Марина Эльденберт
Лиарха
Жду и думаю, что буду делать, если она выйдет не одна, а в сопровождении одной из подружек-официанток, которые сегодня решили мне не давать прохода. После Тимраны другие девушки тоже предлагали мне то принести воды, то закуски, то еще что-нибудь.
К счастью, Мэйс выходит одной из последних и в одиночестве. К моей огромной радости, потому что из-за усталости мои нервы и так на пределе. Веселиться всю ночь и работать всю ночь – совершенно разные вещи.
Я выхожу из эйрлата, когда Вирна подходит ближе.
– Мэйс.
– К’ярд? – Ее глаза расширяются, а она замедляется. Но только для того, чтобы тут же опомниться и ускорить шаг. И мне приходится пойти следом.
– Ты же не рассчитывала, что я оставлю все просто так?
– О чем ты?
– Об ожогах приятеля Чарнса. А еще об ожогах Лиры.
– Не понимаю о чем ты? – хмыкает она. – Твоей девушке я просто дала в нос.
– Тогда как объяснишь это?
Я хватаю ее за руку, и ощущение такое, будто я сунул пятерню в жерло вулкана. Поэтому и отдергиваю ее быстро. Вирна вскрикивает и трясет ладонью, на ее коже растекается красное пятно-близнец моего ожога.
Что и требовалось доказать.
– Садись, – говорю, кивая на свой эйрлат. – Поговорим.
Глава 11. Откровенность или вроде того
Вирна Мэйс
Он действительно рехнулся, если думает, что я сяду с ним в его едхов эйрлат. Дело не в том, что у меня от него ожог на ладони, а в том, что у меня от него ожоги по всему сердцу. Даже когда он просто рядом, и Дженна определенно рехнулась, когда решила взять его на работу.
На работу.
У меня что-то щелкает в голове, и все начинает складываться в очень нехорошую картину. Сначала они с Н’эргесом интересовались, какие нас с Лайтнером связывают отношения. Потом через меня хотели подобраться к Диггхарду К’ярду (последнее бред чистой воды, потому что К’ярд-старший не подпустил бы меня к себе даже на пару валлов). Теперь эта работа.
Я так увлеклась своими чувствами, что напрочь забыла об остальном. Впрочем, ничего нового: рядом с К’ярдом у меня всегда вырубается мозг.
– Ты должен уволиться, – говорю я.
Он приподнимает брови:
– Это не совсем ответ на мой вопрос.
– Ладно, пойдем в твой эйрлат, – я киваю.
Хотя знаю, что это не самая лучшая идея. Какая будет лучшая, я даже не представляю, по-моему, лучше всего было бы просто сбежать, но я сомневаюсь, что Лайтнер бегает медленнее меня.
Не считая того, что это просто глупо.
Это совсем другой эйрлат, не тот, что был у него раньше. Он гораздо проще, как снаружи, так и внутри, и это заставляет задаваться вопросами. Зачем ему на самом деле работа? Зачем Лайтнеру К’ярду работать? Мысли путаются, поскольку в салоне его эйрлата по-прежнему его запах – тот самый аромат, ударивший в меня с силой океанской волны, когда мы впервые увиделись в Кэйпдоре.
– Итак?
– Я не знаю, что это такое, – говорю я. – Твой доктор тоже не знает, поэтому если ты хотел вывести формулу идеальной несочетаемости въерхов и Вирны Мэйс, вынуждена тебя разочаровать: за этим не ко мне.
Рассматривать приборную панель гораздо интереснее, чем его, потому что на него я смотреть вообще не могу. Насмотрелась сегодня за смену – пока бегала между столиками, как только еще себе нос не разбила.
– Доктор не мой, – отвечает он, и я по интонациям чувствую, что хмурится. Вот это вот «чувствую» совершенно невыносимо, потому что мы давно не разговаривали нормально. Хотя если быть до конца с собой честной, мы никогда нормально не разговаривали, даже в дни так называемого «перемирия». Ну или как еще назвать то, что было между нами. – Значит, он тебе ничего не сказал?
– Кто?
– Доктор Э’рер.
– Нет. Он собирался провести какие-то исследования и даже дал мне свою карточку, но я к нему не пошла.
Может, если дать ему часть правды, он от меня отстанет. По крайней мере, на время.
– Почему? – спрашивает Лайтнер.
– Потому что с некоторых пор я снова не доверяю въерхам.
Получается как упрек, и… ладно, в общем-то это и есть упрек. Я не хочу думать о том, что было бы, если бы я тогда проснулась у доктора, а Лайтнер был рядом. Потому что этого уже не будет.
Судя по тому, что он молчит, и молчит долго, наш разговор пора сворачивать.
– Тебе нужно к нему сходить. Потому что это совершенно точно ненормально. Потому что это началось после той ночи.
Или нет?
Я все-таки поворачиваюсь к нему и вижу, что он на меня тоже не смотрит. То есть развернут ко мне, но взгляд где-то над моим плечом, как если бы с той стороны тоже кто-то подошел к эйрлату и был гораздо интереснее меня. Или была. Меня так и подмывает обернуться и посмотреть, не стоит ли там Лира, но в этот момент К’ярд снова смотрит мне в глаза.
Оказывается, видеть его, стоя за спиной девчонок, в той комнате, или в общем зале, или даже в ВИП-ложе – совсем не то, что видеть вот так, меньше чем в валле от себя. Несмотря на достаточно холодную ночь и на то, что он забыл включить обогрев в эйрлате, меня этим взглядом ударяет, как раскаленной лавой.
Я не хотела этого разговора, но не хотеть, оказывается, надо было молчания, потому что именно оно меня связывает по рукам и ногам. Я физически чувствую, что мне становится мало места на этом сиденье, как будто присутствие Лайтнера просто повсюду. Как будто он во мне настолько, что даже если нам оказаться на разных концах Ландорхорна, это не изменится. Ни на миг.
Вот теперь бред у меня. Потому что я прекрасно помню, чем это «ни на миг» закончилось последний раз, и усилием воли выталкиваю себя в реальность.
В реальности – его последние слова, и, кажется, я только сейчас начинаю понимать, о чем он говорит.
– Погоди, ты решил, что это из-за тебя?
– А из-за кого еще? – хмуро интересуется он. – До той ночи ничего такого с тобой не случалось, насколько я помню. Плюс моя сила… она была нестабильна, и она что-то с тобой сделала.
– О. Ого.
Я не знаю, смеяться мне или вздохнуть с облегчением – он сам нашел себе объяснение, и вполне логичное. Кстати, не уверена, что это не часть правды, как и то, что я рассказала ему про доктора Э’рера. Возможно, сила въерха, которая в нем вела себя странно, что-то активировала внутри меня. Я не знаю, как это еще назвать, потому что до той ночи я действительно не умела управлять морем.
Как бы там ни было, мне больше не надо ничего ему объяснять.
Ожоги – отличная тема для силы въерха, они ведь имеют дело с недрами земли. Вот пусть так и думает.
Правда, теперь это только часть проблемы. Теперь, когда я всерьез задумалась о мотивах Дженны относительно всего.
– Ты должна пойти к Э’реру, – жестко повторяет Лайтнер. – Если хочешь, пойдем вместе.
Я уже открываю рот, чтобы отказаться, и тут мне в голову приходит совершенно ненормальная идея. Не представляю, сработает она или нет. Э’рер вряд ли найдет в моей крови что-то подозрительное (если не нашел сразу), а вот убрать Лайтнера подальше от Дженны, возможно, получится.
– Хорошо, – говорю я. – Я пойду. Если ты уволишься из «Бабочки».
– Нет, – отрезает он.
– Нет?
– Нет.
– Почему?
– Потому что я так хочу.
И в этом весь Лайтнер К’ярд. Будь дело исключительно во мне – и в моих хотелках, я бы хлопнула дверью, вышла и ушла. Потому что… потому что я так хочу!
Но проблема не только в этом.
Проблема в Дженне, и она куда серьезнее, чем он может себе представить.
– Помнишь, я говорила тебе о сестре? О том, что она пропала, и что она была ныряльщицей? – спрашиваю я.
Он приподнимает брови.
– Я пришла в «Бабочку» из-за нее. Я хотела ее найти, именно поэтому я работаю здесь. Я думаю, что именно здесь – так или иначе – она с кем-то работала.
– Ты думаешь, – холодно спрашивает он. – Или ты знаешь?
– Если бы я знала, я бы не сидела сейчас здесь с тобой, – отвечаю я. – А уже была бы мертва. Ну, или была бы с Лэйс, где бы она ни оказалась. Так что подумай, К’ярд, хочешь ты здесь работать, или лучше присмотреть место поспокойнее.
Вот теперь я действительно выхожу из эйрлата раньше, чем он успевает ответить. Или, точнее сказать, выпрыгиваю. Утренний Ландорхорн щедро поливает меня дождичком.
– Мэйс, – ударяет в спину. Он тоже вышел из эйрлата и сейчас стоит, облокотившись о его крышу. – Нам все равно по пути.
– Совершенно точно нет, – говорю я, и, когда в его глазах сверкает насмешка, развожу руками. – Я еду к своему парню.
Вот теперь в его глазах сверкает что-то посерьезнее.
– И давно он стал твоим парнем?
– Недавно, – отвечаю ему в тон, а потом разворачиваюсь и бегу в ближайшее укрытие или, попросту говоря, к служебному входу «Бабочки», откуда только что вышла. Мне нужно заказать машину, которая отвезет меня домой, но домой мне совсем не хочется, и я делаю то, что вообще-то, делать не стоит. Заказываю эйрлат до дома Вартаса.
Где-то по дороге у меня начинают слипаться глаза. Я тщетно пытаюсь с этим бороться, но они делают все, чтобы меня одолеть – я их открываю, они закрываются, и так снова и снова, снова и снова, снова и снова. В какой-то момент я перестаю сопротивляться, соскальзываю в сон. Просыпаюсь от того, что водитель сообщает:
– На месте, нисса.
На месте.
Я пытаюсь понять, почему на месте – это у шестиэтажной серой коробки, чьи стены, кажется, насквозь пропитались сыростью от дождя, а потом вспоминаю. Прикладываю тапет к терминалу, чтобы расплатиться за поездку, забираю вещи и выхожу.
Это определенно глупо, но у меня просто нет сил ехать домой.
«Митри, я у Вартаса. Не забудь про шарф для Тай», – отправляю сообщение, а после касаюсь старенькой, затертой панели с трещинами по краям. Набираю нужный номер квартиры.
– Да, – раздается вполне себе бодрый голос Вартаса.
Я знаю, что он встает очень рано: во-первых, смена у него тоже начинается очень рано, а во-вторых, он начинает день с разминки и тренировок.
– Это я.
Пауза такая многозначительная, что, кажется, мне вообще не откроют, но в следующий миг замок щелкает. Я захожу в подъезд: внутри он тоже пропитан сыростью, здесь нет лифта, старенькая лестница настолько старенькая, что из некоторых ступеней выпали целые куски камня. Я смотрю на все это и думаю – как быстро привыкаешь к хорошему.
К красивому интерьеру.
К высокоскоростным лифтам.
К поездкам на заказных эйрлатах.
К полноценному завтраку, обеду и ужину.
Хотя в прошлом – отнюдь не столь отдаленном, у меня продуваемый всеми ветрами домик, до которого надо было добираться на платформе. Уже осенью на ней сдувало, не говоря уже о зиме, и это был тот самый случай, когда люди просто грелись друг о друга. Старики, женщины и дети, мужчины. Все. Мы ехали единой смерзшейся массой, и тем, кто выходил на конечной, приходилось хуже всего.
Мотаю головой, поднимаюсь на последний этаж и захожу – Вартас заранее открыл дверь и теперь стоит, прислонившись к стене.
– Вирна, все в порядке?
– В относительном, – говорю я. – Когда у меня в последний раз было все в порядке, я не умела ходить и ничего не понимала.
– Все в порядке, – комментирует он, помогая мне снять куртку. – Но я все равно не представляю, что должно было случиться, чтобы ты приехала ко мне.
– У тебя есть льяри?
– Не лучший способ, чтобы заснуть.
– Ты думаешь, я приехала к тебе спать?
– Еще несколько минут, и ты будешь спать там, где стоишь.
Не могу сказать, что он неправ, поэтому только сбрасываю сумку на тумбочку.
– Можно воспользоваться твоей ванной? За воду я заплачу.
– Я лично утоплю тебя под душем, если еще раз услышу что-то подобное.
Махнув рукой, иду в ванную, складываю одежду на старый, растрескавшийся пластиковый стул, как раз для этого предназначенный. Кафель в душе тоже слегка растрескавшийся от сырости, я задергиваю шторку и подставляю лицо еле теплым струям воды. Выставить погорячее мне совесть не позволяет, и, к тому же, под такой водой долго не простоишь.
Открывается дверь, и я вздрагиваю.
– Я принес полотенце и халат, – говорит Вартас.
Дверь снова закрывается, и я остаюсь одна. Разворачиваю руку ладонью вверх, глядя на красное пятно ожога. Это совершенно ненормально, но его мне не хочется убирать, и еще более ненормально то, что его хочется коснуться губами.
Именно эти мысли шустро выносят меня из душа, я вытираюсь насухо, заворачиваюсь в халат и выхожу в коридор.
– Классно выглядишь, – сообщает Вартас, который хозяйничает на кухне.
В кроссовках и халате, с мокрыми волосами. Да. Я просто зашибись как выгляжу.
– Это тебе, – ко мне двигают тарелку с горячей едой. – И это тоже.
В круглой чашке без ручки какой-то травяной настой.
– Я на работу, вернусь во время обеда. Поговорим.
– Спасибо, – говорю я.
– Да, дверь автоматическая. Запасные ключи в тумбочке в спальне.
Он выходит из кухни раньше, чем я успеваю что-то сказать. В коридоре раздается какое-то шуршание, хлопает дверь и слышен писк блокировки замка. Только сейчас я понимаю, насколько сильно проголодалась. Глотаю еду, почти не чувствуя вкуса, выпиваю травяной настой.
Спальня у Вартаса совсем крохотная, кровать в ней, пожалуй, занимает две трети, и это – его кровать. Тем не менее я падаю на нее, поверх покрывала, в которое и заворачиваюсь, превращаясь в куколку. Закрываю глаза и мгновенно проваливаюсь в сон.
К тому моменту, как Вартас приезжает на обед, я уже проснулась, оделась и сижу на матах – в комнате, где мы обычно занимались вар-до.
– Как дела? – Он сбрасывает сумку на пол и присоединяется ко мне.
– Выяснила, что я могу лечить ожоги въерхов с помощью океана или моря. Точнее, я проверяла только море, но с помощью океана, наверное, тоже могу.
– Ух ты, – говорит он.
– Ух ты. Да.
– И только поэтому ты прибежала ко мне?
– Вообще-то нет.
Просто Лайтнер так часто называл тебя моим парнем, что я сама в это поверила. Может быть, и не зря. Может быть, пришло время оставить прошлое в прошлом и двигаться дальше.
Нам всем.
– Расскажи мне про Лэйс, – говорю я. – Не как обычно. Расскажи, какие вас связывали отношения.
– Ты уверена, что хочешь поговорить именно об этом?
– Ты же хочешь знать, почему я пришла?
– Хм, – Вартас вздыхает и скрещивает ноги. – Отношениями, как ты уже поняла, это было сложно назвать. Она приходила и уходила. Ничего о себе не рассказывала. Никого не напоминает?
– Сейчас мы не обо мне, – напоминаю я.
– Я… наверное, в какой-то момент я понял, что у нас ничего не получится.
– И в какой же момент ты это понял?
– Когда почувствовал, что она не до конца со мной откровенна. Те крупицы информации, которые на меня высыпались… это было не про отношения. Когда есть отношения, есть доверие.
– Она рассказала тебе о ныряльщиках.
– Но не рассказала, что собирается исчезнуть и бросить меня и вас.
– Вообще-то, рассказала, Тас.
– Как ты меня назвала?
– Я посмотрела, как можно сократить твое имя.
– Ты интересовалась моим именем? – он приподнимает брови и кивает. – Круто.
– Так вот, про Лэйс. Она просила о нас позаботиться. Рассказала о том, что связана с ныряльщиками.
– Это по-твоему звучит как «Я завтра исчезну, но не переживай, со мной все будет в порядке, и когда-нибудь я вернусь»?
Я вытягиваюсь на матах, подпираю ладонями подбородок.
– Возможно, это то, что она могла сказать.
– И снова нет, Вирна. Когда я доверяю, я говорю прямо. Я не скрываю ничего ни от кого, прикрываясь намерениями о всеобщем благе или безопасности.
– Возможно, ты и прав.
– Ты знаешь, что я прав. Твоя очередь.
Он ложится рядом со мной, правда, ногами в другую сторону, и на спину. Теперь я смотрю на него сверху и очень, очень близко.
– Ты же мне доверилась. Хотя знала меня гораздо меньше, чем Лэйс.
А Лайтнеру нет.
Я начинаю думать, что он действительно прав. Что все эти бабочки в животе, жар и холод – это химия и гормоны. Настоящие чувства появляются там, где ты раскрываешься рядом с другим, где ты не боишься сказать правду, где есть спокойствие и уверенность. С Лайтнером все было как на вулкане – что, в общем-то, неудивительно, он же въерх. С Вартасом ровно, и пусть даже отчасти неправильно – из-за Лэйс, она сама от него отказалась. От него и от их отношений.
– Я пришла к тебе, потому что не хотела ехать домой.
– Почему?
– Не знаю, – я пожимаю плечами.
– Или знаешь? – Он подается ко мне и целует меня в губы.
Это не так резко, как было «для конспирации», напротив, это совсем не резко. Я могу его целовать и не чувствовать, как плавлюсь, как от каждого прикосновения на моем теле вспыхивают костры ожогов и темнеет перед глазами. То, что я при этом чувствую – или чего не чувствую, это же не главное, правда? Это просто поцелуй. С парнем, которому я рассказала больше, чем кому бы то ни было.
Я отрываюсь от его губ, но не отстраняюсь. И спрашиваю:
– Хочешь пойти со мной к Кьяне и Хару?
Глава 12. Не Вирна
Лайтнер К’ярд
Я оказался прав.
Прав насчет того, что с «Бабочкой» и заботой Дженны о Мэйс не все чисто. Вот только Вирна не знает, что я в курсе всего этого, и считает, что наш разговор закончен. Зря! Я точно не собираюсь увольняться, особенно теперь.
Ныряльщики, значит. Клуб их прикрытие? Место встречи? Очень опасное место. Но когда я понял, что могу выйти на ныряльщиков, в голове будто что-то щелкнуло. Те установки, которые мне показал Эн: если кто-то и способен узнать о них больше, то именно эти ребята.
Опасные ребята, с которыми Мэйс заодно.
И это, пожалуй, волнует меня больше, чем мне бы хотелось.
– Лайт? Я честно боюсь лезть в бассейн, когда ты такой рассеянный.
Я возвращаюсь в реальность, к Лире. Сегодня наш первый урок плавания. Это другой клуб, другой мелкий бассейн, другая девушка, которая просто потрясающе выглядит в модельном купальнике и совершенно не стесняется своего практически обнаженного тела. Но мне все напоминает о Вирне.
Абсолютно все, и как с этим справиться, я не знаю.
– Прости. Я просто не выспался.
– Уверен, что хочешь работать ночами?
– Эта работа лучшее, что я смог найти за все время.
Эта работа идеальна. Не считая того, что я спал всего два часа, чтобы потом отправиться на тренировку. Называть свои модельные потуги по-другому я отказывался.
– Извини, это все из-за меня. Ты слишком много потратил на мое восстановление, но после съемок, я смогу тебе вернуть…
– Нет, Лира. Ты мне ничего не должна, и давай закроем эту тему. Иди сюда.
«Сюда» означало в воду, и Лира не торопилась, застыв перед порожком, под который утекала вода, выплескивающаяся из бассейна.
– Я думала, что мы начнем с теории, – улыбнулась она. – На берегу.
– Тут как с модельной походкой, без практики не поймешь. К тому же, у нас всего пара дней перед съемками.
Это сработало.
– Ну ладно, – она расправила плечи и шагнула на первую ступеньку, забавно поморщилась. – Какая она противная.
– Противная?
– Да, вода. – Лира преодолела все шесть ступенек и остановилась рядом со мной. – В ней же невозможно двигаться! Она сковывает. Сдерживает.
Я едва сдерживаю смех.
– В воде все работает по-другому, поэтому и двигаться нужно не так, как ты привыкла. К этому нужно привыкнуть.
– Сомневаюсь, что я к этому привыкну.
– Даже ради роли?
– Только ради роли!
У Лиры не было панического страха, как у Мэйс. Она не боялась воды и была полна решимости освоить плавание. И я начинал понимать, почему у Лиры все срослось с работой моделью, несмотря на отсутствие поддержки родителей. Ее целеустремленности можно было только позавидовать.
Она быстро освоила обычные гребки, как нужно работать ногами, и к концу нашей тренировки даже проплыла до дальнего бортика и обратно. Но вот от ныряния отказалась наотрез.
– Я въерха, дитя земли, – пошутила Лира, чтобы скрыть нервозность. – Для меня это чересчур.
– Хорошо, – согласился я. – Думаю, для съемок это не понадобится. Но завтра сходим в большой бассейн и усложним задачу.
С ростом Мэйс глубины детского бассейна было достаточно, у Лиры такой проблемы не было.
Почему я все время их сравниваю?
Но не сравнивать не получается. Я спас Лиру точно так же, как спасал Вирну. А теперь учу ее плаванию, как учил Мэйс. Но когда мы с Лирой в бассейне случайно соприкасались телами, когда я обнимал ее, касался ее руки, это не обжигало. И совсем не в том смысле, в котором я получил ожог. Мэйс оставила на мне ожоги гораздо более сильные и глубокие.
– Лайт, что это?
Оказывается, я слишком долго рассматривал след на ладони, чтобы это осталось незамеченным.
– Обжегся.
– Как?
– Схватился за горячую сковороду.
– Сковороду?
Бред! У меня и сковороды никакой нет.
– На кухне. На работе.
– Это похоже на то, что было у меня, – глаза Лиры расширяются и теперь она смотрит на меня с упреком: – Ты разговаривал с ней?
– Нет! То есть да. Она больше тебя не тронет.
– Лайт, ты не должен был.
Чего я не должен был, так это предлагать Мэйс ее подвезти.
– Я сделал это, чтобы она от тебя отстала.
Хотя после сегодняшней ночи и нашего разговора с Вирной непонятно, зачем она вообще приходила к Лире.
– Слушай, расскажи мне еще раз, что именно тебе сказала Вирна Мэйс.
– Если честно, я хочу забыть об этом эпизоде, – говорит Лира и устремляется к ступенькам бассейна. – Я вообще не хочу думать о девушках, для которых нормально бить других.
Она не смотрит мне в глаза, даже когда я подаю ей халат, закутывается в него, словно замерзла. Нервничает и злится. Но я бы на ее месте тоже нервничал и злился.
Наверное.
– Я тебя понимаю. Правда понимаю, но для меня это важно.
– Ладно, – она вскидывает руки, словно собирается защищаться. – Она сказала, что я ей не помеха.
– И все?
Лира наконец-то смотрит мне в глаза и прищуривается:
– Должно быть что-то еще?
– Я вчера говорил с Вирной.
– И она сказала, что мы говорили о чем-то еще, – хмыкает девушка. – Я даже знать не хочу, что она могла обо мне придумать! Лайтнер, эта Вирна не очень приятный человек. Я бы сказала, самый неприятный человек изо всех, что я встречала, и если бы не съемки и не мое нежелание раздувать из этого скандал, вместо больницы я бы поехала в участок политари. Потому что люди не имеют права распускать руки! Но я не люблю конфликты, поэтому решила сделать вид, что ничего не было, и просто больше не открывать ей дверь.
– Она больше не придет к тебе.
– Это тоже она сказала? – вид у Лиры более чем скептический. – Может, не стоит верить всему, что она говорит?
Да, Мэйс известная лгунья. Даже я постоянно ловлю ее на лжи, но она все равно продолжает врать.
– Мы говорили не о тебе, а о ней.
Девушка мигом растрачивает боевой настрой и сейчас выглядит растерянной.
– Тогда я тем более ничего не понимаю.
– Вирна сказала одну фразу.
– Какую?
– Про то, что ты знаешь откуда у нее деньги.
Теперь у Лиры такой вид, будто ее внезапно столкнули в бассейн: она открывает рот и закрывает. Что доказывает, что, в отличие от Мэйс, врать Лира не умеет.
– Это ведь не мое дело? Учитывая, что она твоя бывшая.
– Она не моя бывшая.
– Тогда тебе должно быть наплевать на факт, что деньги у нее от богатого любовника!
Наверное, сейчас именно я выгляжу так, будто меня спихнули в воду. Даже не в бассейн, а, как минимум, в океан. Со скалы. И я долго-долго летел, пока с размаху не ударился о поверхность, провалился в толщу, а сверху меня еще и волной накрыло.
– Любовника?!
Какой, к едхам, любовник? Единственный известный мне претендент на тело и сердце Мэйс – придурок Вартас! Или нет?
– Она так сказала, – будто издалека доносятся до меня слова Лиры. – И я ей поверила, потому что вряд ли обычный человек может позволить себе снимать квартиру в нашем доме.
Обычный нет, но тот, кто получил круглую сумму от Диггхарда К’ярда – да.
И опять ни едха в ее словах не сходится!
Если Мэйс получила «гонорар» от отца, то зачем это скрывает? Зачем сказала сестрам, что деньги от Дженны? Зачем придумала какого-то любовника?
Или не придумала?
Мысль о том, что где-то существует еще один въерх, который завладел ее телом и сердцем, отравляет с силой концентрированной кислоты. Конечно же, это въерх, потому что у Вартаса таких денег и в помине нет.
Или есть?
Что, если этот белобрысый едх – ныряльщик, как сестра Вирны?
Это многое объясняет. Очень многое. Потому что догадка про въерха-любовника – не вариант. Иначе бы они оба ходили в ожогах.
Значит, это Вартас.
Хотя в любом случае стоит проверить, но не через Мэйс. Она врет как дышит, поэтому вряд ли я услышу от нее правду. Но есть те, кому она доверяет, и вот они от разговора не отвертятся. Особенно если хотят помочь Вирне!
– Спасибо, что рассказала.
– Не за что. Возможно, я вмешиваюсь не в свое дело, но думаю, тебе не стоит связываться с этой Вирной. Такие как она опасны.
– Я разберусь с этим сам, – отвечаю резче, чем хотел.
Лира поджимает губы.
– Ты потом домой? – интересуется она, когда мы доходим до развилки коридоров, ведущих в раздевалки.
– Нет. Хочу успеть заскочить к другу перед новой сменой.
– Увидимся завтра?
– Да, конечно. В то же время.
Сначала хочу набрать Хара, на случай если у них с Кьяной запланирован романтический вечер, но потом решаю, что так даже лучше – не придется искать М’эль и уговаривать ее поговорить со мной о Мэйс.
Буду внезапным.
Я хорошо знаю расписание Хара в Кэйпдоре, потому что мы выбирали практически одни и те же факультативы. Завтра с утра у нас тренировка у Адмирала, так что вряд ли он будет разгуливать где-то допоздна, скорее, постарается выспаться, чтобы прийти первым. Поэтому я еду к другу прямо после бассейна.
Но оказываюсь перед запертой дверью, и на звонок никто не отвечает.
Хар наверняка у Кьяны, но я ни разу не спрашивал, где ее квартира, а единственный способ это выяснить – пройтись по этажам и постучаться во все двери.
Едх! Это уже плохая традиция! К сожалению, у Хара нет младшей сестры, которая может впустить меня в квартиру.
Вот я стою перед дверью как… как Вартас! И решаю, что делать дальше. Вариантов немного: дождаться, пока друг пожелает спокойной ночи своей девушке и вернется домой, уйти, набрать его и перестать играть во внезапность. Пока раздумываю, вдруг слышу голос Кьяны, доносящийся со стороны лифтов.
– Можно порезать аргору на маленькие кусочки, тогда нашим гостям будет удобно ее есть. И льда нужно заморозить побольше, чтобы хватило для коктейлей.
Квартира Хара в тупике, за углом, поэтому друзья не сразу замечают меня, а когда замечают, то замирают, будто морского едха увидели, но точно не Лайтнера К’ярда. Лица у них делаются какие-то виноватые. С чего бы это?
– Гостям? – переспрашиваю я.
Только теперь замечаю, что Хар держит два больших пакета с логотипом продуктовых супермаркетов, а в руках Кьяны круглый и, судя по ярко-розовому цвету, спелый, крупный фрукт аргоры. Безумно дорогой и настолько же безумно вкусный. Его еще называют праздничным или фруктом особых случаев.
– Привет, Лайт, – кивает мне Хар. – Что ты здесь делаешь?
– Мне нужна серьезная причина, чтобы увидеться со своими друзьями?
Они с Кьяной переглядываются.
– Нет, конечно. Просто ты не предупредил, вот я и подумал: что-то случилось.
– Все в порядке. Я бы даже сказал, замечательно.
– Здорово.
Я протягиваю руку:
– Давай помогу с пакетами.
Друг передает один из них мне. Кьяна выразительно смотрит на Хара, проводит ладонью по электронной панели доступа в квартиру и распахивает дверь.
Мы проходим в квартиру. У друга нет кухни, есть только барная стойка, которая отделяет разделочный стол и плиту от гостиной. На стойку я и ставлю пакет.
– Ты по-прежнему на меня злишься? – интересуюсь я у девушки, которая осторожно запихивает аргору в холодильник.
– Нет, Лайтнер, – качает головой Кьяна. – Это в прошлом.
Пока Хар раскладывает другие продукты, она открывает кран и наливает себе стакан воды. Продуктов оказывается много, и в основном это различные закуски или то, из чего их можно быстро приготовить.
– Коктейли. Закуски. Аргора, – перечисляю я. – К тебе придут в гости родители Кьяны?
Девушка давится водой и начинает кашлять.
– Нет, это не для родителей, – говорит она, придя в себя, – а для вечеринки.
– Для вечеринки? И часто вы устраиваете вечеринки?
– Это первая, – добавляет Хар.
Даже если сто первая, какая разница? Меня все равно на нее не позвали!
Интересно, почему?
– Я так понимаю, вечеринка не через неделю. Аргора сгниет раньше. Но вашего приглашения я не получил. Может, в спам попало.
Мне кажется, что если они еще дольше будут переглядываться, я просто уйду, и пошло оно все к Вартасу!
– Потому что мы тебе не пригласили, Лайтнер, – объясняет Кьяна.
– Можно узнать, почему? Да, у меня сейчас не лучшие времена, я много работаю, но время для вас точно нашел бы.
Это еще не злость, но уже раздражение. Меня и так выкинуло из привычного мира: теперь я не такой беззаботный, как раньше. Я потерял связь с матерью и братом. Но с друзьями?! От Хара я такого не ожидал. Да и от Кьяны тоже.
– Мы не хотели приглашать тебя из-за Вирны, – говорит Хар.
Я хмурюсь:
– Что не так с Мэйс?
– Мы пригласили ее на вечеринку, и подумали, что тебе будет больно снова столкнуться с ней.
– Значит, Вирну вы пригласили, а меня нет? Из-за заботы о моих сердечных ранах? Ребят, я теперь вижу ее каждую ночь, потому что работаю в «Бабочке».
От вида их ошарашенных лиц становится смешно.
– А как же подготовка к съемке? – Кьяна приходит в себя первой.
– Подготовка днем, работа в клубе – ночью. Но вы неправы насчет меня и Мэйс. Что было, то прошло. Я с этим справился.
Они снова переглядываются, и у меня создается впечатление, что эта парочка общается друг с другом мысленно. Что все влюбленные парочки так общаются. Половинки, чтоб их! У нас с Мэйс так не было, наверное, поэтому ничего и не получилось.
– Ладно, – говорю. – Вижу, я здесь лишний.
Делаю шаг, чтобы уйти, но Хар меня останавливает:
– Лайт, завтра в восемь. Надеюсь, не придется уговаривать тебя прийти?
Другое дело!
– Не нужно.
Я хлопаю Хара по плечу, и друг делает то же самое. А вот Кьяна настроена не так оптимистично:
– Лайтнер, ты уверен? Вирна придет не одна, с парнем.
С трудом, но мне удается удержать лицо. Потому что Мэйс придет с парнем.
У нее есть парень.
И кажется, я даже знаю, кто он.
– Как его зовут?
– Вартас.
Конечно! Тот самый богатый любовник, который оплачивает все ее счета. А что получает взамен? Явно не просто «спасибо»!
– Тогда я тоже приглашу девушку, – говорю я.
– У тебя есть девушка?
– Ее зовут Лира, мы вместе снимаемся в рекламе. Мы пока не встречаемся, но все к этому идет.
– Я рада, что ты движешься вперед.
– Мэйс, видимо, тоже. Так что, я могу взять Лиру с собой?
– Конечно, – кивает Хар. – Тогда до завтра.
– До завтра.
– Пока, – машет рукой Кьяна.
А я поспешно выхожу из квартиры, чтобы друзья ничего не заметили по моему взгляду. Потому что магма ярости кипит внутри, грозясь выплеснуться на поверхность. Уже в лифте ударяю кулаком по стене.
Не сильно, но даже так остается вмятина.
Едх!
В отражении замечаю, как горят мои глаза. Огнем силы въерха.
Надо успокоиться.
Тем более что меня пригласили на вечеринку, и мы с Мэйс теперь будем на равных. Она больше не причинит мне боли. И не отберет у меня друзей.
