны, куда он сам себя отправил. Даже в этом Натка была нетипичной. Шикарная богатая дама, не страдавшая от невнимания мужчин, вцепилась мертвой хваткой в алкоголика, брошенного женой.
В каких только клиниках она его не лечила: и по методу Довженко, и в Киргизию возила к Назаралиеву, и самые модные московские наркологи получали сумасшедшие гонорары и обещали обязательно помочь. Новейшие препараты, можно сказать, испытывались на Алике. И как самый крайний случай, даже магию попробовала – это Натка-то, не верившая ни в бога, ни в черта! А помог Алику обыкновенный священник. Отец Никодим устроил в отдаленном сельском приходе приют для таких пропащих мужиков. Лечил он их травами и молитвами, постом и трудом. Вылечивались не все, но большинство обретали смысл жизни. Так Наткин суженый вернулся в мир приличных людей. Она помогла ему открыть фирму, которая занималась охранными сигнализациями. Пригодились навыки ракетчика, бывшего на «ты» с электроникой. Вот уже несколько лет Алик не брал в рот ни капли спиртного.
Когда развеселившиеся одноклассники ближе к ночи заявились вместе с гостеприимной хозяйкой, Алик встретил их спокойно, угощал марочными винами и коньяком, изысканными закусками, но сам не пил. Девчонки потом рассказывали, что у бывшего первого парня школы по-прежнему потрясающая фигура, слегка сухопарая. А вот на лице остались следы бурно прожитых лет. У него была кожа хронического алкоголика, крупные поры походили на микроязвы, это портило красивые черты лица, от взгляда на которые дрожало когда-то не одно девичье сердечко. Но в целом он произвел на девчат очень хорошее впечатление. И Светлана, по праву лучшей Наткиной подруги, поинтересовалась, не планируется ли прибавление семейства. Хозяева переглянулись, улыбнулись и ничего не ответили. Поэтому девчата сделали вывод, что все может быть. И долго потом обсуждали перспективы, ведь Натка скоро старородящей станет, если в ближайшее время не озаботится сохранением генофонда.
* * *
Обо всем этом я вспомнила, глядя на эффектную брюнетку, которая могла бы быть ходячей рекламой собственной фирмы, если бы ее фигура была не подарком матушки-природы и отличной наследственности, а произведением специалистов клиники красоты «Сделай себя сама» (даже в названии фирмы Натка соригинальничала). В пору нашей юности мода на высоких худышек набирала обороты. Ростом Наталью бог не обидел, а вот худобы не дал. Так что в модели Натка не годилась, но фигура до сих пор впечатляла. И когда эти девяносто килограммов прекрасного женского тела, пропорционально расположенные на 180 сантиметрах роста, куда-то неслись, они сметали все на своем пути. Вот и мне пришлось посторониться и пропустить Земскову к прилавку – все-таки у нас разные весовые категории.
– Закрывай свою лавочку, поехали! Алик пропал. – В словах Натки было столько неподдельного беспокойства, что мы с Виктором в один голос воскликнули: «Как пропал? Когда?»
Видно, мое восклицание тоже было настолько эмоциональным, что на меня наконец-то обратили внимание. Земскова смерила удивленным взглядом с ног до головы не замеченную до сих пор покупательницу дисков. Потом в ее близоруко прищуренных глазах сверкнуло узнавание.
– Татьяна? – Великолепные мозги мгновенно среагировали на имеющуюся в них информацию (по-видимому, она тоже была в курсе моей судьбы и карьеры). – Постой, ты же частный сыщик? Почему я раньше о тебе не вспомнила? Какие у тебя гонорары?
– Двести долларов в день, – машинально ответила я.
– Плачу триста, поехали! – Командные нотки в голосе завораживали, и я уже была готова взять под козырек и отправиться за тридевять земель, но все-таки вовремя тормознула и попробовала овладеть ситуацией:
– Не спеши, сначала объясни, в чем дело. Я живу рядом, пойдем ко мне, ты все подробно расскажешь, и мы решим, что делать.
Но не тут-то было. То ли бизнес-леди не привыкла к возражениям, то ли она уже совсем себя не контролировала – Земскову буквально затрясло, и она заорала:
– Я сказала, поехали, вдруг его сейчас убивают!
Еще вчера, заметив на столе возле компьютера бутылку воды, я удивилась, что молодой человек поколения пепси пьет не этот вредный напиток, а простую минералку.
Сегодня эта бутылка пригодилась. Я аккуратно вылила на голову Натки все, что Виктор не допил. И хотя для этого мне пришлось встать на цыпочки и вода была совсем не холодной, а комнатной температуры, горячую голову она остудила.
Одноклассница потрясла головой, разбрызгивая влагу по сторонам – нам с Виктором тоже слегка досталось, – и расплакалась. Вот это было настоящим потрясением и для меня, и, чувствовалось, для Виктора. Насколько я в курсе, еще никто не видел Земскову плачущей.
Как бы ни было сложно, Натка стискивала зубы и перла напрямую: на «танки», на «баррикады», и брала если не умом, то массой.
Виктор быстро подвинул стул, усадил рыдающую женщину, достал откуда-то еще одну бутылку воды, подал стакан Натке и заботливо придерживал его, пока та пила.
– Понимаешь, мы, конечно, можем сорваться и куда-то поехать, – попробовала я объяснить свою позицию. – Но, может быть, сначала мы проанализируем ситуацию, попытаемся получить новую информацию, а потом уж начнем действовать?
По-видимому, предпринятые мною радикальные меры возымели свое действие. Да и поддержка Виктора помогла. Натка вытерла ладонью слезы (какая у нее качественная тушь – не подействала ни минералка, ни соленые выделения из глаз!) и с вернувшейся решительностью скомандовала молодому человеку:
– Да закрывай ты свою лавочку!
А потом мне:
– Хорошо, идем к тебе.
Не обращая внимания на сетования продавца дисков на то, что надо бы во избежание осложнений с налоговой сначала закрыть кассу, Земскова направилась к выходу, бросив мне:
– Объясни, куда ему идти.
Немного не понимая, зачем нам нужен Виктор, я все-таки назвала свой адрес молодому человеку. Натка была уже на улице.
* * *
Перейдя дорогу, мы быстрым шагом поднялись ко мне на этаж. Пока Земскова ликвидировала в ванной последствия эмоционального взрыва, я успела сварить кофе и нарезать бутерброды. Тут подоспел Виктор, который принялся объяснять мне, что Натка его старшая сестра. Он поздний ребенок и, когда мы заканчивали школу, был еще совсем маленьким, но меня он помнил и теперь узнал. Я тоже припомнила шустрого малыша, вечно вертевшегося под ногами, когда мы собирались у Натки на какую-нибудь репетицию или выпуск стенгазеты. Надо же, а сейчас он почти взрослый...
Тогда, наверное, мы уже старые, подумалось мне. Но эту неприятную мысль я постаралась отогнать, убедив себя, что женщине столько лет, на сколько она выглядит.
Вышедшая из ванной Натка привела в порядок лицо, но лихорадочный блеск глаз выдавал напряжение, в котором она пребывала.
Усадив гостей за стол, я подала горячие бутерброды с сыром и кофе, в который плеснула нам с Наткой по паре ложек коньяка. Без кофе я не могу жить (причем стараюсь пить только натуральный). А в сложных случаях применяю и ложку-другую стимулятора из солнечного виноградного напитка. Посчитав наш случай именно сложным, я раскупорила новую бутылку из НЗ. Натка возражать не стала.
Божественный запах кофе под воздействием «виноградных капель» стал еще благороднее.
Сделав первый глоток из своей любимой чашки, я дала понять собеседнице, что внимательно ее слушаю.
– Паша Логонов давно звал Алика на рыбалку, – начала та свой рассказ. – Ты помнишь Пашу? Он тоже учился в нашей школе и жил в одном дворе с Мыльниковым. Он на пару лет младше Алика, но это не мешало им дружить. Тем более что оба увлекались электроникой. Только Паша сразу связал свою судьбу с входящей в моду наукой и поступил на физфак университета, где и начал осваивать выбранную профессию. Закончив вуз уже женатым человеком, он поехал на родину жены, где их ждала квартира, которую завещала Юле, Пашиной жене, ее бездетная рано умершая тетка. Как и во все времена, вопрос «где жить» для молодых гораздо актуальнее вопроса «с кем жить». Вот и променял Паша «столичный» Тарасов на патриархальный Воленск.
Работа нашлась на военном заводе, который со временем начал потихоньку загибаться. А тут тесть подсуетился, взял в аренду пару прудов и начал выращивать карпов. Зятю пришлось переквалифицироваться из электронщика в рыбоводы. Но чего не сделаешь ради финансового благополучия любимой семьи. Электроника осталась в качестве хобби. А когда дело наладилось, количество прудов достигло пяти и появилась возможность нанять работников, Павел вернулся к любимому делу, основав в Воленске фирму по установке охранного оборудования. Так вновь пересеклись пути Павла и Алика, ведь они закупали одинаковое оборудование для своих фирм. Встретились на одной из баз, вспомнили молодость, решили дружить домами.
Чаще всего, женившись, друзья юности перестают общаться – почему-то их жены не воспринимают друг дружку. Но с Юлькой Логоновой невозможно было не дружить. В противовес Натке, взрывной, вечно куда-то спешащей и стремящейся как можно больше сделать, реализовать еще один проект, открыть еще одну аптеку или фитнес-клуб, заработать еще один миллион, Юля посвятила свою жизнь семье. Ради любимого мужа и деток, которых было уже трое, могла часами стоять у плиты, парить, жарить, создавать уют в многокомнатном доме. Поработав после университета учителем физики в школе, молодая женщина вдоволь насмотрелась на своих учеников – слишком самостоятельных, заброшенных вечно занятыми на работе мамами. И как только финансовое положение семьи позволило, оставила работу и посвятила себя детям и мужу. Павел, оценив жертву жены (ведь университет она закончила, в отличие от него, с красным дипломом), старался облегчить ведение домашнего хозяйства приобретением бытовых приборов. Мало сказать, что Юлина кухня была полностью автоматизирована. Все новинки бытовой техники немедленно преподносились любимой жене. Откровенно говоря, приобретая эти чудеса конструкторской мысли, Павел руководствовался и личной заинтересованностью. Ему самому было любопытно, как работает та или иная машинка. Поэтому при поломках – такое все же случалось даже с механизмами производителей известных брендов – Павел никогда не пользовался услугами гарантийных мастерских, а с удовольствием разбирал изделие, докапываясь до причины неполадки. В процессе сборки на рабочем столе оставалось немало невостребованных деталей. На попытки жены убедить его в том, что руководствовались же конструкторы какими-то принципами, помещая эти детали в прибор, Павел лишь отмахивался.
От имени благодарной половины человечества (лучшей) я бы поставила памятник изобретателю современных машин, позволяющих выстирать белье, рук не замочив.
Но не менее достойны памятника мужья, обеспечивающие своих суженых посудомоечными машинами. Вот это любовь! Нужно ли говорить о том, что у Юли на кухне была первая из появившихся в Воленске посудомоечных машин. Не менее органично смотрелся в этом «кабинете хозяйки» и современный навороченный компьютер, подключенный к Интернету. Юля была помешана на Всемирной сети. Она ухитрялась состоять в переписке с кучей своих однокурсников, разбросанных по миру, со временем стала модератором одного из форумов социальных сетей и даже участвовала в разработке офисных игровых программ.
* * *
Натка и Алик любили бывать у них в гостях по выходным. Это называлось «выезд на природу», ведь дачи у них не было, а для джипа пара сотен километров, разделявших их города, не расстояние. И сами с удовольствием принимали дружную семейку, не пропускающую концерты модных эстрадных исполнителей, или привозивших детей на новую цирковую программу или премьеру ТЮЗа, а то и кукольного театра.
Вот только на рыбалку с ночевкой Алик ни разу не выбрался к Павлу, хотя тот постоянно его приглашал. И вот решился, оставив фирму на заместителя, в среду отправился к другу. В субботу в Воленск должна была подъехать и Натка. Выехав из Тарасова сразу после обеда, к пяти часам Алик уже подъезжал к дому Логоновых. И тут выяснилось, что, кроме него, в рыбалке будут участвовать еще трое московских друзей Павла, только что приехавшие из столицы. Они, как и Алик, долго собирались насладиться прелестями жизни на природе и вот наконец-то выбрались.
Ну что ж, хотя рыбалка – дело индивидуальное, хорошая компания душу радует. Затарившись палаткой, спальниками и Юлькиными пирогами, совсем уже собрались в дорогу, как вспомнили, что осень хотя и только-только начинается, ночи уже холодные, а водки запасено всего две бутылки. Поскольку собирались на два дня, этого показалось мало: учитывая непьющего Алика, даже бутылки на человека не получалось. Москвичи решили было заскочить в ближайший универсам, но их «Лексус» попытке этой воспротивился и не завелся. Павел с удовольствием принялся разбираться в причинах каприза машины, а москвичи давали ему непрофессиональные советы. Вот так и произошло, что за «горючим» в универсам на своем джипе отправился Мыльников.
С машиной провозились довольно долго. Паша, конечно, технический гений, но с «Лексусом» дела до сих пор не имел, причину неполадки искал чисто теоретически, а теория, как известно, не всегда совпадает с практикой. Пока надеялись, что поломка несерьезная и причина ее вот-вот будет найдена, пока сообразили, что нечего зацикливаться на «Лексусе» – машин, что ли, мало! – пока оттащили капризную иномарку к знакомому механику, стемнело. И только когда, оставив машину в ремонтной мастерской, вернулись к Логоновым, всполошились: а где Алик-то?
Первой мыслью было – тоже «сломался». Стали названивать пропавшему. Но его сотовый не отвечал. Стали вспоминать, куда он собирался ехать за покупками. В ближайшем окружении было три универсама: «Семейный дом», «Девяточка» и «Все для вас». Съездили к каждому. «Семейный дом» был уже закрыт. Возле «Девяточки» среди нескольких машины джип стоял, но с чужими номерами, а на стоянке у «Все для вас» была всего одна серебристая «девятка». Опять вернулись домой. Юля вспомнила, что Натка, бывая в гостях, любила затариваться в центре, в универсаме «Воленск», и Алик, как правило, возил ее туда. Но и возле этого магазина ни искомой машины, ни ее владельца не наблюдалось.
– Может быть, в аварию попал? – предположил один из москвичей, когда время приближалось уже к одиннадцати.
Логонов позвонил знакомому гаишнику, тот быстро выяснил, что аварии с участием джипа не зарегистрировано. В приемный покой районной больницы ни А.Г. Мыльников, ни какой бесфамильный больной не поступал. В дежурной части заводской больницы пропавшего тоже не было.
Наконец обратились в милицию. Вообще-то, выполняя план по задержаниям, стражи порядка иногда могли переусердствовать и пригласить «проехать для выяснения» подвыпившего, но вполне способного добраться до дома мужичка. Однако трезвых (и пьяных тоже) владельцев джипов не задерживали. Стесняться Павел не стал и позвонил прямо начальнику райотдела, с которым находился в приятельских отношениях (в друзьях у владельца рыбных прудов ходило много местного начальства).
– Да нет, у меня в обезьяннике одни бичи, – заверил полковник, перезвонивший через несколько минут, – но патрулям я задание дам присмотреться к джипам, какой, говорите, у него номер? Если что выяснится, позвоню.
Сидеть возле телефона – занятие муторное. Но куда еще обратиться, придумать не могли. Сообразительный москвич выдвинул совсем уж нелепую идею:
– А может быть, он не стал нас дожидаться и давно уже на пруду, готовит лагерь? Дорогу он знает? Там у вас, поди, сотовый не берет?
Вспомнили, что палатку загружали в машину Алика. И связь на прудах действительно плохая – не каждый оператор доступен. Чем черт не шутит? Ночь не ночь, решили проехать на предполагаемое место рыбалки, благо, где будут ловить, обговорили заранее и дорогу туда Мыльников знал, потому что «на природу» в те места с семьями выезжали не раз.
Часам к трем ночи добрались до дальнего пруда. Сторож доложил, что вечером была компания с запиской от тестя, но сидели недолго, и машина у них была наша – «Нива – Шевроле».
Оставив москвичей на пруду – не пропадать же дням отпуска из-за исчезновения малознакомого им человека, – Павел под утро вернулся домой.
Юля сказала, что из милиции не звонили.
Придумать, что делать дальше, Логоновы не могли. Тянуть время тоже не стали, в девять часов утра о пропаже мужа сообщили Натке.
В десять мы с ней встретились.
* * *
– Я уже начала немного волноваться – почему он мне не позвонил утром, – говорила Натка. – Но потом решила, что, может быть, телефон в машине оставил, а сам на лодке с удочкой, или связи нет – на мой-то звонок «недоступен» ответили. И тут это сообщение. Вот и решила отправиться в Воленск, захватив брата, – я что-то плоховато себя чувствую для того, чтобы два часа за рулем провести... Ну что же мы сидим? Поехали, – опять всполошилась она.
– Сначала давай все-таки обсудим возможные варианты происшедшего, – остановила я ее. – А еще давай спросим судьбу.
Я достала мешочек со своими верными помощниками – гадальными костями. Юлька удивленно наблюдала за моими действиями. Заинтересовался и Виктор. Я знаком показала им, чтобы не отвлекали меня, сосредоточилась и сформулировала вопрос: «Насколько серьезно случившееся с Мыльниковым?» Потрясла кости. Выпало 14+25+1. «Кажется, на вашем пути есть препятствие, но непредвиденная задержка в достижении цели пойдет лишь на пользу. Не следует слишком рваться вперед».
– Вот видишь, – упрекнула я Натку, – а ты все кричишь: «Поехали в Воленск!» Поспешишь – людей насмешишь!
Пришлось объяснить брату и сестре принципы гадания на двенадцатигранниках. Сначала они недоверчиво отнеслись к моей вере в гадальные кости. Но на примерах из предыдущих расследований я убедила их в том, что кости не ошибаются.
– Что ж, судьба не против моего вмешательства, – обратилась я к Юльке, подводя итог гаданию, – и даже обещает удачу. Я согласна заняться розыском твоего мужа. Павел с Юлей уже предприняли все те меры по поиску, что необходимы в первую очередь. Теперь нужно думать.
Я приготовила всем еще по чашке кофе и продолжила рассуждения.
– Каковы могут быть причины исчезновения? То, что в первую очередь приходит на ум, – дорожно-транспортное происшествие, сердечный приступ или инсульт... – при моих последних словах Натка дернулась.
– А что ты удивляешься? Знаешь, сколько сейчас молодых мужчин с инфарктами да инсультами в больницы попадают! А твоему тридцать три? Вполне подходящий возраст... Итак, ДТП и больницу мы отработали, и милиционеры говорят, что тоже Алика не забирали. То есть того, что чаще всего случается, не произошло. Что остается? – Я внимательно посмотрела на собеседников.
– Похищение? – выдал Виктор.
Натка побледнела.
– Может такое быть? – спросила я ее.
Она растерянно на меня посмотрела:
– Кому это может прийти в голову? Кому он нужен, кроме меня?
– А вот и давай вспоминай, кому. На работе были какие-то инциденты? Не нажил ли врагов? А ты сама? Может быть, причины в вашем бизнесе?
Натка потерла виски, отхлебнула остывший кофе:
– Вообще-то в бизнесе всегда проблемы, спокойно не проживешь, но не до такой же степени... Я не могу представить, кто может на такое решиться. Да и не похищают сейчас людей.
– Еще как похищают! Помнишь, в прошлом году все областные, да и многие центральные газеты писали про Стешина, брата одного из областных министров, которого похитили, назначив выкуп? Его еще застрелили при попытке освобождения.
И зачем я сказала последнюю фразу?! Земскова побледнела и уронила чашку. Пролитый кофе отвлек наше внимание, и, пока я ликвидировала последствия паники, бизнесвумен взяла себя в руки и попробовала включить мозги.
– Но почему именно Алика? В Тарасове есть кого похищать, кроме него. Мои капиталы рядом с деньгами Стешина и не стояли.
– Но пару миллионов запросить с тебя можно?
– В бизнесе не бывает свободных денег. Все в деле. Придется что-то продавать, – задумалась Натка.
