Мария Александровна Лисицына
Про ежей, пирог и конкурс
– Анатолик, – сказал я с напускной серьезностью, – ты где такой клад нашёл?
– Привет, Костик! Ел тыквенный пирог? – доверительно спросил он.
Я показал смятую в руке салфетку, он понимающе кивнул.
– У меня полный карман печенья. И сами поедим, и воробьев покормим после школы, – толкнул он меня в бок рукой.
– Так что там с кладом?
– А-а-а-а, это, – нехотя махнул он рукой в сторону поделки, – да я начал делать, папа всё ходил рядом, смотрел, критиковал. Говорит, криво, клей видно, будка больше деревьев. Забрал всё в гараж, два вечера с дядей Игорем сидели, мастерили.
– Так ты что, ничего сам не сделал? – удивился я.
– Не-а, – безразлично протянул он. – Ты это, печенье ещё возьми, они добавку дают. Мне неудобно, я уже три раза подходил. Светкина мама хохочет каждый раз, а бабушка зло как-то смотрит.
– Будет сделано, капитан, – сказал я, и мы засмеялись, потому что только вдвоем и поняли – это из одной нашей игры.
Последний, четвертый, стол был наш. Мама постелила скатерть, а на ней стояла коробка с моими картофельными ежами, рябиной, листьями и яблоками. Я посмотрел на стол хлориста, выпечку и осенний двор Толиного папы.
Даже тыквенный пирог был лучше моих ежей. Они были маленькими, кривыми, косыми, неказистыми, и совсем не похожими на настоящих. Я отошел от них подальше и сел к столу, за которым пили чай и болтали мои одноклассники.
Пока учительница проводила конкурсы, я поглядывал на жюри, изучавшее каждую поделку. В жюри была незнакомая учительница, красивая старшеклассница и чья-то мама. Они что-то бурно обсуждали и подписывали грамоты.
Потом началась церемония награждения, и Вера Семёновна сказала, что сейчас объявит победителей. Мы все, кроме Толика, нервничали. Ксюша аж немного подпрыгивала на месте.
– В номинации «Самая красивая поделка» побеждает Ксения Митрофанова.
Все зааплодировали, Ксюша поскакала за грамотой и призом – книжкой и красками. Я уж было совсем расстроился и подумал, что всё закончилось, но Вера Семёновна решила продолжать.
