Мария Фомальгаут
Сущность Эф
Да, про меня.
Да, показываю. Только это не задача, это другое что-то. Это нужно показывать всем, всем, всем, вот такой рисунок, внизу круг, сверху крест – две линии под углом в девяносто градусов.
Я такое рисовал для Бэ и для Це.
И для Эф рисовал.
Все они кидались вычислять радиус, диаметр, длину окружности, сигналили мне число Пи до каких-то там миллиардных значений, длину отрезков, угол отрезка…
И все это было не то.
Не то.
Совсем.
А вот.
Знаю, что делать, знаю-знаю-знаю. Перерываю память, вернее, то, что осталось от неё за мириады лет, полувспоминаю-полупридумываю что-то безумное…
…одинокий путник летит через черную пустоту, спешит к далекой звезде, о которой ничего не знает – видит только её свет. Странник теряет силы, странник на последнем издыхании приближается к звезде, погасшей много лет назад…
Вот так.
Осталось только рассказать это им всем, всем…
Записываю в память.
Сущность Эф посылает запрос сущностям Бэ и Це.
А вот еще.
Про сущность Це расскажу.
Он приводил меня к погасшей звезде, выискал возле неё мертвую планету, потом долго бродил со мной над холодной пустыней, выискивал что-то. Нашел – почти случайно, показывал мне обломки колонн, испещренных причудливыми знаками.
Ничего не объяснял, – да я и не спрашивал. Что-то подсказывало мне, что он и сам точно не помнит, что там было…
Сущности Бэ и Це получили сигнал сущности Эф.
Готовы принять дальнейшие сигналы от сущности Эф.
Уже готовлюсь объяснить, что именно произошло там, там. Открываю память…
…блок памяти отсутствует.
Смотрю на сущность Икс.
Сравниваю сущность Икс, каким я его знал с сущностью Икс, каким я его вижу сейчас.
Спрашиваю у Икса, откуда он взял дополнительный объем памяти.
Получаю ответ.
Все понимаю.
Набрасываюсь на Икса с упреками, что делаешь, что делаешь, там важно было, очень-очень важно, а ты… Икс признает – виноват, виноват, а куда деваться, что сделано, то сделано…
Бэ и Це смотрят на меня.
Выжидают, что я скажу. И нужно что-то говорить, здесь, сейчас, немедленно, и как назло ни одной мысли, вертится в памяти что-то не к месту и не ко времени – А и Бэ сидели на трубе, к чему это…
А вот.
Разгадка приходит сама собой, я её не звал…
Сигнал от сущности Эф: Не было пропавших топливных шаров. Никогда не было. Всегда было три.
Сигнал от сущности Це: Так не может быть.
Сигнал от сущности Эф: Может.
Сигнал от сущности Це: Ни одна сущность не пройдет такой путь, растеряет тепло, уснет без тепла навсегда.
Сигнал от сущности Эф: Кто создавал путь? Для кого создавал путь?
А никто не знает.
Снова сигнал от сущности Эф: Значит, создавали те, кто переместится так далеко и тепло не потеряет.
Сущность Бэ готовится послать сигнал, что такого не может быть.
Не посылает.
Все замирают – и Эф, и Це, и Бэ, и Икс – смотрят в пустоту космоса, в бесконечность, ищут ответы, не задавая вопросов, ищут того, кто создавал путь, того, перед кем и Икс, и Эф, и Бэ, и даже Це – ничтожные песчинки.
Не находят.
Общий сигнал страха.
Анкета для сущности Це.
Как ты назовешь корм.
Це: корм сам назовет меня.
Как ты получишь корм.
Це: корм сам позовет меня.
Как ты чувствуешь.
Це: чувствую не я, чувствуют меня.
Как ты думаешь.
Це: думаю не я, думают мной.
Как ты почувствуешь звезду.
Це: звезда сама меня почувствует.
Сущность Эф:
Говорю.
Сам боюсь своего сигнала.
Обнаружен путь. Созданный недавно. Расстояние между источниками тепла в десять раз больше, чем было раньше на чужих путях.
Ожидаю сигналы страха – сигналов нет. Сущности Бэ и Це замирают, смотрят в пустоту космоса.
Сущность Ка перестала существовать.
Сущность Эл перестала существовать.
Сущность Эм перестала существовать.
Сущность…
…здесь будете еще много сущностей.
Запрос к сущности Эф от сущностей Бэ и Це:
Исследовать причину исчезновения сущностей в местах искривления пространства.
Ответ от сущности Эф:
Будет исполнено.
Будет исполнено… легко сказать, будет исполнено…
(это сигналы сущности Эф внутри самой сущности. Изредка сигналы переходят к сущности Икс)
Легко сказать – исполнено… не очень-то хочется самому соваться туда, где пространство сворачивается в трубочку… а собственно, почему сворачивается, кто его сворачивает, почему так происходит…
Нет данных.
Нет дан-ных.
Икс смотрит на меня, говорит:
А ты получишь данные.
И все будет хорошо.
Вот это у Икса здорово получается, говорить:
Все будет хорошо.
Даже когда умерла последняя звезда – нет, не последняя в округе, не последняя в пределах видимости, а совсем-совсем-совсем последняя, – мы выпили её свет, как пили свет других звезд, мы вырезали на её мертвой остывшей поверхности письмена, что это была последняя звезда – Икс сказал мне:
Все будет хорошо.
И правда, всё было хорошо, – когда кто-то из нас додумался получать энергию из силы притяжения…
Вот сидит кто-то.
Ну, не сидит, может, лежит, может, стоит, может, висит, может, еще чего.
Кто-то.
Неизвестно, кто.
Сворачивает лист бумаги.
И так, и эдак.
Где свернет, там тепло.
Кто-то берет тепло, кто-то смакует тепло – а-а-а-ах, вку-у-у-усно-о-о-о-о – снова сворачивает лист бумаги…
…нет.
Конечно, не лист бумаги. У листа бумаги всего два измерения, а тут три, и вертит ими кто-то, как хочет.
И делиться ни с кем не собирается.
Так-то.
Сигнал от сущности Тэ: Пустота вывернулась.
Сущность Бэ ничего не предпринимает.
Сущность Це ничего не предпринимает.
Сущность Эф сомневается.
Сущности Бэ и Це шлют сигналы сущности Эф – ничего не предпринимать.
Уже знают, чем это кончится.
Знают.
Сущность Тэ и сущность Эс направляются к месту сгиба пространства.
Сущности Бэ и Це выжидают.
Пропадают сигналы от сущностей Тэ и Эс.
Сущности Бэ и Це даже не удивляются.
…неизвестной сущности, которая сворачивает пустоту с целью получения энергии присвоен знак Зет согласно мировой классификации.
Анкета для сущности Зет.
Как ты назовешь корм.
Нет ответа.
Как ты получишь корм.
Нет ответа.
Как ты чувствуешь.
Нет ответа.
Как ты думаешь.
Нет ответа.
Как ты почувствуешь звезду.
Тоже нет ответа.
…существование сущности Зет под вопросом.
Тишина.
Такая тишина, как бывает после конца вселенной.
Раньше мы не знали, как это бывает.
Теперь знаем.
Мы, все – сущность Бэ (это не я) и сущность Це (это не я), и сущность Эф (это я), и сущность Икс (это тоже не я).
Ищем сущность Зет, отчаянно ждем, когда где-нибудь еще изогнется мертвая пустота космоса – нет, нет, сущность Зет будто бы затаилась.
Или…
…или никогда и не было никакой сущности Зет, мы сам все придумали…
Сущность Бэ и сущность Це смотрят на меня с надеждой. Выжидают. Что я скажу, что я сделаю. Потому я и живу среди них, потому что думаю, потому что когда они смотрят в растерянности, я уже знаю, что делать.
Ищу места, где искривляли пустоту. Одно, два, десять, тысяча…
Сущности Бэ и Це спохватываются, волнуются, что делаешь, куда смотришь, тут давным-давно уже никого нет…
Знаю.
И смотрю.
Высчитываю.
…уверяет, что сущность Зет может находиться в точке пересечения линий, соединяющих места искривления пространства…
Сущности Бэ и Це осторожно спрашивают, да не сошел ли я с ума, да точно ли собираюсь отправиться туда…
Точно.
Собираюсь.
Знак страха.
Еще.
Еще.
Еще.
Передача тепла от сущности Бэ к сущности Эф – девятьсот единиц.
Передача тепла от сущности Це к сущности Эф – тысяча единиц.
Перемещение сущности Эф в пункт назначения.
(при участии сущности Икс)
…да. Потихоньку протаскиваю с собой Икса, сам не знаю, зачем, перебрасываю Иксу горсточку тепла, горсточку памяти, – Икс говорит спасибо. Говорит не по-своему, по-моему, как я его научил – Пусть Хранит Тебя Высшая Сила.
Признаюсь, что мне не по себе. В жизни бы никому не признался. Только Иксу.
Икс говорит – все будет хорошо.
Ловлю себя на том, что прячу Икса вот поэтому. Чтобы было кому сказать – все будет хорошо.
…прибыл в пункт назначения…
…сканирую пустоту. Хоть бы что-то попалось мне, хоть бы, какая загвоздочка, зацепочка какая, – умершая звезда или камень, или отголосок чего-то, что было здесь мириады и мириады веков назад. А тут ничего. Ни-че-го.
Нет данных.
Двигаюсь в пустоте – наугад, сканирую пустоту – тоже наугад. Икс поворачивает куда-то вправо, вправо, зовет меня за собой, пошли-пошли-пошли, не сразу понимаю, куда, зачем…
Это здесь. Вот сюда…
Нет, он ничего не сообщал, это я ловлю его сигналы, почему он думает, что нужно двигаться сюда, почему, почему…
Замираю.
Шлю сигнал сущности Икс.
Сигнал приветствия.
Называю его по имени —
Зет.
Жду от него сигнала отрицания.
Не дожидаюсь.
Сущность Бэ посылает запрос сущности Эф.
И сущность Це посылает запрос сущности Эф.
Сущность Эф не отвечает.
Сущности волнуются. И Бэ, и Це, волнуются, что случилось с Эф.
Перемещаются туда.
Оба.
Разом.
Из пункта отправления в пункт прибытия.
Сканируют.
Воспринимают.
Знак Икс. Знак равенства. Знак Зет.
Знак Эф.
Знак передачи энергии от к.
Знак Зет.
Запас энергии Зет – три тысячи единиц.
Сущность Зет исчезает.
Знак перехода сущности Зет из трех измерений в четыре.
Это новый знак.
Такого еще не было.
Сущность Бе и сущность Це не понимают, что происходит.
Сигнал от сущности Эф: пояснение: знак сущности Зет. Знак перехода. Знак четвертого измерения. Знак нашей вселенной. Знак другой вселенной. Знак энергии, которая есть где-то там, там, за пределами нашей вселенной.
Сущность Эф передает последнее сообщение сущности Зет:
Вернусь. Принесу тепло.
Знак пустоты.
Знак погасших звезд.
Знак сущности Бэ.
Знак сущности Це.
Знак сущности Эф.
Знак сомнения.
Знак надежды.
Стоп, снято
1
– Пусти… пусти-пусти-пусти…
Тибор зажимает уши ладонями, зачем он уши зажимает, голос-то не снаружи, а в голове…
2
Венкель просыпается. Поднимает голову. Голова не поднимается, отрывается от тела, падает.
Нет.
Показалось.
Венкель заставляет себя подняться с кровати – не получается, тело разваливается на куски.
Нет, не пил.
Вот это плохо, что не пил, если бы пил, все было бы понятно, куда уж яснее, выпил лишнего, вот и разваливается тело на куски.
Венкель хватается за соломинку, пытается вспомнить, может, подмешал кто-нибудь куда-нибудь, в кофе там или в чай – нет, никто ничего не подмешивал, не было такого.
Не бы-ло.
Венкель хватается за соломинку, вспоминает, как его избили вчера – нет, не было, не было, никто не избивал, а было…
…было…
…ну да.
3
Фабиан атакует, Фабиан наступает, ближе, ближе, и люди Фабиановы – ближе, ближе, обступают. Еще ничего не делают, еще только говорят – сдержано, вежливо, это Фабиан может, бормочет вполголоса, будто мурлычет:
– Венкель… уважаемый… я вижу, вы по-хорошему не понимаете…
Венкель сжимает зубы.
Вдох-выдох.
Краем глаза смотрит на Тибора, Тибор стоит рядом, плечом к плечу, Венкель Тибора видит, а Фабиан со своими головорезами Тибора не видит, и это хорошо.
– Упорный вы человек, Венкель… вот нравятся мне упорные люди… уважаю…
В воздухе пахнет жареным – сильно, ощутимо, сейчас грохнет гроза, сейчас-сейчас-сейчас…
Тибор бледнеет.
Венкель шепчет Тибору – мысленно, конечно, Тибор и так поймет:
– Не бойся… ничего они тебе не сделают… я… не позволю…
Венкель говорит в пустоту – потому что никакого Тибора здесь нет.
Его вообще нет.
– Вот что, уважаемый Венкель… придется нам вас…
Венкель не дослушивает, Венкель не отвечает, Венкель вытягивает руки – что-то происходит, он сам не может понять, что, – пальцы Венкеля становятся холоднее самого льда, из кончиков пальцев вырывается мертвый холод, сковывает окруживших людей. Венкель сжимает кулаки, он не хочет убивать этих, даром, что они… они… все равно не хочет убивать…
Венкель бежит прочь, – переплетения ветвей вытягиваются из стен, Венкель прикасается к ним, ветви умирают, закованные льдом. Бегом, бегом прочь из этого дома, вниз по лестнице, по улице, чуть подсвеченной огнями, домой, домой…
4
…Венкель снова приподнимается на постели.
Смотрит на руки. Ничего особенного, руки как руки, пробует подморозить одеяло, сам смеется своей попытке.
Выволакивает себя из плетеной постели, в изнеможении падает на пол, на переплетение ветвей, вот черр-р-р-т… Кое-как выискивает в телефоне номер, слушает гудки, только бы не провалиться в небытие, только бы…
– Слушаю вас.
Голос Фабиана. Как ни в чем не бывало.
– Э-э-э… я это… не приду…
– А что такое?
Никаких эмоций со стороны Фабиана. Совсем.
– — Э-э-э… болен я…
Что ж вы так… выздоравливайте давайте, вы нам живой нужны…
Вот так. И ни слова о том, что было вчера, как будто вчера ничего и не было. Венкель думает – может, и правда ничего не было, вообще как такое могло быть…
5
Ветер гонит по пустыне мелкую пыль вперемешку со снегом.
Серая пустота до самого горизонта. Пустота, чуть подсвеченная звездами.
В мертвом безмолвии появляется нечто – еще робкое, еще непонятное, еще само не понимающее, кто оно и что оно. Тут же исчезает – не получилось, не сложилось, не срослось. Думает немного – то есть, нет, еще не думает, еще нечем думать – снова проклевывается из пустоты. Теперь уже видно, что это колонна из чистейшего льда с кусочком арки и балюстрады. Замирает, будто раздумывает, быть ей или не быть, – тут же довыпускает арку, вторую, балюстраду, еще колонны, еще…
Дворец появляется из ниоткуда, думает, живет – мертвый, ледяной, но живет. Чуть погодя из небытия возникает ледяная лестница, вернее, хочет возникнуть, но что-то мешает ей, лестница так и остается – призрачная, невесомая, изогнутая в пустоте. Что-то не пускает лестницу, что-то тормозит так и не состоявшийся город, что-то, что-то…
А вот.
В серой пустыне пробивается росток – тонкий, хрупкий, еще сам не понимающий, кто он и что он. Выпускает листочки, один, другой, третий, тянется к солнцу, ищет солнце – солнца нет. Росток уже собирается заглохнуть – что-то не дает ему погибнуть, что-то заставляет его собрать волю в кулак, выпустить ветку, одну, вторую, третью, не к месту и не ко времени – цветок.
Лед сердится, лед пытается сковать хрупкое растение. Растение тоже сердится, не хочет умирать, корнями, корнями просачивается в лед, разбивает, разрушает… Лед не сдается, лед выпускает из небытия колонну за колонной, арку за аркой, стену за стеной, лестницу за лестницей, лед уже не задумывается о красоте и гармонии своего вечного города, он старается захватить новые и новые пространства пустыни. Лед наступает, лед берет верх – сильно, властно, мощно – губит робкие ростки.
Трава не торопится. Трава затаилась. Ждет. Холод прислушивается к траве, насколько это возможно, холод пытается понять – что задумала трава, почему она не сопротивляется, никогда раньше не было такого.
Пробивается свет. Тусклый, робкий, бесконечно далекий, проклевывается, окрашивает горизонт в зеленоватые тона, потихоньку разрастается, лижет лед тонкими лучами – колонны истончаются, рушатся, солнце обгладывает арки, точит лестницы. Трава пробивается из песка, быстро, торжествующе, тянутся к свету огромные деревья, переплетаются ветви…
Солнце палит, жарит все сильнее и сильнее, иссущает деревья, жжет листья, губит так и не состоявшийся лес. Поросль пытается спрятаться в земле, в песке, – палящее солнце иссушает последние выжившие корни…
Лед отступает.
Лес отступает.
Кто-то где-то вычеркивает – минус одна реальность.
6
Фабиан ждет.
Фабиан смотрит.
Вот Венкель подходит, вот берет тонкую пачечку страниц, листает, читает, Фабиан видит, как скользит взгляд Венкеля по строчкам, одна, две, три… И хоть бы что, хоть бы мимолетная морщинка на лице, хоть бы приподнятая бровь, хоть бы скривленные губы – а тут ничего, ничегошеньки-ничего, читает, будто инструкцию к мультиварке.
Откладывает листочки, кивает, мол, все понял. Фабиан настораживается, Фабиан спрашивает, может, вопросы какие, или еще что – нет, нет, все понятно, все хорошо, спасибо.
Фабиан смотрит Венкелю в спину, что он задумал, что он задумал, черт бы его задрал…
7
Фабиан ждет.
Фабиан смотрит.
Работа такая у Фабиана – ждать и смотреть. Это по ночам Фабиан оживает, просыпается, это по ночам у Фабиана загораются глаза – большие, желтые, совиные, это по ночам Фабиан из Фабиана превращается в творца миров – а днем Фабиан просто Фабиан, сидит, смотрит, наблюдает, ну, изредка крикнет что-нибудь, вы там вообще все с ума посходили или как – хорошо, что сегодня никто с ума не посходил, можно не орать.
Так что Фабиан выжидает, – растекся тушей по массивному креслу, руки на подлокотниках, навострился орлиный нос, чуть мерцают желтые глаза – смотрит. Вон стоят люди с автоматами, как-то нехорошо стоят, неправильно, а как надо – Фабиан не знает, как надо, ладно, пусть стоят, как стоят. Автоматы тоже какие-то… где такие вообще взяли… ладно, взяли и взяли. Чего ради они вообще с автоматами, это же музей, откуда здесь люди с автоматами… откуда… от верблюда. Вот так всегда у Фабиана, ночью приходят миры, миры, миры, которые кажутся живыми, настоящими, а при свете дня сказочные миры превращаются в рыбью чешую и черепки. Ладно, пусть стоят с автоматами в музее, может, не заметит никто, не спросит себя – какого черта. Да как не спросит, еще как спросит, сеть запестрит комментариями, а о чем думал Фабиан, когда расставил автоматчиков в музее, о чем, о чем…
Венкель идет. Идет Венкель. Вот он, заходит в музей, поднимается по мраморным ступеням, да куда ты пошел, куда пошел, вход вон там… Это он куда это… Ах вот мы какие умные, мы к кассе пошли, в очередь встали билет покупать. Фабиан кипит и клокочет, Фабиан взглядами, взглядами сигналит Венкелю, ты же под гипнозом, куда ж ты поперся-то за билетом, ты же должен как зомби пойти в залы. Венкель тоже сигналит, тоже взглядами, взглядами, и чего, и чего, ну и завернут меня восвояси с криками а где ваш билет, вот я к кассе и пошел… Фабиан снова сердится, хлопает в ладоши, к черту, к черту все, к черту, давай сначала, вошел, поднялся по ступенькам, в залы пошел, в залы пошел, я сказа-а-а-а-ал, вот тут тебя остановят, спросят про билет, тогда и пойдешь билет свой покупать, ишь, какой правильный… Девушка на входе спрашивает Венкеля про билет, Венкель смотрит на девушку пустыми глазами, вот это здорово у него получилось, очень здорово. Девушка повторяет – билет, билет, Венкель идет к кассе, спотыкается, чуть не падает, это тоже вышло здорово. Венкель… Да какой, к черту, Венкель, Тибор, Тибор, уже нет никакого Венкеля, полчаса назад, может, еще немножечко был какой-то Венкель, а теперь только Тибор (клубничный чай, канапе с креветками), Тибор кладет деньги на кассу, вздрагивает, когда спрашивают – один? Кивает, один, один, конечно, один, боится что-то сказать, боится своего голоса. Венкель (Тибор, Тибор!) идет в залы, ну какого черта он останавливается перед доспехами, какого черта смотрит на картину во всю стену, какого, какого… Нет, надо было провести Венкеля по музею – раз, два, десять, миллион, а то так и будет сейчас беспомощно тыкаться по углам, как слепой котенок.
Не тычется. Смотрит на ледяной дворец под стеклом, большими глазами (желтыми, как две луны) смотрит на стеклянный куб. Что-то нездешнее, неведомое, невидимое мечется там, под стеклом, ищет выхода, не находит. Замирает. Делает глубокий вдох. Хочет шагнуть к кубу – не может, в изнеможении садится на диванчики посередине зала, влюбленная парочка слева недовольно косится на Венкеля (Тибора! Тибора!), справа бухаются на сиденье толпа девчонок в розовых топиках, а мне мама такая как бы говорит, а ты как бы это в музей пойдешь, а я такая говорю, а на фига мне этот музей упал, а мама такая, а я тебя одну по городу шататься не пущу, а я такая, как будто я, блин, по всем кабакам пьяная шляться буду, а мама такая…
Венкель (Тибор) не слышит, не видит, голоса вокруг сливаются в нечленораздельный гул, Венкель (Тибор) заставляет себя встать. Идет – шаг, два, три, десять, кто-то отодвигает Тибора, а разрешите, щелкает ледяной дворец на смартфон. Тибор разрешает, у Тибора вся вечность впереди.
Фабиан ждет, Фабиан подбирается, как перед прыжком, ну, же, ну…
Венкель чувствует Фабиана, Венкель чуть различимо поводит плечом, без паники, все по высшему разряду будет сделано…
Берет куб – медленно, плавно, как-то даже слишком плавно, Фабиан снова думает, громко думает, хоть бы руки у тебя потряслись, что ли, а то тут бесценный экспонат, а ты его хватаешь, будто кастрюлю у себя на кухне… Венкель (Тибор) думает в ответ, ага, руки потрясутся, вот я этими руками трясущимися и уроню все к черту. Но все-таки чуть-чуть подрагивает, самую малость. Фабиан думает – как это так получилось, или он насочинял себе, что может ответить Венкель, или они с Венкелем так давно плечом к плечу, что и так понятно, кто что подумал, кто что решил, или правда Фабиан слышит мысли Венкеля, вот так вот посадить их в разные комнаты, положить перед Венкелем пиковую даму, а Фабиан за стеной из колоды даму пик и выберет…
Ладно, не об этом речь. А вот. Венкель (который Тибор) берет куб, – люди замирают, люди еще не понимают, не верят, что вот так… Может, Венкель – работник музея, может, понес куда… Спохватываются, бегут к Венкелю (Тибору!), это еще что такое, поставьте на место, люди вскидывают автоматы, щелкают затворы, или чего там в автоматах щелкать должно…
Венкель (Тибор) замирает. Фабиан сигналит, давай, давай, давай, действуй, люди с автоматами тоже ждать не будут, когда ты решишься, у них инструкция, застрелят тебя к чертям и дело с концом. Что-то нездешнее, неведомое, невидимое настораживается, чует Тибора (Венкеля?), затихзает, настораживается, подбирается, готовое вырваться из куба.
Фабиан сжимает подлокотники. Ну же… ну…
Венкель (Тибор!) приподнимает куб, ищет, где он открывается, ну что ж такое, сколько раз показывали, как открывать, нет, бесполезно, что в лоб, что по лбу…
Ну же…
Ну…
Тибор (Венкель?) поднимает куб повыше, ледяной дворец жалобно вздрагивает, – миг – осколки разлетаются во все стороны, вдребезги, вдребезги, Фабиан хватается за грудь, черт, по сердцу, по сердцу, сердце вдребезги, черр-р-р-рт…
Выстрелы. Один, два, десять, миллион. Фабиан сжимает подлокотники так, что они трещат, смотрит, как стреляют – так его, так, так, чтоб неповадно было, черт, был бы у Фабиана автомат, он бы и сам по Венкелю зарядил. Не по Тибору, не по Тибору, нет тут никакого Тибора, один Венкель, черт бы его драл с потрохами…
Сам виноват.
Сам нарвался.
Нет, догадывался Фабиан, что Венкель что-нибудь такое выкинет, но не до такой степени, Венкель как всегда сам себя превзошел. Фабиан торжествующе смотрит на распростертую на полу долговязую фигуру в луже крови, так его, так, так…
– Стоп, снято!
Отлегает от сердца. Нет, не вдребезги, еще бьется, еще живет…
Фабиан переводит дух.
Люди как-то все обмякают, расслабляются, расползаются по своим углам, девушка-билетерша у входа нагибается, снимает туфли, в изнеможении садится на ступеньки, растирает ступни. Фабиан снова смотрит на Венкеля (Венкеля, Венкеля, никогда ему больше не быть Тибором!), почему он не встает, почему лежит на паркете, заснул, что ли, очень может быть, Фабиан вот тоже не помнит, когда последний раз нормально спал, правда что, посмотреть, что там отсняли, уползти домой, выключить телефон, и спать, спать, спать… А там что такое, почему люди тормошат Фабиана, почему кричат девчонки в розовых топиках, чего они там нажимают на своих смартфонах, какая, к чертовой матери, скорая, чего они там ищут жилку на тощей шее, что такое, что, что, что…
Фабиан долго собирался как перед прыжком, – теперь прыгает, выскакивает из кресла, бежит, расталкивая людей, теребит лежащего Венкеля, хорош уже придуриваться, вставай, кому говорят, напинаю щас, что значит, тело не трогать, это вам что, экспонат в музее, что значит, до приезда полиции, что значит…
