Мария Данис
Бывший. Зайка на лужайке
Пролог
– Неужели ты думала, что… мы с тобой пара? – та самая злосчастная ухмылка, которая меня раздражала коснулась любимых теперь губ.
Его слова доходили до мозга, но вот только сердце совсем не желало осознать простую вещь.
Это все был обман.
Шутка.
Просто богатые детки в очередной раз хотели повеселиться. Но в этот раз за мой счёт. Ничего не изменилось. ОН не изменился.
Хотя еще вчера я видела его совсем другим. А теперь в его глазах все то же холодное превосходство, преследовавшее меня в течение четырех лет.
– Зайка, в моем словаре нет слов даже об отношениях, не то, что любви, – хмыкает он зло.
Он оборачивается к своим дружкам с оскалами шакалов, жмёт плечами, будто не представляет с чего бы я взяла такую глупость в голову.
И правда. Как я могла поверить, что самый наглый студент, за которым бегала половина вуза обратил на меня внимание? Почему не заподозрила?
Но ведь сомневалась. Каждый раз его внимание меня напрягло, пока…
Я оглядела двери зала за спиной этой шайки, обдумывая мог ли подстроить ту свору гопников у моего подъезда этот мажор.
Мог. Определенно мог. Слишком легко он с ними разделался. А еще думала, что он так круто дрался, восхищалась им как наивная девчонка.
Очень глупая наивная девчонка.
– Красава, Белый! Чистая победа, – Игорь подходит ближе и протягивает ему купюру.
Мой взгляд падает на нее и кажется в этот момент до моего сердца все же окончательно доходит, что именно произошло.
Белозерский не просто решил подшутить надо мной, а поспорить. Поспорить… на пять тысяч рублей? Учитывая сколько им родители отстегивают просто перекусить в ближайших ресторанах это даже смешно.
Подняв взгляд на его лицо, губы сами собой растягиваются в улыбку.
– Победитель, значит, – говорю я и даже киваю ему. – Поздравляю.
Обойдя эту толпу, медленно ухожу. Почти вынуждая себя двигаться, передвигая вдруг ставшими тяжелыми ноги, будто к ним привязаны гири. Может быть пока я так внимательно смотрела на Белозерского кто-то и привязал?
Продолжаю улыбаться как дурочка, даже отойдя от них подальше, ни за что не буду плакать перед этой сворой, которая все равно войдет внутрь. Скрываюсь за дверьми в зал, мечтаю о окончании праздничного награждения. Я не помню точно, как выхожу на сцену, забираю свой выстраданный красный диплом и как уезжаю оттуда на такси.
Не только вечер, но и последующие дни я провожу будто в тумане. Дом, подработки, дом и по новой. Рассылаю на автомате резюме, надеясь, что найду работу.
Пока через неделю я не держу дрожащими руками тест на беременность, боясь результата.
Лишь увидев две полоски мои слезы наконец-то прорываются, я плачу навзрыд с ревом и стоном. Единственный раз, когда я позволяю себе заплакать на все последующие годы вперёд из-за Белозерского и его спора.
Мои руки продолжают дрожать, когда мама возвращается с работы, а я пытаюсь совладать с собой чтобы сказать то, к чему и сама еще точно не готова. Но ещё более не готова я к ее реакции.
– И что? – она хмурится, скрещивает руки и оглядывает меня с ног до головы, – Не знаешь, что делать надо в таких случаях?
– Что? – я непонимающе смотрю на нее не до конца осознавая, на что именно она намекает.
– Аборт, милочка, – кидает она, и развернувшись к плите, ставит чайник. – один поход и никаких проблем. Или что? Думала на нашу с отцом шею сесть, а? Нам хватило и тебя вырастить. Нет, ну нужно было быть такой дурой и залететь?
Она продолжает говорить, но я больше не могу вслушиваться. Внутри до одури страшно.
Еще страшнее, чем когда я увидела этот тест. Непроизвольно обхватываю живот руками, будто желая защитить. Сделать все, чтобы не пострадал мой ребенок. Чтобы не услышал столь ужасных слов.
Замыкаясь в комнате, начинаю собирать вещи, пока в квартиру возвращается снова пьяный отчим. Я сглатываю, найдя свою заначку денег, понимая, что там не хватает как минимум половины накопленных денег, но идти и воевать за них теперь страшно.
Качаю головой, и устало приседаю на кровать, выключая свет. Нельзя попадаться на горячую руку к этому мужику. Может быть здесь в городе этих денег не хватит, но… я найду место, где смогу вырастить своего ребенка.
Глава 1
Откинув голову на кожаное кресло, пытаюсь не слушать очередное громкое ворчание отца.
Что такого, что потратил больше, чем он выдал нам на бюджет? Не обеднеет же из-за этого его прекрасный холдинг. Как он только не устает читать мне нотаций?
– Ты хоть в сторону брата своего глянь! – вновь возмущается он, махая с сторону дверей.
Я хмыкаю, а вот и очередная шарманка пошла. Великолепный старший брат, до которого я никогда не дорасту, хотя бы по причине того, что я с самого первого класса отстаю в его достижениях. А может и с самого рождения.
– И в карьере успевает все наладить, и с семьей все отлично, – продолжает отец, а мне лишь еще тошно становится, – у тебя же ни на одном попроще нет успеха!
Черт, не стоило соглашаться пить те новые коктейли. Что туда только этот Игорь впихнул? Вообще не стоит больше заходить в его клуб.
Надо было свой открыть, но разве ж мне отец бы позволил?
– Чего молчишь? – наконец он выдохся, устало падая в кресло напротив меня.
Устало подняв на него взгляд, я вздохнул.
В кабинете отца всегда было слишком тяжело дышать. Кожаные диваны и кресла, столы и шкафы из темного дуба, почти черный кабинет, от которого веяло лишь тяжестью и безысходностью. Моей безысходностью или даже точнее никчемности.
Так отец еще решал каждый раз добавить мне сверху того, что еще не успел сделать его кабинет.
– Слушаю, ты же сказал мне слушать, – отвернулся я, переведя взгляд на окно, за которым наоборот царила безумная жизнь города.
– А ты прямо послушный, – недовольно буркнул отец, – что там с землей?
Сцепив зубы, с прикрыл глаза.
Он действительно не в курсе или притворяется?
– С какой землей? – тяну я, разворачиваясь назад к нему и даже ухмыляюсь, стараясь сдержать свои эмоции.
Эта ухмылка всегда спасала, когда стоит закрыться маской. Почти идеальное прикрытие, которое лишь однажды, чуть не дало трещину.
– Давид! – рявкнул отец и стукнул по рукоятке кресла, но моя маска и тут не слетела с губ. – Не давай мне подумать, что тебя все же подменили в роддоме.
– Не смогу, ты присутствовал на родах матери. – сразу пожал я плечами.
– Я начинаю сомневаться даже в этом, – прошептал он, ероша собственные волосы. – Так что там с землей для турбазы?
Не хотелось бы признаваться, но он сам узнает если просто уточнит у секретаря. Так какой смысл? После взбучка или сейчас? Лучше уж сразу подряд быть битым и снова вытерпеть сравнения, чем позже.
– Отказ. Землю отказались продавать. – четко проговорил я, уже готовясь к худшему.
– Землю, которую ты выбрал сам? – сощурился отец.
– Именно.
– И на проект, который ты уговорил согласиться и меня, и всех главных акционеров?
Кивнул, хотя было странно слышать такое обращение на собственных брата и мать.
– Ты хоть понимаешь, как будешь выглядеть, если ты провалишь проект, который сам же и придумал?! – рявкнул он, будто порываясь вскочить, но вместо этого сел обратно, крепко сжимая пальцами рукоятки и прикрыв глаза, – хватит…
– Что? – я не расслышал и нагнулся ближе, нахмурено смотря на его позу.
Не похоже на него сидеть так напряженно и спокойно после моих слов. Это даже пугало, но стоило ему открыть глаза, как я сел ровно в своей кресле, будто и не переживал за него всего мгновенье назад.
– Говорю, хватит дурью заниматься, – прошипел он. – Не удалось с работой, значит пора заняться вторым аспектом твоей жизни. Пора завести семью.
Вся серьезность сходит и с моих губ вырывается смех. Самый настоящий искренний смех, да, отец умел пошутить.
Семья, когда все знойные мажорки уже усвоили на своих припудренных носиках, что со мной не стоит связываться? Я много старался, чтобы отец не смог устроить мне договорной брак еще с выпускного класса.
И он прекрасно об это знает, но говорит о семье?
– Я не шучу, Давид, – вдруг отрубает он, хмыкнув, – мне плевать кто решит тебя подобрать, но, чтобы я видел тебя в следующем месяце с кольцом на пальце.