Марина Васильевна Ледовская
Мир в твоём доме

Полная версия

Глава 13

– А кто это приехал к своей бабушке? – воскликнула Виолетта Григорьевна, первой завидев Ваську, которую за руку ввела в дом Виктория. Из-за её спины робко выглядывала Валя, она была здесь впервые. Вадим во дворе парковал машину.

– Ба-а-а! – звонко произнесла Василиса и от радости затанцевала. Через секунду она была уже на руках бабушки, которая от души чмокала внучку, а та в свою очередь пыталась сделать то же самое. Но только обслюнявила.

– Здравствуйте, Виолетта Григорьевна, – улыбнулась Вика, её всегда веселило такое приветствие между бабушкой и внучкой.

– Добрый день, моя дорогая, – отозвалась хозяйка дома, шутливо послала невестке воздушный поцелуй, Васька тут же повторила жест бабушки.

– А мы не одни, – Виктория пропустила вперёд Валю, – как и обещали – привезли знакомиться нашу Валюшку.

– Здравствуйте, – тихо произнесла Валя и подняла глаза на эту яркую улыбчивую женщину. Та спустила Василису на пол, подошла ближе к Вале, наклонилась над ней и вдруг замерла. На миг её глаза расширились от удивления, улыбка стала, скорее, растерянной, чем радостной. Но она быстро взяла себя в руки и сказала с самой искренней теплотой в голосе, на которую была способна:

– Так вот ты какая, Валечка! Я давно хотела с тобой познакомиться, – сделала паузу, бросила взгляд на Викторию, та улыбалась. – Меня зовут Виолетта Григорьевна, но ты можешь называть меня – бабушка Виола, хорошо? – предложила она. Валя кивнула, в этот момент в дверях появился Вадим. – Сынок, привет, – обняла его, – ну вот почти вся семья в сборе, отец скоро приедет, просил простить его за задержку, но спешит-спешит домой. А пока – все в гостиную, я приготовила такой пирог, накупила столько вкусного, что мне просто срочно нужны помощницы. Виктория, Валюшка – вы первые, кому я могу доверить дегустацию нашего пиршества, без Васятки мы тоже не обойдёмся.

– Всех перечислила, кроме родного сына, – шутливо возмущённо покачал головой Вадим.

– Куда же мы без тебя, любимый мой, – поцеловала сына и плавной походкой направилась за гостями.

Пирог оказался настолько вкусным, что от него остался лишь один кусочек – для деда, так решили всей семьёй, хотя Васька тянулась и за последним куском. А две конфеты успела спрятать в карман своего платьица и постоянно туда лазила – проверяя, не потерялись ли. Виктория решила, что конфеты изымет потом, тихонько, когда младшая дочь забудется. Младшая? Вот здорово! Потому что теперь у неё есть и старшая дочь. Две славных дочери, доченьки. Вика посмотрела на Валю, которая, раскрасневшись от смущения и одновременно от удовольствия, ела зефир в шоколаде, пила чай из красивой большой чашки. Слушала, как шутит Виолетта Григорьевна – подтрунивает над своим сыном, подливает всем ароматный чай и щедро угощает тем, что есть на столе, а ещё подробно рассказывает рецепт волшебного пирога – Вика попросила рецепт, который даже Валю заинтересовал:

Муку растереть со сливочным маслом в крошку. Добавить половину взбитого яйца, немного воды, соль и размешать. Тесто не уплотнять, оно должно остаться раскрошенным. Скатать в шар и поставить в холодильник на тридцать минут. Рыбу кету отварить целой тушкой и разобрать на куски. Сварить картошку и размять, добавить немного сливочного масла. Тесто равномерно раскатать по противню. На него выложить слоем картошку, сверху разложить куски рыбы, кольца лука, кинуть щепотку чёрного перца, укроп. Всё посыпать тёртым сыром, сделать поверх майонезную сетку и добавить изящные мазки кетчупа. Выпекать.

Валя робко окинула взглядом стол и вспомнила Марью Ивановну. У неё тоже всегда было вкусно, и она любила угощать, а ещё у неё уютно. Хотя Вале здесь тоже понравилось – большой овальной формы стол на двух широких ножках с витками просто приглашал попировать на нём. Удобные стулья с высокими резными спинками, на них было очень удобно сидеть. На стене между окнами старинные часы с маятником, они были такие, ну, словно из сказки. У другой стены важно стоял пушистый диван с множеством подушек, Васька по ним уже успела попрыгать. Напротив него висел очень большой телевизор, даже больше чем у Вики дома. Под часами кресло, а рядом с ним стоял маленький, почти игрушечный столик – Валя не отказалась бы от такого. И везде были вазы с цветами – на большом столе, на подоконнике, на полочке под телевизором. Наверное, именно это и, конечно же, добрая улыбка бабушки Виолы подкупили Валю. А когда хозяйка дома узнала про то, как девочка разбирается в цветах и растениях, то выразила такой восторг, что Валя почувствовала себя значимой, впервые после летних событий, ведь именно там она встретила Вику и малышку Васю, которые сумели занять место в её сердце.

Понравился Вале и хозяин дома, который появился вскоре и с порога радостно всех поприветствовал, а подарки он купил сразу обеим внучкам – Ваське лохматого почему-то коричневого зайца, а Вале, которую никогда не видел, но уже принял как родную, набор «Доктор» со всеми атрибутами по теме. В его слегка прищуренных глазах с морщинками-лучиками в уголках чувствовалась доброта и сердечность. Василиса не сходила с рук дедушки. Щупала его аккуратную бородку, прижималась к его груди и лопотала на своём языке что-то очень быстро и весело. Дед согласно кивал и целовал её в макушку. За один день Валя увидела столько ласки и семейного счастья, сколько не видела за всю свою жизнь. Нет, мама её очень любила, но не была такой ласковой, как люди в этой семье. В деревне вообще непринято так открыто показывать свои чувства, поэтому Валю удивляло многое, в том числе и это. Хотя, она вдруг отметила про себя, ей тоже хочется сесть рядом с дедушкой, которого в её жизни никогда не было, то есть он был – но на снимке в доме, и прижаться вот так к нему, как это делает Василиса. Большой добрый дедушка, само слово ей показалось согревающим и милым. Оно почему-то напоминало Деда Мороза, ведь он тоже дедушка. А ещё он приносил подарки. Правда, в Беляниново его подарки были куда скромнее, чем мечталось Вале, но она не расстраивалась. Мама говорила, что очень скоро начнут сбываться все её мечты, скоро-скоро. Потому что Дед Мороз слышит каждого ребёнка. Да, Валя ещё верила в него.

Вадим вошёл в кухню, Виолетта Григорьевна загружала посудомоечную машину.

– Мам, – он опёрся о дверной косяк, сложил руки на груди.

– Что, сынок? – Виолетта Григорьевна придирчиво рассматривала блюдечко, вроде бы чистое, его не использовали, но всё равно – положила в мойку.

– Как тебе Валя?

– Чудесная девочка, – она улыбнулась, посмотрела на сына. – Я рада, что вы с Викой её удочерили. На редкость правильное решение.

– Я не уверен в этом, – отозвался Вадим, поджал губы.

– В чём дело, Вадик? – Виолетта Григорьевна почувствовала неладное.

– Не знаю, – он пожал плечами, – мне неуютно с ней в одном доме, – неохотно признался. Но ведь маме можно всё рассказывать, она поймёт. – К тому же Виктория так много уделяет ей времени, что на меня совсем не остаётся. Мы стали видеться в кровати, и… – он запнулся, – она сразу засыпает. А ещё такое ощущение, будто у меня отняли свободу.

– Свободу? – переспросила Виолетта Григорьевна, нахмурилась. То, что она услышала от сына, ей не понравилось. – И в чём же она заключается – твоя свобода?

– Моё время, мой выбор. Утром я обязан везти девочку в школу, хотя у меня и так цейтнот, – начал перечислять он. – Почти каждый раз я ужинаю один – Вика занята уроками с Валей. Она почти всё время с детьми! Когда Васька была одна, я так не ощущал дефицит внимания жены. Только не говори, что я ревную.

Глава 14

– Я и не собиралась говорить о твоей ревности, – Виолетта Григорьевна запустила посудомоечную машину, посмотрела на сына. – Дело не в ней.

– А в чём тогда?

– В твоём эгоизме, Вадик, ты настолько привык к безраздельному обожанию и исключительному вниманию жены, что не допускаешь и мысли, что Виктория может любить и заботиться о ком-то ещё.

– Неправда! – горячо возразил он. – Я же принял Ваську, и мы втроём прекрасно уживались. И я так не ощущал отсутствие внимания Вики. А когда появилась эта девочка…

– Вадим, ты даже не хочешь называть имени своей дочери, – обратила внимание Виолетта Григорьевна.

– Моя дочь – Василиса, – произнёс он чётко, – моя родная дочь.

– Мне странно слышать это, – Виолетта Григорьевна встала у окна. – Вадим, я одобряла многие твои начинания, поддерживала, защищала, принимала твой выбор и в личной жизни, но именно сейчас я отказываюсь тебя понимать, честное слово, – она сделала паузу, вздохнула, – ты не просто согласился со своей женой, а сам сделал выбор. Ты решил удочерить девочку-сиротку, понимая, как ей нужна семья. Что этот ребёнок особенно нуждается в любви и заботе, я слышала не только от Виктории, но и от тебя – в каких условиях жила эта девочка. И что ей грозило, если бы её взяла нелюбящая и алчная тётка. Либо детский дом. У вас с Викой появилась возможность создать Вале не только все условия достойной жизни, учёбы, но и любви, которую могут дать только взрослые люди – именно в семейном кругу. Господи, сынок, ты всегда был не просто разумным, рассудительным, но и добрым, великодушным, думая об окружающих тебя людях, а не только о себе и своём, так называемом комфорте. По крайней мере, мы с отцом старались именно так тебя воспитывать.

– Мам, – он опустил голову.

– Дай мне слово, что серьёзно подумаешь над моими словами, – она подошла к сыну. – А то, что с приходом Валюшки твоя жизнь поменялась – так это нормально, Вадик. А если бы родился ещё ребёнок? Я тебя уверяю, что Вике было бы ещё больше не до тебя и до твоей рефлексии. Сынок, пойми, перемены в судьбе, карьере, укладе, даже привычках – это правильный ход жизни. Более того, скажу тебе вот что: перемены чаще всего признак того, что мы живём по-настоящему, а не просто коптим небо.

– Мамочка, – Вадим обнял её. – Сколько же в тебе мудрости и любви. Спасибо, я буду стараться смотреть на ситуацию твоими глазами.

– Смотри своими глазами, – она мягко улыбнулась, – а вообще, помнишь, как у Экзюпери: «Зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь».

– Как же давно я вот так с тобой не разговаривал, – вздохнул Вадим, устроился за столом, Виолетта Григорьевна села напротив. – Мне не хватает тебя, несмотря на занятность, заботы, ритм, в котором мы живём. Я знаю, что вы с отцом у меня есть, но моя любовь теперь больше на расстоянии.

– Вот и хорошо, – она погладила его руку. – Как говорят: «чем дальше родственники, тем крепче их любишь». Вадим, ты давно уже сам знаешь, что делать и как поступать в этой жизни. Твои победы – это твои победы, как и ошибки, они тоже твои, главное, понять это и постараться как можно быстрее исправить.

– Да, я понимаю, – теперь он коснулся руки матери, затем поцеловал её.

– Подожди, я скоро вернусь, – Виолетта Григорьевна вышла из кухни, вернулась минут через десять. – Расскажи мне лучше про Валю, ты по телефону обмолвился о каком-то альбоме, что нашёл в её доме и про родственницу, о которой вы с Викой не знали. Я хочу услышать подробности. Отец с девчонками будет занят долго, он так соскучился, Викторию я отправила отдохнуть в кабинет отца – там прекрасный диван, а то она сидит и носом клюёт. А мы с тобой поболтаем, как ты и хотел.

Вадим подробно рассказал о своей поездке в Беляниново, включая и случайную встречу с Марьей Ивановной, результаты их поисков по дому, а потом и о том, что спустя время она сообщила ему по телефону. Виолетта Григорьевна выслушала внимательно, вопросов не задавала, лишь понимающе кивала головой.

– А как отреагировала на новости Вика? – спросила Виолетта Григорьевна, когда сын замолчал.

– Ну, как – расстроилась, конечно, – ответил Вадим, взял со стола чайную ложку и стал крутить её в руках. – Почему-то решила, что эта Снежана сможет отнять у нас девочку Валю, уверяла, что теперь не сможет без неё жить.

– Вот видишь, – развела руками Виолетта Григорьевна, – что я тебе и говорила. Вадик, вот о чём я подумала, – она сделала паузу, – у тебя никогда не появлялась мысль узнать более подробно о предках Валечки? Я не имею в виду сейчас эту Снежану, очевидно, что она не родная в семье, как их там – Панюковых? А вот кем были предки самой Вали? Фотографию её деда и бабушки ты нашёл, судя по твоему описанию, они вели крестьянский образ жизни, а до них? Сколько из них поколений жили в Беляниново? Если они осели там, то откуда прибыли? Можно ли узнать подробнее обо всём этом? Да и о предках отца девочки тоже стоит узнать.

– Сейчас многое стало доступно, электронные архивы, всякого рода переписи, можно сделать запросы, – закивал Вадим, задумался. – Мам, а зачем это тебе? Ты опасаешься, что у предков в роду Вали могли быть какие-либо отклонения?

– Боже упаси, я вовсе не об этом, – она мотнула головой, – просто мне показалось…в общем, попробуй поискать более подробную информацию о родных девочки, я очень тебя прошу. Особенно, касаемо их жизни в городе, если она когда-либо была. Ну, мало ли какие пути-дороги привели их в Беляниново.

– Хорошо, я попробую поискать, возможно, для этого мне придётся ещё раз съездить в Беляниново, хотя в ближайшее время я не планировал. Да и с Марьей Ивановной поговорить не помешает, – рассудил Вадим.

– Правильно, и с ней тоже поговори, – одобрила Виолетта Григорьевна. В этот момент мимо кухни по коридору промчалась с хохотом Василиса, за ней пробежала Валя, через пару минут девочки побежали обратно, затем слышался голос хозяина дома, судя по всему, игра была очень весёлой.

– Смотри, как они вместе играют и как они счастливы, – обратила внимание сына Виолетта Григорьевна, – Васята, судя по всему, сразу приняла Валечку, а знаешь почему? Потому что дети лучше нас чувствуют искренность. У них нет предрассудков и надуманности. Их сердце открыто. Васька мудрее нас с тобой.

– Кажется, ты права, – вздохнул Вадим, направился вслед за матерью, которая была уже в гостиной и ловила бежавшую к ней со всех ног Василису. Валя в этот момент вместе с дедушкой Жорой на большом листе рисовала картину – карандашами, которые хозяин дома достал из своих закромов. Целую коробку далеко не новых, но ещё в очень приличном состоянии карандашей. Ведь когда-то Георгий Зорин прекрасно рисовал.

– А где жёлтый карандаш? – притворно сердито сдвинул брови хозяин дома и художник по совместительству. – Кто взял жёлтый карандаш? Нам нечем рисовать солнце! – он обвёл взглядом гостиную и остановил свой взор на Ваське. Та что-то прятала за спиной, шаркала ножкой по полу и смешно-лукаво морщила носик. – Валюшка, кто у нас утащил жёлтый карандаш?

– Дедушка Жора, я не знаю, – хихикнула Валя, – может, его утащила мышка? – не выдала она Ваську.

– Кажется, я даже знаю, как зовут эту мышку, – в усы улыбнулся дед. – Иди сюда, моя хитрющая мышка Вася и неси нам карандаш, да? А то солнце на рисунке так и не появится. Ты же хочешь, чтобы мы нарисовали солнышко?

Вадим, всё ещё смеясь, заглянул в кабинет отца, где, свернувшись клубочком под клетчатым пледом, безмятежно спала Виктория. Очки и заколка от волос лежали на столе.

Глава 15

– Это что такое? – Вадим при виде появившихся в коридоре домочадцев, вытаращил глаза. Точнее, его шокировал вид Вали, Виктория же смущённо улыбалась. С Васькой всё было куда проще, на её левой ноге красовался правый сапог, на правой – левый. Интересно только, почему жена этого не заметила? Ну, то, что Васька, как многие дети, пыталась обойти стандарты ношения обуви, это он знал, а вот почему Виктория на сей раз согласилась с ней, было, по крайней мере, странным. Хотя, не более странным, чем вид Валентины. Та мяла в руках помпон от шапки, сама шапка торчала из кармана её курточки, щека была изрядно расцарапана, волосы из косы торчали так, словно именно по голове девочки прошёлся тайфун. На колготах в районе колена зияла дырка.

– Вадик, – Виктория улыбнулась ещё шире, – а почему ты так рано дома? Мы тебя не ждали. Ой, то есть так рано не ждали, – тут же поправила себя.

– В университете отменили обе пары, а работу я взял домой, – пояснил Вадим, всё ещё рассматривая Валю. Та опустила голову.– Так что же случилось? По моим расчётам вы должны были вернуться со школы только через час. А вы все уже дома и что это за внешний вид? Ощущение, будто вы прибыли с битвы, – сделал он вывод.

– Ну, считай, что так и было, – ответила Виктория и стала раздевать Василису.

– То есть? – не понял Вадим.

– Я подралась в школе, – тихо произнесла Валя, не поднимая головы.

– Что? – Вадим решил, что ослышался. – Что ты сделала?

– Подралась, а что тут такого? – вступилась за Валю Виктория, она только сейчас увидела, что сапожки у Васьки надеты неправильно, не к месту хихикнула, чем ещё больше разозлила мужа. Васька в довершение случившегося так махнула ногой, что сапог с её ноги соскочил и, совершив некую траекторию, попал аккурат в колено хозяина дома.

– Одна дерётся, другая лупит отца сапогом, ты вообще кого воспитываешь? – Вадим поморщился, поднял с пола сапог, который к тому же был грязным. Отбросил его в сторону.

– Между прочим, ты здесь тоже не чужой, – заметила Виктория, убрала сапоги Василисы к двери, Вале показала знаком раздеваться, а не стоять у галошницы как соляной столб. – И тоже можешь, хотя бы время от времени, воспитывать наших девочек. А так со стороны легко упрекать, – с этими словами она взяла Василису за руку и повела в ванную комнату. – Валя, ты тоже идёшь с нами мыть руки, и брось этот помпон – потом разберёмся с твоей шапкой, – обернулась на пороге.

– Это я-то со стороны? – возмутился Зорин. – Приехали, дорогая! Тебе не кажется, что ты только что несправедливо обвинила меня?!

– Не кажется, – Вика закрыла дверь перед его носом.

– Чёрта с два, теперь в этом доме я уже не хозяин, бабье царство, что хотят, то и делают, – Вадим повысил голос.

– Не кричи и не смей ругаться, детей напугаешь, – Виктория высунулась из-за двери.

– Напугаю?! – воскликнул Вадим. – Их напугаешь, ага! Ты посмотри на свою старшенькую – волосы всклокочены, на колене дыра, щека расцарапана.

– Примерно в таком же виде ты в прошлый раз вернулся из Беляниново, – заметила Виктория, вывела Василису из ванной комнаты, подтолкнула Валю к выходу. – Мои хорошие, идите в детскую, нам с папой надо разобраться, кто из нас лучший родитель.

– Как ты можешь сравнивать? – возмутился Зорин. Он прошёл вслед за женой на кухню. – Можно сказать, я защищал честь друга.

– Правильно, а Валя защищала свою честь, – Вика с грохотом поставила на стол чашки.

– Но девочке нехорошо драться, некрасиво, – сказал Вадим уже тише.

– Может, и некрасиво, и не совсем правильно, но если тебя обижают… – Вика села за стол, посмотрела на мужа. – Ты знаешь, что она так и не сказала, почему полезла драться к этой, как её – Ира Лисицына. Сколько я не спрашивала, молчит. Но в одном я уверена точно – Валю задели за живое. Она не станет просто так размахивать кулаками. А тут ещё эта учительница, она так возмущалась поведением Вали, выговаривала мне, – задумалась. – Валя почти два месяца в школе, мы добросовестно делаем все уроки, у неё прекрасная память, а выше четвёрки она не получала ни разу. Я видела её работы и в классе, знаешь, за что там снижены оценки?

– За что?

– А ни за что, то условие не так списано, то решение не так оформлено, причём это явные придирки.

– Ты уверена? – засомневался Вадим. Он сам был преподавателем и знал, как бывают порой необъективны родители к своим чадам.

– Уверена, – Вика бросила очки на стол, стала тереть глаза. – Ты знаешь, у Вали, действительно, хорошие способности к обучению, великолепная память, она многое просто на лету схватывает. Да, её знания несколько отличаются от знаний городских детей, но девочка быстро заполняет все пробелы. А ещё, – Вика сделала паузу, – я стала замечать, что её мимика напоминает мне твою. Она также поджимает губы, когда недовольна или расстроена, отводит назад волосы именно твоим жестом, морщит нос, когда задумала шалость или проказу, хотя по этой части, скорее, Васька держит первенство.

– Ну, вот и объяснение, – Зорин придвинул к себе чашку.

– Какое? – Виктория стала разливать чай.

– Валя просто повторяет мимику Василисы, поскольку девочки много времени проводят вместе. А Василиса – моя родная дочь, вот и всё объяснение сходства Вали со мной.

– Так просто? – с сомнением спросила Виктория. – Не знаю, Васька слишком маленькая, чтобы вот так доподлинно тебя копировать.

– Да дети – самые что ни на есть обезьянки, это всем известно, – Вадим посмотрел на открытую дверь, не подслушивают ли их. – А драчливость Вали – ты уж извини, но там такая наследственность, что можно всего ожидать. Ничего не хочу сказать плохого про Галину, но вот отец девочки – впрочем, ты сама с ним сталкивалась, и знаешь, что это за тип.

– Знаю, – подтвердила Вика, – а также знаю, что у тебя к нему неизменно негативное отношение, даже к мёртвому. Но Валя его любила, таким, каким он был. И этого не изменить. Достался бы ей другой отец, может, и девочка была бы другой. Хотя, мне она по душе именно такой. А ты знаешь, что этой внешней сдержанностью и немногословием таится ласковое и всепрощающее сердце? Кстати, все эти качества как раз в духе семейства Фертовских-Зориных, – усмехнулась.

– Опять ты за своё, – Вадим покачал головой.

– Просто мне забавно наблюдать за некоторыми совпадениями в жизни, объяснения которым я пока не нахожу.

Вадиму не спалось. Он долго ворочался в постели, смотрел на давно заснувшую супругу и всё перебирал в памяти сегодняшнюю ссору, точнее, то, что могло стать ссорой, но как-то благополучно перешло в рассуждения, попытки объяснить и понять друг друга. Его задели обвинения Виктории, пожалуй, впервые прозвучало то, что он не участвует в жизни их семьи. У Зорина вдруг создалось ощущение, что эта самая жизнь проходит где-то в другой параллели. Что за те два месяца, пока с ними живёт Валя, он многого не знает. Ну, знает в общих чертах, но так, словно это его не касается. А Вика не просто крутится во всём этом, а живёт. Но без него.

Зорин вздохнул, вышел в коридор, сам того не осознавая, добрёл до комнаты Вали. Как там мама говорила: перемены в жизни – это нормально? Только, чтобы эти перемены не разрушили самое главное, что имела семья Зориных. А что же у них было самым главным? Любовь и понимание… А ещё – мир, мир в доме.

Валя спала, подсунув под щёку кулачок, русые волосы были раскиданы по подушке, в комнате горела ночная лампа, Виктория оставляла её на ночь. Девочка повернулась, свет от лампы упал на её лицо. Зорин наклонился над Валей и почему-то только сейчас заметил, что у девочки возле левой мочки уха близко расположились друг к другу две близняшки-родинки, очень похожие были у его матери – Виолетты Григорьевны. Да ну, наваждение какое-то или просто совпадения. Он отправился спать.