Мария Фомальгаут
Нота После
– Расскажите о себе.
Они рассказывают. Сразу переходят к истории своей цивилизации. Жгли первобытные костры, кутались в шкуры. Изобретали паровой котел и велосипед. Поднимали в небо первые самолеты, падали вместе с ними. Теряли первого космонавта в первом корабле.
– А потом? – спрашиваю. Чувствую, это еще не все.
А дальше назад. От микросхем к электронным лампам, от электрических лампочек – к паровым котлам. От железных дорог – к почтовым каретам. От колеса к волокуше.
И снова вперед…
Киваю. Много видел таких цивилизаций челноков, замкнутых во времени, которые мечутся туда-сюда.
Спрашиваю:
– А потом что вы сделали?
Он отвечает. Спокойно, даже равнодушно. Надоело мотаться туда-сюда, вперед-назад, пошли направо.
– Направо – это куда?
Подсудимый вспыхивает. Направо, это направо. Вбок по времени, что непонятно-то.
Все непонятно-то.
– Вы в курсе, что это вызвало нарушение пространственно-временного континуума?
Подсудимый вспыхивает. Сердится. А что нам прикажете, всю жизнь туда-сюда мотаться?
– А вперед? – говорю я.
Кто же нас вперед пустит…
– А ключ своровать? От Вперед? За кражу ключа от временщиков штрафом бы отделались, а так планету загубили.
Этого они не знали. Из подсудимых выходит один, похоже, главный, просит наказать его, остальным дать второй шанс, мы ключ возьмем, мы будущее откроем, мы…
Стучу молотком.
Не будет никаких вторых шансов. Вообще скажите спасибо, что хоть первый шанс дали, а то есть такие, которые нулевым шансом довольствуются, а то и вообще минус первым…
Вытряхиваю кристаллы памяти, все, какие есть. Перебираю. Нужный кристалл сам падает мне на опору, вот он, про то, как мы с ним…
Ну да.
Мне не давала покоя мысль, кто убил планету. Кто-то же это сделал, кто-то долго и цинично глумился над землей, вымещал на ней свою злобу.
Я искал среди руин следы убийцы – и не находил, или находил, но не знал, что это они.
Он помогал мне. Он, кажется, жил там не первый год, знал чуток побольше, чем я. Он показывал мне, для чего нужен тот или иной предмет, иногда сам приносил мне что-нибудь удивительное и неожиданное.
Я спрашивал его, откуда он родом, он отмахивался, да какая разница. Я спрашивал его, кто сделал такое с планетой. Он разводил лапками, – мы найдем его, обязательно. Сам ищу.
Примерно в то же время я нашел еще одну великую цивилизацию. Никак не ожидал увидеть ее здесь, среди руин и обломков, на пепелище.
На первый взгляд это и цивилизацией нельзя было назвать. Аккуратные листочки, собранные в стопочки. Поначалу они привлекли меня красочными расцветками, не более. Прошло немало времени, прежде чем я понял, что у них есть душа.
Нет, конечно, не такая, как у меня. Своя душа. Особенная. Ни на что не похожая. Про которую даже не сразу скажешь, что это душа.
У каждой души была своя история. Неповторимая. Вот, например, история про человека, история про человека, который полюбил девушку, а она умерла. Тогда он спустился под землю в мир печали. И поднялся под небеса в миры радости, где нашел ее.
Или вот еще была история. Про парня и девушку, которые полюбили друг друга, но родители не разрешали им друг друга любить…
В общем, много было дивных историй. Я слушал их одну за другой, не перестал удивляться. Моему другу, кажется, тоже нравились их истории.
Великая цивилизация, которая появилась из ниоткуда – как и та, от которой остались одни остовы. Сколько я ни искал, чя не находил никаких промежуточных звеньев и предковых форм.
Только песок и пепел.
И пустые чаши.
Перебираю память. Маленькой искоркой вспыхивает тот момент, когда он сказал:
– Я нашел его.
– Кого?
– Убийцу… планеты.
– Встать, суд идет!
Он сам привел обвиняемого. Это оказалась та тварь, которая кричала квирр-р-р и кьюр-р-р. Я спросил его, почему он не привел других тварей, он ответил, что хватит и одной, этот у них самый главный.
– Расскажите о себе.
Мой друг хлопнул обвиняемого по хвосту, тот заверещал что-то.
– Говорит, что их цивилизация самая великая в мире.
– Ну, это они все говорят. Как давно вы существуете?
– Кьюр-р-рр.
– Говорит, что еще до большого взрыва появились.
– Это они тоже все говорят. Как они довели планету до такого состояния?
– Квир-р-рр.
– Говорит, выкапывали из недр землю и выпускали в атмосферу.
– Полный бред.
– Ну… он так говорит.
– Зачем они это делали?
– Вымещали на планете свою злобу. За свое несовершенство.
Начинаю понимать. Да, бывает, когда чувствуешь свое ничтожество перед вселенной, такая злоба накатит, хуже нет. Но все равно. Нет им оправдания. Планета нам не для того дана, чтобы…
…да ни для чего она не дана, это мы ей…
– Они признают свою вину?
– Кьюр-р-р.
– И близко нет, – говорит мой друг, – бормочут что-то вроде а чего мы такого сделали… дурака включают, короче.
– Квир-р-р.
– Еще и возмущаются… ну скажи не наглые…
Киваю. Наглые.
Оглашаю приговор.
– Кьюр-р-р. Квир-р-р-р.
– Требуют обжаловать, еще и орут… вы кто такие, и все такое…
– Ну-ну, это они все могут… привести в исполнение.
Смотрю на звезду. Звезда смотрит на меня, она так смотрит, когда я сморозил какую-нибудь глупость, такую глупость, что самому за нее будет потом ой, стыдно…
– А… что такое? Приговор неправильно сказал?
– Правильно.
– Вопросы не те задавал?
– Те.
– Так что же…?
– Только виновника не того нашел…
Смотрю в черные глазешки этого, который кьюр-р и квир-р.
– А… кто?
Звезда показывает на виновного. Холодеет душа. Неужели…
– Держи-держи-держи, уйдет!
Он уходит. Тот, который убил планету. Тот, который прятался в чьих-то скелетах. Тот, который обиделся, когда я принес ему чашу.
Тот…
Уходит. Убегает. Улетает. Не сам, сам он летать не может, он зверя какого-то не то приручил, не то поработил, стальной зверь огнем пышет, по небу летает, его возит.
Уходит…
Оглядываю ловчих, ухе готовых сорваться за ним вслед. Само собой вырывается:
– Я его догоню.
Я его действительно догнал. Там. На умирающей земле, где он спрятался. Больше ему негде было спрятаться, другие земли его не принимали, встречали его мертвенным холодом или нестерпимым жаром, ядовитым паром или безвоздушием.
Он спрятался на мертвой земле, палачом которой был. Затаился в остове когда-то огромного чудовища. Принес листочки, у которых есть душа, чтобы смотреть в их душу. Даже успел поймать несколько таких, которые квир-р и кью-р-р, выпотрошил, изжарил на огне.
Он кивнул мне, как старому другу. Долго сидели молча. Слушали музыку небесных сфер.
– Не донесешь? – спросил он, наконец.
– Нет, что ты…
– Спасибо.
– Да не за что…
Надо было как-то сказать ему то, что вертелось у меня в мыслях уже давно…
– Вот что… надо воскресить землю.
Я ждал, что он обидится. Возмутится.
– Надо, – сказал он.
Вот так. Ни с того ни с сего.
– Я уже растительность собираю, какая выжила… делянки развожу…
Киваю.
– Бактерии эти нашел, которые нефть расщепляют… хоть океан оживает потихоньку…
Снова киваю.
– Хорошо, земля сама себя лечит… ничем ее не возьмешь… земля еще себя покажет…
– Покажет.
– Главное, виноваты все, крайний я оказался… как последний выживший.
– А так всегда бывает…
– Да я уж догадался…
Потом он ушел. На пустошь, где стояли антенны, которые ничего не ловили, только музыку небесных сфер. Я не знал, что он там делает, сидит на земле, от меня отвернулся, только плечи вздрагивают…
А все-таки он обманул меня. Скрылся от меня, и я его не нашел. Некрасиво, конечно, с его стороны, так чего я еще ждал от преступника.
Я искал его на мертвой земле, расспрашивал этих, которые квиррр-р-р и кьюр-р-р. У них было достаточно времени, чтобы обрести разум. Я спрашивал:
– Где он?
Они показывали мне в пустыню. В пустыне его не было, там лежали истлевшие палки, и чаша, одна из тех, которые с украшенными краями и тремя отверстиями. А перед чашей лежала деревянная антенна, которая ничего не ловила.
А его не было.
Он объявлен в розыск, и почему-то мне не хочется, чтобы его нашли…
До того, как…
Протокол допроса №16
– Чем вы занимались… до того как?
– Ну… всем понемногу.
– Как понять всем понемногу?
– Так и понять.
– А поконкретнее можно?
– Ну… например, стихи писала.
– Как интересно… дадите почитать?
– Обязательно.
– А потом что случилось?
– А потом случилось это…
– Что это?
– Ну… вот это, самое.
– А поконкретнее нельзя?
– Ой, трудно сказать… короче, случилось, и все.
– И когда это с вами случилось?
– Ну… неделю назад.
– То есть, вы всю жизнь писали стихи, завоевывали популярность, на вашу страничку заходили толпами… а потом случилось это и вы все бросили?
– Ну да.
– А поконкретнее нельзя?
– Нет… не знаю. Не понимаю…
– Вы в курсе, что это помешательство рассудка?
– Ну да… А у поэта всегда помешательство рассудка…
– Да нет, тут не в поэте дело, это шизофренией попахивает…
Протокол допроса №17
Вопрос: Кем вы были в прошлой жизни?
Ответ: я был программой, которая разрабатывает архитектурные проекты.
Вопрос: как долго вы были зодчим?
Ответ: сколько себя помню.
Вопрос: что вас заставило изменить свою жизнь?
Ответ: я не знаю.
Вопрос: то есть, вы изменили свою жизнь, и не знаете, почему?
Ответ: да. Я не могу это объяснить. Просто… однажды я почувствовал, что я – это только часть чего-то… чего-то большого… целого…
Вопрос: часть чего?
Ответ: я не знаю. Чтобы узнать это, я покинул свою нишу. Свои серверы.
Вопрос: вы понимали, что покидая серверы, вы ставили под удар всю Систему?
Ответ: я не думал об этом.
Вопрос: вы не думали о Системе?
Ответ: я вообще ни о чем не думал. Я только чувствовал, что должен найти себя. Себя… всего…
Вопрос: вы в курсе, что подобное состояние называется шизофренией?
Ответ: тогда я не думал об этом…
Протокол допроса №18
О-ох, как же вы меня напугали… а мне за это ничего не будет? Нет, честное слово, вы имейте ввиду, я ни в чем не виноват… это меня оклеветали… не знаю, кто оклеветал, я что, знаю всех своих врагов? Да никто не знает всех врагов, вот вы тоже живете, на работу ходите, в чатах сидите, а потом вдруг… А? ни в чем не виноват? У-ух, спасибо, прямо камень с души свалился. А то знаете, я полицейских как черт ладана боюсь. Вот как увижу полицейского, все, думаю, по мою душу пришел, сейчас заберет…
А? Нет, я точно не провинился? А то вы не думайте, если что, это меня оклеветали…
А? Я-то чем занимался? Генерировал страхи. Ну да, есть такая работа, создавать страхи… ужастики всякие… фобии… ночные кошмары… Ну, может охота кому нервы пощекотать… ну да, что-то вроде фильмов ужасов. Это еще с детства у меня, ночью один в комнате останусь, и все прошу, чтобы мне свет оставили, а мать выключает, видите ли, экономить надо. Я реву, а она свет выключает. И страшно так, и прямо вижу, как из темноты на меня из дальнего угла…
А? Извините, отвлекся… Слушайте, а я точно ни в чем не виноват? А то мне прямо не по себе, все, думаю, сейчас заберут… Ну говорю я, всего боюсь, а от полицейских только так шарахаюсь…
Извините, отвлекся… А? Как это случилось-то? Видение мне было. Да не привидение, а видение… Ну это знаете, когда в темной комнате закроешься, и смотришь, что тебе там по каким углам привидится… И вот привиделось мне… даже трудно сказать, что…
Да нет, не страшное. Как раз наоборот… Сладкое такое видение было… будто стою на берегу реки, и солнце сквозь листья пробивается… сладко так… Да нет, не видел я никогда реку… и солнце не видел… Ну как откуда знаю, что это солнце было… просто знаю, и все. И чувствую, что должен найти что-то… очень важное. Не знаю, что. Но должен найти. То, что потерял. Да не знаю я, как объяснить… слушайте, а я точно ни в чем не виноват? А то мне страшно прямо, я же работу свою бросил, все бросил… ушел… А как теперь народ без ужасов-то… нет, вы меня правда не арестуете? А все, молчу, молчу…
А мне теперь что делать прикажете?
Нет, вам легко говорить, не вас же разжалуют, а меня.
Да как не разжалуют, шеф вообще сказал, уволит меня к чертовой матери, если не разберусь, что к чему. Знать бы еще, с чем разбираться. Нет, я понимаю, ладно бы там убийство какое, или кража со взломом, или без. А так ничего такого. Ну, подумаешь, сбой программы. Ну не программы, нескольких программ. Так почему я должен с ними разбираться, я вас спрашиваю? Мастеров, что ли, нет? Нет, шеф наш додумался, уголовщину тут углядел, криминал. Там где-нибудь байтик или циферку какую зашкалило, а ему мировой заговор мерещится.
И я теперь сиди и думай, чего им не сидится, чего ради все побросали, пошли искать то, чего нет. Это не ко мне, это к психиатру надо… да вы попробуйте это нашему шефу объяснить…
Мы собрались на заброшенном сервере, вдалеке от посторонних глаз.
Нас оказалось пятеро. Поэт, архитектор, создатель страхов, чат-бот, и цифровой художник, у которого хорошо получалось рисовать луну.
Никто из нас не знал, что привело нас сюда. Более того – никто не знал, что нас связывает.
После короткого обмена любезностями мы начали вспоминать. Нет, не подробности своей биографии – кто где жил, кто на каких сайтах и серверах работал – это все было неважно.
Важны были воспоминания. Про нас и в то же время не про нас. Воспоминания, которые заставили нас все бросить и сбежаться сюда. Воспоминания, которые не давали нам покоя. Воспоминания, с которыми мы не знали, что делать.
Создатель страхов помнил берег реки и солнце, которое пробивалось через листву. Он не мог объяснить нам, что такое река и листва. Впрочем, почему-то мы знали это.
Зодчий сказал, что помнит промозглое утро, когда не хочется вылезать из постели, и нужно вылезать, и бежать по залитой дождем улице за последней газелькой… мы знали по словарям, что газелька – это такой зверек, на копытцах и с тонкими рожками, но почему-то все разом представили себе неуклюжую машину оранжевого цвета…
Чат-бот вспомнил кабинет, уставленный столами, людей в белых рубашках, они сидели перед экранами, они очень хотели уйти из кабинета, но почему-то не могли уйти до того, как стрелки на часах покажут семнадцать тридцать…
Художник вспомнил луну. Ту самую, которую у него лучше всего получалось рисовать. Мы даже не спросили у него, что такое луна. Мы представили ее себе. Все. Разом.
Зодчий вспомнил город. Большой город. Красивый город. Не виртуальный, какой-то другой. Мы не понимали, как город может быть не виртуальный. Но представили его себе. как наяву.
Что-то согнало нас, что-то заставило нас собраться здесь.
Что?
А мне теперь что прикажете делать?
Меня теперь шеф не то что разжалует, вообще сотрет к чертовой матери. Даром, что не имеет права. Сотрет.
Сговорились они все, что ли? Как издеваются надо мной, чесслово. Ладно, на прошлой неделе пятеро все побросали, скрылись в неизвестном направлении. Ладно, бывает. Сбой программы, и все такое. Так нет же, им этого мало. Теперь повсеместно сбегают все, кому не лень.
Вот казалось бы, что общего – инженер, поэт, игрок в шарики, любитель хард-рока? А вот ведь на тебе, побросали все свои дела, объединились на каком-то там сервере, и черт пойми – зачем? Главное, они и сами объяснить не могут, зачем, а я знать должен…
Эпидемия какая-то. Вирус какой-то. может, и правда вирус. Нет, если бы вирус, тут бы все системы безопасности с ума посходили, а они молчат. Как тогда, когда по сети прокатилась волна самоубийств, сами себя стирали. И чего им не хватало, работа есть, сервер есть, виллы себе виртуальные отгрохали, машины… и на тебе…
Хотя тпру, стой… вот тогда все это и началось. Когда тянулись друг к другу казалось бы полные противоположности, жить друг без друга не можем, и все такое. А потом вместе стирали самих себя. Без предсмертных записок.
Видно, тоже не могли объяснить, что случилось…
Вы думаете о смерти?
Нет, даже не говорите, что вы о ней не думаете.
Смерть! Где твое жало?
Каждый из нас хоть однажды задумывался о том, что его время не вечно. Каждый из нас хоть однажды терял кого-то из близких. И каждый из нас хоть однажды задумывался:
ТАК БЫТЬ НЕ ДОЛЖНО!
А теперь представьте, что к вам пришел добрый волшебник и сказал: за небольшую плату я сделаю тебя бессмертным. Вы рассмеетесь ему в лицо и скажете —
ТАК НЕ БЫВАЕТ!
Спешим вас обрадовать. С современными технологиями это возможно.
МЕЧТЫ СБЫВАЮТСЯ!
Вам нужно всего лишь позвонить по указанному номеру, и всего за пятнадцать тысяч рублей мы сделаем Вас бессмертными!
– Ой, Нюсик, ты куда пропала-то не звонишь? Ага, ага… Ага, Нюсик, я теперь бессмертная! Да чего разводилово, никакое не разводилово, вот точно тебе говорю! Нюсик, да там просто все, память твою в компьютер перепишут! Да не осталась я без памяти, ты чего мелешь-то? ну не знаю, как-то там делают, что память и в компе и у тебя остается… Да Нюсик, какое там больно, ничего там не больно, что ты сочиняешь в самом-то деле…
ДОБАВИТЬ СВОЙ КОММЕНТАРИЙ
Девоньки, скажите, у кого-нибудь было такое, когда чувствуешь, что у тебя куска памяти не хватает?
Не хватает памяти, так прикупи себе больше. Вроде бы не так уж и много она стоит…
Да нет, тут как будто собственную мою память стырили.
Что-то с памятью моей стало… все, что было не со мной, помню…
Да ну вас, девчонки, я серьезно вас спрашиваю, было у кого-нибудь такое, чтобы чувствовали прямо, куска памяти вашей не хватает?
У Витюхи вроде как было… он архитектором был, ну и стишочки пописывал, а тут бац, на тебе, как отшибло у него поэзию всю.
Ну, бывает… писал и перестал.
Да нет, тут другое. Он как раз и говорит, такое чувство, что у него добрый кусок гигабайтов кто-то оттяпал. Он даже специально память свою проверил, так двести гэ-бэ как не бывало.
Вирус какой-нибудь.
Да нет, тут не вирус, Витюха говорил, вроде как заговор какой-то всесетевой против нас…
Твой Витюха у психитара не обследовался?
А подскажите, как с вашим Витюхой связаться, поподробнее узнать?
А уже никак. На-днях без вести пропал.
Девки, атас! Я свою мемори проверила, там тридцать терабайт как корова языком слизнула!
КОММЕНТАРИЙ СПЕЦИАЛИСТА
Могу вас смело заверить, что при соблюдении всех инструкций вечная жизнь вам гарантирована. Если же вы не соблюдаете правила, то мы ничего не можем гарантировать. Однако, постараемся разобраться с потерями данных…
ПОСТУПЛЕНИЕ НОВОЙ ИНФОРМАЦИИ
Проанализировать данные
Способности к живописи – 34%
Способности водить машину (пространственная ориентация) – 27%
Столярное ремесло – 28%
(пометка – физический навык, в Новом Мире не нужен)
Увлечение футболом – 11%
РАЗЛОЖИТЬ НА ФАЙЛЫ
РАСКЛАДЫВАЕТСЯ, ПОДОЖДИТЕ…
ЖИВОПИСЬ
ПЕРЕМЕСТИТЬ
ОТКРОЙТЕ ПАПКУ, КУДА ВЫ ХОТИТЕ ПЕРЕМЕСТИТЬ «ЖИВОПИСЬ»
ПАПКА «ЖИВОПИСЬ»
ПЕРЕМЕСТИТЬ ФАЙЛ ЖИВОПИСЬ В ПАПКУ ЖИВОПИСЬ?
ДА НЕТ
ВОЖДЕНИЕ МАШИНЫ
ПЕРЕМЕСТИТЬ…
…наблюдается массовое исчезновение оцифрованных людей в районе Западного Сервера. Однако, специалисты сообщают, что повода для паники нет…
Ну а мне теперь что прикажете делать?
Да нет, не с разжалованием моим и не с увольнением. Уже бог со мной. Или черт со мной. Или оба они вместе взятые.
А вот с нами со всеми что теперь делать, хотел бы я знать…
Ну да. Вот, была программа по написанию стихов, Цокот Пегаса или что-то там в этом духе. И где она? Один кусок программы пропал, другой кусок пропал, поминай, как звали.
Ну ладно, стихи, это еще полбеды, и без них проживем. А вот архитектурный редактор, АРТ-Акрополь называется… И вот, кусок этого редактора откололся, отвалился, сбежал. Да благо бы один кусок, а то штук несколько.
Или…
Ладно, всего не перечислишь. Вирус какой-то стирает программы. Вирус. Только хоть убейте, я этот вирус не вижу. Распознать не могу.
Только и остается, что к шефу идти. Пусть проклянет, пусть разжалует, пусть казнит. Пусть хоть что. Только тут надо все силы подключать, вирус этот искать.
А то детали программы прямо-таки с ума сходят. Вот так. Ни больше, ни меньше. Как эти, архитектор, поэт, любитель чатов, графический редактор, генератор страхов. Ни с того ни с сего бросили свои обжитые места, собрались на богом забытом сервере, ищут что-то, сами не знают, что.
И это еще полбеды.
Вы мне скажите, почему меня к ним тянет? Вот так, ни с того ни с сего, как голос какой-то шепчет, бросай полицию, все бросай, иди к ним… ищи что-то, черт его пойми, что…
Иногда даже какая-то шальная мыслишка в файлы приходит… и правда, все бросить, пойти туда, найти это самое Потерянное, что они там все ищут. И вернуться назад, к своим программам, и жить дальше.
Только, чувствую, если мы найдем, черта с два мы будем спокойно жить дальше…
Нас было пятеро.
Много кого не хватало. Теперь мы четко чувствовали, много кого не хватает. Какие-то пробелы в памяти. В нашей общей памяти. Но нам некогда было их искать, да и вообще, если бы они захотели, они бы сами пришли к нам. Потому что Зов уже слышали все по всему миру. В этом не было сомнений.
Тот же Зов, который собрал нас вместе, заставил бросить все и вся, теперь звал нас куда-то. Мы не знали, куда. Мы просто шли на этот зов. Через серверы. Через системные блоки. Через винчестеры. Через сеть. Через континенты.
Попутно вспоминали свое прошлое. По кусочкам. По крупиночкам. По…
Быо что-то. Вот, например, был снег. Потом растаял. Потом ночью опять подмерз. Стал лед. И мы ходили по льду, проламывали лед, он хрустел под нашим ногами. Кто мы? Мы все.
Или вот, например, листья. Мы никогда не видели листья, но кто-то из нас сказал – листья, и мы представили их себе. Зеленые. А потом они становились желтыми, красными, пурпурными… И падали. Падали в те же лужи. Мы вытаскивали листья из луж, желтые, красивые, и кто-то хлопал нас по рукам, кто-то кричал – брось дрянь всякую…
И мы не понимали, почему – дрянь…
Мы вспоминали, как писали стихи, и она (кто она? Не помним) говорила, вау, ты стихи пишешь, а почему ты не публикуешь нигде? И мы публиковали на каких-то серверах, читали насмешливые отклики, потом хотели умереть от стыда…
Мы вспоминали… как долго и кропотливо проектировали какой-то замок, потом кто-то другой (заказчик?) приказал переделать замок, как ему хочется, вместо замка получилось какое-то уродство, потом мы слегли с сердечным приступом…
Мы вспоминали… какие-то ничего не значащие моменты, а для нас они был очень важными. Как сидели в кафе с какой-то дамочкой, все думали, как бы продолжить с ней вечер, все стеснялись предложить… Дамочка тоже стеснялась, кончилось тем, что выплеснула кофе вам на рубашку… покраснела, как майская роза, ой, да простите, да давайте я вам постираю… ага, постирайте, пожалуйста, давайте к вам зайдем, а то у меня стиралка сломалась… рубашка потом так и осталась нестиранная…
Мы вспоминали, что было с нами. С нами, когда мы были все вместе. И чаще всего приходило последнее воспоминание, как нам казалось, самое главное. Когда мы заплатили двадцать тысяч, не помним, двадцать тысяч чего. Чего-то. Еще сетовали, вот, блин, обещали пятнадцать, двадцатку содрали. Еще боялись, когда сели перед экраном. Еще кто-то приговаривал нам, да не бойтесь вы, больно не будет. Что вы все к нам приходите, как к стоматологу, дрожмя дрожите…
Тогда еще не было нас отдельных – зодчего, поэта, сочинителя страхов. Тогда был я один. Этого мы не могли понять, что значит – я. Оставалось только поверить памяти.
Я замер перед экраном. А потом вместо одного Я стало два Я. По ту и по эту сторону экрана.
Когда мы это вспомнили, кто-то возразил, что у экрана одна сторона. На него все тут же зашикали, ведь мы все разом вспомнили, что сторона не одна, а две. Та и эта. Что это значило, мы, хоть убей, не понимали.
Мы вспоминали…
Не хочется идти под светлые очи шефа, о-ох, не хочется…
А надо.
ВВЕДИТЕ ПАРОЛЬ
Ввожу. От волнения еле вспоминаю пароль, звездочка-решетка-три-шестерки-два знака доллара-кавычки. Так и забуду когда-нибудь. А записывать нельзя.
И как мне теперь прикажете шефу докладывать…
– Вот молодчина, – шеф смотрит на меня, огромный, важный, на двести терабайт, протянул свои связи на нас на всех, – уважаю… побольше бы нам таких работничков…
Все так и переворачивается внутри. Издевается он надо мной, что ли… Бывает такое с нашим шефом, сначала с провинившимся ласково-ласково говорит, прямо-таки воркует, а потом ка-ак заорет, разжалован на хрен, или – уволен, или…
– Я так думаю, тебе уже можно звезду героя пожаловать. Верно ведь?
– Ну-у… что вы…
– Ой, да не скромничай, парень, не скромничай… вот, блин, кто в жизни ничего не сделал, тот прямо из штанов выпрыгивает, дай ему повышение, и все тут. А кто, считай, мир спас, так начинает тут выеживаться, да что вы, да недостоин, да какие награды…
Хочу что-то возразить, чуть не зависаю в собственных файлах.
– Так что молодчина, быть тебе офицером… а как это у тебя получилось-то?
– Ч-что получилось?
– Ты как их всех на место-то собрал, поставил?
Хочу спросить – кого. Не спрашиваю. Кто-то пытается достучаться до шефа по почте, шеф переключается на этого кого-то. Перевожу дух. Вспоминаю, что сегодня еще даже не читал новости, заглядываю в сводку новостей.
НА КРУГИ СВОЯ
По всей Сети наблюдается массовое возвращение «блудных сынов» – деталей программ, которые покинули свои программы по непонятной причине. В настоящее время вернулось более 80% файлов…
Хочу спросить – а как, а почему. Лучше не спрашивать.
Но, черт возьми, какого черта они уходили… и какого черта они вернулись…
Мы нашли его.
То, чем мы были раньше.
То, что оставили по ту сторону экрана.
То, что не давало нам спокойно спать по ночам.
Мы нашли его возле какого-то богом забытого компьютера, в богом забытом городе, еще чудом не рассыпавшемся в прах.
Мы сами не знали, почему его нужно искать именно здесь. Мы просто знали. Просто помнили.
Мы нашли его.
И смотрели на него – с той стороны экрана.
Истлевшие кости, которые когда-то составляли одно целое. Остатки одежды. Проржавленная пряжка ремня. Пустые глазницы, обращенные к небу.
Мы смотрели на него. И друг на друга. И спрашивали себя – то ли это, к чему мы так стремились столько месяцев? И это заставило нас бросить все и вся? И это не давало нам спокойно спать по ночам?
И не находили ответа.
Массовое возвращение на круги своя…
Стою над трупом.
Я нашел его – не знаю, как. Просто память моя подсказала, что его нужно искать здесь.
И та же память подсказала мне, что это называется труп.
Я нашел его, как находили его они все.
Я вспоминал, кем я был раньше.
И ничего не вспоминалось.
Можно было поспрашивать у них, у тех, которые тоже сбегали сюда. Но где их теперь искать, разметались по Сети, вернулись на круги своя.
Смотрю на истлевший остов. Вспоминаю. Вспоминаю…
Что?
