Марина Васильевна Ледовская
Мир в твоём доме
Глава 10
Виктория неслышно вышла из комнаты, на пороге обернулась, ещё раз посмотрела на Валю. Девочка, крепко прижав к себе медвежонка, которого Вадим привёз из Беляниново, наконец, заснула. Виктории стоило немалого труда успокоить девочку, уговорить остаться с ними. Она всё твердила и твердила, что хочет жить в своём Беляниново. И лишь когда Вика вытащила из-за подушки медвежонка, взгляд Вали потеплел. Она обняла Бубу и до конца дня не выпускала его из рук, даже когда Виктория сообщила, какую чудесную пену сделает ей в ванной. Валя и туда взяла с собой игрушку, оставив её на краю ванны.
– Ты умеешь мыться сама? Тебе нужна моя помощь? – спросила Виктория, кинув в ванну цветной шарик из морской соли. Валя наблюдала за её действиями с порога.
– Умею, – коротко ответила девочка.
– Хорошо, – кивнула Виктория, – я не стану плотно закрывать дверь на случай, если тебе вдруг что-то понадобится. Вот это чистые вещи, надень их после мытья, пожалуйста. Здесь на полочке детский шампунь, мочалка, мыло или гель, что тебе понравится – решай сама, – с этими словами она вышла из помещения.
– Как дела? – завидев супругу, спросил Вадим, он сидел за ноутбуком в гостиной, читал какой-то текст, одновременно в нём подчёркивая отдельные фразы.
– Надеюсь, что она потихоньку адаптируется, – Вика села рядом с мужем, стала гладить его по спине.
– Если честно, я не думал, что будет такая реакция, – признался Зорин, не отрывая глаз от ноутбука.
– Я ожидала всякое и такое тоже, – Виктория пожала плечами, – ну представь себя на её месте, хотя бы на минутку.
– Не желаю даже представлять, – покачал головой Вадим, – я в своём возрасте не хочу терять родителей, а уж ребёнком… Кстати, звонила моя мама и хотела узнать, когда мы познакомим её со старшей внучкой?
– Так и сказала? – улыбнулась Виктория.
– Так и сказала, они с отцом искренне рады тому, что мы с тобой удочерили ребёнка. Мама накупила Вале подарков – кукол, игрушек, безумно красивый, как она выразилась, набор «девочковых» полотенец из самой Турции. Какая-то там махровая жаккарда.
– Не какая-то, а какой – жаккард мужского рода, – поправила Виктория.
– Да ладно, – усмехнулся Вадим, бросил взгляд на жену – умничает.
– Да-да, – подтвердила она. – И, между прочим, полотенца, сделанные из махрового жаккарда, стоят недёшево. Особенно турецкие марки Филиппус махра, их твоя мама и предпочитает. Ой, я же не положила Вале полотенце, – вспомнила она, вскочила, умчалась.
– Валечка, прости, пожалуйста, – Вика осторожно приоткрыла дверь, – я забыла принести тебе полотенце, – с этими словами она заглянула в ванную-комнату. Валя, подтянув колени к подбородку, сидела в ванне и разглядывала пену. Повернула голову к Виктории, посмотрела на неё. Волосы на висках от влаги завились в колечки, щёки порозовели, ресницы собрались в треугольники. – Тебе кто-нибудь говорил, что ты красивая девочка? – залюбовалась Виктория.
– Мама говорила, – тихо ответила Валя.
– Я тоже так считаю, – в тон ей прошептала Вика. – А хочешь, я из пены сделаю тебе высокую причёску, как у принцесс на балу? – предложила она заговорщическим тоном.
– Хочу, – удивлённо ответила девочка.
– А потом мы можем поиграть в фабрику пенного мороженого, чур, я буду покупательницей, а ты владелицей фабрики, ладно? – с этими словами Виктория сняла очки и спрятала их в карман. Она знала, что в пенных играх с Василисой очки надо убирать сразу. Иначе они первыми будут залеплены пеной.
Вадим заглянул в коридор, услышал весёлый смех жены и тоненький Вали, улыбнулся и направился в детскую к Ваське. Та спала безмятежным сном, сегодня она заснула быстро, утомилась от поездки и эмоций, которые в ней вызвал приезд Вали.
– Ну, что все заснули? – спросил Зорин, когда жена вошла в спальню, он уже лежал на кровати.
– Все, – кивнула Вика, сняла пеньюар, села на кровать. – Вадик, вот что я думаю: давай завтра я сама отвезу Валю в школу, всё-таки в первый раз. А ты посидишь с Васькой. Но после тебе придётся по утрам отвозить Валюшу, я же буду её встречать после учёбы, решим так? – она посмотрела на мужа.
– Хорошо, – тут же согласился Вадим, – по времени я успеваю.
– Ты мой дорогой, – Виктория прильнула к мужу, поцеловала его в губы. Он снял бретельку с её плеча и мягко провёл по нему ладонью. Затем проделал то же самое с другим плечом. Вслед за прикосновениями последовали поцелуи – дразнящие, пылкие. Вика легла, Вадим склонился над ней.
– М-м-м, как же я соскучился по тебе, – целуя грудь жены, почти прорычал Зорин. Виктория улыбнулась одними кончиками губ. Она обожала страстность супруга, его безудержность, его почти животную неукротимость. Причём таким он был лишь в постели, во внешнем мире оставаясь сдержанным и довольно уравновешенным. Черта характера клана Фертовских.
– Я тоже, – ответила она и тут же закусила губу, Зорин оставлял поцелуи по всему её телу, а руки ласкали с такой интенсивностью, что она едва себя сдерживала и жаждала лишь одного – принять его. Вдруг в холле послышались шаги. Вадим, услышав их, замер. Ошалело посмотрел на жену, та тоже застыла. Шаги в холле не могли принадлежать Ваське. Зорин скатился на край кровати. Виктория быстро накинула пеньюар. Выскочила в коридор. Вернулась через несколько минут. – Ничего не понимаю, обе девочки спят, – она пожала плечами.
– Но я слышал шаги и ты тоже, – Вадим откинулся на подушку. Испарина всё ещё блестела на его лице.
– Может, всё-таки показалось? – предположила Виктория.
– Обоим? Ну, не знаю, – Вадим потянулся, чтобы выключить ночную лампу, – давай спать? Завтра много дел, теперь у нас будет другой режим и надо, прежде всего, выспаться, – сказал он, хмурясь.
– Но, может, мы… – Вика облизала губы.
– Думаю, сегодня уже не стоит, мало ли что. Не забывай, теперь в доме есть ребёнок, который более самостоятелен, чем наша Васька, – многозначительно произнёс он. Похлопал по одеялу – ложись.
Виктория послушно легла рядом с супругом, обвила его всегда горячие ноги своими ногами, потёрлась носом о его грудь.
– Вадимыч, а ведь ты прав, – сказала Вика, спустя десять минут, спать ей совершенно не хотелось.
– В чём я прав? – зевнул Зорин, поправил одеяло.
– В том, что мы стали родителями девочки уже довольно взрослой, – она поймала в темноте кисть его руки и сплела со своими пальцами.
– Надеюсь, мы об этом никогда не пожалеем.
– Я уверена! – она закрыла глаза.
Глава 11
Вале было неприятно, что весь класс смотрел на неё, мало того, что она никого здесь не знала, ещё и опоздала к началу учебного года. То есть в детдоме она училась, но там всё было иначе. И проще, хотя девочки там попались тоже разные, некоторые сразу проявили агрессию, но внешняя тихоня Валя родилась и жила в деревне, закалилась с мальчишками и умела за себя постоять. Терпение кончилось на второй попытке подчинить её, правда, после этого на теле и руках появились синяки и царапины, а у обидчиц пара укусов, зато те отстали от «Вальки-деревни», так её окрестили. Она не обиделась на такое прозвище, потому что и была деревенской девочкой. И многое в городе ей казалось чужим и чуждым. Как и эта большая современная школа, куда её с утра отвезла Виктория.
– Ну что, выбирай себе место в классе, – сказала учительница, чуть подтолкнув Валю вперёд. Она сделала шаг и заметила девочку за третьей партой, та сидела одна. Недолго думая, Валя устроилась рядом. Девочка посмотрела на неё своими голубыми глазами и сдержанно улыбнулась. У неё были жидкие волнистые волосы, затянутые в хвост, на лице много конопушек, хотя цвет волос далёк от рыжего, лицо круглое и миловидное.
– Я – Стася, – тихо представилась конопатая. Валя назвала своё имя. – Ты откуда? – она задала вопрос не из любопытства, а, скорее, просто так. В отличие от других девочек, новенькую она не разглядывала, а приняла её сразу, ну пришёл человек и хорошо.
– Из Беляниново, – ответила Валя.
– А где это? – Стася нащупывала в сумке яблоко и подумывала, как его разделить с новой соседкой.
– Станислава Танклевская! – её одёрнула учительница. – Может, ты вместо меня будешь учить у доски? – сердито предложила она. Стася покраснела и поджала губы. До конца урока она не проронила ни слова.
На перемене Валя стояла одна в уголке и смотрела на экран телефона. Вика прислала ей сообщение, что обязательно встретит её после школы и вообще – всё будет хорошо. Валентину это немного успокоило, хотя всё равно было тяжело. В доме, который не был её домом, в школе, которая была ей чужой. Учительница ей тоже не понравилась, она была слишком строгой и к тому же некрасивой. Бледное сердитое лицо, пучок как у старушки, юбка почему-то натянута на живот, хотя учительница была неполной и нестарой.
– Вот ты где, – к Вале подошла Стася, протянула половинку большого красного яблока, она нашла, где его разрезать. Перед этим Стася долго шепталась у окна с какой-то девочкой. Та говорила быстро, всё время оглядывалась на группу мальчиков, которые толпились у прохода, затем умчалась, мелькнула лишь её толстенная коса. – Держи, оно сладкое, – сказала Станислава, – отец всегда кладёт мне в сумку яблоко, говорит, что фрукты полезны для здоровья. Мама у меня вообще, как это, вегетарианка. Вот, – она хрустнула, откусывая от яблока довольно внушительный кусок.
– А что это значит? – Валя взяла яблоко, покрутила его в руках. Яблока не хотелось, но и Стасю обижать не стоило. – Вегетарианка?
– Мясо и рыбу не ест, – с умным видом пояснила Стася, опять хрустнула яблоком. – Нет, не болеет, – опережая стандартный в таких случаях вопрос, сказала она, – просто мама так решила, ну, понимаешь, она думает, что это правильно.
– А это правильно? – Валя спрятала телефон в карман юбочки. Ей не очень понравилась эта юбка – шерстяная и немножко колючая, но Вика объяснила, что вещь превосходного качества, будет хорошо носиться, да и красивая. Тут же объяснила Вале значение слова «превосходный». Валя чувствовала, что ей интересно с Викой, она терпеливо рассказывала буквально обо всём вокруг, проявляла заботу и смотрела на девочку как-то особенно. Вале объяснили в детском доме – теперь Вика и Вадим – официально её родители. Но она понимала, что ей никто не заменит ни маму, ни отца.
– Не знаю, – пожала плечами Стася, – но лично я мясо люблю, особенно, сосиски. Папа покупает тайком от всех, моя старшая сестра тоже их не ест, и мы с папой устраиваем себе праздник живота, так он говорит. Жарим сосиски до такой, ну знаешь, корочки, когда они заворачиваются. И объедаемся, – она мечтательно закатила глаза. Валя хотела прокомментировать, что, мол, лучше всяких сосисок были мамины пирожки, а ещё очень вкусная кулебяка у Марьи Ивановны, но не успела – прозвенел звонок. Ребята устремились в класс.
Тут Валя заметила, что девочка с толстой косой, оказывается, тоже учится с ними. Она на ходу что-то шепнула Стасе, хихикнула и села за парту в среднем ряду с тощим мальчиком, русые волосы которого были подстрижены ёжиком, а сзади на шее и по спине спускалась тонкая длинная прядь. В деревне мальчишку с такой причёской просто обсмеяли бы. Но здесь, судя по тем взглядам, которые бросали на него девочки, и кокетливо пожимали плечами, обсмеивать его никто не собирался. А девочка, которая сидела с ним за одной партой, вроде бы даже гордилась этим, а ей завидовали.
– Это кто? – Валя показала взглядом на мальчика со странной стрижкой.
– Денис, Дэн – пояснила Стася, поправляя резинку на волосах. Больше сказать ничего не успела, так как учительница посмотрела на неё. Валя тоже закусила губу. Задание на уроке для неё оказалось лёгким, так как в детском доме эту тему они уже проходили.
На следующей перемене Стася сразу куда-то умчалась и появилась лишь после звонка. Валя стояла одна, украдкой рассматривала своих одноклассников, несколько раз носящиеся по коридору мальчишки, врезались в неё, летели дальше. Валя повернулась к окну, хотелось домой, нет, не в квартиру к Вике и Вадиму, а опять туда, в Беляниново. В такие дни они с отцом уже топили в доме печку, варили картошку в чугунке. Отец любил посыпать её крупной солью, а иногда поливал душистым маслом и ел, прищуривая от удовольствия глаза. В такие моменты Вале казалось, что морщины на его лице разглаживаются, оно перестаёт быть лилового цвета, отец чаще улыбается и говорит: «Ничего, дочка, не пропадём».
Вале вдруг захотелось плакать, она не делала этого почти с самой смерти отца. Внутри будто всё застыло, замерло. А теперь оттаивало, но легче не становилось.
– Ты новенькая? – услышала Валя за спиной. Вопрос был неожиданным и, наверное, глупым, если спрашивающий из её класса. Девочка обернулась. Внимательно посмотрела на мальчика, которого Стася представила, как любимца чуть ли не всех девочек в классе. – Ты глухая, что ли? – грубо спросил он и презрительно скривил рот.
– Сам ты глухой, – выпалила Валя и, недолго думая, добавила, – и причёска у тебя дурацкая!
Мальчик удивлённо вытаращил на неё глаза, потоптался на месте и отошёл в сторону. В следующий момент к нему подскочила девочка с толстой косой, схватила за руку и куда-то потащила.
Весь урок Валя думала об этом инциденте, хотела спросить у Стаси, но постеснялась, тем более что учительница не сводила глаз с них обоих. После окончания уроков Стася быстро собрала свои вещи, закинула рюкзак на плечо.
– Не хочешь пойти с нами за школьный двор? – спросила она у Вали, посмотрела на часы в телефоне.
– Не могу, – ответила Валентина, – за мной уже приехали.
– Мама? – уточнила Стася.
Валя смущённо кивнула и направилась к выходу. Ей не хотелось рассказывать о том, с кем и как она живёт.
Глава 12
Вадим вышел из университета, посмотрел на экран телефона: Виктория прислала список покупок, теперь надо закупаться в большем объеме; снимок Васьки, которая вытащила из шкафчика сковороду и встала в неё ногами. Зорин не смог не засмеяться, фантазии и озорство дочери не знали границ. А ещё был звонок от Марьи Ивановны. Прошло две недели после того, как они в последний раз виделись в Беляниново. Вадим сел в машину, выехал со стоянки, влился в поток на проспекте.
– Марья Ивановна, вы мне звонили? – спросил он, услышав в телефоне её чуть уставший голос.
– Да, Вадим, звонила, – она переложила трубку к другому уху, – добрый день, кстати.
– Здравствуйте, – кивнул Зорин так, будто собеседница могла его видеть. Сам факт звонка Марьи Ивановны ему показался странным, это было впервые. Связь с ней, как правило, поддерживала жена.
– Мне необходимо кое-что тебе рассказать, – Марья Ивановна села в кресло. Вчера утром было плохо с сердцем, пришлось вызывать скорую, врач предложил госпитализацию, но Марья Ивановна категорически отказалась, клятвенно заверив, что дочь вызовет участкового, который «всегда её спасал». В итоге так и произошло, участковый навестил одну из своих любимых пациенток, долго просидел возле неё, поговорив по душам, назначил ещё одно лекарство, добавив его в длинный список. А что делать? Возраст. Марья Ивановна махнула рукой – сколько отмерено, столько и проживёт. На следующий день ей стало ощутимо лучше, потому и решила позвонить Зорину. Потому как откладывать этот разговор нельзя, уж больно информация важная.
– Слушаю вас, Марья Ивановна, – Вадим перестроился в левый ряд, несколько сбавил скорость автомобиля.
– Помнишь, фотографию девочки из альбома? Мы так и не определили, кем она приходилась Гале. А кстати, как Валечка – привыкает? – спросила Марья Ивановна, пытаясь удержать в голове все сведения, которые хотела сообщить Вадиму, лишь бы ничего не забыть.
– Потихоньку привыкает, но она всё равно отстранённая, часто молчит, проявляет эмоции лишь тогда, когда возится с Васькой. Ну и с Викторией она теплее и мягче, – откровенно рассказал Вадим.
– Понятно, девочке трудно, всё другое – дом, люди, образ жизни. – Марья Ивановна покачала головой, вздохнула. – Вадим, будь с ней уж терпимее, ладно?
– Да я что, – он пожал плечами, – меня и дома не бывает, с девчонками справляется Виктория. Ей лучше знать, что им надо.
– Вот и хорошо, – одобрила Марья Ивановна, спохватилась, – так вот по поводу снимка в альбоме, – сделала паузу. Зорин поймал себя на мысли, что занервничал, сам не понял – почему. В голове промелькнуло, что, возможно, эта новость может быть судьбоносной. Хотя… он улыбнулся, просто Марья Ивановна умела заинтриговать, даже одним своим голосом. Честное слово – ведунья, если не ведьма. – На нём изображена сестра Галины.
– Сестра? – переспросил Вадим.
– Да, родная сестра, – подтвердила Марья Ивановна. – В Беляниново о ней смог рассказать мне только один человек – бабушка Сима, остальные ничего не знают.
– Но как же так? – поразился Зорин. – Ведь если у Галины была родная сестра, то почему об этом почти никто не знает, кроме древней старушки? Не жила же она в позапрошлом веке!
– Всё дело в том, что Снежана, а её так зовут, уехала из дома в шестнадцать лет и больше в Беляниново никогда не возвращалась, – сказала Марья Ивановна. – Там какая-то не совсем понятная история, баба Сима то ли забыла половину, то ли просто не знала. Но одно она помнит точно – Снежана хоть и считалась родной дочерью Панюковым, на самом деле была приёмной. А на все разговоры о старшей дочери мама Гали неизменно отвечала одно: уехала в город учиться, да ещё устроилась там работать. Потому и нет времени приехать. Письма? Конечно, пишет.
– Подождите, – вставил слово Вадим, – вы сказали – её зовут Снежана, зовут, а не звали? Значит, она жива?
– А вот этого я не знаю наверняка, но интуитивно чувствую, что вполне может быть. Дело в том, что, будучи беременной, Галя к кому-то всё ездила в Москву. И там оставалась то на неделю, а то и больше, хотя свою московскую квартиру продала давно. На вопросы матери по поводу своих отъездов отвечала, мол, к подруге. Однако Галя была такой по характеру, что ни к кому никогда не привязывалась и подругам предпочитала одиночество, – пояснила Марья Ивановна. – Хотя, всё может быть, училась же она в столице.
– Может, – согласился Вадим, а сам задумался – что-то такое промелькнуло в голове, но сходу не вспомнилось.
Всю оставшуюся дорогу до магазина, а потом и до дома Зорин думал о том, что ему сообщила Марья Ивановна, она рассказала ещё пару незначительных подробностей, в основном, о Гале, но ничего такого, чтобы прояснить ситуацию.
Дома было весело: Виктория играла в прятки с девочками, Васька пряталась за шторой так, что торчали либо её ноги, либо плечо, а ещё она не выдерживала и начинала хохотать. Валя подыгрывала малышке и сама пряталась не тщательно, чтобы та её быстрее находила. Но чаще всего искать обеих приходилось Виктории, делала она это с фантазией и всякими прибаутками, над которыми и смеялась Василиса.
– Вадик, привет, – Вика на ходу поцеловала мужа и исчезла в гостиной. – Ужин на плите, мы тебя не дождались, извини, – крикнула она. Зорин разделся, помыл руки, прошёл на кухню. Ну вот, теперь придётся ужинать одному, а он этого не любил. Раньше Вика брала на руки Ваську, и они садились все вместе, а теперь, когда появилась Валя, у жены на него почти совсем не остаётся времени. Она занята этой девочкой ничуть не меньше, чем своей родной дочерью. А с уроками сколько сидят? Это же немыслимо. Вика приходит в спальню и тут же засыпает, едва добравшись до кровати. Валя при виде Зорина теряется, молчит, на вопросы отвечает скудно, будто он здесь никто. Обращается просто на вы, без имени, потому что изначально звать по отчеству у неё не получилось – запуталась в буквах, Вика предложила обращение – дядя Вадим, Зорину хоть и не понравилось, но он промолчал. Не знаешь, что хуже. Он ей точно не дядя. А ведь юридически отец, Зорин вдруг задумался, даже вилку отложил. Отец… Может, зря он всё это затеял – с удочерением? Девочка едва ли когда-нибудь станет ему родной. Да и неуютно ему с ней в одном доме. Виктория категорически запретила Вадиму ходить дома в одних трусах, Васька ещё этого не понимала, а вот Валя – у неё другой возраст и это надо учитывать. По утрам её надо возить в школу, ещё одна забота, хотя ему и по дороге, но всё равно надо учитывать обстановку и потерю времени. А тут он как-то случайно услышал её воспоминания о родном отце, девочка разоткровенничалась с Викторией, и так хвалила этого убогого, который всю свою жизнь просто промотал, прокутил и закончил также – нелепо. А его дочь помнит только хорошее, может, конечно, так и надо, только вот стоит ли себя тешить иллюзиями?
Зорин вздохнул, без аппетита доел ужин, за всё это время жена так и не заглянула на кухню. А ведь надо бы поговорить, сообщить то, что узнал от Марьи Ивановны. Он вдруг понял, что никак не мог вспомнить, увязать с её рассказом. Письмо из сумки в доме, то самое, что они читали, так подробно обсуждали! Судя по всему, это и есть та самая Снежана – приёмная дочь Панюковых, как сказала Марья Ивановна. Снежана Панюкова. Жива ли она сейчас? Может, к ней и ездила Галина? А что если она жива, тогда имеет ли права на Валентину, как номинальная родственница, пусть и неродная по крови?
Разговор с женой произошёл уже в кровати, Вадим едва дождался, чуть не заснул. Виктории пришлось приложить немало усилий, чтобы успокоить перевозбудившуюся Василису, та никак не хотела ложиться спать, требовала играть в прятки и дальше. Затем оказалось, что Валя не выучила стихотворение и забыла об этом сказать. Совсем без сил Виктория добралась до спальни. А там муж со своими разговорами. Сон как рукой сняло. Вика даже расплакалась и сквозь слёзы попросила мужа дать ей обещание: никогда и ни при каких обстоятельствах, не пытаться что-либо даже узнавать про эту Снежану, не говоря уж о встрече с ней. Забыть о ней навсегда. Потому что теперь Виктория точно знает – она не сможет перенести разлуку с Валей. Вадим вздохнул и пообещал.
