Марина Серова
Веселые поминки
Глава 1
Наш самолет подлетал к родному Тарасову. Несколько дней я провела в далекой воинской части, где выполняла свои служебные обязанности в качестве юрисконсульта Комитета солдатских матерей, каковым являюсь в последнее время, во всяком случае официально.
На душе у меня оставался неприятный осадок, впрочем, к его горькому привкусу я успела привыкнуть за месяцы работы в этой организации.
Случай был типичный. Белобрысый тарасовский парнишка, волею судеб заброшенный в этот «тмутараканский» военный округ, попал в омерзительную систему «неуставных отношений», благодаря которой чуть было не наложил на себя руки.
Его старшие товарищи воспринимали его не иначе как козла отпущения и компенсировали на нем все свои убогие прыщаво-жлобские комплексы.
Моими стараниями парнишка был переведен в другой округ, а его бывшему командиру придется-таки расстаться с погонами и продолжать злоупотреблять алкогольными напитками уже без отрыва от производства. Для этого я сделала все необходимое.
Но кое-что я позволила себе и для души. При последней встрече с главным мучителем моего «подзащитного» я не удержалась и добавила ему еще одну проблему недели на две как минимум, причем именно в той области, которой он особенно гордился.
Проще говоря, на прощание, находясь с ним с глазу на глаз, я модельной туфелькой таким образом обработала его гениталии, что провожал он меня долгим земным поклоном.
Навыки и привычки моей настоящей профессии, думаю, останутся у меня навсегда. И никакая маска юрисконсульта общественной организации не заставит меня изменить мой характер.
Если бы не одна неприятная история в Югославии, я бы до сих пор оставалась кадровым сотрудником органов безопасности, хотя, по сути, я продолжаю им оставаться и по сей день, разве только уровень секретности еще более повысился.
Об этом знает только один человек по кличке Гром, вместе с которым мы погорели в Югославии и на какое-то время были вынуждены сменить профессию.
Я считаю Андрея Леонидовича не просто своим командиром, но и учителем, который заставил меня пересмотреть все мои прежние представления о жизни и в конечном итоге определившим и сформировавшим меня такой, какой я являюсь на сегодняшний день. Он закалил мое тело и воспитал мою душу.
И если я могу сегодня считать себя профессионалом, то только благодаря этому человеку – майору Андрею Леонидовичу Сурову, но для меня – Грому.
Он дал мне новое имя – Багира, которое мне нравится больше того, которое написано в одном из моих паспортов.
Я имею в виду тот единственный настоящий паспорт, который я с гордостью получила в районном паспортном столе в шестнадцать лет. Там написано, что меня зовут Юлией Сергеевной. Но таких много, а Багира – только одна!
Древние считали, что имя определяет всю жизнь и судьбу человека. Я могу добавить, что оно влияет даже на его внешность.
В последнее время во мне появилось что-то кошачье, на что неоднократно обращали внимание мои немногочисленные знакомые. И я горжусь этим, тем более что больше всего на свете я люблю кошек.
Я ужасно скучаю по тому времени, когда мы с Громом не расставались ни днем, ни ночью.
Не подумайте, что я просто-напросто влюблена в него. Это было бы слишком просто.
Мое чувство к нему больше, чем любовь. Влюбляюсь я, несмотря на мою серьезную профессию, довольно часто, но между мной и Громом ничего никогда не было, хотя нам по долгу службы приходилось изображать из себя и супружескую пару и даже спать в одной постели.
Последние несколько месяцев я не слышала его голоса. Но каждое утро просыпаюсь с надеждой получить от него весточку в том или ином виде. И это будет означать, что у него для меня появилось задание.
Наш самолет, сделав круг над Тарасовом, заходил на посадку.
Внизу я видела огромное голубое пространство с островком городского пляжа посредине: мы пролетали над Волгой.
Под нами замелькали пригородные дачи с цветущими яблонями, и, как всегда, неожиданно возникла взлетная полоса.
Через несколько минут я выходила из здания аэропорта.
Моя квартира находится довольно далеко, во всяком случае по тарасовским масштабам, от аэропорта, поэтому я решила направиться, не заходя домой, в Комитет солдатских матерей, чтобы отчитаться за командировку и, покончив со всей этой историей, со спокойной душой отправиться к себе.
Тем более что сегодня пятница и в моем распоряжении оставалось почти три свободных дня, не считая отгулов, которые я предпочитаю копить на всякий пожарный.
Комитет находится недалеко от аэропорта, и при желании до него можно добраться пешком, но мне не терпелось сделать все побыстрее, и, поймав такси, я буквально через пять минут поднималась на крыльцо серого бетонного здания.
Как я и ожидала, в комитете за эти несколько дней ничего не изменилось.
Более того, монотонное пребывание в кабинетах создает несколько иное представление о времени, чем у человека, за несколько часов пролетевшего пару тысяч километров.
Во всяком случае, на лице своей непосредственной начальницы Светланы Алексеевны я прочла совершенное недоумение по поводу моего возвращения.
Можно было подумать, что я покинула ее кабинет полчаса назад и, вернувшись, сообщила ей, что побывала за это время на другом конце света.
Я отдала ей тоненькую папку с документами, зашла в бухгалтерию, заполнила все необходимые бланки и отчиталась за взятые под расчет деньги, после чего мои служебные обязанности были выполнены, и совершенно свободным человеком я покинула Комитет.
Теперь я могла не торопиться и вкусить все преимущества прекрасного ничегонеделания.
Передо мною стояла дилемма: либо отправиться на рынок и накупить на три дня необходимые для кулинарных экспериментов продукты, либо удовлетвориться тем, что смогу приобрести по дороге домой.
Учитывая, что весь уик-энд я планировала посвятить исключительно кулинарным изысканиям, логичнее было бы выбрать первый вариант, но я на самом деле была немного разбита многочасовым перелетом, хотя и не в такой степени, как сообщила своей начальнице.
И поэтому предпочла второй вариант.
Тем более что рядом с моим домом располагался небольшой базарчик, ассортимента которого вполне может хватить человеку с богатым воображением.
На недостаток последнего я пожаловаться не могу, особенно в кулинарном смысле.
Кулинария – это моя тайная страсть, видимо, в предыдущем воплощении я была либо шеф-поваром ресторана, либо развивала свои кулинарные фантазии на протяжении долгих трущобных лет полуголодного существования. И, судя по отзывам родных и знакомых, человечество потеряло в моем лице гениального кулинара.
Единственная проблема состоит в том, что я никогда не могу съесть всего приготовленного, так как живу в одиночестве и по роду своих занятий не могу завести даже кошку.
Поэтому избыток приготовленных мною яств я передаю своим соседям по лестничной площадке – симпатичной чете Жлуктовых, которых бог наградил четырьмя вечно голодными отпрысками, но забыл при этом наградить необходимой для такого количества едоков зарплатой.
Я села на девяносто восьмой автобус и, расположившись у окна, всю дорогу изучала те микроскопические изменения в городе, которых не замечаешь, пока не покинешь город хотя бы на несколько дней.
Ко всему прочему, это еще и чисто профессиональный тренинг.
У секретного агента наблюдательность должна быть на высоте, и в нашем закрытом учебном заведении немало часов было посвящено подобным упражнениям.
За сорок минут я успела заметить столько маленьких изменений, что перечислить их все не представляется возможным.
Скажу только о трех новых рекламных щитах, перекрашенных ставнях в полуразрушенном частном домике, выломанной доске в заборе (она полгода держалась на одном гвозде) и возведенном за это время очередном этаже строящегося дома недалеко от моей остановки.
В конце этого небольшого путешествия меня ожидал сюрприз: была заделана глубокая поперечная колдобина на дороге, по которой следовал мой автобус.
По привычке я набрала в грудь побольше воздуха, чтобы с минимальными потерями преодолеть эту преграду, поскольку, какой бы опытный водитель ни сидел за рулем автобуса, избежать довольно-таки сильной встряски не удавалось никогда.
И произошло чудо.
Это можно было сравнить с тем волшебным ощущением, когда зубной врач собирается вырвать тебе больной зуб, и ты готовишься к адским мучениям, но он делает легкое движение рукой и… ты видишь перед собой отвратительную часть самой себя у него в клещах, плоскогубцах или не знаю, как называется этот чудовищный инструмент.
Это улучшило мое и без того лучезарное настроение, и я, как птичка, выпорхнула на своей остановке.
Даже сравнительно небольшой базарчик может украсть довольно много времени у такого привередливого покупателя, как я.
Думаю, что один из самых главных секретов хорошего повара состоит в том, чтобы уметь выбрать продукты.
Трудно сделать из дерьма конфетку, а если это и получится, то конфетка все равно будет дерьмовой.
А вот для того, чтобы испортить природный вкус хороших продуктов, нужно как минимум закончить кулинарный техникум.
Многолетний студенческий опыт посещения заведений общепита помог мне сделать это открытие.
Я действительно не понимаю, как можно из куриного мяса, свежей картошки и томатного соуса приготовить то омерзительно безвкусное блюдо, которое мне время от времени приходилось употреблять в так называемых столовых.
Сейчас количество столовых сократилось почти до нуля. Видимо, и специалистов по преображению вкусовых качеств того уровня становится с каждым днем все меньше.
Надеюсь, что скоро настанет день, когда от нас уйдет последний специалист этого класса, и похоронная процессия, состоящая из людей, страдающих хроническим гастритом и язвой желудка, проводит его в последний путь.
И земля ему пусть будет пухом.
Истратив всю свою наличность, с двумя тяжеленными сумками я наконец открыла дверь своего жилища, по которому уже успела соскучиться.
То, что я увидела в первую же секунду, заставило меня бросить на пол свою поклажу и в недоумении опуститься на стул.
Я далеко не кисейная барышня, и обморок мне не грозил, но то, что я увидела, могло обескуражить и супермена.
Все «население» моей квартиры встречало меня в коридоре.
Население состояло из множества мягких игрушек, которые я с некоторых пор начала коллекционировать.
Тигры, кошки, пантеры и даже несколько бегемотов дружною толпою выстроились по стойке «смирно» в ожидании своей хозяйки.
Уезжая несколько дней назад, я оставила их на своих местах, а ключ от квартиры я никому не давала.
Предположить, что в моей квартире побывали воры и шутки ради устроили подобное, я не могла.
Допустить, что мои игрушки настолько очеловечились, что стали самостоятельно передвигаться, я не могла тем более.
И, переступив через головы моих зверушек, я вошла в комнату.
Там меня ожидал еще один сюрприз.
На видеомагнитофоне сидел фиолетовый звереныш, породы которого я так и не смогла определить. Это было нечто среднее между крокодилом и белочкой, но к этому я успела привыкнуть, а вот то, что у него в лапах была незнакомая мне видеокассета, добавило ситуации загадочности.
Мне ничего не оставалось, как вставить кассету в магнитофон. Во всяком случае, это была единственная возможность понять происходящее.
Я прислушалась к своей интуиции. Она нашептывала мне что-то приятное.
Так что, если бы в этой кассете была бомба, я бы умерла с улыбкой на губах.
– А замочек у тебя неплохой, – произнес с экрана Гром, и я моментально нажала на «стоп», чтобы прийти в себя и успокоиться.
Если бы на экране я увидела Санта-Клауса, инопланетянина или президента России, я бы удивилась гораздо меньше.
Гром, который не позволял мне звонить ему по телефону и общался со мной через сложную систему шифров, каждый раз придумывая все более экзотические способы передачи информации, как ни в чем не бывало заявился ко мне домой собственной персоной, оставил мне послание и поиграл напоследок с моими игрушками.
Кто-то из нас двоих явно сошел с ума.
Я отправилась на кухню, достала из холодильника бутылку лимонада и залпом выпила большой стакан, налила еще один и только тогда вернулась к магнитофону.
– Мне давно хотелось побывать у тебя дома, – произнес Гром и улыбнулся.
После небольшой паузы он продолжил:
– Жалко, что не застал тебя. У меня целый час свободного времени. Но думаю, что у нас еще будет такая возможность. Я тут немного похозяйничал, но уж больно мне хотелось попить твоего знаменитого кофе.
Только теперь я заметила у него в руках чашку с дымящимся напитком.
Он сделал маленький глоточек и сморщился:
– Но у меня он получился отвратительный, видимо, мне это просто не дано, и я только напрасно перевел продукт.
Таким образом, он мило болтал со мной добрых пять минут и только в самом конце сообщил, что визит его был не просто визитом вежливости, но был необходим в связи с новым и, насколько я поняла, очень серьезным заданием.
Всю информацию об этом задании Гром скинул мне на компьютер, воспользовавшись, как он сказал, обычным кодом.
Он имел в виду тот самый код, который мы использовали в Югославии, с тех пор нам не приходилось работать на одном компьютере.
К счастью, я его помнила, несмотря на то что код был сложный и для непосвященного представлял собой неразрешимую головоломку.
Я допила свой лимонад и, прежде чем сесть за компьютер, перетащила все продукты на кухню, затарила ими холодильник, хотела было расставить по местам игрушки, но передумала.
Пусть они еще некоторое время постоят там, куда их поставили сильные и не привыкшие к игрушкам руки Грома.
Мне не терпелось узнать, что за задание приготовил мне Гром, но я всячески оттягивала этот момент.
Можно было ожидать чего угодно.
Вполне вероятно, что через час я должна буду опять лететь куда-нибудь к черту на рога, а то и вообще покинуть нашу страну.
Именно поэтому я вновь отправилась на кухню, где сварила себе чашку «своего знаменитого кофе» и приготовила пару многоэтажных бутербродов.
Несмотря на всю мою выдержку, на что-то большее я сейчас была не способна.
Обычно я ем не торопясь, но сегодня проглотила бутерброды за несколько секунд, обжигаясь не успевшим остыть кофе.
И, еще не прожевав последний кусок, я уже сидела за компьютером.
Информации было много, и для того, чтобы внимательно изучить ее, мне потребовался не один час.
Когда у меня зарябило в глазах от работы, я наконец смогла оторваться от экрана и привести в порядок свои мысли.
Мне предстояла действительно серьезная работа, и необходимо было тщательно спланировать свою жизнь на ближайшие несколько дней.
С перспективой провести уик-энд у кухонного стола я уже распрощалась и не без некоторой грусти подумала о судьбе тех замечательных продуктов, что я принесла с базарчика.
В стране происходило что-то непонятное.
Один за другим погибали, умирали в собственной постели, во всяком случае, так или иначе уходили из жизни крупные криминальные авторитеты, проще говоря, бандиты всех мастей.
Все они как-то были связаны с властными структурами или претендовали на место в них.
Но самое удивительное было не это.
Все мы под богом ходим, и даже самые крутые бандиты время от времени умирают.
Но обычно после этого начинается новый этап «криминальной войны», которая идет в нашей стране уже несколько лет.
Их престолонаследники не могут успокоиться до тех пор, пока не переубивают друг друга.
В результате остается обычно один, самый сильный и жестокий претендент на трон, который и занимает место покойника.
Сейчас же не было никаких признаков активизации криминала.
Можно было подумать, что серия смертей прошла для всех незамеченной.
Но этого просто не могло быть.
По части информации криминальные структуры оснащены не хуже секретных служб. Следовательно, все эти покойники были участниками какой-то неизвестной мне пока игры.
Что это за игра, кто в ней участвует, мне и предстояло выяснить.
Тем более что все покойники при жизни так или иначе были связаны с моим родным Тарасовом.
Во всяком случае, в ближайшие дни мне не нужно было никуда уезжать. И, честно говоря, меня это радовало, так как шум мотора еще не затих в моих ушах.
Компьютер – штука полезная, но то ли я еще не успела перестроить свои мозги на компьютерный лад, то ли по другой причине, но для большей наглядности я обычно использую простой карандаш и листок чистой бумаги.
И, только нарисовав самые разнообразные графики и таблицы от руки и испачкав десяток листков, я раскладываю по полочкам любую информацию.
Видимо, мой мозг довольно консервативен.
В таком способе работы есть еще одно преимущество: работать можно лежа.
Поэтому я уютно расположилась на диване с бумагой и карандашами.
И только иногда подходила к компьютеру, чтобы проверить свою память.
Помимо той информации, которую я вытащила из компьютера, я неплохо себе представляла положение в стране в целом.
По давнишней привычке я не пропускала, по возможности, ни одного выпуска новостей. К этому нас приучили еще в академии.
На Западе существуют целые отделы разведки, в обязанности которых входит просмотр всех наших теле – и радиопередач.
Сравнительный анализ трех-четырех передач может помочь специалисту раскрыть такие секретные данные, о которых и не подозревает ни одни журналист. Для этого существуют целые методики, и я ими неплохо владею.
Освежив в памяти события последних недель, я пришла к выводу, что одной из самых важных проблем в стране на сегодняшний день является проникновение криминала во власть и криминализация власти.
Об этом говорят уже давно. Но сегодняшнее руководство в отличие от своих предшественников решило всерьез воспрепятствовать этому процессу и прижать криминалу хвост как следует.
Наверняка эта информация не осталась не замеченной и в стане самих коррупционеров, и представителей криминального мира.
Мне предстояло выяснить, кто организовал серию этих неожиданных смертей.
А в том, что организаторы такие существуют, я уже ни капельки не сомневалась. Количество смертей в совершенно определенных кругах превосходило любую среднестатистическую норму.
Можно было предположить, что постарались «наши ребята» из органов. И это было бы справедливо и целесообразно.
Но в этом случае Гром не поручил бы мне этой работы.
При всей нашей секретности мы с ним работаем на ту же «контору». И он наверняка был бы в курсе.
Поэтому вероятность конкурентов из ФСБ сводилась к нулю.
Если бы покойники представляли собой членов одного «клана», одной бандитской «семьи», можно было бы заподозрить конкурирующую мафию.
Но «жмурики» были из разных семей.
На сегодняшний день мафии поделили территорию нашей страны, находятся в состоянии мирного сосуществования и стараются не ссориться по пустякам.
Нашу доблестную милицию я даже потенциально не считаю способной на подобные подвиги. Эта рыбка им явно не по зубам.
Кроме того, ментура давно и всерьез контролируется серьезными группировками.
Оставалось сделать вывод, что в стране появилась неизвестная организация, могущественная и законспирированная.
В голову приходили международные тайные организации, тоталитарные секты, масоны и прочая мистика.
Впрочем, с таким же успехом это могла быть международная террористическая организация или секретные службы какой-нибудь «дружественной» державы.
В любом из этих случаев этим делом должны были заниматься такие люди, как я. Именно для подобных заданий и существуют секретные агенты.
Как я уже говорила, все эти люди так или иначе были связаны с Тарасовом: кто-то из них приезжал сюда по делам, у кого-то здесь были родственники, и поэтому разгадку следовало искать именно тут.
Попытаться разыскать эту ниточку и поручил мне Гром.
Пятница подходила к концу.
Я услышала, как у соседей противно загудел телевизор, сообщая задремавшему телезрителю, что его пора выключить.
За окном уже давно было темно.
Глава 2
Каждый помнит свое детство и раннее пробуждение в день своего рождения или в какой-нибудь другой праздник, связанный с подарками и гостями.
Именно с таким ощущением проснулась я на следующий день.
Не знаю, как другие секретные агенты, а я испытываю это чувство каждый раз, приступая к новому заданию.
Так что я с полным основанием могу сказать, что на работу я иду как на праздник.
А многие ли могут сказать про себя то же самое? Сомневаюсь. Об этом можно только мечтать. Или завидовать тому, кто обладает подобным счастьем.
Одним словом, я проснулась в субботу совершенно счастливой, хотя еще не было и шести часов утра.
Наскоро перекусив парой бутербродов, немного отличавшихся от вечерних по своему составу и сдобренных большой чашкой кофе, я запретила себе думать о тех сокровищах, что хранятся в недрах моего холодильника, и вернулась к своим вчерашним запискам и включила компьютер.
За ночь вчерашняя информация окончательно разложилась по полочкам в моей голове.
И теперь каждое имя, дата или событие находилось на своем месте и могло быть легко обнаружено и востребовано при первой необходимости в соответствии со своим инвентарным номером.
Более того, за ночь у меня сформировалась если не идея, не версия, то предчувствие верного направления поисков.
И возникла необходимость составить два списка, к чему я и приступила незамедлительно.
Написать первый список мне не составило никакого труда. В него вошли все «безвременно ушедшие» от нас криминальные авторитеты.
Их я выписала из своих вчерашних набросков, на этот раз в порядке алфавита и с небольшими пометками рядом с каждым именем.
Составление второго списка предполагало более творческую работу. В него должны были, по моему замыслу, попасть «потенциальные жмурики».
Во всяком случае, именно так я озаглавила этот список.
К ним я относила людей приблизительно того же круга, что и известные мне покойники.
То есть криминальных авторитетов, которые, по моим сведениям, так или иначе были связаны с представителями власти или же претендовали на это.
Информацию о них я взяла из материалов Грома, а также пополнила ее из своей личной картотеки.
Их набралось довольно много.
Там были отъявленные мерзавцы и законченные уголовники, правда настолько матерые и осторожные, что некоторые из них хотя и были под судом, но выходили сухими из воды.
Были в этом списке и воры в законе, которые большую часть своей жизни провели на нарах, но таких все-таки было меньше.
Сегодняшние преступники научились избегать наказания, подставляя вместо себя всякую мелкую сошку, откупаясь баснословными суммами, но это особая тема, и не она сейчас меня волновала.
Я «почистила» второй список, вычеркнув из него тех, о чьих контактах с Тарасовом мне было неизвестно, и подчеркнула, а затем переписала на отдельный лист постоянно проживающих в Тарасове.
Таких оказалось три человека, и они-то и представляли для меня наибольший интерес.
Все трое, судя по всему, в самом недалеком будущем могли пополнить первый список.
Во всяком случае, они практически ничем не отличались от тех, кто покинул этот свет в течение последнего месяца.
Если быть точной, «эпидемия» в криминальной среде началась тридцать четыре дня назад и достигла своего пика семь дней назад. В этот день скончались сразу два «авторитета».
Мне оставалось выяснить, чем занимаются в настоящее время трое моих новых подопечных, и только после этого составлять план своих действий.
К чему я и приступила, не откладывая дела в долгий ящик.
У меня было довольно много информации о каждом из них. Я хорошо знала, чем они занимаются, под какой «крышей», где живут, с кем дружат и воюют, не представляли для меня секрета и их интимные связи.
Но вся эта информация была не первой свежести.
Компьютер мне сообщил, что Гром посетил мою квартиру четыре дня назад, во вторник, то есть на следующий день после моего отъезда.
Информация из моей картотеки была и подавно месячной давности.
А мне нужны были самые свежие, желательно сегодняшние данные.
Мои подопечные были людьми небедными, в основном они возглавляли довольно крупные компании или фирмы, и мне не составило никакого труда с помощью простого телефона добраться если не до них самих, то хотя бы до их секретарш или заместителей.
Информация, которой я располагала к половине десятого, была без преувеличения сенсационной.
Один из них в настоящее время находился в заграничной командировке и скорее всего в настоящий момент пил пиво где-нибудь в Карл-Маркс-Штадте, или как он теперь там называется.
Второй собирался в отпуск.
Третий же через два часа подлежал захоронению на Новом городском кладбище на Жареном бугре.
Ситуация складывалась таким образом, что мне оставалось просто сесть на двадцать седьмой автобус и добраться до места погребения.
Похороны были пышные, что называется по первому разряду. Огромное количество народа, многотысячный дубовый гроб с инкрустацией, престижное место у самой кладбищенской часовни – все говорило о безбедной земной жизни усопшего и гарантировало ему комфортное загробное существование.
Траурные марши исполнял не традиционный полупьяный квартет, а коллектив профессиональных музыкантов – чуть ли не половина симфонического оркестра Тарасовского театра оперы и балета.
Автобусов было немного. Основная публика добралась до кладбища своим ходом – на черных навороченных иномарках.
Дорогие костюмы и траурные платья большинства присутствующих заставили меня почувствовать себя серой мышкой в своей скромной деловой одежде.
Слез ни у кого на глазах я не заметила, на лицах господствовало выражение, которое можно было охарактеризовать как «скорбное бесчувствие».
Затесавшись в толпе, я наблюдала за происходящим, стараясь не попадать, по возможности, в объективы многочисленных видеокамер и фотоаппаратов.
Я внимательно прислушивалась к разговорам окружающих, стараясь выудить из них максимальную информацию о причинах смерти «виновника торжества».
Судя по этим разговорам, смерть наступила в результате скорее всего несчастного случая.
Автомобиль, в котором нашли покойного, врезался на большой скорости в столб линии электропередачи недалеко от Тарасова.
Последовавший за этим пожар изуродовал тело до неузнаваемости.
Поэтому гроб перед прощанием не открывали, опустили в могилу, после чего на еще сырую землю была положена могильная плита и водружен эффектный мраморный памятник с изображением покойного во весь рост.
Не верилось, что такое произведение искусства можно было сотворить за три дня.
Но кто знает, каковы причуды у богатых людей. Я слышала, что большинство «новых русских» приобретают места на кладбище еще при жизни, тем более что в последнее время в моду стали входить семейные склепы.
Я допускала, что и памятники себе они заказывают тоже при жизни, не доверяя вкусу своих родных и близких, а может быть, сомневаясь в щедрости наследников.
По моим сведениям, покойный незадолго до смерти развелся со своей молодой женой, похожей на Клаудию Шиффер, но, несмотря на это, она присутствовала сегодня на похоронах и принимала соболезнования родных и близких.
Не дожидаясь конца церемонии, я незаметно покинула кладбище и всю дорогу до дома пыталась выявить ту бесценную крупицу информации, из-за которой я, собственно, и ездила на похороны.
Но поездка на кладбище не принесла ощутимых результатов.
Первое, что я сделала, вернувшись к себе домой, это приняла душ. После чего, почувствовав приступ волчьего аппетита, соорудила простенький, но весьма вкусный обед, частично реализовав свои запасы продуктов.
Завершила я трапезу большой чашкой крепкого кофе, которая окончательно настроила меня на рабочий лад.
Я достала свои списки и перенесла бывшего «потенциального жмурика» в первый список, где он разместился теперь на полном основании.
И все-таки сегодняшнюю поездку я не могла назвать совсем безрезультатной.
И не только потому, что я узнала причину смерти. И не потому, что среди участников похоронной церемонии было много представителей власти и «криминального элемента».
Но сам факт недавней смерти одного их трех, соответственно моей теории, потенциальных покойников подтверждал справедливость моих заключений.
Теория работала, а значит, она была верна.
Второй мой список сегодня сократился на одного человека.
В Тарасове осталось всего два потенциальных представителя первого списка.
Один из них находился в данный момент в длительной заграничной командировке и был труднодоступен.
Следовательно, наибольший интерес для меня представлял последний, пока не покинувший ни Тарасов, ни этот свет «криминальный авторитет», в чем я лишний раз убедилась, встретив его сегодня на кладбище живым и здоровым.
И я, выделив для него отдельный листок, аккуратным почерком написала на нем имя и фамилию:
Харчеев Владимир Емельянович, 1956 года рождения.
Кличка – Емеля.
А потом – пункт за пунктом всю информацию, которую я имела о нем.
Я подозревала, что он в ближайшее время может быть подвергнут – как бы это получше выразиться – принудительному умерщвлению (увы, язык протоколов не отличается изяществом).
Одного листа мне не хватило, и я вынуждена была испортить еще один белоснежный гладкий листочек.
Информации о Харчееве у меня оказалось немало. Практически я знала о нем все, начиная со дня его рождения и по сегодняшний день.
Володя родился в маленькой деревушке на окраине Тарасовской области.
Первые восемь лет учился в соседнем селе, и, надо сказать, учился отвратительно.
Вскоре почувствовал в себе недюжинный талант и поступил на первый курс художественного училища.
В результате через несколько лет он получил диплом специалиста по дизайну и даже работал в этой области какое-то время, прежде чем понял, что художник чаще всего вынужден прозябать на жалкие гроши.
Попробовал он себя и в рекламе и, видимо, с удивлением обнаружил, что эта деятельность ему не по плечу.
К тому времени Владимир осознал, что жить – хорошо, а хорошо жить – еще лучше. А для этого просто необходимо иметь много денег.
Но честным трудом он заработать их был не в состоянии.
Именно в это время начинаются его первые нелады с законом.
Больших денег, благодаря своим примитивным аферам и не менее примитивным махинациям, он не заработал, но умудрился заработать три года тюрьмы.
Несмотря на то что освободился он досрочно «за примерное поведение», ему, видимо, хватило времени, чтобы понять, что и этот путь его явно не устраивает.
И он выбирает другой путь: устраивается художником в лесное хозяйство, реально выполняющее функции дома отдыха для партактива области.
Неизвестно, как ему удалось попасть на эту должность после заключения, но одно можно сказать наверняка – здесь он был на своем месте.
Не совсем понятно, почему эта должность называлась «художник», так как он совмещал там самые различные обязанности – от банщика до собутыльника, – но, видимо, так там «нарисовался», что приобрел массу людей и покровителей в самых верхних эшелонах областной власти.
