Марина Серова
Вождение за нос
– Так, а это чье? – спросила я вдову, вставая с пола и демонстрируя добычу.
– Перчатка Игоря, – ответила она сразу. – Он заходил вчера и снимал перчатки. Я хорошо это помню, и вообще он всегда так делает. А вот про записную книжку не знаю.
Обе улики последовали, так же как и осколок, в пластиковые пакеты. Люблю порядок во всем.
Больше в кабинете делать было нечего – все, что можно, я уже проверила. Оставалось разобраться с моими подозреваемыми, которых пока насчитывалось трое.
– Это все? – я внимательно посмотрела на Элеонору Наумовну. – Может быть, вы еще что-то вспомните? Постарайтесь собраться с мыслями. А мне нужно сделать несколько важных звонков, – сказала я и опустилась в кресло.
Прежде всего мне нужно было связаться с давним моим милицейским другом Кирей и попросить его насчет экспертизы перчатки и ампулы. Отпечатки пальцев многое могут дать – если что-то обнаружится на этих двух предметах, раздобыть отпечатки Игоря и помощника я точно смогу. И не такое находила. А вот с третьим вчерашним посетителем будет сложнее. Вдова точно не знала, пришел ли он вместе с Игорем Самохиным или они просто случайно одновременно нанесли визит Гробовскому.
Дозвониться до Кири не составило труда: он был на своем рабочем месте и в данный момент, к счастью, плевал в потолок, поскольку время ежеквартальных отчетов прошло. «Вот и чудненько», – обрадовалась я, сразу сообразив, что проблем с экспертизой быть не должно. Договорившись забросить к Кире в отдел добытые доказательства пока неизвестно чего через пару часов, я снова принялась «пытать» хозяйку. Держалась она, несмотря на свое горе, просто молодцом. Все-таки старая закалка многое значит.
– Возможно, я покажусь вам излишне настойчивой, но мне необходимо знать обо всех, кто посещал ваш дом вчера, позавчера, два дня назад…
– Только Данила приходил. Больше никого не было. Не то чтобы мы негостеприимны, просто супруг любил свою работу и большую часть времени уделял ей. К тому же предстоял аукцион, для которого он выполнял одну икону. Он даже на телефонные звонки не отвечал и не ходил в антикварную лавку… – Элеонора Наумовна разгладила руками подол черного батистового платья и вздохнула. – Танечка, я рада оказать вам любую посильную помощь, но поверьте, никто в эти дни действительно не приходил… Только вот из лавки присылали сегодня курьера.
– Какого курьера? – чуть не подпрыгнула я. Дело начало принимать новые обороты. В мозгу словно вспыхнула яркая лампочка, отличающая практикующих детективов от нормальных людей, которые живут обычной жизнью.
– Не знаю, кто он такой, просто принес краски из «Лавки древностей». Да-да, сразу после того, как ушел Данила, в дверь позвонил Гоша.
– Подождите, подождите, с самого начала, пожалуйста. Кто пришел сегодня утром, во сколько и что за это время успел натворить?
– С самого утра пришел Данила, как договорился с Виктором Модестовичем. Я ему сообщила о смерти мужа. Расстроился юноша сильно. Даже глаза покраснели, чуть не расплакался. Мы с ним поговорили, повспоминали, я чаю согрела…
– А где в это время был он? – совершенно не стесняясь, перебила я Гробовскую. Иногда это нужно, чтобы не потерять сути.
– Как где? – растерялась она. – Тут где-то.
– А в кабинет вашего мужа он мог войти?
– Не знаю.
Вот уж простая душа. Я начинала выходить из себя. Несмотря на все сочувствие и жалость, вдова постепенно вводила меня в состояние бешенства. Скорее всего, именно по ее вине сейчас в кабинете Гробовского стояла не Мара, а всего-навсего копия, которую Артем так легко вычислил.
– Разбираемся дальше. У него была с собой какая-нибудь кладь? Ну, сумка или коробка.
– Он всегда с рюкзаком ходит. Большим, черным. А вот вчера еще и сверток приносил.
– Долго он сегодня у вас был? – Я пыталась представить временную картину.
– Может быть, около получаса. Потом собрался, сказал, что дел много, принес соболезнование. Я еще чай со стола не успела убрать – звонок в дверь. На пороге – Гоша, курьер. Он к нам уже несколько раз приходил, всегда приносил что-то: работу или краски. Знаете, супруг пользовался очень редкими красками, их Данила из Берлина привозил еще… Так вот, Гоша тоже не знал, что мужа больше нет… – Слезинка скатилась по ее лицу, оставив мокрую дорожку на щеке. Только сейчас, казалось, она начинала понимать всю чудовищность своей утраты. Несмотря на то что я знала о Гробовском, его вдову было искренне жаль. – Я сказала, что вчера Витольда Модестовича увезли – случился сердечный приступ. Он пожалел… о безвременной кончине… – Ей все труднее становилось подбирать слова, я понимала – пора заканчивать. – В этот момент позвонили. Я пошла поднять трубку – спрашивали из антикварной лавки, не приносил ли курьер краски. Мне снова пришлось все рассказывать. Потом Гоша попрощался и ушел. Больше мне сказать нечего. Инга звонила еще вчера, для нее это тоже горе. Может быть, даже большее, чем для меня.
– Спасибо за рассказ, Элеонора Наумовна. Простите, что побеспокоили вас в такое время. Но мне кажется, если вашего мужа убили, вы рано или поздно захотите узнать, кто это сделал. У меня есть подозрения. Когда что-то более или менее прояснится и как только вам будет угодно, я ими поделюсь.
Сопровождающие меня мужчины также поднялись и попрощались с хозяйкой. Почему-то я сразу почувствовала себя гораздо легче, когда мы покинули этот дом. Пышная красота, так не вяжущаяся с внезапным горем теперь уже одинокой женщины, создавала столь тягостное впечатление. Хотелось встать под душ и смыть его с себя мыльной губкой.
– А вы весьма оперативны, Татьяна, – пристально глядя на меня, заметил Стрелецкий. – Пожалуй, при необходимости я непременно воспользуюсь вашими услугами.
– Да ради бога, – откликнулась я с готовностью, – двести долларов в сутки, и я возьмусь практически за любое дело. Сейчас я могу вас подбросить до центра. А мне нужно кое-что сделать во Фрунзенском районе. Информировать вас, Валерий, я буду так же – по телефону. Номер моего сотового у вас тоже есть. Так что решайте.
– Я на самом деле не ожидал, что женщина-детектив за такое короткое время успеет сделать так много, – продолжил меня расхваливать Архипов.
Я сама об этом прекрасно знаю, поэтому подобными заявлениями меня не удивишь.
– Это уже попахивает дискриминацией по отношению к женщинам, занимающимся частным сыском… – заявила я без тени смущения, а потом обратилась к Стрелецкому: – Еще один вопрос. Поскольку я не знаток антиквариата, то предпочитаю расспрашивать обо всем, чего не знаю.
– Спрашивайте все, что вам угодно, – кивнул головой Артем.
– А есть ли смысл подменять статуэтку? Допустим, Валерий получил бы назад поддельную Мару. Но кто купит одну, даже подлинную, если фигурки парные?
– Да кто угодно, – ответил сам Архипов. – Хоть я не профи, но уж в этом разбираюсь. Бронза сейчас очень ценится, даже новички-коллекционеры пытаются приобрести хотя бы по одному, по два предмета.
– Возможен и второй вариант, – дополнил Артем. – Если одна подлинная статуэтка есть, по ней можно изготовить хорошую копию, поскольку они абсолютно идентичны. А дальше можно продавать.
Все неясности на этот момент были разрешены.
* * *
В конце концов я поехала к Кире. Он уже ждал меня, помешивая ложечкой сахар в стакане холодного чая.
– Ну как? – задал он вопрос, совершенно ничего не обозначающий, и предложил мне стул напротив. Потом достал второй прозрачный стакан, упаковал его в подстаканник, сразу напомнивший мне поезд дальнего следования, налил в него мутноватой жидкости, все так же молча и сосредоточенно на меня глядя. Придвинул чай мне.
Откинувшись на спинку стула, я подумала о том, как хорошо, что когда-то я набралась смелости и покинула стены прокуратуры, где некоторое время работала. И почему наши доблестные правоохранительные органы всегда пьют, когда не пьют что-нибудь покрепче, такую вот бурду, называя ее чаем?
– И это ты называешь чаем? – спросила я, отхлебнув предложенного напитка.
– А чем не чай? Ты, вообще, сюда за чем пришла?
Я поняла – подполковник милиции Владимир Кирьянов не в духе. Но старым друзьям можно простить абсолютно все, а о таких мелочах, как чай, по вкусу больше напоминающий запаренную солому, и говорить нечего.
– Нужно кое-что быстренько проверить. – Я извлекла добытые улики из сумочки. – Все, что только можно снять с этих вот вещей.
Киря недовольно поморщил нос:
– Ладно, как только смогу, так отправлю. Результаты не раньше вечера. Можешь даже не уговаривать, по-другому не получится.
* * *
Такой расклад меня вполне устраивал. Пусть результаты будут к вечеру, пока я могу заняться другими, не менее важными делами.
Сейчас мой повышенный интерес вызывали два персонажа – Игорь, жених дочери Гробовского, и курьер. Хоть Элеонора Наумовна и не сумела сказать точно, заходил ли курьер в кабинет ее мужа, я сделала предположение, что вполне мог.
Где его разыскивать, неизвестно, но, наверное, стоит нанести очередной визит в «Лавку древностей» и посмотреть на всю историю с другой стороны. Сумки, как выяснилось, были у всех, кто приходил к Витольду Модестовичу. При Самохине был дипломат, неизвестный явился со свертком и в длинном плаще, так что при желании спрятать статуэтку Мары ему тоже не составило бы большого труда.
Признаться, меня этот тип сильно смущал, потому как о нем ничего конкретного я не знала. Но делать нечего, не стоит придумывать недостающие звенья цепи, гораздо полезнее проработать тот материал, который уже имеется.
Сегодня я весь день кручусь по центру. Только в середине дня пробки достают ужасно, но хоть дороги сносные, не то что в Елшанке. Снова припарковавшись у «Лавки древностей», я нажала кнопку автосигнализации и открыла тяжелую дверь магазина.
Орест Николаевич, словно не веря своим глазам, уставился на меня сквозь пенсне. То ли он не мог себе представить, что один и тот же человек способен посещать его лавку столь часто, то ли принял меня за эффект «дежа вю». Оба варианта показались мне забавными, и, широко улыбнувшись, я поинтересовалась:
– Простите, пожалуйста, боюсь показаться навязчивой, но тем не менее не подскажете ли вы мне, где можно найти Данилу, помощника Гробовского.
– Если это вам действительно необходимо… Хотя я представить не могу, зачем именно…
Я перебила антиквара, готового пуститься в пространные размышления о том, чего ради я разыскиваю всяких помощников. Может быть, и к сожалению, но меня воспитывали не в пансионе благородных девиц, а посему я делаю так, как считаю нужным и обычно никогда не ошибаюсь в своих действиях.
– Это действительно необходимо, и, может быть, даже вы впоследствии окажетесь не менее заинтересованным лицом, – твердо сказала я.
– А вы умеете интриговать, должен вам заметить… Минуту, я посмотрю в записях. По-моему, он снимает квартиру где-то в районе моста, не так далеко от Гробовского.
Я машинально опустилась в то самое черное кресло, которое так привлекло мое внимание, когда я впервые появилась в этом скопище старых вещей, хранящих пыль веков и наверняка какие-нибудь кровавые тайны.
– Вот адрес, – протянул антиквар фирменный бланк лавки, выполненный на дорогой голубой бумаге с серебряным тиснением по краю. – А вы, я вижу, не смогли удержаться, чтобы не сесть в это кресло… Оно так вам подходит! Поверьте, я не лукавлю, это на самом деле так. Словно бы вещь обрела хозяина после долгой разлуки. Я вижу, что вы обладаете достаточной суммой денег, чтобы приобрести его. Но даже если бы у вас не нашлось ее сразу, я готов изменить всем правилам и отдать его вам в рассрочку.
– Своим правилам и привычкам никогда не стоит изменять, – ответила я, без сожаления покидая кресло и забирая протянутый мне листок.
* * *
Ехать на самом деле предстояло недалеко – Данила Клементов снимал квартиру на Соколовой. Район достаточно престижный, значит, того заработка, который парень имел, числясь учеником Гробовского, хватало не только на еду, одежду, развлечения и прочие нужды молодежи, но и на то, чтобы не жить вместе с ближайшими родственниками.
«Да, это, конечно, не дом Гробовских, но вполне приличное жилье», – подумала я, поднимаясь по лестнице, – подъезд оказался достаточно чистым.
Позвонив в дверь, я даже не надеялась увидеть перед собой искомую личность – это было бы слишком просто. А может, я слишком уверовала в то, что виновен Самохин? К шестому чувству никакого отношения сие не имело.
– Здравствуйте, мне нужно увидеться с Данилой, – объяснила я старушке, смотрящей на меня сквозь стекла очков. На вид ей было за семьдесят, но накрашенные розовой помадой губы и подведенные веки сбрасывали с ее возраста чуть ли не с десяток лет.
– Проходите, – сказала она, пошире открывая дверь. – Только его сейчас нет. А вы кто ему будете?
– Знакомая, – стандартно ответила я, надеясь, что больше вопросов не последует. Однако, как оказалось, я чудовищно заблуждалась – такой бедной старушенции впору самой заниматься частным сыском.
– Много таких знакомых ходит, и вчера вот была… Знакомая. У нее ножки, как у беременной кошки, и все туда же! – Старушка залилась высоким чистым смехом так, что я и сама едва сдержалась. – А ты подожди его. Он придет скоро, а мы пока в картишки перекинемся. В подкидного. Я ух как играю, потому что хорошие люди никогда не проигрывают. Нина Сергеевна меня зовут.
Да, хороший человек Нина Сергеевна, только чересчур болтливый. От такой бабульки непросто уйти, и ее совершенно не волнует, что для меня время – деньги. Ладненько, раз уж малой кровью от нее не отделаться, придется с подробностями, временами теряя терпение, рассказывать о серьезности моих намерений. Сейчас, дабы перевести почти дружескую беседу с карточной темы на интересующую меня, я показала ей фотографию Мары и спросила, не видела ли она такую статуэтку у Данилы.
Не факт, что получу какую-нибудь стоящую информацию, но чем черт не шутит.
– Конечно, видела. – Старушка внимательно смотрела на меня, дабы не прозевать эффект, который произведет ее сообщение. Как полагается завзятой интриганке, она выдержала паузу и, сощурив светлые глазки, с интонацией декламатора продолжала: – Я заходила к нему в комнату после того, как закончился хоккейный матч, играли наши белорусы и канадцы, так вот наших засудили…
Я подумала, что сейчас стукну ее чем-нибудь. Квартирной хозяйке Данилы совершенно очевидно не хватало общения, а посему она тянула время изо всех сил, тщетно подыскивая повод, чтобы задержать меня подольше.
– Я про статуэтку спрашивала, – тоном, не терпящим возражений, перебила я.
– Да, говорю, была статуэтка. Только точно не помню, наверное, где-то валялась она у него. Данила всегда всякий хлам домой тащит, как ни ругайся на него. Но я, вообще, незлобивая, не люблю квартирантов ограничивать. Только что это за работа для молодого парня, не пойму! Ужас просто. Вот я в его годы…
То, что Даниле далеко до своей квартирной хозяйки, я поняла сразу, а касаемо матча… Он был неделю назад, это я прекрасно помнила, Киря тогда еще возмущенно кричал в трубку, что судью пора сдавать на мыловаренный завод. Я с ним заочно согласилась, решив не портить отношения с давним другом из-за какого-то судьи.
– …И как раз тогда видела эту статуэтку. Вы знаете, я сама очень люблю такие вещи, у меня в комнате стоят потрясающей красоты кувшины и еще старинные амфоры. Видели такие, наверное?
– Знаю, видела. Нина Сергеевна, а когда Данилу можно застать дома?
– А вы что, уже уходите? Жалко как… Ну, приходите вечером, кто знает, вдруг встретитесь? Правда, он иногда во всякие бары ходит с девицей одной, она все волосы в красный красит, улыбчивая, веселенькая такая. Нравится мне она, только вот ножки…
Про конечности, как у беременной кошки, я уже слышала и поэтому слегка надавила на Нину Сергеевну, решив все-таки выяснить, когда можно встретиться с помощником Гробовского.
В итоге выяснилось, что днем никого обычно не бывает дома – Данилу где-то носит с гипотетически красноволосой девицей, а хозяйка торгует мороженым и пельменями на проспекте около магазина «Все для дома».
Я торопливо, насколько это возможно в понимании Нины Сергеевны, попрощалась и ушла. На разговор с квартирной хозяйкой у меня ушло не менее часа. «Да уж… – подумала я, – если расследование будет продвигаться такими темпами, то премию я точно не увижу.»
Сев в машину, я включила первую передачу и выкатила со двора на улицу. Беспрерывный поток машин не давал отвлечься от дороги и заняться обдумыванием дела. Я внезапно ощутила усталость. Хотелось сесть с большой кружкой кофе и тостом, щедро намазанным желтым маслицем. Почему-то вспомнилось стихотворение Маршака: «Три очень милых феечки уселись на скамеечке и, съев по булке с маслицем, успели так измаслиться, что мыли этих феечек из трех садовых леечек». Все отдала бы за то, чтобы стать одной из них. Я свернула на Радищева, рассчитывая так добраться до дома быстрее.
Пробки в нашем сравнительно небольшом городе явление не такое уж и редкое, особенно в час пик. Вот когда начинаешь просто мечтать увидеть на улице представителя семейства ГИБДД, стоящего на месте регулировщика. Привычки постоянно подчиняться правилам дорожного движения у меня нет, но порой так хочется, чтобы их соблюдали остальные.
* * *
Несмотря на то что больше ехать сегодня я никуда не собиралась, машину решила оставить у подъезда. На всякий случай. После того как приму душ и перекушу чего-нибудь, надо будет дозвониться до Инги и попытаться найти через нее Игоря. Если тот занимается коллекционированием всерьез, то обстоятельства не терпят отлагательства, потому как все говорят о каком-то аукционе, и Самохин наверняка не захочет его пропустить.
Ванна вернула мне силы, затраченные сегодня в первой половине дня. Традиционно понедельники считаются трудными днями, но меня особенно вымотал вторник. Я прошлепала босыми ногами на кухню, чтобы смолоть кофе и подумать, чем заняться дальше.
Если звонить Инге, не факт, что она не захочет разговаривать с какой-то неизвестной дамой, которая пытается разыскать ее жениха, к тому же на следующий день после смерти отца. Впрочем, попытка не пытка. Я засыпала смолотую арабику в разогретую турку, бросив на дно щепотку пряностей. Черный кофе, даже самый замечательный на свете, может вам надоесть, если вы время от времени не будете пить что-то другое. В зависимости от настроения, я добавляю в кофе янтарный мед, когда не хватает энергии, или густых сливок, чтобы окончательно себя побаловать, или, вот как сейчас, какие-нибудь пряности.
С полной кружкой кофе я залезла в кресло с ногами, на которые натянула полосатые носки, и дотянулась до телефона. Набрала номер, который мне дала Гробовская, и услышала длинные гудки. Трубку не брали долго, только после десятого сигнала, наконец, раздался щелчок и женский голос ответил:
– Алло, говорите!
– Добрый вечер, можно услышать Ингу Гробовскую? – на всякий случай спросила я, хотя предполагала, что именно она и сняла трубку.
– Это я. А с кем, простите, разговариваю? – В голосе послышались истерические нотки.
– Меня зовут Татьяна Иванова. Я звоню вам потому, – я сделала паузу, подбирая слова, – что ваш отец порекомендовал обратиться через вас к Игорю Самохину…
– Его сейчас здесь нет, но вы можете позвонить ему. Если хотите, я продиктую номер.
Я обрадовалась. Беспокоить людей в момент семейной трагедии не очень удобно, конечно, но это была единственная возможность найти виновника самой трагедии. Записав номер телефона, я практически получила Самохина на блюдечке с голубой каемочкой и, довольная жизнью, пошла готовить себе бутерброды – одним кофе сыт не будешь. Мозгу нужна пища даже для построения самых элементарных гипотез и предположений. Так что я имела полное право основательно подкрепиться и заодно продумать стратегию.
Инга скорее всего дала мне домашний телефон Игоря. Интересно, почему он не с ней? Это показалось мне странным. Девушка скорбит, а ее будущего мужа, призванного утешать и оберегать, носит неизвестно где. Да уж, забавная семейка.
Разделавшись с остатками сыра, я вновь оккупировала кресло с телефоном на коленках. Судя по номеру, Игорь живет в районе аэропорта, вскользь подумала я.
– Здравствуйте, квартира Самохиных? – осведомилась я у обладателя приятного мужского голоса.
– Да, а кого именно вам нужно? – поинтересовался он в ответ.
– Хотелось бы Игоря услышать, если это, конечно, возможно…
– Вынужден вас разочаровать – его нет. Может быть, я смогу передать ему что-то?
– К сожалению, нет. Дело в том, что Игорь обещал показать мне одну вещицу, которая, как он сказал, очень меня заинтересует. Я даже не знаю, о чем именно шла речь. А когда ему можно перезвонить?
– Так вы тоже коллекционер? Понятно. Наверняка это важное для вас дело. Я, вообще-то, врач, и хобби сына меня, надо сказать, мало интересует. Игорь сегодня улетел в Москву, на аукцион. Вы… – Самохин-отец сделал паузу, давая мне возможность представиться.
– Татьяна.
– Очень приятно, я – Александр Петрович. Так вы должны быть в курсе.
– Да, конечно, – вошла я в роль поклонницы старины. – Тогда я позвоню ему после аукциона.
– Обязательно звоните.
Я бросила трубку на аппарат и подскочила.
Все сходилось. Самохин вполне мог знать о стоимости Мары и скорее всего действительно знал. Дальше – подмена, дело нескольких секунд, которые у него были, и наверняка не раз. Если старик-антиквар это заметил или догадался, возник конфликт. Гробовская ведь говорила, что мужчины в день смерти Витольда Модестовича говорили на повышенных тонах. Еще один факт, правда, косвенный, но все же имеющий определенный вес, – отец Игоря врач, следовательно, он мог знать, какая передозировка лекарства нужна человеку с больным сердцем. И последнее – Самохин сегодня улетел в Москву, где состоится аукцион. Там он вполне может попытаться продать подмененную статуэтку Мары.
Времени в обрез. Хорошо, что успела перекусить. Я снова занялась телефоном. Всеми правдами и неправдами нужно дозвониться до аэропорта и заказать билет на ближайший рейс на Москву. До начала аукциона необходимо найти Самохина и устроить досмотр всех его вещей.
Второй пункт – связаться с Кирей. У него уже, наверное, готовы результаты экспертизы, так что эта информация добавит кое-какие подробности и отметет некоторые сомнения. Игорь, конечно, главное прорабатываемое мной звено, но и об остальных забывать нельзя. Еще есть курьер, помощник и неизвестный, черт бы его побрал!
– Киря, какие новости?
– Забавные вещички привезла…
– Знаю, что забавные. Только у меня времени свободного – полторы секунды, так что если можно, говори побыстрее.
Киря надулся и сердито засопел в трубку. Я начала терять терпение, которым и так никогда не отличалась, не то что в момент, когда действовать надо стремительно.
– Киря, просто скажи мне, какие результаты дала экспертиза.
– Четких отпечатков пальцев нет нигде. Ни на ампуле, чему я, честно говоря, немало удивился, ни тем более на осколке. Зато на перчатке есть следы лекарства из ампулы. И смазанный след, судя по всему, мизинца.
– Спасибо, ты настоящий друг. Я сегодня постараюсь улететь в Москву, так что почести и благодарности по возвращении. Договорились?
Кира что-то буркнул в ответ, но мне уже некогда было его слушать. Я начала набирать номер аэропорта. Постоянно занято. Ужас просто! Делать нечего, придется подключать Архипова. В конце концов, я его статуэтку пытаюсь вернуть, а не свою собственную, так что ничего страшного не будет, если билет на самолет забронирует он.
У меня возникло какое-то странное ощущение, будто я срослась с телефонным аппаратом. Прижав трубку к щеке, я просматривала шкаф, выбирая одежду, максимально удобную для поездки.
– Валерий, здравствуйте еще раз. У меня возникли некоторые проблемы – не могу дозвониться до аэропорта, а нужно срочно вылететь в Москву. Не могли бы вы забронировать мне билет на ближайший рейс?
– Что-то непредвиденное? – насколько я могла определять душевное состояние собеседника по голосу – Валерий заволновался. – Это каким-то образом связано со статуэткой?
– Ну, разумеется. Я пока ни в чем не уверена, но есть подозрения, что она может появиться на завтрашнем аукционе в Москве. Поэтому мне хотелось бы предотвратить возможную продажу, если, конечно, таковая будет иметь место.
– Я сейчас же закажу билет. Вам нужно сопровождение?
– Нет, обычно я самостоятельно справляюсь. Если только… Может понадобиться совет эксперта в области антиквариата. Я ведь вряд ли смогу отличить подделку от подлинника Мары, при всем своем желании.
Я понадеялась, что Архипов поймет мой прозрачный – наверное, даже слишком прозрачный – намек насчет компании Артема. Сей приятный во всех отношениях господин мог оказаться полезным. Так мне подсказывал мой внутренний голос, к советам которого я временами прислушиваюсь.
– Артемий где-то в городе, но, думаю, что смогу найти его по сотовому, – понял меня Архипов. – И если он не откажется нам помочь, то я закажу два билета. Кстати, для вас имеет значение класс?
– Для меня в данный момент имеет значение время вылета.
Архипов пообещал позвонить, когда закажет билеты и найдет Стрелецкого. Сказав, что меня проще будет найти по сотовому, я начала паковать вещи. В благоприятном для себя исходе этого дела я не сомневалась. Но, наверное, напрасно.
