Дневник – Мария Башкирцева

Будет без оценки.

Наверное, правильно было бы сделать рецензию в виде дневниковых записей. Выстебать опять же… Но мне лень. Что я могу сказать о дневнике? Показателен один момент: «Ой, подлецы, гадины, мне не дали первое место, а работы прошлого года до моих просто не дотягивают», запись на следующий день «Папенька умер. Я пошла к себе и только на глазах у швеи вся обрыдалася», потом запись только через пять дней «Ой, обо мне заметочку написали в газете, мимимими».Что ж, к чёрту дневник. Эти все «я такая незаурядная», «я выше обыденности» и прочее оставляют у меня в душе какой-то лёгкий ужас. Я читаю воспоминания человека, который не способен взрослеть. Я не так давно писала работу про блоги в России, что ж, эти две темы я и рассмотрю – неумение взрослеть и блоггерство.Что сказать о Марии? Ребёнок был немного не в себе. Сперва я полагала, что там в полный рост Аспергер, но нет – тщеславие и социопатия, имею в виду отсутствие эмпатии. В принципе, идеальный персонаж именно для создания дневников. И блоговых тоже. «Друзей у меня нет потому, что (мне и самой это яснее ясного) я невольно даю почувствовать, с какой высоты „взираю на толпу“. Могу утешиться мыслью, что люди, в самом деле превосходящие окружающих, никогда не были любимы другими людьми», «А дурак Мопассан даже не подозревает, что я тоже что-то собой представляю», «Я стала подтрунивать над его болезнью и насмешила его, говоря, что всё к лучшему и хворь ему на пользу, а то он уже начал толстеть».Я считаю, что я супергений (да, у меня с тщеславием, слава Господу, тоже всё в порядке) раз я нашла связь между возникновением Жыжа и реалити-шоу. Про реалити я писала не одно исследование, а штуки три. И всякий раз приходилось объяснять заново, что первая проблема, с которой столкнулись продюсеры, – отсутствие сюжета. Я абсолютно сюжетозависимое существо, терпеть не могу всё, что сюжета лишено и могу похерить любое признанное произведение искусства, если сюжет покажется мне не достаточно занимательным. Но люди, в целом, пусть толерантней относятся к неумению окружающих сделать из похода за хлебом супертриллер с двумя ложными твистами, а любят покопаться в чужом белье, раз уж есть возможность, но и у них терпение быстро заканчивается. Ну, в «Доме 2» нашли отличную сериалную формулу «потрахались-поругались», а Жыжы быстро разделились на тематические. Если покажете мне в топе журнал, где было бы «сегодня надела новую кофточку и все так завидовали» – буду благодарна, так как за трендом слежу и представить нечто подобное в топе не могу по определению. Вот «та актриса так постарела/разжирела/развелась» – это норм, это пользуется бешенным успехом. Перемыть кости – что может быть веселей? До какой-то степени Башкирцева ещё была связана с реальностью, так что когда начала писать свой блевничок (слово честно стырено у TibetanFox), вылила все сплетни про свою семью. Особенно остановившись на гадостях, который творил некий дядя Жорж (надеюсь, не путаю имени). Если кто-то не боится смерти, значит он не понял жизни. Так что это был первый опыт не очень умной двенадцатилетней девочки, которую впервые обожгло иррациональным, остаться в человеческой памяти, в чём она честно сознаётся с первых строк. Не будь полной дурой, она сразу наполняет свой дневник тем, что будет интересно читателям – сплетнями. А так как она мала, то исключительно сплетнями о собственной семье – что вижу, то пою. В рецензиях уже придавили её до плоского состояния, что она никем не интересуется, кроме себя. Да ладно, я уверена, что в дневнике сплетен о родной семье было выше крыши, что потом вычёркивали и выдирали вместе с листами поседевшие родственники. Что-что, а умение понять, что именно будет интересно публике, было дано Марии по дефолту, как и многим маленьким и неприятным девочкам. И пусть семья сама расхлёбывает последствия!А вот то, что пугало меня – девочка не выросла. То есть она не провела в уме какой-то генеральной линии – зачем ей получать эту славу. Нет, только одна и та же мысль «вот будет слава, я и буду счастлива». А ведь попробуй она задуматься, что, например, чем больше тебя народа помнит, тем тебе лучше на том свете, то уже одно это помогло бы и её работам прославиться, и ей самой – выстроить план по завоеванию мира. Её мнения не особо меняются от года к году именно потому, что у неё нет друзей. Нет, я не о том, что надо быть добрее друг к другу и прочую назидательную чушь. Друзья помогли бы ей сформировать более продуманный, более цельный взгляд на мир. Помимо того, что послужили более богатым источником сплетен, чем досуха выжатая на предмет скандалов семья. Именно это и сделало блоги отделом публицистики, а не просто дневниковыми записями – реакция публики. Публика, как и всякая толпа, всегда ориентируется на запросы самого низкоразвитого, а потому всегда требует зрелищ. Да, можно устроить шоу из собственной жизни, но это должно быть высококлассное шоу. Самолюбие глупенькой девочки помогло ей напрочь отсечь мысль, что её жалкая жизнь никому не будет интересна. Ненормальное тщеславие и желание запомниться любой ценой и создало это книгу. Как видно, у этих детских записок даже есть поклонники. Но я точно себя к таковым не отношу. Её шоу не было высококлассным. У неё не было публики, она играла свою роль «конфетки» перед пустым залом, слишком тщеславная, чтобы посадить в этот гипотетический зрительный зал хотя бы саму себя, лишь баловала себя хвалебными эпитетами. Но шоу её скучное. В нём нет фантазии, которая расцветила бы декорациями сцену. Только одно бесконечное повторение «ялучшаялучшаялучшая» – речитатив, который способен даже загипнотизировать кого-то, но полное незнание, что шоу должно быть ярким, запоминающимся. Своеобразие её прозы, на которое она напирает, только в том, что девочке хочется прославиться любой ценой, в чём она и сознаётся, а не в том, что она может выдумать, сказать, сделать нечто, что будет свойственно только ей, что на самом деле поставит её над толпой – не важно, на столб почёта или ужаса. Некоторые желания исполняются. Её исполнилось, она стала знаменитой. Хотя бы немножко. Потому что умерла молодой, потому что не познала горечи отказов, не успела получить клейма неудачницы. Но сумела бы она добиться славы тем способом, которым хотела, славы прижизненной, славы, которую надо держать зубами и понимать, что ради этой славы придётся потрудиться и стать чем-то большим, чем просто «милочка и умница»… кто знает. Невозможно предсказать, что повлияет на ребёнка до того, как он вырастет. И тем более невозможно сказать по девочке, которая не в состоянии взрослеть, сможет ли она превратиться из юного дарования в зрелое, пусть неприятное, но яркое существо.

И вновь попадание в расширение горизонтов. Никогда не слышала я прежде о Марии Башкирцевой!

Мария Константиновна Башкирцева – художница, литератор, мыслитель. Стала известна благодаря своему дневнику, который стала вести в Ницце, куда в 1873 году, в возрасте 12 лет переехала с матерью. Большую часть сознательной жизни Башкирцева прожила в Париже, время от времени выезжая с семьей в Италию или в Россию – в Москву, Санкт-Петербург, Киев, а также навестить отца в Гайворонцах. Умерла она так же в Париже от туберкулеза в возрасте 25 лет.

Общепринятого образования у неё не было, но она разбиралась в живописи, в искусстве, изучала литературу, умела одеваться и вести себя в обществе, знала несколько европейских языков. Знаете, подчас это важнее, чем то самое образование ради корочки.

А после моей смерти перероют мои ящики, найдут этот дневник, семья моя прочтет и потом уничтожит его, и скоро от меня ничего больше не останется, ничего, ничего, ничего! Вот что всегда ужасало меня! Жить, обладать таким честолюбием, страдать, плакать, бороться и в конце концов – забвение… забвение, как будто бы никогда и не существовала…Дневник.. Какие тайны он хранит в себе! Читаешь и действительно даёшься диву, что слова подобраны точь-в-точь, как это происходит и сейчас, те же проблемы, мысли. Не меняются люди, совсем не меняются. Читала и будто через каждую страницу узнавала и свой образ, а уж тщеславие – вот, где оно зашкаливает, но и не мешает. Сначала все начиналось с записей интересных событий, знакомств, ощущений. Закончилось глубоким психоанализом, если можно ЭТО так назвать. Обнажая душу, Мария писала то, в чем очень трудно, порой кажется невозможным, признаться самой себе. Шокирует в Марии Башкирцевой – откровенное самолюбование, оправдывает его – ее ум. Если первые страницы «Дневника» являют тщеславную, эгоистичную и эгоцентричную юную особу, то на глазах читателя она превращается в проницательного, острого, беспощадного, бескомпромиссного исследователя собственного «я». Она препарирует свои проблемы, она растёт в глазах читателя и в своих собственных, она меняет круги общения, род деятельности, но она остаётся верной лишь одному пункту – «я – это единственный человек, который меня понимает, поддерживает». Да, не смотря на юные годы, Мария была амбициозна, тщеславна, трудолюбива, самостоятельна. И в глубине души одинока. Она не принадлежала своему времени, не соответствовала своему полу и не отвечала своей среде. Она была особенной. Юной, хрупкой, но вместе с тем, очень сильным человеком.

Я знаю человека, который меня любит, понимает, жалеет, полагает жизнь на то, чтобы сделать меня счастливою, который готов для меня на все и который никогда не изменит мне, хотя и изменял прежде. И этот человек – я сама.Удивляло меня и то, что она будто всё предчувствовала. И раннюю смерть, и то, что дневник издадут после смерти, да и само тщеславие было самого женского толка – блистать в свете. Какой юной особе этого не захочется? Тем более по тем временам, когда нравы были другими, когда блистать являло собой не телевизионные программы, а общение в высшем свете с писателями, прозаиками, поэтами, художниками. Но со временем всё это тщеславие и честолюбие переросло у Марии в стремление самореализоваться и оставить по себе след в истории.

Блаженны те, у кого есть честолюбие, это благородная страсть; из самолюбия и честолюбия стараешься быть добрым перед другими, хоть на минуту, и это все-таки лучше, чем не быть добрым никогда.Я вот, например, считаю, разумную гордость абсолютно естественной и оцениваю её положительно, потому что такая гордость – это внутреннее вознаграждение самого себя. Мария знала себе цену. Из неуравновешенного подростка она превращалась в настоящую женщину, одни душевные метания сменялись другими. Она сама писала, что тщеславие – это её личный стимул двигаться дальше и достигать большего. Если сильная гордость на пустом месте завышает самооценку, то отсутствие гордости слишком занижает её. Человек не гордится своими достижениями, он не дорожит ими, а, следовательно, ему не к чему стремиться. Впрочем, у Марии в силу юного возраста иногда зашкаливало чувство собственной важности, именно этим сходством, она меня и подкупила, если можно так сказать.

В Башкирцевой уживались всегда две противоположности, и не смотря на тонкую и ранимую душу, она была независимой от чьего-то мнения и гордой. Но она никогда не позволяла никому вытирать об себя ноги, лучше перешагнёт, но не преклонит колен. Потеряет гордость – потеряет себя и уважение к себе. Читала её дневник и думала: «Как же хорошо, когда человек стремится чего-то достичь, а не просто прожигает жизнь». Да, а ведь честолюбивые люди, как правило, целеустремлённые и энергичные. Чтобы занять достойное место в жизни, мало просто иметь завышенные амбиции, необходимо прилагать много усилий и работать над собой. Мария проводила кропотливую работу над собой и своей деятельностью. Сейчас мы бы назвали её сродни фрилансеру, а тогда это было обычным делом. Я уважаю людей, которые умеют достигать поставленных целей, причем честно, а, не идя по головам.

Когда люди вполне счастливы, они начинают незаметно любить меньше и кончают тем, что отдаляются друг от друга.Она была свободна и от мужских взглядов, похотей. Она не видела смысла растрачиваться на бессмысленные ужимки и ухмылки, не смотря на это весь ее дневник пронизан любовью. Она не была феминисткой, хоть теперь ее и причисляют к этому движению. Ей нравилось быть женщиной, но при одном условии, чтобы, оставаясь собой, чувствовать себя в пределах мужского мира свободной. В «Дневнике» она много пишет о любви, но чаще всего – это размышления о свойстве и потребности души – жить в состоянии любви. Творческие люди всегда влюблены. Она насмехается над тем, как ее ум развенчивает каждого, кто к ней приближается. И над тем, как настойчиво и непоследовательно живет в ней самой ожидание любви. Ее пугает неспособность любить, прощать людям их слабости, быть земной и не требовать от других невозможной высоты. Но чем старше она становится, тем острее понимает, что наивысшая форма любви – в творчестве. Она жила для творчества и ради творчества. Мужчины – были лишь этапом её жизни, важной составляющей, но не единственной целью. Для неё живопись и литература содержат любовь в самом чистом и совершенном ее проявлении.Гордость, рассудительность, тщеславие, самодостаточность, но более всего скрытая за этим ранимость художника, боящегося житейской дисгармонии, обусловили одиночество Марии Башкирцевой. Она не могла ни покоряться, ни идти следом за мужчиной, чтобы быть его тенью, растворившись в нём и потеряв саму себя. Только другого выбора та эпоха не предполагала, никаких тебе свободных отношений, никакого «перечить мужу». Таким способом она была обречена на внутреннюю несвободу. Мария прекрасно понимала, что любовь поднимает тебя над всем – над страхами, над суетой, над проблемами… Над ВСЕМ… Она дарит свободу и счастье.. Это и есть смысл жизни… Её смысл жизни был в творчестве, в любви к творчеству. В суете мирской она имела то, над чем сейчас бьются многие дамы. Она имела творческую душу от рождения, она видела мир другими глазами.

Жизнь коротка, нужно смеяться, сколько можешь. Слез не избежать, они сами приходят. Есть горести, которых нельзя отвратить: это смерть и разлука, хотя даже последняя не лишена приятности, пока есть надежда на свидание. Но портить себе жизнь мелочами – никогда!Мария Башкирцева писала о том, что создана неправильно, слишком сложно, чтобы жить долго. Ощущение раннего конца нередко ее посещало, о чем она писала в «Дневнике». Туберкулез сначала лишил ее голоса. Затем она потеряла слух. И при ее болезненной гордости и желании быть самостоятельной – это было настоящей пыткой. В последние годы она боролась с болезнью трудом, стараясь отвлекаться живописью. Башкирцева была чрезвычайно сильным человеком. Она была обречена, но она знала это. В уходе Башкирцевой есть какое-то естественное и мудрое завершение ее судьбы и личности. Она была разносторонней личностью, той, которую она вылепила сама путём долгой работы. В ней были три составляющих, не отделяемых друг от друга, – Художник, Личность, Женщина.

Что есть человеческая жизнь? Тщета, суета сует, зряшные страдания, напрасные надежды, обманутые иллюзии, эфемерность… Звучит пессимистично, но возьмите дневник обыкновенного человека, и вы увидите, из чего же состоит эта «жизнь». Как у Чехова, полное отсутствие сюжета, за что ухватились впоследствии Беккет, Чиоран…Мария Башкирцева – особа, конечно, незаурядная. Ее дневник отмечен безусловными литературными достоинствами, ее перо уверенно, мастеровито. Она описывает события сжато, концентрируясь, в основном, на собственных мнениях и переживаниях. Лет в 18, кажется, Мария решает стать художницей – вот так, просто усилием воли. Меня занимал вопрос, был ли у нее талант. Я вообще считаю, что в искусстве многое дает именно школа, если человек много работает над чем-то, он просто не может быть совершенно бездарным. Все-таки отсутствие таланта напрямую связано еще и с пренебрежением техникой – в пении, например. А Мария была девушка неглупая и упорная, так что наличие определенного таланта в живописи у нее приходится признать. Приходится – потому что меня Мария очень утомила своим тщеславием, и мне прямо-таки хотелось, не скрою, чтобы на этом поприще Марию поджидала неудача. Но будем объективны – картины Башкирцевой хороши, хотя сделаны в классической для того времени манере и не несут ничего принципиально нового. Мне, к примеру, понравилась ее картина с зонтиком, есть в ней особенная атмосфера, и композиция неплоха:

Башкирцева жила за границей, в юности – в Ницце и Риме, затем в Париже. Во французской столице она занималась в студии у художника Жулиана, была знакома с Бастьен-Лепажем, с которым даже подружилась (настолько, насколько вообще она была способна к дружбе). В студии было немало художниц, из которых, несомненно, самой талантливой была Бреслау. Мария признает ее превосходство и отчаянно ей завидует. Лично я влюбилась в картины Бреслау – мне кажется очевидным, что они намного лучше творений Башкирцевой, в них чувствуется неповторимый индивидуальный стиль, они разнятся со всей живописью современников, и это действительно уникальный творческий «продукт». 

В общем, Башкирцева достигла действительно огромных успехов в кратчайшие сроки: ее упорство подгоняла мысль о славе, которой она во что бы то ни было желала достигнуть, а также осознание, что дни ее сочтены – Мария болела чахоткой. Вялотекущее течение болезни заставляло ее думать, что она проживет лет до сорока, а значит, время войти в историю живописи у нее еще есть. Но судьба распорядилась иначе – Башкирцева умерла в 25 лет, сгорела, мучаясь лихорадками, бессонницей и галлюцинациями. Были ли у художницы литературные амбиции? Безусловно. Именно поэтому она выдерживает безупречно однородный стиль своего дневника. Мария уверяет нас, что в написанном ею она совершенно искренна, я бы поспорила… Она, конечно, рисуется и в то же время занимается самообманом, когда говорит, что ни разу не любила. В эти моменты я понимаю, что в ней говорит ее гордость, ибо возлюбленный итальянец женился на другой, а это было ударом прежде всего по самолюбию молодой девушки. Была ли Мария красива? О нет. Но в ней, конечно, чувствовалась порода, элегантность, она была вхожа в высшее общество, за ней давали хорошее приданое, так что у Башкирцевой, несомненно, были поклонники. Но замуж она так и не вышла. Ей было сложно найти настоящую любовь при ее самолюбии, даже подруг у нее не было, к дружбе она была абсолютно неспособна… Мне так жаль эту самолюбивую девочку, так хотевшую славы, богатого (непременное условие!) и благородного мужа и блистать, блистать, блистать! Все ее мечты и стремления сводятся к этому – быть лучше других, получить признание, доказать всем свои талантливость и уникальность. Была ли она в самом деле той, кем мечтала стать? Увы, и она сама приходит к этой мысли незадолго до смерти, таланта живописца ей явно недоставало, и новым Микеланджело она не стала… У меня сжималось сердце, когда она вела счет публикациям о себе в прессе незадолго до смерти… Насколько же занимало ее внешнее признание, оценка общества, по сути! И так мало времени и энергии она отдавала тем занятиям, которые не относились к выполнению этой миссии величиною в жизнь. Мне очень жаль Марию, я скорблю об ее безвременной кончине, я вижу в ней неординарного человека, и думаю, что она была очень, очень молода, отсюда ее максимализм, но Мария, конечно же, могла бы эволюционировать, останься она в живых, как художник и как личность. Мы же в виде этого дневника имеем слепок души очень юного создания, не лишенного, впрочем, лучших человеческих качеств. Мария была, по сути, добра, но все стороны жизни для нее заслоняло желание славы и признания. И настолько была она чувствительна к комплиментам, что на этом только и акцентирует внимание в своих записях: такой-то похвалил, такой-то сказал то-то, еще один признался в любви, ах, я была в опере в новом платье и с золотым ободком в волосах… Все это, признаться, утомляет, особенно если вы по душевному сладу совсем не таковы и не любите самовосхвалений. Встречаются, впрочем, в дневнике Марии и глубокие, прочувствованные размышления:

Что нам, в конце концов. нужно? Раз нет возможности все переживать в действительности, остается живо и глубоко чувствовать, живя в мечтах. Или:

Я художница в самом широком значении этого слова: каждый художник – поэт или мечтатель.

Мария, конечно, займет место в моем сердце, но она не стала для меня интересным собеседником и, встреться мы в жизни, не думаю, чтобы мы подружились. Башкирцева – яркий пример совершенного эгоцентрика, с болезненно раздутым самолюбием, который все происходящие события воспринимает через призму отношения к себе окружающих: насколько оно хвалебно? Лестно? Признаны ли мои заслуги в той мере, в какой они этого заслуживают?Не спорю, мы все склонны оценивать людей через отношение к себе. Но у Башкирцевой эти мысли носят навязчивый характер и заслоняют от читателя то хорошее, что объективно было в этой чувствительной и талантливой девушке. Дневник, конечно, искажает, личность. Прочтя эти заметки, мы не можем сказать, будто узнали душу Марии. Мы проникли лишь в ее часть, и что-то останется навсегда скрытым о публики. Мария при всем стремлении блистать в обществе была очень одинока и хорошо себя чувствовала, пожалуй, лишь наедине с книгами и своей кистью. Образ, созданный даже в «правдивых» заметках, на поверку обманчив.И вспомним, на минутку, что даже эгоцентрик по своей природе Марина Цветаева в дневнике и записных книжках писала прежде всего об окружающих ее людях, отражаясь и преломляясь в них, как в зеркале. Не то Мария. Ее в этих заметках слишком много. И в то же время – недостаточно.Я поверила в талант Марии, увидела ее безысходное одиночество, разбитые мечты… Мне ее жаль, как всякое человеческое существо, которое страдает из-за своей чувствительности и романтизма, не понятых окружающими. Прощай же, художница Мария Башкирцева. Имя твое осталось в веках. Свершились все надежды и чаяния, но, как это водится, слишком поздно.Все позже и позже, тени исчезают, и больше ничего не видно, кроме мрака и ветра, носящего по дороге обломки чего-то, ранее бывшего единым целым, а теперь растрепанного, распавшегося на тысячу частей, но все еще милого глазу.