Мария Александрова
Супергерои не умирают по пятницам
Он загнан в угол, как стареющий зверь, шакалами. Он в ловушке. Прибывший участковый, не разобравшись в ситуации, здорово пнул его пару раз по почкам, но Хоукмен вдруг ощутил мгновение странного удовольствия. Ему хотелось, чтобы его пнули еще, и еще. Ничто не могло заглушить его внутренней неудовлетворенности. Только острая физическая боль.
Ястреб постоял под душем минут десять, дав прохладным каплям стекать по его упругому мускулистому телу с афрозагаром. Иногда он даже незаметно гладил свой торс, свои напряженные мышцы на руках, обнимал себя за воловью шею. Но не потому что нравился себе. Он хотел ощутить, каково это – испытывать удовольствие от прикосновение к чему-то такому, настолько совершенному. Он знал, что возбуждает женщин. Их всегда тянуло к нему, как к магниту. Еще бы, годы тренировок, белковое питание, строгий режим, сырые перепелиные яйца по утрам. Но сам он давно не испытывал ничего подобного. Может, женщины вообще никогда не интересовали его по-настоящему?
Но и к мужчинам он не питал никаких особо нежных чувств. Животные? Хоукмен поморщился от одной этой мысли. Чего только не надумаешь, стоя в душе. Может быть, боль? Ошейники, бандаж. Хм… Нет, это тоже что-то не то. Все это так избито! Его просто ничто не заводит. Человек-ястреб испытывал депрессию и отчужденное состояние от самого себя.
Завернувшись в махровое белоснежное полотенце и надев пушистые тапочки с помпонами, Ястреб проследовал в гостиную, включил полицейскую рацию и подошел к окну. Все тот же серый снег… Внизу у подъезда виднеются фигурки под зонтами, стоящие у подъезда уже часа два – поклонницы Егора Крида ожидают его после гастролей в Костроме.
«Вооруженное нападение на Юго-западе Москвы. Подозреваемые движутся по Можайскому шоссе. Объявляем план-перехват. Повторяю. Подозреваемые движутся…»
Ястреб выключил рацию. «Опять мир спасать… опять мне». Несколько секунд моральных терзаний, но все-таки ноющая боль в спине, зависший в воздухе вопрос: «Ради чего?» и противная изморозь за окном перевесели перспективу отважной погони по Можайке. Хоукмен уселся в большое удобное кресло со спинкой, повторяющей его контуры (личное изобретение отца), накинул на ноги плюшевое одеяло и включил телевизор.
По телевизору шла передача «Поле чудес». До Хоукмена она доносилась, словно из какой-то другой реальности, далеким эхом, постепенно он впал то ли в дрему, то ли в сон наяву.
