Мария Гаранина
Записки исторической сплетницы. О жизни королевских особ и аристократов XII-XVIII вв.
Узник замка Беркли, или Беда от нежного сердца, трудолюбия и демократичности
Главный герой: Эдуард II, король Англии.
Место действия: Англия, Франция.
Время действия: 1297–1327 годы
Английского короля Эдуарда II широкий круг читателей знает как одного из персонажей серии романов Мориса Дрюона «Проклятые короли». Конкретно этого короля никто, как ни странно, не проклял, но его личная судьба сложилась так, что даже врагу пожелать язык не поворачивается. Ну да, он был не слишком способен к королевскому ремеслу и как выдающийся монарх не состоялся. Но сколько таких его коллег-королей знает история – королей, неспособных нормально править и при этом ухитрившихся остаться в веках как мудрые и благородные правители. Однако далеко не каждый допрыгался, как Эдуард II, до свержения и скорой таинственной смерти в заключении.
Особенно бледно выглядел Эдуард на фоне своего отца, короля Эдуарда I. Тот действительно был велик и могуч. Королевская власть при нем укрепилась, парламент стал собираться регулярно, появились новые законы. Кроме того, Эдуард I покорил Уэльс и мечтал прибрать к рукам Шотландию, ведя там бесконечные войны. Легко догадаться, что такой решительный и воинственный политик отличался крутым характером, подданные его уважали и побаивались. Его сын такими данными не обладал, но папа все равно пытался приобщить его к королевским занятиям, потому что способен не способен, тут тебя никто не спрашивает – королем все равно стать придется. Принц оставался вместо отца регентом[9], когда тот отлучался по своим военным делам, потом воевал с ним в Шотландии. Также папа-король назначил в свиту сына десять юношей из знатных семейств, чтобы он с ними общался и учился выстраивать отношения в коллективе. Ну Эдуард и выстроил, что сумел. Правда, не в коллективе, а индивидуально – с Пирсом Гавестоном, сыном гасконского барона. Скоро очаровательный Гавестон стал для принца дороже всего на свете.
В «Википедии» забавно цитируют некоторых исследователей, утверждающих, что между молодыми людьми возникла крепкая дружба «при очень близких рабочих отношениях», под флагом корпоративной культуры и в соответствии с трудовым кодексом. Что там за рабочие отношения, я не знаю. Знаю только, что большинство историков все-таки сходятся на том, что Эдуард с Гавестоном банально были любовниками. А то, что оба были женаты и имели детей, так одно другому не мешает. В общем, Эдуард старался удовлетворить любой каприз своего милого друга и даже попросил для него у папы графство Понтье (хорошее название, как раз для Гавестона – с его-то понтами!). В следующую минуту присутствовавшие при этой сцене граждане имели счастье наблюдать, как папа-король таскал наследника за вихры по всей комнате с дикими криками: «Да ты что, сукин сын, самозванец, казенные земли разбазариваешь! Так никаких волостей графств не напасешься!» А потом и вовсе распорядился выслать Гавестона из страны, будучи не в силах выносить это безобразие в собственном доме. Надо сказать, что окружение короля и принца вздохнуло с облегчением: «Слава Богу, отвязались от него, от упыря!» (Л. Филатов). Но ненадолго. Потому что когда старый король умер в разгар войны с Шотландией, его преемник тут же вернул Пирса Гавестона по месту прописки. Ну это же первоочередная задача, понимать надо. И пусть весь мир подождет.
Когда молодой Эдуард стал королем, склонности у него не изменились. Управлению страной он отдавался не сказать, чтобы с большим пылом: похоже, ему просто лень было этим заниматься. Турниры – любимое развлечение знати – терпеть не мог. Воевать не любил, хотя и приходилось. Охоту, правда, уважал, но больше всего ему нравилось лично дрессировать гончих и объезжать лошадей. Занимался спортом, в частности плаванием и греблей. А еще копал канавы, укладывал соломенные крыши, штукатурил стены, работал с металлом, мог самолично подковывать лошадей. В общем, руки у него росли из правильного места. Что и говорить, незаменимый работник в любом хозяйстве, мечта каждой женщины. Только не королевы Изабеллы, его жены, французской принцессы по происхождению и Французской Волчицы по прозванию. Ее такой «муж на час» (остальные часы в сутках принадлежали фаворитам: сначала Гавестону, потом Хью Диспенсеру) совершенно не устраивал. Вот как она жалуется на мужа своему родственнику Роберу Артуа в романе Дрюона «Железный король»:
– Вот уже пятнадцать лет, как начали перестраивать Вестминстер! – гневно воскликнула Изабелла (слово «Вестминстер» она произносила на французский манер: «Вестмостье»). – Шесть лет прошло со дня моей свадьбы, и все шесть лет я живу среди лопат и корыт с известью. Построят одно, а через месяц уже ломают. И не воображайте, что король любит каменные работы – он любит каменщиков! Вы думаете, они говорят ему «сир»? Они зовут его просто Эдуард, шутят над ним, а он от всего этого в восторге. Да посмотрите сами!
Эдуард II отдавал приказания, обнимая за шею молоденького рабочего. Во дворе царила какая-то двусмысленная фамильярность…
Поклеп! Эдуард очень даже любил каменные работы сами по себе. И каменщиков тоже любил. И совсем необязательно в сексуальном смысле. Он запросто общался с каменщиками, конюхами, возчиками, мастеровыми, матросами и другими представителями пролетарских профессий. Это бы еще ничего, но король докатился до такой степени цинизма, что дружил с художниками и актерами! Кошмар, да? В общем, король-демократ. А на дворе, на минуточку, XIV век, не располагающий к продвижению идей свободы, равенства и братства.
Знатные английские бароны смотрели на простецкие занятия короля и его отношения с простолюдинами с раздражением: каждый должен заниматься своим делом. Эдуард в силу объективных причин не мог ознакомиться с классификацией видов монархии и поэтому не осознавал, что за окном монархия сословно-представительная, то есть власть короля не безгранична. Другое дело при абсолютизме, но до него еще дожить надо пару-тройку веков. А пока желательно считаться с мнением крупных феодалов, если не хочешь неприятностей. А король в основном считался с мнением своего фаворита. Плюс еще военные неудачи, которые отношения монарха с его знатными подданными тоже не оздоравливали. Поэтому между королем и баронами возникали серьезные разногласия, переходящие в акты неповиновения. Как, например, восстание под руководством королевского родственника Томаса Ланкастера.
В ходе восстания баронам удалось поймать Пирса Гавестона и обезглавить после скорого формального суда – то есть по беспределу. Эдуард был зол и убит горем, но вынужден простить мятежников ради мира в стране. Вскоре он завел себе нового фаворита, который оказался еще наглее, чем Гавестон, хотя поначалу такое трудно было представить. Папа нового королевского любимчика тоже подобрался поближе к трону. Отец и сын, оба по имени Хью Диспенсер, прибрали к рукам власть и вертели королем, как хотели. Отец был не лишен способностей политика. Его влияние на короля могло бы приносить пользу, если бы не аппетиты этой семейки, которые Эдуард с удовольствием удовлетворял. Ради своего любовника Хью-младшего он опустошил ларцы с драгоценностями, принадлежащие королеве, а также отнял у нее некоторые земли – опять же в пользу фаворита. Потом по подсказке Диспенсера младшего Изабеллу отдалили от детей – мол, чтобы не оказывала на них дурного влияния. Хью вообще пытался свести роль королевы к минимуму и даже продвигал идею о разводе. Но развод – дело долгое, гораздо проще «ножичком по горлу – и в колодец», поэтому королева Изабелла начала опасаться за свою жизнь.
Бароны всего происходящего тоже, что характерно, не одобрили, и Томас Ланкастер попытался захватить земли, пожалованные Диспенсеру-младшему. На этот раз он потерпел поражение и был казнен. Его сторонники и товарищи по оружию сильно на короля обиделись. А лидером оппозиции, пришедшим на вакантное после казни Ланкастера место, стал считаться Роджер Мортимер, барон Вигморский. Отсидев какое-то время в Тауэре за участие в мятеже и сбежав оттуда, он нашел политическое убежище во Франции и стал ждать подходящего случая, чтобы взять реванш.
А Эдуард отправил свою жену Изабеллу во Францию в качестве посредницы на переговорах с французским королем Карлом IV. Туда же прибыл старший сын Эдуарда и Изабеллы, принц Эдуард, которого отец сделал герцогом Аквитанским и поручил принести оммаж[10] королю Франции, потому что сам не хотел мотаться на континент. И вот очень зря Эдуард II их отпустил. Потому что Изабелла отказалась возвращаться. Я, говорит, боюсь, что меня убьют – ну после того, как меня так нагло ограбили, я имею право опасаться.
Эдуард и Диспенсер запаниковали, начали заваливать королеву и наследника трона льстивыми письмами, умоляя вернуться и обещая золотые горы. Но Изабелла, продемонстрировав, что она далеко не дура, на такую фигню не повелась и сына домой не отпустила. Вместо этого она заключила союз с Роджером Мортимером, который как раз болтался тут же по Парижу, и стала его любовницей. Вместе они начали разрабатывать план вторжения в Англию и свержения непутевого супруга Изабеллы.
Так и хочется написать, что, узнав об этом, Эдуард сменил тональность писем: «Волчица ты, тебя я презираю…» и «Птибурдуков О, Мортимер, тебя я презираю, жены моей касаться ты не смей!» – отсюда и пошло прозвище Французская Волчица. Но не могу, потому что я всеми руками за историческую достоверность.
Заговорщики обратились к графу Вильгельму Геннегау (Эно), и вскоре, заручившись поддержкой графа и его брата Иоганна, войско, верное Изабелле и Мортимеру, высадилось на английском берегу. Эдуард пытался бежать вместе со своим фаворитом, но был схвачен Генри Ланкастером, братом казненного Томаса Ланкастера, и препровожден в замок Кенилворт.
Оба Диспенсера также были схвачены, и их почти сразу казнили. На Хью-младшем Изабелла отыгралась по полной. Его осудили за то, что он давал королю предательские советы и «побуждал не видеться с женою». Ничего себе! Спросит так король: «Где же моя молодая супруга?» Ты ему ответишь: «Да плюнь ты на нее!» А тебе за это – кастрация, повешение, четвертование и обезглавливание. Шучу. Кастрировали его не за дурные советы. Вероятно, Изабелла хотела доставить себе маленькую индивидуальную радость, наблюдая, как кастрируют человека, долго занимавшего ее место в королевской постели. Тут можно вспомнить, что давным-давно она ездила в Париж навестить папу, короля Филиппа Красивого, а заодно, чтоб два раза не вставать, сдала в руки правосудия своих блудливых невесток и их любовников. Ну может, и не сама Изабелла их сдала, но о казни тех самых любовников, братьев д’Онэ, она была хорошо осведомлена (там кастрация как раз входила в базовый пакет). Вот и решила королева перенять передовой опыт, ненавязчиво намекнув на личные пристрастия своего супруга всему свету.
С королем, конечно, так обойтись нельзя, даже если очень хочется. Для низложения Эдуарда собрали парламент. Епископ Орлетон, верный сторонник Изабеллы и Мортимера, произнес знаменитую речь с цитатой из Книги Экклезиаста[11] «Болит моя голова». В смысле, не у него, Орлетона, болит, а в государстве проблемы, когда глава государства не так себя ведет, – мол, рыба гниет с головы. А может, ту речь и не сам Орлетон толкнул, а его последователь, епископ Винчестерский. Неважно, от смены ораторов головная боль не уменьшилась. Парламент проголосовал за низложение, вменив королю некомпетентность, нежелание следовать добрым советам, разорение королевства (вообще-то бери любого правителя и предъявляй ему все вышеуказанное – не ошибешься). На царство призвали молодого принца Эдуарда. А он не хотел принимать корону без согласия отца. Пошли уговаривать Эдуарда II. Результат предсказуем – «папенька согласился».
И почти сразу же начались заговоры по освобождению свергнутого короля. Генри Ланкастер уволился по собственному желанию с должности тюремщика. Я, говорит, при выделенных мне средствах не могу гарантировать безопасность и неприкосновенность царственного узника. А вдруг заговорщики штурмом замок возьмут – мне что, короля убивать? Идите нафиг, он мой кузен как-никак.
Эдуарда перевели в замок Беркли, а сторожить его доверили Томасу Беркли и Джону Мальтраверсу – людям Мортимера, которому в данный момент уже принадлежала вся власть. Согласно легенде, по дороге в Беркли сопровождающие издевались над узником, как могли. Например, для бритья ему принесли холодной грязной воды из канавы. И Эдуард, плача, якобы сказал: «Теперь у меня будет теплая вода для бритья», имея в виду свои слезы. Приятно, что и говорить, немножко попинать поверженного льва. Высказывается предположение, что стражи с помощью издевательств надеялись сжить Эдуарда со свету, чтобы не мешал больше никому, но все же для скорой смерти оскорблений и холодной воды для бритья маловато.
Впрочем, в Беркли с Эдуардом обращались сносно. А заговоры между тем продолжали плодиться. Далеко не каждому безумно нравился Мортимер и его политика. Вскоре он перестал нравиться вообще всем, кроме влюбленной Изабеллы. И нашлось немало охотников вернуть на престол законного короля. В один прекрасный день заговорщики даже освободили Эдуарда, но долго он на свободе не проходил: поймали и вернули в Беркли. В связи с такими тревожными событиями Окл, слуга Мортимера (у Дрюона Огл), привез в Беркли послание хозяина, которое, возможно, содержало приказ устранить неудобного царственного узника. Завуалированный, наверное, приказ.
То, что произошло дальше, в подробностях неизвестно. Томас Беркли предусмотрительно уехал – видимо, знал о готовящемся убийстве и не хотел в нем участвовать. Королева Изабелла находилась достаточно далеко – в Линкольне, и этот факт некоторые исследователи приводят как доказательство ее невиновности в преступлении: мол, она бы физически не успела в такие сроки и на таком расстоянии отдать приказ. Так она его и не отдавала. И Мария Стюарт напрямую не приказывала убивать своего мужа. И Екатерина II. За этих прекрасных дам всю грязную работу (от приказа до исполнения) сделали их подельники, прекрасно знающие, каково истинное желание благородных правительниц. Изабелла могла бы не утруждаться отдачей приказа, даже если бы находилась поблизости.
Есть версия, что якобы епископ Орлетон послал в Беркли записку на латыни, которую можно было толковать двояко – в зависимости от того, где поставить запятую: «Не убивайте Эдуарда, должно бояться так поступать» или «Не должно бояться убивать Эдуарда, так и поступайте». Орлетон потом даже выпустил «Апологию», где всячески открещивался от любых записок и приказов, да и вообще от связи с этим делом.
В общем, никто не виноват, а труп лежит. Как обычно.
Если убийство и правда имело место, главными исполнителями были, скорее всего, Мальтраверс и Томас Герни, еще один страж Эдуарда. Что касается способа убийства, то версии разнятся. Самая дикая следующая. Ночью, когда король спал, на его тело положили доску от стола и изо все сил прижали, чтобы не вырвался. Потом вставили в задний проход жертвы раскаленный медный прут (или кочергу) и провернули внутри. Даже если отвлечься от ужасной жестокости этого способа и попытаться понять возможные побуждения убийц, все равно непонятно: зачем? Не проще ли подушкой задушить? Пишут, что убийцы не хотели оставлять на теле следов преступления (???). Но ведь существовала давняя традиция делать вскрытие тел умерших английских королей. С телом Эдуарда, кстати, так и поступили. То есть убийцы, наоборот, рисковали, что при вскрытии выяснится факт насильственной смерти.
И еще – хотели поиздеваться, напоследок таким образом выразив отношение к сексуальной ориентации низложенного короля. Но представим себе: этим неприятным людям поручено убить короля, то есть первую персону в Англии. Дело это грязное, опасное, последствия не ясны, поэтому провернуть его желательно быстро и без шума, с гарантией результата. Тут уж не до садистских фантазий. А как без шума, если жертва в момент убийства имеет возможность кричать, да еще и вряд ли умрет сразу, скорее всего, будет мучиться от нескольких часов до нескольких дней? А вдруг его кто-то увидит в таком состоянии? Вдруг какой гонец от королевы, от Эдуарда III или даже от Мортимера, а тут свергнутый король в таком виде? Или заметит умирающего в муках короля кто-то из слуг, растреплет еще где-нибудь от шока… К тому же в те времена в монархе видели не просто человека, облеченного властью – считалось, что он поставлен над своими подданными самим Богом. Убивать таким варварским способом венценосную особу, должным образом помазанную на царство, – это очень крепкие нервы надо было иметь. Да что там нервы, надо было быть полным отморозком. Может, кстати, Мальтраверс таким и был, кто его знает. Но его личные отрицательные качества не отменяют осторожности.
В ранних хрониках о смерти Эдуарда написано по-разному: или умер своей смертью, или был убит, но другим способом (скорее всего, задушен). Элисон Уэйр, автор книги «Французская Волчица – королева Англии Изабелла» пишет, что, скорее всего, свергнутый король был убит более гуманным и менее сложным способом, без применения кочерги или медного прута.
Однако она же рассказывает еще об одной версии судьбы Эдуарда II, причем версия эта, по мнению Уэйр, заслуживает серьезного рассмотрения. Однажды Эдуард III получил письмо от генуэзского священника Мануэло де Фиески, клерка папы Иоанна XXII и вроде бы дальнего родственника самого Эдуарда II. В письме сообщалось, что отец Эдуарда III не умер в замке Беркли. Поменявшись одеждой со своим слугой, он убил привратника и выбрался из замка. Тайно жил в замке Корф, затем переправился в Ирландию, а следом в Нидерланды. Потом оказался в Авиньоне и встречался с папой Иоанном в его резиденции – тоже, разумеется, тайно. Позже посетил Париж, Брабант, Кельн (господи, что ж его мотало-то так?), потом в Милане поступил в обитель. И окончательно осел в Павии, тоже в обители. Его охранники, убоявшись ответственности за побег узника, выдали тело убитого привратника за тело короля. Бальзамировать тело пригласили не докторов и аптекарей, а местную знахарку, которая раньше короля в глаза не видела, – якобы чтобы скрыть подмену. Гроб выставили в церкви на всеобщее обозрение, но близко любопытствующих не подпускали – так, поглазели издалека, и хватит с вас. Тут настораживают даже не конкретные действия тюремщиков, а психологический момент: так перепугались, так перепугались, что подменили тело! Что же когда короля в первый раз умыкнули из-под ареста, никто не перепугался, быстренько сообщили куда надо, организовали погоню и вернули узника в место заключения? А тут вдруг те же самые люди стали пугливыми как зайцы.
Неизвестно, поверил ли в эту историю Эдуард III. В любом случае закона о фейковых новостях в Англии не было, поэтому привлечь по нему Мануэло де Фиески все равно бы не удалось. А на фейк его история смахивает очень сильно, даже при наличии некоторых достоверных подробностей.
Честно говоря, я не люблю различные загадки истории. Мне кажется наиболее правдоподобной самая простая версия: король Эдуард II все же был убит в замке Беркли по прямому указанию Роджера Мортимера и с молчаливого согласия королевы Изабеллы (надеюсь, что все же не слишком жестоким способом). Но вера в чудо все еще почему-то теплится в душе, и мне нравится думать: а вдруг Эдуарду все же удался побег? Вдруг он все-таки после долгих скитаний поселился в монастыре, вел простую жизнь, молился, занимался физическим трудом и был хоть чуть-чуть счастлив (тут смахиваю навернувшуюся сентиментальную слезу)? А потерянная корона… Да и черт с ней. Не каждому дано быть приличным королем. Впрочем, приличным каменщиком быть еще труднее.
Безумное семейство, или Личная жизнь королевы
Главная героиня: Екатерина Валуа, королева-консорт[12] Англии.
Место действия: Франция, Англия.
Время действия: 1385–1437 годы
Вот вы думаете, почему знаменитый английский король Генрих VIII такой нервный был? То разводы, то казни, то войны, то террор по всей стране. Понятно, что семейная ситуация у него была не из лучших: жены, тещи, дети, за появление которых приходилось буквально со всем светом бороться, а они еще, назло родителю, нагло оказывались девочками. Плюс, безусловно, болезни и травмы, они тоже характер не улучшают. А уж наследственность! Мало того, что по маме Генрих был потомком английского короля Эдуарда III, так еще по линии отца в его родне присутствовали короли французские. Что с той, что с другой стороны попадались такие неординарные личности, прямо каждый третий – мечта платного психотерапевта, а то и психиатра. С французской стороны, конечно, особенно.
Генрих с полным основанием мог бы себя охарактеризовать, как тот король в «Обыкновенном чуде» Евгения Шварца:
– Я страшный человек! <…> Очень страшный. Я тиран! <…> Деспот. А кроме того, я коварен, злопамятен, капризен. <…> И самое обидное, что не я в этом виноват… <…> Предки. Прадеды, прабабки, внучатные дяди, тети разные, праотцы и праматери. Они вели себя при жизни как свиньи, а мне приходится отвечать. Паразиты они, вот что я вам скажу, простите невольную резкость выражения. Я по натуре добряк, умница, люблю музыку, рыбную ловлю, кошек. И вдруг такого натворю, что хоть плачь. <…> Я вместе с фамильными драгоценностями унаследовал все подлые фамильные черты. Представляете удовольствие? Сделаешь гадость – все ворчат, и никто не хочет понять, что это тетя виновата.
Не знаю, как там тетя – вроде тети Генриха ничем плохим себя не запятнали, хотя и не всех теть это уберегло от эшафота, – но в любом случае ему было на кого сваливать свои странности. Одна из прабабушек заслуживает в этом смысле пристального внимания: и с точки зрения фамильных черт (не столько подлых, сколько печальных), и с точки зрения биографии. Звали эту знаменитую королевскую прабабушку Екатерина Валуа.
Родители у нее, прямо скажем, были граждане сильно специфические. Отец – король Франции Карл VI. В юности очень симпатичный король был, между прочим: и собой красавец, и характер имел хороший. В двадцать лет отстранил от власти дядюшек, составлявших регентский совет, взял на себя управление страной. Заключил перемирие с Англией, с которой на тот момент продолжалась так называемая Столетняя война. Назначал своими советниками людей не обязательно знатных, зато достаточно компетентных. Был доброжелателен и любезен с окружающими, не забывал оказанных ему услуг, явных несправедливостей старался не творить. И в народе своего короля любили – а как его, такого прекрасного, не любить? И в семье у него царили мир да любовь.
Женат Карл был на Изабелле (Елизавете), баварской принцессе из семьи Виттельсбахов. Очень выгодный на тот момент был брак, надо сказать: Виттельсбахи, помимо Баварии, были правителями графств Эно и Голландия. Так что, женившись, король приобрел очень даже полезных стратегических партнеров. Ну и жену-красавицу, конечно.
Только вот… у вас красивая немецкая фамилия Виттельсбах никаких нехороших ассоциаций не вызывает? Если вызывает, то очень правильно. Баварские Виттельсбахи сквозь века гордо несли «гены безумия»: количество психически больных представителей этой фамилии превышало допустимые нормы. И опять же считалось, что виноват во всем их предок по имени Оттон, которого какая-то нелегкая понесла однажды на охоту. Охотился он высоко-высоко в горах, но не в нашем районе, а в Тироле. А тут навстречу откуда ни возьмись – фея. Чего, говорит, тебе надобно, старче? Оттон не стал размениваться по мелочам, как известный всем старик, поймавший золотую рыбку, и зашел с козырей: попросил корону. Фея сразу как-то замялась и говорит: «Ты знаешь, корону я тебе дать могу, но она идет в комплекте с такой вещью… Не очень хорошей вещью, я тебе ее прямо не советую приобретать». Но Оттон слишком долго мечтал о карьерном повышении до должности короля или даже императора, так что побочные эффекты его не сильно волновали. Ну и получили Виттельсбахи корону, а вместе с ней – несколько человек с левой резьбой в каждом поколении.
Карла VI такая семейная история невесты ничуть не смутила. Подумаешь, у него самого мама, Жанна Бурбонская, в конце жизни буйнопомешанная была. И ничего, вот он же сам в порядке. И действительно, сначала за королем никто ничего странного не замечал. Разве что в какой-то момент он уж очень откровенно стал посматривать налево – на жену своего брата Людовика Туреньского, Валентину Висконти, дочь миланского герцога. А она как раз мужа любила, хоть и непонятно за что, и королю решительно отказывала (прямо по Райкину: «деверь, закрой деверь с той стороны»). А Карл был одержим своим чувством – как сейчас принято говорить, впал в аддикцию. «Доктора перепужались, говорят: любовный шок!..» (Л. Филатов). Но если каждого короля, который упорно осаждает неприступную красавицу, объявлять сумасшедшим, то того же Генриха VIII надо было экстренно госпитализировать еще в начале отношений с Анной Болейн.
А у Карла в дальнейшем состояние здоровья стало ухудшаться. В возрасте примерно двадцати четырех лет он перенес лихорадку, после чего стал какой-то раздражительный. Однажды, во время похода на Бретань, один из пажей уронил копье, и оно упало с грохотом, ударившись о какую-то железяку. Задремавший было король проснулся от резкого звука и отреагировал немножко нервно. Он первым делом заколол пажа, а потом гонялся с оружием за своими родственниками и приближенными, не узнавая их. Еле повязали. (Не шумите в общественных местах! Например, в самолетах. А то неизвестно, в каком состоянии нервы вон у того дядечки, только что задремавшего в кресле через проход от вас.)
Потом был злополучный праздник, когда на короле загорелась одежда и он едва не погиб. Этот случай тоже способствовал развитию болезни Карла. Вскоре приступы безумия стали повторяться регулярно. Во время приступов король не узнавал королеву и требовал: «Уберите от меня эту психическую!» Приближенные ему возражали: «Да это же ваша супруга!» «Это моя супруга? – удивлялся король. – Мамуля? У которой мальчик и шесть девочек?» Ну да, примерно такая ситуация тогда была в королевской детской.
В периоды просветления Карл выглядел вполне нормальным человеком, занимался государственными делами и навещал спальню королевы. Супружеские отношения у королевской четы еще существовали, и дети рождались исправно. Главное было не пропустить момент, когда снова начнется. Когда подступала болезнь, король крушил все вокруг, не узнавал близких, уверял, что никакой он не король и фамилия его вовсе не Валуа, а имя не Карл. Иной раз воображал, что сделан из стекла, и не давал никому к себе прикоснуться, боясь быть разбитым. По этой же причине не давал себя переодевать, мыть и брить, так что воняло от его величества хуже, чем от вокзального бомжа.
Современные медики называют среди возможных диагнозов шизофрению и маниакально-депрессивный психоз.
Вот если бы Изабелла Баварская написала письмо одному из топовых блогеров Рунета и письмо было бы опубликовано, что первым делом посоветовали бы в комментариях? «Беги, Изабелла! Хватай детей и беги, дальше будет только хуже». За неимением комментаторов в точности такой совет дал королеве ее деверь, Людовик Туреньский. Беги, говорит, в Баварию, а я тут за делами пригляжу. У него был свой интерес: он хотел стать королем или, если нельзя сместить монарха из-за его безумия, хотя бы регентом. Но Изабелла никуда не побежала. Она осталась и попыталась как-то ориентироваться в создавшейся политической ситуации.
Изабеллу, надо сказать, как только ни поливают до сих пор. И мать она ужасная, и самка похотливая, менявшая любовников как перчатки, и спуталась она со своим родственником Людовиком Туреньским, и нарожала детей неизвестно от кого. Жаль только, что все это не подтверждают исторические документы. Может, и не тянула она на титул «Мать года», но до поры до времени нормальная была мать, не хуже многих. На токсичную мать-абьюзера, во всяком случае, походила мало. О ее шашнях с Людовиком и другими мужчинами вообще никаких более-менее достоверных свидетельств не существует.
Другое дело, что едва проявилось безумие Карла, тут же все произошло по старой доброй традиции: когда король утрачивает способность править самостоятельно (или еще не имеет ее в силу возраста), вокруг него резво собираются алчные родственнички и начинают когтями и зубами рвать друг у друга власть. Тут схлестнулись две партии: бургундская и партия брата короля. И королеве надо было между ними как-то лавировать и при этом вылавировать куда надо. Она и старалась, причем вряд ли через постель. Герцогство Орлеанское Людовик получил при ее посредничестве, это да. Но тут, скорее, речь о политическом альянсе, да и то непрочном, потому что Людовик у нее половину регентства оттяпал. Но все же через какое-то время они стали политическими союзниками, и, считается, что это конкурирующая фирма – бургундцы – повсюду трепала языками об их любовной связи. Черный политический пиар никто не отменял.
Людовика Орлеанского скоро убили политические оппоненты, но это отнюдь не привело к миру внутри Франции. Теперь рубились между собой крупные группировки: арманьяки (по фамилии Бернарда VII, графа Арманьяка, нового главы, пришедшего на смену Людовику Орлеанскому) и бургиньоны. Рубились так, что и до гражданской войны было недалеко. Начались мятежи в стране, а потом и из Англии подоспели вести: английский король Генрих V полон энтузиазма не дать Столетней войне просто так затухнуть и вот прямо сейчас готовит вторжение.
И, что характерно, Генрих V действительно вторгся во Францию. Состоялось знаменитое сражение при Азенкуре, которое обернулось для Франции катастрофой: англичане поубивали и взяли в плен дикое количество знатных французов. Дальше английский король победно прошел через север Франции и занял Париж.
Как будто мало было всех этих неприятностей: вскоре у короля и королевы один за другим умерли двое старших сыновей. Из двенадцати детей, рожденных королевой, в живых в тот момент оставалось пятеро: Мишель (это девочка), Мария, Жанна, Карл и Екатерина. Запомнить надо последних двух (потому что из трех старших дочерей две были замужем, а одна – монахиней, так что жили все довольно далеко). Хотя Карла – впоследствии короля Карла VII – наверное, и так все помнят.
В какой-то момент между приступами король изгнал королеву по навету партии арманьяков – то ли за измену, то ли много денег с карточки безумного мужа на тряпки потратила. Она вернулась вместе с герцогом Бургундским, выкравшим ее вместе с забором из места ссылки, и тут же началась резня: бургиньоны резали арманьяков. Нашли подходящее время, ага: у них враг прямо посреди городу Парижу расположился как у себя дома, а они друг друга режут. Молодцы. Дофин[13] Карл, симпатизировавший арманьякам, бежал в Бурж и стал ждать, чего будет дальше.
