Марина Серова
Преступный ход конем
Признаюсь честно, первый этап соревнований показался мне на редкость скучным. Лошадь под началом жокея нарезала круги по периметру прямоугольника, время от времени меняла стиль бега и пересекала манеж по диагонали. Наверняка специалистам были видны различия, но лично я разницы между участниками не видела никакой. Понять, почему одну пару оценили выше другой, для меня было так же реально, как дотянуться до луны.
Участники состязаний сменяли друг друга, жюри занималось своим делом, знатоки восторгались и возмущались, я же, признаться, откровенно скучала. Чтобы немного развеяться, я решила изучить окрестности.
Покинув трибуны, я направилась в сторону кирпичных построек – место показалось мне вполне подходящим для летнего кафе. Увы, стоило мне сунуться в двери, как стало ясно, что с кофе придется повременить до возвращения в гостиницу. Там, где я ждала увидеть бар или ресторан, оказались помещения для отдыха жокеев, комнаты персонала и подсобки для хранения инвентаря.
Последнее здание в ряду построек выглядело чуть более солидно – здесь были два этажа, причем второй был украшен даже небольшими балкончиками. Я поднялась на крыльцо и заглянула внутрь. Увы, рестораном и здесь не пахло. Я уже собралась отправляться на поиски попутки, которая согласится доставить меня в гостиницу, когда вдруг услышала голос откуда-то сверху.
– Заблудились? Или ищете кого?
Эти слова могли, конечно, относиться только ко мне.
Я подняла голову. С небольшого балкончика мне улыбался мужчина средних лет.
– Попутку ищу до гостиницы. Не подскажете, к кому обратиться?
– В двенадцать пойдет автобус, специальный. Устроители позаботились – на обед народ повезут.
– Ждать не хочется, – призналась я.
– Что, успели наскучить лошадки? – засмеялся мужчина. – Тогда вам лучше арендовать транспорт, чем всякий раз попутку искать.
– Я бы с радостью, только как? – развела я руками.
Честно сказать, я уже сто раз пожалела о том, что здесь у меня нет личного транспорта. Поехала бы в Свечино на своей машине – не было бы никаких проблем. Так нет, потянуло на экзотику. Теперь или пешком ходи, или придерживайся графика. Ни та, ни другая перспектива меня как-то не воодушевляла.
– Так и быть, помогу вам. – Мой собеседник напустил на себя важный вид. – Считайте, вам крупно повезло.
С этими словами он исчез в комнате. Мне оставалось только терпеливо ждать на крыльце. Появился он минут через пять. Довольно улыбнулся, разве что не мяукнул, и торжественно сообщил:
– Все, устранил я ваши проблемы. Через десять минут карета прибудет.
– Какая карета? – испугалась я.
– Да уж не тыквенная, – рассмеялся собеседник. – Другу позвонил. У него машинешка неказистая, зато резвая. Придется, правда, раскошелиться, но вы же не на год в Свечино? Берет он недорого. Тем более если дадите аванс, станете приоритетным клиентом.
– Это как? – не поняла я.
– А что вы удивляетесь? Поселок у нас небольшой, работы особой нет. Кто хозяйством подсобным живет, кто на конюшне работает, кто в город мотается. В дни соревнований кто как может, так и подрабатывает. Сувенирчики, выпечка, Толик вот извозом занимается – туристов развозит кому куда надо. Звонит ему клиент по телефону – и он тут как тут. Кто аванс внес, тот может быть уверен, что его заказ всегда первый, и днем, и ночью.
– А я, значит, буду как раз таким клиентом?
– Если на аванс не поскупитесь, – подтвердил он.
В этот момент к крыльцу подкатил монстр отечественного автопрома – грязно-серая «Победа» шестидесятилетней выдержки, с поцарапанной крышей, измятыми боками и продавленным капотом. Лобовое стекло, чудом уцелевшее за годы эксплуатации, в малых трещинах, зато передние фары пострадали значительно сильнее. Собственно, от фар осталось только название, их заменил современный прожектор, прикрученный по центру радиаторной решетки. Я с опаской наблюдала, как владелец авто выбирается наружу. Через минуту передо мной стоял веснушчатый парень лет двадцати с небольшим. Улыбнувшись во все тридцать два зуба, он жизнерадостно поинтересовался:
– Это вам Боливар требуется?
– Боливар? Так зовут вашу машину?
– Нет, Боливар – это я, – гордо выпятил он грудь.
– Надо же. А ваш друг сказал, что вас зовут Толик.
– Угу, – подтвердил он. – Зовут Толик, а в душе – Боливар. Но вы можете звать меня просто Боля, если сговоримся, конечно.
– Вы знакомьтесь, а мне некогда, – вступил в разговор мой нежданный спаситель. – Ты, Болек, главное, не забудь старика, когда барыши будешь подсчитывать.
Он ушел, ухмыляясь и бормоча что-то себе под нос, а я осталась на месте. Идти, собственно, было некуда.
– Вас как зовут? – Боливар снова улыбнулся.
– Татьяна, – машинально ответила я. Предстояло понять, на что решиться: остаться живой, но безлошадной или доверить собственную жизнь этому молокососу с его драндулетом?
– Вы, Татьяна, пожалуйста, не смотрите, что автомобиль старый. В салоне довольно уютно, а о ходовых качествах моего железного коня легенды ходят. Между прочим, местные любители раритетов уже много раз предлагали мне его продать. Кстати, обещают неплохие деньги. Понятно, я расставаться со старушкой не собираюсь. А хотите, я вам расскажу, как она ко мне попала?
– Если можно, по дороге, – наконец решилась я. – Очень кофе хочется.
– Отлично.
Сообразив, что его нанимают на работу, Боливар бросился к пассажирской дверце. Распахнул ее, склонился в церемонном поклоне, дождался, пока я усядусь, быстро занял водительское кресло и, уже не дожидаясь команды, рванул вперед. Так я обзавелась индивидуальным транспортом с личным шофером на весь период чемпионата. Боля, как мне было позволено называть владельца авто, доставил меня в гостиничный комплекс в лучшем виде.
Этот день и следующий прошли без происшествий и новых встреч. К десяти часам вечера я готова была от скуки лезть на стену, а к концу второго дня окончательно утвердилась в намерении отправиться в Тарасов не позднее завтрашнего обеда. И то только потому, что местные знатоки в один голос утверждали, что заключительная часть соревнований, именуемая конкуром, – зрелище непередаваемое. «Кто хоть раз в жизни видел конкур, может считать, что видел в жизни все», – именно так заявил один из моих соседей, фанат конных соревнований.
И я поверила. Ненадолго, всего на одно утро. Посмотрю этот самый конкур и больше ни на секунду в Свечине не задержусь. С ударом колокола, возвещающего окончание скачек, ноги моей здесь не будет. Уеду, чего бы мне это ни стоило, пусть даже на монстре Боливара. Пешком уйду, лишь бы подальше от этой скуки. Видно, лошадиные гонки действительно не мое.
Глава 2
Утро, как водится, оказалось мудренее вечера. Не успела я глаза продрать, как в мою дверь уже стучали.
Кого это нелегкая принесла? Я накинула халат, отметила, что часовая стрелка едва-едва перевалила за семь. Ранний гость не унимался и продолжал барабанить. Я поспешила открыть дверь. Каково же было мое удивление, когда на пороге я увидела мою знакомую Наталью. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять, что стряслось что-то серьезное.
– Татьяна, как хорошо, что я вас застала. – Она ворвалась в номер. – Собирайтесь скорее!
– Что случилось? – Волнение гостьи передалось и мне.
– Беда! Моему приятелю срочно нужна ваша помощь. Поехали, по дороге все узнаете.
Когда того требуют обстоятельства, собираться я умею быстро. Это был как раз такой случай. Без единого лишнего слова я сгребла одежду в охапку и скрылась в ванной. Через несколько минут автомобиль Натальи уже вез нас в поселок, и я молча внимала печальной истории, приключившейся минувшей ночью.
Два часа назад с ее приятелем Дмитрием Кугушевым, хозяином Арабеллы, связались сотрудники правоохранительных органов и сообщили, что на конюшне найдено тело его жокея. Жокей был мертв, Дмитрия настоятельно просили приехать для опознания. Уже на конюшне он узнал подробности. Подробности эти были таковы, что заставили усомниться в том, что смерть жокея могла быть случайной. Дмитрий вернулся домой, поделился своими сомнениями с Натальей, а та сразу вспомнила о моих, как она выразилась, уникальных способностях по части расследования запутанных дел. Наталья предложила Дмитрию обратиться ко мне за помощью, и он согласился.
Дом Кугушева находился километрах в пятидесяти от Свечина. Всю дорогу Наталья только и делала, что попеременно ахала и благодарила судьбу за то, что я так удачно оказалась в Свечине. Никаких подробностей происшествия она не знала, и оставалось только надеяться, что сам Кугушев окажется способен на более конструктивный разговор.
Одно хорошо – от вчерашней скуки не осталось и следа. Я нутром чувствовала, что дело окажется любопытным. Что ж, примем как исходную посылку, что смерть жокея – не обычный несчастный случай, а дело человеческих рук. За долгие годы работы детективом я привыкла доверять собственной интуиции и была уверена, что она не подведет меня и в этот раз.
Хозяин Арабеллы встречал нас на крыльце трехэтажного строения. Как только машина остановилась, он поспешил открыть передо мной дверь, вежливо поздоровался и попросил простить его за то, что нарушил мои планы на предстоящий день.
– Понимаю, вы приехали исключительно ради отдыха и вот теперь лишены возможности поучаствовать в самом зрелищном из состязаний, – начал он. – Но обстоятельства сложились так, что откладывать до окончания чемпионата нельзя. Не сомневайтесь, я сделаю все возможное, чтобы компенсировать вам срыв планов.
Я не стала тратить время на переубеждение и посвящать Кугушева в сложности моих отношений с конным спортом. Зачем лишний раз разочаровывать человека? Пускай думает, что я без ума от скачек. Может, это как раз поможет мне завоевать его доверие. А доверие между сыщиком и клиентом – дело далеко не последнее.
Словом, я коротко кивнула, давая понять, что принимаю извинения, и проследовала вслед за хозяином в просторную гостиную на первом этаже. Мы устроились в креслах, и я приступила к выяснению обстоятельств смерти жокея.
– Наталья рассказала все лишь в общих чертах. Теперь хотелось бы услышать подробности.
– Знаете, я ведь ни разу в жизни не имел дела с частным детективом, – смутился Кугушев. – Даже не знаю, с чего начать.
– Не переживайте по этому поводу, – остановила я его. – Ваша задача описать ситуацию как можно подробнее, а я по ходу буду задавать вопросы. Уверена, вы легко справитесь. Начните со звонка. Кто и когда сообщил о трагедии?
– Сегодня в шесть утра мне позвонил следователь. В Свечине только участковый и пара патрульных, которых прислали на время соревнований – следить за порядком на скачках. Знаете, чтобы конфликтов между болельщиками не было и все такое.
– А что, бывают конфликты?
– Случаются. Хотя не часто, болельщики на скачках – это вам не футбольные фанаты. Здесь все намного цивилизованнее, – серьезно сказал Кугушев. – Но охранять покой любителей конного спорта все равно необходимо. Положено так.
– Понятно. Продолжайте, – попросила я.
– Следователя вызвал участковый, когда понял, что своими силами не справится. – Мой собеседник пытался собраться с мыслями. – Сами понимаете: смерть жокея в разгар скачек – серьезное происшествие. Брать на себя ответственность участковый побоялся. А уже следователь вызвал меня.
– Почему именно вас? У вашего жокея нет родственников? Кажется, его звали Романом?
– Совершенно верно, Роман Лихарев, – кивнул Кугушев. – А вы откуда знаете?
– Читала рекламный буклет, – усмехнулась я.
– Ах да, вы же следили за соревнованиями, – сообразил Кугушев. – Имена жокеев сейчас у всех здесь на слуху. А что касается родственников – у Романа есть брат Егор. Живет вместе с ним в нашем коттеджном поселке. Вызвали меня, поскольку с Егором связаться не смогли. Я, кстати, тоже пытался дозвониться до него, но пока безрезультатно.
– Что сообщил следователь?
– Уточнил, действительно ли Роман Лихарев работает у меня. Я подтвердил. Тогда он заявил, что Романа нашли в конюшне и что он мертв. Причина устанавливается, так сказал следователь. И добавил, что я должен немедленно явиться для опознания.
– Кто обнаружил тело?
– Конюх. Они приходят на конюшню первыми, кто к пяти, кто даже раньше. Так и обнаружили. Позвонили участковому. Тот приехал, посмотрел, подумал и сообщил в вышестоящую инстанцию. Конюх, естественно, узнал Романа, но следователь настоял на опознании, – печально произнес Кугушев. – Сначала попытались найти Егора, а когда не удалось, обратились ко мне. Я тут же выехал.
– Можете описать, что увидели в конюшне? Это очень важно.
– Постараюсь, – сосредоточился Кугушев. – Я сразу пошел к деннику Арабеллы, полагая, что, раз уж Роман явился в конюшню, он может быть только там. И ошибся. Арабелла была на месте, а у денника никого. Тогда я пошел к месту выгула и уже там нашел всю компанию. Роман лежал на спине, раскинув руки. Только голова как-то уж слишком глубоко откинута. И глаза открыты. Стеклянные, ничего не выражающие глаза. Жуткая картина.
Кугушев немного помолчал, собираясь с силами. Потом продолжил:
– Ко мне подошел следователь. Спросил, узнаю ли я Романа. Я сказал, что узнаю и что это действительно жокей моей Арабеллы. Он спросил, зачем Роман приехал в конюшню ночью. Я ответил, что не знаю. И сам задал вопрос: от чего он умер? Следователь сказал, что по предварительным данным осмотра предполагает, что Роман решил проехаться верхом без седла. Арабелла сбросила его, и он сломал шею от удара о землю. По крайней мере, скончался он наверняка от этого.
Я не сдержался и начал возражать. Не может быть, говорю, чтобы Роман совершил такую глупую ошибку. И вообще, чего ради он стал бы утомлять лошадь перед ответственной скачкой? А следователь заявил, что смерть в результате несчастного случая всегда выглядит глупо. Собственно, таковой она и является. Мне показалось, что для него такое заключение – всего лишь возможность избежать сложного расследования, а вдобавок скандала и нагоняя от начальства. Стало ясно, что он даже пытаться не станет найти какое-то другое объяснение смерти Романа. Я расстроился и дальше отвечал на вопросы, не особо вдаваясь в их смысл. Мысли мои были заняты нашим с Романом последним разговором, но следователю я ни о чем больше говорить не стал. Просто не видел в этом смысла.
– О каком разговоре идет речь? – перебила я.
– Роман звонил мне накануне. И задал очень странный вопрос.
– Пожалуйста, в подробностях, – попросила я.
– Рома позвонил ночью, около часа. Мы поболтали о том о сем, а потом он спросил: кто будет участвовать в состязаниях в случае его смерти? Я списал это на волнение перед самым ответственным состязанием. Понимаете, Роману постоянно требовалась поддержка. Ему нужно было, чтобы кто-то убеждал его, что он лучший жокей и все у него получится. Характер такой. Обычно этим занимался его тренер, но случилось так, что перед самым началом соревнований тренер слег в больницу с отравлением. Состояние его не было критическим, но поддержки Роман лишился. Вот я и подумал, что у него очередной бзик и просто требуется свежая порция психотерапии. Я на эту роль не особо гожусь, но все же попытался его поддержать. Мне показалось, что к концу разговора Рома воспрянул духом. Но если версия следователя верна, тогда моя терапия успехом не увенчалась, – тяжело вздохнул Кугушев.
– Значит, Роман был склонен к импульсивным поступкам? – решила я уточнить.
– Ничего подобного. С чего вы это взяли? – удивился Кугушев.
– Вы же сами только что сказали, что он постоянно испытывал неуверенность в себе. Люди с заниженной самооценкой, как правило, импульсивны.
– О нет, к Роману это никак не относится. Его, скажем так, странность касается только жокейского искусства. Собственно, в прямом смысле у Ромы нет статуса жокея. Он просто тренируется вместе с лошадью и допущен к участию в соревнованиях. Такое положение не редкость. Конный спорт в России только-только начал возрождаться, требования к участникам соревнований у нас не такие строгие, как во многих других странах. Это касается и лошадей, и всадников. – Чувствовалось, что о любимом деле Кугушев может говорить долго. – Даже к нам, владельцам спортивных коней, требования достаточно мягкие.
– Как давно вы знакомы с Романом?
– Вот как дочка моя уговорила меня выставить Арабеллу на соревнования, так и знакомы. – Заговорив о дочери, Кугушев впервые с начала разговора улыбнулся. – Я ведь и сам не так давно в этой сфере. По конноспортивным меркам – даже из младенчества не вышел.
– Никогда бы этого не сказала, слушая вас, – призналась я. – И Роман тоже недавно? А как у вас появилась Арабелла?
Следующие два часа пролетели незаметно. Я задавала вопросы, Кугушев отвечал, перескакивая с пятое на десятое. Потом он принимался рассказывать, и я снова спрашивала, уточняла, сопоставляла. Наталья решила внести свою лепту и принялась многословно объяснять правила подготовки лошадей и всадников к соревнованиям. Одним словом, информации было выше крыши. В итоге картина сегодняшнего ночного происшествия и вся предыстория обрели более-менее четкие контуры.
Итак, сам Дмитрий Кугушев жил в коттеджном поселке недалеко от деревни Свечино с самого рождения. Надолго он покидал родные места, только когда учился в вузе, причем не в каком-нибудь, а в московском. Сейчас он довольно состоятельный, если не сказать богатый, заводчик лошадей. Конечно, с такими колоссами, как заводчики орловских рысаков или голицынских арабских скакунов, ему не тягаться, но и своего Кугушев упускать не собирался.
Два с половиной года назад дочь Дмитрия заболела скачками. Ничего удивительного, если учесть, в каком месте росла девочка. В Свечине не просто находился конноспортивный клуб. Владельцы делали все, чтобы заразить скачками как можно больше людей.
В конюшне Кугушева как раз в это время появилась Арабелла. Вернее, не появилась, а подросла. Дмитрий пригласил жокея еще советской школы, чтобы обучил дочь верховой езде. Кстати, этот жокей и поселился прямо у него в доме. Добавьте к этому интерес кугушевской дочери к лошадям. В конце концов, вышло так, что Дмитрий нанял из числа своих же работников парня посмышленее и с неплохими данными, и за год тренер натаскал обоих, лошадь и всадника, до нужного уровня.
Прошлогодние соревнования, в которых участвовали Лихарев и Арабелла, ни денег, ни наград не принесли. Зато на стороне этой пары были все симпатии зрителей. Арабелла буквально покорила всех грациозностью и способностью чувствовать седока. Окрыленный Кугушев понял, что стоит продолжать начатое. Сработал, помимо всего, и предпринимательский инстинкт: позволить себе упустить выгоду он не мог, а выгода здесь наклевывалась немалая.
Чтобы поощрить будущего жокея, Дмитрий подарил Лихареву современный дом, небольшой по его меркам, но сногсшибательный по меркам деревни Свечино, в которой вырос Роман. Парень оценил аванс и целый год тренировался как одержимый. Теперь уже тренер был приставлен не к дочери Кугушева, а исключительно к Роману. Еще в его распоряжении появилась личная помощница по имени Евгения – девушка умелая, старательная, не без опыта. В этом сезоне на пару Лихарев – Арабелла делали уже серьезные ставки. В рейтинге фаворитов они шли намного выше других участников чемпионата. И это несмотря на то, что ни у Романа, ни у Арабеллы не было пока ни единой награды такого уровня.
О брате Романа Егоре Кугушев упомянул вскользь. Так, мол, и так: как только у Романа появился свой дом, младший, Егор немедленно переехал к нему. Выходило, что он уже почти год живет на полном иждивении Романа. Больше никаких подробностей Дмитрий не сообщил, и я не стала настаивать. Пока достаточно и этого.
Зато о тренере мой собеседник говорил охотно и долго. Со слов Кугушева выходило, что Ильшат Султангареев, добрый и терпеливый башкир, сотворил чудо. Буквально на глазах он превратил рядовую кобылицу и простого сельского конюха в спортсменов высшей категории. И не важно, что к этой категории они были причислены пока только в мечтах Кугушева. Сам хозяин был уверен, что благодаря профессионализму Ильшата и упорству Романа их всех ждет большое будущее.
О помощнице Евгении Дмитрий отозвался в целом положительно, но как-то не слишком конкретно. Создавалось впечатление, что в глазах Кугушева она не имеет совершенно никакого веса и как самостоятельную профессиональную единицу он ее не воспринимает. Так, недорогое приложение к талантливому Роману и непревзойденному Ильшату.
Ильшат и Роман жили в том же поселке, что и Кугушев. У Романа, как и было сказано, с прошлого года имелось отдельное жилье, Ильшат же довольствовался гостеприимством Кугушева. На вопрос, почему тренер продолжает жить в его доме, Дмитрий рассмеялся и ответил башкирской пословицей: «Видел раз – знакомый; видел два – товарищ; видел три – друг. А Ильшат у меня который год живет. Наверное, считает себя моим братом. Как от брата уедешь?» Что касается Евгении, то она снимала комнату в самой деревне.
Дальше мы перешли к событиям, непосредственно предшествующим смерти Романа. Оказалось, что последние несколько дней мы с Романом соседствовали. Чтобы спортсмен был ближе к конюшням и основному месту проведения соревнований, Кугушев снял ему номер в той же гостинице, где жила я. Последний телефонный звонок, по словам Кугушева, тоже был из гостиницы. Дмитрий посоветовал Лихареву выбросить все сомнения и идти спать. На это Лихарев ответил, что он уже в постели и просит за него не волноваться. Как оказалось позднее, Роман лукавил.
Больше ничего интересного узнать от Кугушева не удалось. Оставалось только уточнить фамилию следователя и отправляться обратно в гостиницу, чтобы попытаться выяснить, чем занимался Роман накануне гибели. Наталья вызвалась меня отвезти. От машины, предложенной Кугушевым, я предусмотрительно отказалась: Боля и его транспорт в этой ситуации подойдут лучше. Кугушев заверил, что все мои транспортные расходы, естественно, возьмет на себя, только бы я разобралась в этом запутанном деле.
В гостинице я первым делом поговорила с администратором и узнала, что номер Лихарева уже опечатан. Приезжали следователь с бригадой, переворошили все и велели никого не пускать, даже уборщицу. Номер был оплачен до конца недели, поэтому никаких возражений у администратора не имелось. На мою просьбу заглянуть к Лихареву он так яростно замахал руками, что пришлось немедленно прикусить язык. Портить отношения с ним в мои планы никак не входило. Пусть думает, что я послушно смирилась с отказом. Я найду способ попасть в этот номер, если возникнет необходимость. И получить нужные сведения тоже.
Но прежде чем предпринимать какие-то шаги, нужно было как следует все обдумать, и я отправилась к себе в номер. Несколько вопросов в этой истории требуют ответа прежде всего.
Что Лихарев делал на конюшне в два часа ночи, да еще накануне главного состязания? В это время он должен был находиться в гостинице, причем не просто находиться, а спать. Роман Лихарев – спортсмен, пусть и не профессиональный, а в этой среде режим – главный залог успеха. Если бы все жокеи перед соревнованиями куролесили до двух ночи, наутро они не то что препятствие взять – на лошадь взгромоздиться бы не смогли. Но вот Лихарев пренебрег режимом. Означает ли это, что он был безответственным человеком? Это нужно выяснить.
Следующий вопрос: каким образом Роман попал на конюшню. До денника Арабеллы на машине не меньше двадцати минут. По словам Кугушева, Лихарев водить не умел, понятно, что собственной машины у него не было. На конюшню его всегда отвозил кто-нибудь: или водитель Кугушева, или Евгения. Если бы Роман воспользовался привычным транспортом, Кугушеву об этом давно бы сообщили. Значит, на этот раз его подвез кто-то другой. Или он отправился в такую даль пешком? Ответ на этот вопрос может кое-что прояснить, но его, этот ответ, нужно еще найти.
Наконец, последняя беседа Кугушева и жокея и этот странный вопрос: кто будет участвовать в состязаниях в случае смерти спортсмена. С чего вдруг совершенно здоровому человеку интересоваться подобным, да еще глубокой ночью, за считаные часы до последнего тура? Роману кто-то угрожал, он опасался за свою жизнь? Или это не что иное, как разыгравшееся воображение? Это, между прочим, вопрос вопросов. По всему выходило, что перспективу своей смерти Роман впервые решил обсудить с работодателем именно в ту ночь. Знал ли он, что его ожидает? Предчувствовал ли скорую кончину? Если да, почему не остался в номере, где, конечно, намного безопаснее? Почему, чувствуя опасность, потащился на конюшню, да еще один?
Хорошо, попробуем допустить, что в смерти Лихарева никакого криминала нет. Можно такое предположить? Конечно, можно. Прошло два этапа чемпионата, пара Лихарев – Арабелла показала блестящие результаты и опередила по очкам большинство участников, а соперники у них были вполне серьезные. Такое напряжение кого угодно может вывести из равновесия, что уж говорить о начинающем спортсмене. Роман Лихарев мог просто переволноваться. От волнения он не находил себе места, непрерывно думал о предстоящем последнем туре, который определит его судьбу. Волновался так, что даже спать не мог. А тут еще тренера, как назло, нет. В отсутствие тренера, который мог бы поднять его боевой дух, бедному Роману и поделиться мыслями не с кем. Он звонит Кугушеву в надежде получить поддержку, но разговор по душам не складывается.
Что ему остается? Он отправляется на конюшню к своему четвероногому другу, чтобы рядом с ним обрести уверенность. Глупо? Возможно. Но Роман, скорее всего, думал иначе. Может, надеялся, что физический контакт с Арабеллой придаст ему сил. Не исключено, что он собирался только прокатиться пару кругов, почувствовать, что они с лошадью по-прежнему единое целое. А может, хотел просто поделиться с ней сомнениями. Молчаливый слушатель иногда гораздо важнее того, кто может возразить или усугубить дело неосторожно сказанным словом. Ничего удивительного, многие люди, имеющие дело с животными, ведут с ними беседы, как с людьми.
А что, версия вполне логичная. Роман в смятении пришел на конюшню, вывел Арабеллу из денника, взгромоздился на нее и погнал по загону. Лошадь, обеспокоенная непривычным поведением седока, взбрыкнула и сбросила его. Не готовый к такому повороту событий Лихарев не смог предотвратить падение, поскольку ни седла, ни сбруи на Арабелле не было. Как заявил следователь, типичный несчастный случай: жокей переоценил свои возможности и поплатился за это.
То обстоятельство, что Кугушев считал Романа парнем уравновешенным и не склонным к импульсивным поступкам, ничего не доказывает. Ясно, что владельцу лошади известно далеко не все, что происходит в жизни жокея. Вряд ли до сегодняшнего дня Кугушев так уж пристально следил за психологическим состоянием Романа. Вот если бы что-то о его уравновешенности или импульсивности удалось узнать у тренера или хотя бы у его помощницы Евгении, тогда другое дело.
Только все это мои домыслы, и ничего больше. Чтобы начать расследование, неплохо бы иметь в своем распоряжении что-то более существенное, чем смутные подозрения клиента и личная интуиция. А то так вот начнешь бегать за призраками, людей допрашивать, копаться в чужом грязном белье, а в итоге окажется, что никакого криминала в смерти Лихарева и в помине не было. Еще на посмешище себя выставишь.
Нет, пора воспользоваться проверенным методом. Таким, которому можно безоговорочно доверять. А кому ты, Танюша, больше всего доверяешь? Правильно, только не кому, а чему. Предсказаниям магических костей. Значит, пришла пора вытряхнуть их из замшевого мешочка и заставить поработать, благо они всегда со мной.
Так я и сделала. Достала из дорожной сумки мешочек с магическими костями и рассыпала их по столу. Результат оказался не совсем тем, на который я рассчитывала, но уверенности мне он прибавил. На первой грани застыло число 13. Неподалеку, слегка покрутившись на месте, остановилось 30. Кость с цифрой 6 откатилась к самому краю стола. Такое сочетание обещало «укрепление репутации, чему будут способствовать ваша рассудительность и стремление к справедливости».
Что ж, неплохо. Остается только не забывать быть рассудительной и стремиться к справедливости. А в чем заключается справедливость? Естественно, в том, чтобы виновный не ушел безнаказанным. Если этот виновный существует.
Стоп, Татьяна. Ты снова пошла по кругу. Нет, нужно ехать на конюшню. Осмотреть место происшествия, побеседовать со следователем, пообщаться с Евгенией и только тогда выдвигать гипотезы.
Я снова позвонила Боле, а пока он добирался до гостиницы, спустилась в холл и успела побеседовать с горничной, обслуживающей номера на втором этаже, в том числе и номер Лихарева. Ни она, ни другие горничные никаких нестандартных выходок за Лихаревым не замечали, а о вчерашней ночи сказать ей было нечего. Зато она дала дельный совет – обратиться к швейцару. Как выразилась горничная, у него самая подходящая должность, чтобы подслушивать чужие секреты. Его не вызывают в номера. Его не требуют к стойке. Его практически не замечают и поэтому выбалтывают в его присутствии такое, о чем никому знать не положено. Что ж, разумно. Я немедленно отправилась на гостиничное крыльцо знакомиться со швейцаром.
Дородный дядька, поразивший мое воображение еще в день приезда, был на месте. Пользуясь тем, что все отдыхающие сейчас были на скачках, он позволил себе расслабиться: отошел в тенек, расстегнул три верхние пуговицы форменного кителя, привалился к стене и так стоял, обмахиваясь фуражкой. Не то чтобы сегодня было слишком жарко. Просто по какой-то причине униформу для всех сотрудников гостиничного комплекса пошили из плотной шерстяной ткани, для августа не слишком подходящей.
– Надоела жара? – поинтересовалась я.
– Угу. Сейчас бы футболку надеть и под кондиционер завалиться. – Он лениво приоткрыл глаза. – На худой конец под вентилятор.
– А вы бы начальству сказали, что форму желательно выбирать по сезону, тогда и жара не мешала бы.
– А то мы не говорили, – вздохнул он. – Только кто ж нас слушает? Наше дело маленькое: велено имидж поддерживать, вот и маемся. А вы что же не на соревнованиях? Сегодня самая интересная часть.
– Обстоятельства не позволяют, – призналась я. – С раннего утра на ногах.
– Я думал, вы из отдыхающих, – протянул швейцар. – А вы, оказывается, работаете здесь?
– В некотором роде, – кивнула я. – О происшествии в конюшне уже слышали? Вот по этой причине я и не попала на соревнования.
– Родственница? – Он сложил сочувственную гримасу.
– Ни в коем случае, – успокоила я собеседника. – Скорее по долгу службы.
