Мария Аксёнова
Невероятный русский
Названия родства
Самое сложное в русском языке, по крайней мере для меня, – названия родства. А ведь наша судьба начинается с нашей семьи! Народ придумал для родственников прекрасные слова! Но как же мы в них путаемся, не зная, кто кем из любимых людей нам доводится! Мы прибегаем к описательности, говоря: брат мужа, сестра жены…
Хотим ли мы быть людьми, не знающими названий родства своего? Нет! Тогда будем собирать всех за одним большим столом! Как говорится, «вся семья вместе, так и душа на месте!».
Признаюсь честно, я разобралась в родстве только с помощью пословиц и поговорок. Иначе запомнить не могла. Предлагаю и вам свой способ.
Народ наш каждому члену семьи определил свое место. «Мать кормит детей, как земля людей!» Да, главный человек в семье – мать, мама, мамочка, матушка… Так называют женщину по отношению к рождённым ею детям.
«Не тот отец, кто родил, а тот, кто вспоил, вскормил да добру научил». Отец – папа, папочка. Так называют мужчину по отношению к его детям.
«Не та дочь, что бежит от дела прочь, а та дочь родна, что на всякой работе видна!» Дочь – дочка, доченька, дочурка. Лицо женского пола по отношению к своим родителям.
«Чужой сын дурак – смех, а свой сын дурак – смерть». Сын – сынок, сыночек, сынишка. Лицо мужского пола по отношению к своим родителям.
«Муж любит жену здоровую, а брат сестру богатую». Сестра – сестричка, сестрица, сестрёнка. Каждая из дочерей по отношению к другим детям тех же родителей.
«Нет друга супротив родного брата». Брат – братик, братец. Каждый из сыновей по отношению к другим детям этих же родителей.
Пока всё понятно. Трудности начинаются, когда люди разводятся и вступают в новый брак. А дети у них есть и от первого брака, и от второго, и от третьего.
Если мать одна, а отцы разные, кем будут доводиться друг другу дети? Они единоутробные братья и сестры.
Другой случай: отец один, а матери разные. Тогда братья и сёстры называются кровными.
Ну а сводными братья и сестры считаются по мачехе или по отчиму.
Кажется, разобрались. Можно продолжать.
Муж – супруг, муженёк. Женатый мужчина по отношению к своей жене. Жена – супруга, женушка. Замужняя женщина по отношению к своему мужу. «Какой бы муж не ворона, но жене оборона!» «У хорошей жены и плохой муж будет молодцом!»
Внук, внучек, внучонок – сын дочери или сына. Внучка, внученька – дочь дочери или сына. «Дети – руки, пальцы – внуки!»
Тесть, тестюшка – отец жены. «Бойся тестя богатого, как чёрта рогатого!»
Тёща – мать жены. «Тёща зятя ублажает не для зятя-собаки, а для милого дитяти!»
Зять, зятюшка – муж дочери. «Зять в дом, и иконы вон». «Тесть за зятя давал рубль, а после давал и полтора, чтоб свели со двора!»
Золовка, золовушка – сестра мужа, а также жена брата. Деверь – брат мужа. «Лучше деверя четыре, чем золовушка одна!»
Свёкор – отец мужа. Свекровь, свекровушка – мать мужа. «Свёкор – гроза, а свекровь выест глаза».
Невестка, невестушка. Жена сына по отношению к его матери. «Свекровь злится, что невестка веселится!»
Сноха, сношенька. Жена сына по отношению к его отцу, свёкру. «Сношка-сношенька, переступай с ножки на ноженьку!» «А ты, батька, сноху не гладь-ка!»
Шурин – брат жены. «Зять любит взять! Тесть любит честь! А шурин глаза щурит!»
Свояки – брат жены и муж по отношению друг к другу. «Свояк свояка видит издалека!»
Сват – отец одного из супругов по отношению к родителям другого. «Свату первая чарка и первая палка».
Кум, кума – крёстные отец и мать по отношению к родителям крестника и друг к другу. «Кума да кум наставят на ум».
Дядя – дядюшка. Брат отца или матери. «Не выучил отец, так и дядя не научит!»
Как говорили на Руси, «вся семья в куче – не страшны и тучи!».
«Эмоциональные» синонимы
Я рада, что в нашем языке появилось и постепенно приживается словосочетание «эмоциональный интеллект». Звучит парадоксально, ведь в классической литературе всегда противопоставляли разум и чувства. Но противопоставление внутри человека никогда до добра не доводило, мы за целостность! Во фразе «эмоциональный интеллект» речь идёт о знании себя, о способности различать свои и чужие эмоции, мотивы, желания и правильно управляться с ними. В английском языке словосочетание звучит более логично: emotional quotient (эмоциональный коэффициент), сокращённо EQ – по аналогии со знаменитым IQ – коэффициентом умственных способностей.
В этой главе я хочу воспользоваться тем, что профессий и образований у меня несколько, и объединить свою любовь к русскому языку и свои знания в области психологии.
Наши эмоции могут иметь разную силу и разные оттенки. Давйте посмотрим на эти оттенки, чтобы обогатить и нашу речь, и наш эмоциональный интеллект.
Какой может быть радость? Выбирайте: восторг, оживление, предвкушение, восхищение, ликование, воодушевление, удовлетворение, счастье, тихая радость, умиротворённость…
Страх тоже может прийти к нам в разной форме: испуг, тревога, ужас, нервозность, боязнь, оцепенение, опасение, сомнение, растерянность.
Как видите, множество оттенков и у «положительных», и у «отрицательных» эмоций. Замечу, что «отрицательные» эмоции тоже бывают очень полезны. Ведь чтобы пережить крах какой-то нашей надежды, нам нужна печаль. А чтобы не лезть туда, где опасно, – нужен страх. Но мы сейчас о синонимах наших эмоций, так что вернёмся к ним.
Удивление бывает приятным и не очень: изумление, радостное удивление, ошеломление, замешательство.
Печаль имеет очень широкую палитру – от светлых до самых мрачных тонов: грусть, огорчение, сожаление, светлая грусть, скорбь, горе, тоска, безысходность, отчаяние, безнадёжность.
Интерес бывает глубоким, жгучим, лёгким, поверхностным. Он может перерасти в захваченность. Все мы знаем это чувство – когда от книги или фильма просто невозможно оторваться! И есть ещё одна прекрасная форма интереса – любопытство. Именно оно заставляет меня наблюдать за речью людей, искать информацию об истории поговорок и падежах, которых как бы нет, хотя они есть в нашей речи. Но о падежах – потом, в конце книги. А пока я скажу: не ленитесь узнавать новые для себя слова и не стесняйтесь их употреблять! Чем больше ваш словарный запас, тем больше шансов, что вы никогда, ни при каких обстоятельствах, не потеряете дара речи!
Раздел четвёртый. Откуда берутся слова?
Теория «гав-гав» и теория «тьфу-тьфу»
Как возникла человеческая речь? Об этом написана добрая сотня книг. Но и сегодня ответ на этот вопрос остаётся загадкой.
Одна из наиболее достоверных гипотез предполагает, что некоторые слова возникли звукоподражательно.
Мы говорим «хлоп»! И слово действительно очень похоже на звук лопнувшего шарика!
Мы говорим «звон»! И это слово в самом деле имитирует звук колокола.
Мы говорим «свист»! Надо ли что-нибудь пояснять?
Шлёп, треск, шум, гул, визг, лязг, чихать, кашлять, фыркать, бормотать, пыхтеть, журчать, жужжать… Всё это – звукоподражательные слова. И их множество!
А маленьким детям вполне понятен такой язык: ходить – топ-топ, часы – тик-так, вода – кап-кап, собака – гав-гав, еда – ням-ням!
Гипотезу звукоподражательного возникновения слов назвали теорией «гав-гав».
Спросите кого угодно: «Почему одна из наших лесных птиц называется кукушкой?» Вы наверняка получите твёрдый ответ: «Потому что она кричит “ку-ку”, конечно!»
Я думаю, вы и сами считаете это бесспорным.
Говоря так, однако, вы, сами того не подозревая, примыкаете к сторонникам одной из языковедческих теорий о происхождении языка, так называемой «теории звукоподражания». Создана она была некоторыми учёными прошлого, а от своих противников получила насмешливое имя «вау-вау-теория» (Успенский Л. Слово о словах).
Но не меньшую роль, чем шумы и звуки, играют в нашей жизни зрительные впечатления, осязательные и вкусовые ощущения. Свет и мрак, холод и тепло, сладкая и горькая пища – всё это бесшумно. Но заставляет человека мгновенно непроизвольно реагировать.
Мы говорим: «Брр, какой холод!», «Ух, как высоко!», «Ай, больно!», «Тьфу, какая гадость!»…
Существует теория, доказывающая, что впечатления приятные передаются словами, состоящими из мягких звуков, например: милый, мягкий, сладкий, мелодичный…
Неприятные же впечатления выражаются словами, состоящими из звуков низких и грубых: жёсткий, угрюмый, мерзкий, злой…
Очевидно, что междометие «тьфу» возникло от выплёвывания чего-то неприятного. И теория, о которой мы сейчас вспомнили, получила прозвище «теория тьфу-тьфу».
Но, несмотря на существование многочисленных теорий о возникновении слов, пока достоверно только одно – «тайна сия велика есть!» (Послание апостола Павла к ефесянам, 5:32).
Можно вслед за римским философом-материалистом Титом Лукрецием Каром, которого благодарное человечество помнит за поэму «О природе вещей», сказать:
Думать, что кто-то когда-то
Всему, что мы видим на свете,
Дал имена и составил
Словарь и грамматику сразу, —
Это уж слишком нелепо.
Какой бы то ни было гений
Был бы не в силах один
Охватить содержание мира…
А можно открыть Евангелие от Иоанна и прочитать: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог».
Ясно одно: слова, речь играют в нашей жизни огромную роль. Роль настолько большую, что мы даже до конца её не осознаем! Так что никогда, ни при каких обстоятельствах не теряйте дара речи!
Словотворчество
Самые смелые творцы новых слов – дети. Кто из нас не читал книжку Корнея Чуковского «От двух до пяти»! Кто не восторгался точностью и меткостью детских неологизмов! «Мы так купались! Такую брызгань подняли!» «Брызгань»! Хорошо словцо! И в самом деле, если есть «темень», то может быть и «брызгань»!
А как вам нравится «Мадонна с мадонёнком»? Почему бы и нет? Олениха с оленёнком, мать с ребёнком, а Мадонна с мадонёнком.
Помните Настасью Ивановну из «Театрального романа» Михаила Булгакова? Старушка ужасалась, узнав, что Максудов написал новую пьесу. «Разве уж и пьес не стало? – ласково-укоризненно спрашивала она. Начнешь играть – в двадцать лет не переиграешь! Зачем же Вам тревожиться сочинять?»
Точно так же многих пугает всё новое, что появляется в русском языке. Зачем же тревожиться и изобретать слова, когда тех, что есть, хватит не на одну жизнь!
Тем не менее новые слова в языке постоянно появляются. Филологи называют их неологизмами (от др. – греч. νεοϛ; – новый, λόγοϛ; – речь, слово).
Огромные многоквартирные дома не так давно стали называть человейниками – муравейниками для «человеков», то есть для людей. А «зожник» – человек, придерживающийся ЗОЖ, то есть здорового образа жизни. Это неологизмы XXI века, и, что приятно, не иностранные заимствования. У каждого слова есть свой автор. Но, увы, большинство авторов так и останутся неизвестными! Однако в некоторых случаях авторство установлено.
Кажется, что такие дивные слова, как «влюблённость», «трогательность», существовали тысячу лет. Ан нет! Им чуть более двухсот! И появились они в русском языке благодаря писателю и историку Николаю Михайловичу Карамзину.
Он же родитель таких нужных сегодня и важных слов, как «благотворительность», «вольнодумство», «достопримечательность», «ответственность»… и многих других.
Чуть старше, но по меркам языка ещё тоже очень молодые, романтические слова «созвездие» и «полнолуние». Счастьем их произносить мы обязаны Михаилу Васильевичу Ломоносову.
Если бы не Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин, русский язык был бы беднее без таких меткоих слов, как «головотяпство» и «благоглупость».
Глагол «стушеваться» вошёл в литературный язык благодаря Федору Михайловичу Достоевскому.
Корней Чуковский ввёл в употребление слово канцелярит, которое обозначает болезненную (типа дифтерит, колит и т. п.) склонность некоторых людей к неуместному употреблению канцелярских слов и оборотов.
«Доктор посмотрел младенца, а потом и говорит: “Инфлюэнца, симуленца, притворенца, лодырит”» – эти смешные названия «болезней» придумал Самуил Маршак.
Владимир Высоцкий образно назвал физика кванталеристом, объединив физический термин квант со словом кавалерист.
Роману Аркадия и Бориса Стругацких «Пикник на обочине» и поставленному по нему фильму Андрея Тарковского мы обязаны словом сталкер, которое вошло в русский язык и, по признанию авторов, стало самым популярным из созданных ими неологизмов.
Британский журналист Марк Симпсон придумал слово метросексуал, в котором соединил эпитеты «столичный» (англ, metropolitan) и «половой, сексуальный» (англ, sexual). Метросексуалы – это современные мужчины любой сексуальной ориентации, которые придают большое значение своей внешности (физическая форма, одежда, аксессуары) и, соответственно, тратят массу времени и денег на совершенствование своего внешнего вида и образа жизни. По мнению всезнающей Сети, яркий пример метросексуала – Дэвид Бекхэм.
Позднее появился идеологически противоположный ему термин ретросексуал – это мужчина, придерживающийся традиционных взглядов на отношения с женщинами и мужскую манеру одеваться. А также юберсексуал – что-то среднее между ними.
Кстати, кому-то, может быть, интересно узнать, сколько всего слов в русском языке? В Большом академическом словаре зафиксировано 131 257 слов. В Толковом словаре живого великорусского языка Даля около 200 тысяч слов. Но цифра эта всё же условна. Язык в количественном отношении неисчислим.
Святой Августин сказал: «Для изучения языка гораздо важнее свободная любознательность, чем грозная необходимость». Будем любознательными! Чем больше наш словарный запас, тем ярче наша речь!
Окказионализмы
Вот какая выпала нам оказия – поговорить об окказионализмах!
Если вы предпочитаете авторскую одежду и украшения, если вам нравится находиться в обществе ярких, необычных людей, если «стандарт» – не ваше слово, то вы не пройдёте равнодушно мимо окказионализмов. «Окказионализм» – слово для произношения тяжёлое, но зато сам этот лингвистический термин обозначает лёгкое прелестное явление в нашем языке.
Окказионализмы – факты речи, а не языка. Они, как правило, рождаются «по случаю». Отсюда и название: от латинского occasionalis – «случайный», casus – «случай».
Они вас обязательно зацепят, увлекут. И вы долго будете смаковать вкусное словечко, которое не найдёте в словаре и не услышите в разговоре.
Это слова-экспромты, слова-бунтари и нарушители норм словообразования.
Скажем, наречия от имён собственных в русском языке не образуются. Но Пушкин смело делает это. Фамилию своего друга Кюхельбекера он превращает в наречие «кюхельбекерно». И рождаются весёлые строки:
За ужином объелся я,
А Яков запер дверь оплошно —
Так было мне, мои друзья,
И кюхельбекерно, и тошно.
Окказионализм часто понятен только человеку, его придумавшему, или узкой компании друзей, как в данном случае. Лицеисты, конечно, знали обидчивый, нервный, склонный к меланхолии и тоске характер Кюхельбекера и могли по достоинству оценить окказионализм Пушкина.
Ещё из произведений Александра Сергеевича: «Я влюблен, я очарован, словом, я огончарован». Слова «огончарован» нет в словарях, но нам оно понятно, потому что Пушкин – это наше всё. И любой говорящий на русском языке знает, что поэт был страстно влюблён в собственную жену – Наталью Николаевну Гончарову. Кстати, это «наше всё» – тоже своего рода окказионализм.
Россыпь слов-экспромтов встречаем у А.П. Чехова, особенно в письмах: «У нас природа грустнее, лиричнее, левитанистее…» Вспоминаешь картины Левитана и понимаешь, что имел в виду Антон Павлович.
Из письма Чехова – жене, Ольге Леонардовне: «Будь здорова, балбесик. Поздравь Володю с двумя сотнями. Значит, он уже совсем обадвокатился». Если у вас есть знакомые адвокаты, возьмите это «обадвокатился» на заметку – блеснёте при случае.
Окказионализм часто непонятен, если вырван из контекста. Что, по-вашему, может означать глагол «законьячиваться»? Пить в неограниченных количествах коньяк? А вот и нет. Возвращаю это слово в текст, написанный моим однофамильцем Василием Аксёновым: «Деревья уже начали желтеть, господа. И багроветь, милостивые государи. И законьячиваться в глубине рощ». Блистательно! «Законьячиваться» гораздо поэтичнее, чем коричневеть или жухнуть.
Великолепный стилист, тонко чувствующий слово, Владимир Набоков написал: «Когда вернулся, дом был ещё безлолитен» («Лолита»).
Окказионализмы тоже относятся к неологизмам, но они, как правило, бывают использованы один раз в каком-либо тексте или акте речи и не фиксируются в словарях.
Щедро рассыпал окказионализмы по своим произведениям Владимир Маяковский: многоэтажиться, развезувиться, чемберленить, «сливеют губы с холода», «…не летим, а молньимся», «…этих Ротшильдов, от жира освиневших…», «то розовым, то голубым акварелит небо хрусталик Араратика» и т. д.
И у Сергея Есенина их немало: просинь, ворожбиные (травы), звонный, шишкопёрый, разрыхлеть, пенность…
Или:
…А в окне на сени скатые,
От пугливой шумоты,
Из углов щенки кудлатые
Заползают в хомуты.
Окказиональные слова могут быть заимствованы из других языков, становясь международными, например: лилипут (Дж. Свифт), газ (Я.Б. ван Гельмонт), робот (К. Чапек).
У гениев и окказионализмы гениальные. Однако и мы, простые смертные, нет-нет да и выдадим какое-нибудь словечко.
Лучше других творят слова дети. Если есть мамонт, то должен быть и «папонт». Логично? Логично! Одна маленькая девочка на вопрос мамы, откуда у неё сливы (а висели они во дворе высоко на дереве), сказала: «Мне дядя-проходимец сорвал». Проходил и мимо – всё в одном слове.
Сколько денег и сил потрачено, чтобы милиционера переделать в полицейского. А дети уже давно всё придумали – «улиционер». В метро – «толпучка», на стройке – «песковатор». Всё на своих местах.
Если, став взрослыми, вы сумели сохранить в себе ребёнка, то наверняка придумываете новые весёлые слова!
Неологизмы Серебряного века
Особенно богата неологизмами поэзия начала XX века – Серебряного века русской поэзии.
Хлёсткое, бьющее наотмашь слово «бездарь» первым употребил Игорь Северянин.
Мы часто чувствуем себя «изнемождёнными» только из-за Велимира Хлебникова. Он придумал это слово!
А планов громадьё мы строим с подачи Владимира Маяковского.
Вот неологизмы, которые созвучны самому названию «Серебряный век».
Сергей Есенин подарил нам слово «среброзвонный»:
Колокольчик среброзвонный,
Ты поешь? Иль сердцу снится?
Свет от розовой иконы
На златых моих ресницах…
Марина Цветаева открыла, что петь может быть не только приятно или легко, но и «серебряно»:
Серебряный клич – звОнок.
Серебряно мне – петь!
Мой выкормыш! Лебедёнок!
Хорошо ли тебе лететь?
Ряд «серебряных» слов пополнил и Александр Блок:
«Иду, и холодеют росы, и серебрятся о тебе».
Яркий пример произведения, наполненного неологизмами, – «Стихи о советском паспорте» Владимира Маяковского.
…И вдруг,
как будто
ожогом,
рот
скривило
господину.
Это
господин чиновник
берёт
мою
краснокожую паспортину.
Берёт —
как бомбу,
берёт —
как ежа,
как бритву
обоюдоострую,
берёт,
как гремучую
в 20 жал
змею
двухметроворостую…
…С каким наслажденьем
жандармской кастой
я был бы
исхлестан и распят
за то,
что в руках у меня
молоткастый,
серпастый
советский паспорт.
Если милого узнаешь по походке, то поэта – по окказионализмам (индивидуально-авторским неологизмам)!
…Все звезды мира и все планеты
Жемчужу гордо в свои сонеты…
«Жемчужить» мог только Игорь Северянин.
Приведу в пример также строфу из стихотворения О. Мандельштама «Чернозём», содержащую лексический окказионализм:
…Как на лемех приятен жирный пласт,
Как степь лежит в апрельском провороте!
Ну, здравствуй, чернозём: будь мужествен, глазаст…
Черноречивое молчание в работе.
«Красный цвет зареет издали» (Александр Блок). «Синеет небо, далеет Нарва» (Игорь Северянин). «Глаза её звездились» (Константин Федин).
А это произведение поэта Серебряного века Петра Ивановича Евдо́шенко содержит сразу 7 окказионализмов. Стихотворение называется «Причудливые лики». Обратите внимание и насладитесь звуковой линией стиха: в каждом слове есть буква «л».
Хрустальных люстр сияльное слиянье.
Ленивый всплеск усталаго рояля.
Ласкающий контральт виолончели…
Сцеплённость пленных взглядов и желаний.
Менливая изломность линий зала.
Причудливая многоликость цели.
Блудливый блеск улыбных бриллиантов
В плену у тел на стеблях белых пальцев.
Волнливых слов летучая целуйность…
Приливов, взлётов, гибелей гирлянды.
И бледных мыслей, за́клятых скитальцев,
Ползуче-золотая лучеструйность.
Стихотворение очень характерно для начала XX века, тогда поэты именно так работали с тканью языка.
Великий философ Иммануил Кант писал: «Из всех искусств первое место удерживает за собой поэзия».
Учёные доказали, что заучивать стихи наизусть полезно не только для развития вкуса, но и для тренировки мозга. Чем больше мы запоминаем нового, тем больше наш мозг развивает способность думать быстро и продуктивно!
