Мария Некрасова
Большая книга ужасов – 35
30 января (день, вечер)
Отпросить Фантомаса на ночь, сама того не желая, помогла тетка. Я еще даже не знала, куда-то она повезет свое семейство в эту ночь, просто днем услышала писк домофона и вышла на лестницу ее встретить. Она у нас любит мелкие знаки внимания и все время требует: «Я из магазина, с тяжелыми сумками, вышли бы хоть на лестницу мне помочь…» В общем, я вышла на писк домофона, подъехал лифт, да так и встал открытый. Тетка вещала оттуда:
– За город, на шашлыки, на природу. Там домик, с камином.
– С ночевкой едете? – Голос тети Марины, матери Фантомаса.
– Да-да, там лес! Хорошо проведем время…
Я сориентировалась быстро. Подошла к лифту, взяла у тетки сумки и монотонно отрапортовала:
– Юру возьмем, если вы не против.
– Юру возьмем, если вы не против, – повторила тетка. – Там домик, лес…
Я вытащила тетку из лифта (она еще продолжала бормотать про лес и домик), не дав матери Фантомаса сказать ни да, ни нет. Я свое дело сделала: заставила тетку повторить, как попугая: «Возьмем Юру», – совсем она завралась со своим домашним театром. Дальше пусть Фантомас отпрашивается сам: отпустят его – бог нам в помощь, нет – тоже хорошо.
Я быстро отволокла сумки на кухню, потихоньку из ванной позвонила Юрке, чтобы знал, куда отпрашиваться. Тетка про него и не вспомнила, на то и был расчет. Зря я, что ли, три года училась гипнозу? Это даже не гипноз, а так: простенький фокус начинающего рецидивиста. Фраза, которую повторяешь за кем-то другим, будучи в легком трансе, забывается очень быстро. Особенно если она – в середине разговора и навязана красиво, к месту… А в легком трансе находимся мы все, когда болтаем с подругами.
Кому-то сегодня ночью придется очень постараться, чтобы Фантомаса не сожрать. Надеюсь, метод «позвать по имени» – не байка, очень уж он простой и соблазнительный. А кто его проверял? Девять лет моратория – хоть на правду похоже: что за оборотень, который людей не жрет? Это как у алкоголиков: не будешь пить – станешь человеком.
Надо было готовиться. Машкина сумка неудобно висела в коридоре, на самом проходе. Полезешь – обязательно кто-нибудь увидит: двери в комнаты и на кухню открыты. Быстро сдернуть с крючка теткины или дяди-Лешины ключи я не пыталась: на видном месте пропажу заметят сразу. Мои собственные ключи тетка уже давно отдала соседке. Обычно я не против, что меня запирают, но в эту ночь можно закрываться только изнутри. Чтобы Фантомас, если все пойдет не так, мог убежать и захлопнуть дверь за собой. Тварь и так не откроет.
Ничего, сейчас Машка сама мне даст свою сумку. Какие там вчера у нее были лекции? Открытый зеленый ежедневник с расписанием лежал в комнате на компьютерном столе, прямо под рукой у играющей Машки. Я потихоньку подошла, заглянула через плечо.
– Ма-аш!
– Сейчас… – Машка была очень занята какой-то космической войной.
– Маш, что вчера на возрастной было?
– Фигня… Не лезь!
– Ну дай почитать, Маш!
– Там. – Машка махнула рукой в сторону коридора, и я, уже не скрываясь, пошла копаться в ее сумке. Машка туда до утра понедельника не заглянет, так что можно было и денег одолжить, и стрельнуть пару сигарет (Фантомасу пригодятся). Главное – ключи. Я нашла, аккуратно, чтобы не звякнули, сунула в свой рюкзак. Конспект по возрастной психологии тоже пришлось откопать, хотя сейчас мне ничего не полезет в голову.
Я уселась с конспектом и телефоном (Фантомас же будет звонить) и до вечера боялась пошевелиться. Промасленный сверток с цепью Али виднелся из-под Машкиной кровати.
В пять запищала напоминалка от лунного календаря, как будто кто-то еще не в курсе. Тетка вскочила, как по тревоге. Похоже, родственнички и правда собрались на шашлыки: я видела в коридоре и пластиковые ведерки с мясом, и торчащий из сумки батон. Интересно, мне в этом сезоне шашлыки светят? Если живешь рядом с лесом, сезон шашлыков у тебя в любые дни, когда нет дождя. Но мне отчего-то редко доводится побывать в лесу человеком. За все время, что я здесь живу, – и десяти раз не наберется. А на шашлыки меня брали всего-то раза два.
– Мы ушли! – И слава богу!
Я посмотрела с балкона, как они уезжают (надеюсь, Фантомасова мать не видит этого со своего балкона), и позвонила Юрке.
Он завалился во всей красе таежника-авантюриста: теплая куртка-аляска, рюкзак выше головы и отдельно в руках двухлитровый термос.
– Мать навьючила. – Он пожал плечами, как будто извинялся. – Ты же сказала, что мы с ночевкой на природу, вот она и поняла по-своему.
– А лыжи где?
– От лыж я отвертелся. Что, начнем? – Он добыл из рюкзака перфоратор, скобы (тоже мать навязала?!) и по-хозяйски прошел в нашу с Машкой комнату.
– Где тебя тут привязывать-то?
– Погоди… – Ничего так он к девушке в гости пришел, а? – Хотя прикрути сюда пару скобок, пригодятся. Ты, главное, если что пойдет не так, сразу убегай и дверь захлопывай, понял? Мне трупы на совести не нужны.
– Знаю-знаю… Где прикручивать?
Я показала. Фантомас явно впервые держал в руках перфоратор. Он не отодвинул диван, даже куртку не снял, наивный. По-свойски ткнул в стену лопатой, нажал, да и получил в лицо залп бетонно-кирпичной крошки.
– Позволь совет…
– Понял, понял, не мельтеши. Лучше респиратор дай. – Он снял куртку и вскинул перфоратор, как ружье, украдкой вытирая лицо.
Я оставила его гордо отплевываться и пошла за пылесосом. Подставила трубу к отметке на стене, включила:
– Долби, мастер. Я же не первый год в этой шкуре живу, научилась.
Фантомас проворчал что-то о женщинах и технике, но послушался, перфоратор включил. Крошка улетала в пылесос, как надо. У тетки дома уже все стены в пробоинах от перфоратора благодаря мне. Но запихивать дюбеля в старые, раздолбанные дырки – ищите дурочку. Тварь требует свежих ран, пусть даже и в стенах. Зато я успела хорошенько изучить теткины стены: знаю, где там проводка, где вентиляционный короб, и Фантомасу показала местечко без сюрпризов, чтобы не унижать его мужское достоинство.
Дюбеля и саморезы уже лежали наготове (конечно, Юрка не озаботился: притащил только скобки и цепь). Пока он любовался свежими дырами в стене, я сбегала за шуруповертом. Дальше все просто. Фантомас только немного повертел в руках скобки, цепь, дюбеля и саморезы, как мартышка – очки (я молчала, чтобы не портить ему радость открытия), и через полчаса все было готово.
– Молодец я? – Он подергал цепь, даже повис на ней, проверяя прочность. Выражение лица у него было как у Машкиного терьера, который только что станцевал на задних лапах и теперь ждет сахар.
– Отлично! Еще три окна – и можно бездельничать до полуночи. Новый «Дед спейс» видел? У Машки есть…
Фантомас погрустнел. На лице читались и разочарование (как, еще три окна?!), и досада (стараешься для нее, а она тебе: «Еще три окна!»), и чуточку воодушевления (новый «Дед спейс», говоришь?!). Я чувствовала себя змеем-искусителем. И все-таки дожала:
– Вообще-то я привыкла это делать сама…
– Давай сюда свои окна!
С окнами он справился быстро. На двух надо было только чуть подтянуть скобки, на третьем – прикрутить парочку новых, Тварь вырвала в прошлый раз. Пока Фантомас работал, я достала цепи для окон (да, в этот раз – все целы) и самодельный ошейник. На собаках таких не встретишь: он весь из металла и сделан точно по шее, чтобы Тварь не вывернулась. Душновато в нем, ну да они живучие. Трудность в том, что на мою человеческую шею он не налезет. Оборотни, конечно, похожи на волков или собак, но кое-какие отличия все-таки есть. Шерсти у них поменьше и шея тонкая. Поэтому ошейник надо надевать в самую полночь, пока бьют часы, если бы они у нас били. Когда руки и сознание еще человеческие, а башка уже звериная, надо поймать момент и самой напялить ошейник. Да быстро снять потом – когда становишься человеком, а то задохнешься раньше.
Просить Фантомаса – не смешно, я и так им слишком рискую.
– Готово!
Мы вместе натянули цепи, я включила Юрке заслуженный «Дед спейс», а сама нарезала круги по квартире в ожидании полуночи. С цепями-скобками мы провозились недолго, у меня была еще куча времени подумать, какой же я зверь.
31 января
Ошейник защелкнулся, и перед глазами забегали разноцветные пятна – душный он. Давится Тварь, но она живучая, давлюсь я, и человеческое сознание мутится. Потому и не привязываю Тварь обычно: ее так труднее контролировать. И вроде тело-то у нас одно: ожоги, царапины заживают на мне так же быстро, как на ней, а вот на удушье или удары по голове мы реагируем по-разному. Забыла сказать Фантомасу, чтобы по башке не бил – хуже сделает.
Тварь взвизгнула, празднуя свое появление, и это чуточку отрезвило меня. Пятна перед глазами ушли, а мясо оторвалось от компьютера. Поднимайся, чувак, настало время встретиться с реальным монстром. А как Фантомас на меня смотрел! На меня, потом в монитор, потом опять на меня. Похоже, он сравнивал компьютерных чудищ со мной или думал, что я с экрана спрыгнула. Такое превращение увидеть – любой растеряется. Тварь уставилась на мясо, шумно втянула воздух с Фантомасовым запахом и взвизгнула при виде такой удачи. Так близко она видела человека второй раз. Ох, не удержу! Хорошо, я намотала цепь покороче: Тварь даже не может встать на четвереньки, так и сидит на задних лапах. Зато это удобная полиция для прыжка.
Рывок – железом по горлу. Рывок – пятна перед глазами. Рывок, рывок… Почему Фантомас тормозит? Онемел от увиденного? Ему надо всего-то меня позвать, пока я совсем не отключилась от удушья, уступив тело Твари. Рывок, рывок, рывок… И я влетела мордой в пол.
Спину нежно осыпала бетонная крошка. Мясо драпануло прочь, что-то вопя на своем, мясном, а у меня когти скользили по ламинату. Несколько долгих секунд я буксовала в дверях, и этому хватило, чтобы открыть дверь. Я прыгнула, оттолкнувшись одной ногой от стены, и сомкнула зубы на его щиколотке.
По телу забегали иголочки, под ложечкой наконец-то перестало сосать, впервые за последние три года. В животе летали бабочки и в горле приятно щекотало. Я чувствовала себя свободной, наконец-то свободной, и даже ошейник мне не мешал. Почему я сдерживала себя столько лет? Ради процветания мяса на земле? Ради его, мяса, одобрения или дружбы?! Как глупо, как нелепо, как можно так себя ненавидеть?! Меня и так все ненавидят, если еще и я буду… Не буду больше, не буду, я у себя одна, а мясо затем и живет, чтобы его ели…
Я дробила ногу в осколки, у меня отличные зубы. А этот пусть попробует теперь уйти. Кровь от вкуса крови вскипала, и крышу сносило медленно и приятно. Как я могла лишать себя этого столько времени?!
– Ирка! – Странное сочетание звуков резануло по глазам и челюсти. Спазм заставил разжать пасть, и мясо выскользнуло. Этот ушел в кувырок, захлопнув за собой дверь.
ДВЕРЬ! Вот как, как, спрашивается, поддеть когтем этот лист железа, если между ним и стеной – ни щелочки?! Чертово мясо, кругом враги, чертово сочетание звуков, шаман он, что ли?! Я швырялась на дверь в бессильной ярости, и слезы душили меня. Ошейник тоже душил. Обида урода на мир давила виски, как никогда. Наивный вопрос: «За что?» застрял в горле и вылетел с воем. Надо проверить окна.
Ламинат скользил под ногами. Я даже прокатилась чуть-чуть, чтобы как-то поднять себе настроение. Вот она я какая, веселая и сильная. Жаль, что мне приходится жить в этом унылом обществе господствующего мяса. Зато у меня есть мой маленький секрет: подойди ближе, на ушко скажу… И цепи я рву одной левой, и окно выбиваю мордой, слабо?? И в эту прекрасную зимнюю ночь я обязательно встречу прекрасный кусок мяса, скорее всего из таджикской или узбекской кухни. Они по ночам не спят, чистят от снега парковку через улицу.
Цепь долго не поддавалась, но перед моей силой редкая преграда устоит. Тонкая фанера вылетела от одного удара: свобода!..
…Очнулась я от удушья. К счастью, руки сработали быстрее головы и успели расстегнуть ошейник прежде, чем он переломил мне шею. Я сидела на асфальте, точнее – на открытой парковке у магазина между машинами. Майка и обе руки были в крови – ничего не помню. Помню, что ночью при Фантомасе Тварь взяла надо мной верх и все-таки цапнула его. Но не убила. Его кровь или чья-то еще? Не помню – и это всего страшнее.
Я встала и пошла домой по безлюдной пока парковке. Теперь светает часов в восемь, скоро все выйдут на работу, а тут – я по уши в крови. Фантомас – фигня. То есть не фигня, но живой. Жаль, что три года коту под хвост, но пора отвыкать себя жалеть. Меня больше волновало, чья на мне кровь. Хорошо, если только Фантомаса. Я шла домой и все смотрела на снег: нет ли где кровавых следов, не валяется ли в том сугробе несчастный, который столкнулся со мной ночью? Тварь взяла верх. А я-то воображала, что ее контролирую.
На пути к дому было чисто, но это ничего не значило. Новости округа я буду смотреть всю неделю и не успокоюсь, пока не увижу подходящий труп. А увижу – тем более не успокоюсь.
Машкины ключи в кармане – месяц назад я бы обрадовалась такой находке, а сейчас думала, что не заслуживаю. Сейчас мне следовало бы поболтаться по улице до прихода тетки, пусть увидит меня в крови, пусть оставит свой театр и признает очевидное, пусть всыплет мне, наконец… Глупости. И тетка врать не прекратит – придумает что-нибудь, она мастер. И всыплет – не наказание для Твари. Я поднялась на этаж пешком, мне казалось, что вызывать лифт – много чести для такой, как я. И увидела Фантомаса.
– Ух ты! Кого-то загрызла? А я тебя жду, домой-то без куртки не сунуться. Уже и в травмпункт сбегал… Ты скажи: у нас получилось? – Он сидел на подоконнике с забинтованной ногой. Жизнерадостный балбес, как будто не оборотня ночью видел, а собачьи бои.
– Ты, – говорю, – хотя бы понял, что произошло?
– Ну да! Знаешь, как я испугался! – Он говорил восторженно, как будто я ему фильмы страшные показывала всю ночь.
– Заходи.
– Так у нас получилось?
– Нет. Я не знаю почему, только теперь все еще хуже. И ты…
– Что? Тоже стану оборотнем? Ты не стесняйся, я читал. И уже все обдумал, пока ты бегала. Мы просто будем вместе, и все. Будем друг друга контролировать…
– Поженимся, волчат заведем… Ты соображаешь, что ты говоришь?! «Будем вместе»?!
– Я про волчат не говорил.
– И на том спасибо. Юрка, ты даже не представляешь себе, что это за жизнь, с Тварью. Когда одну ночь в месяц тебя просто нет, а утром ты просыпаешься в лесу, с руками в крови и трупом на совести. Когда все близкие знают и спешат удрать из дома в полнолуние под любым предлогом. Когда они стесняются тебя, не верят тебе и при первой возможности стараются сплавить из дома подальше?! Когда ты – урод?!
– Мне пока нравится… – Фантомас смотрел на меня странно, правда не понимал, что это я. Сел на диван, разбинтовал укушенную ногу.
Ну да: есть еще тоненькие царапины, но к обеду и они сойдут. Обратила я Фантомаса, а он дурак, еще и радуется. Теперь в нашем доме будет два урода.
– Ты скажи, почему с именем не получилось-то?
– Потому что это лажа, Юра. Когда там эти байки про оборотней писались? Кто эти рецепты проверял, кроме нас с тобой? И, может быть, мои девять лет – тоже лажа. Но нам с тобой по-любому начинать сначала.
Фантомас намотал бинт на палец, сходил выкинул, вернулся задумчивый – доходит потихоньку.
– Я не согласен. Есть еще масса рецептов, хоть один да сработает. Надо пробовать и не отчаиваться. Нас же теперь двое?
– Слушай, а что ты Сашке сказал, когда вы две недели со мной не разговаривали?
– Что ты заболела и к тебе никого не пускают.
Февраль
– В этом слове три гласных.
– Нет.
– Две?
– Ты гадаешь или работаешь?! Сосредоточься, слушай мысли, смотри на зрачки! По слогам думаю, ну? – Фантомас меня бесил. Он с интересом прочел пару книг из того центнера, что я ему дала, усвоил пару простых фокусов и решил, что хватит. Он развлекал ребят во дворе, заставляя то спотыкаться на ровном месте, то забывать выбранную ими же карту из колоды. И мнил себя крутым гипнотизером.
– Ты понимаешь, что с Тварью у тебя не будет второй попытки? Что тебя вообще не будет?! И нужно очень, очень стараться, чтобы хотя бы помнить себя!
– Не нуди, я устал.
– И перерывов на отдых – тоже не будет. Ну-ка заставь меня забыть это слово!
Фантомас протянул руку и несильно двинул мне под коленку костяшками пальцев.
– А!
– Забыла?
– Дурак! Вот что с тобой делать?
– Любить и восхищаться! Правда, Ир, давай прервемся, у меня уже мозги набекрень. Сашка гулять звал… Он обижается, что мы встречаемся без него.
Вот так всегда! Сашку я, конечно, понимаю: всегда гуляли втроем, а тут мы резко от него отстранились. Месяц – слишком маленький срок, а научить Фантомаса нужно так многому. И Сашке не скажешь, не объяснишь, почему мы прячемся от него и секретничаем. Он небось уже себе по-надумал!
– Вечером нагуляемся. В конце концов, это тебе надо.
– А кто виноват, что это мне надо? – Типа уел.
– Это не дает тебе права жрать людей. Чтобы их не жрать, ты должен заниматься. Это уже твоя ответственность.
– Да что ты как училка! – Фантомас встал, походил по комнате туда-сюда, повис на двери, как на турнике. – Давай Сашку возьмем заниматься! Ему же не обязательно объяснять зачем. Психология, гипноз-хвать-тебя-за-нос, – по-любому интересно. И веселее будет, и он не будет думать, что мы его кидаем.
Я согласилась, чтобы не обижать Сашку. Хотя идея была дурацкая: вдвоем эти балбесы не будут заниматься вообще. Ну вечерок Сашка с нами посидит, посмотрит. Ну прочтет книжечку-другую, может, сделает пару упражнений. А потом – все. Однажды (очень скоро) один из них скажет: «Что-то мне лень, пойдемте лучше гулять», – и кончатся занятия. Если я их отговорю – в другой раз они сбегут без меня. А потом и в третий, и в четвертый… Я перестану быть их другом и стану училкой, от которой они сбежали. Сперва – на один урок, потом – навсегда. Если пойду с ними – скоро они вообще забудут про занятия и, когда я напомню, просто не поймут. Скажут: «Мы думали, ты с нами». Так и вышло.
Сашка был на горке и не захотел уходить оттуда прямо сразу ради какого-то гипноза. Мы покатались втроем, потом пошли посмотреть, что новенького появилось в кинотеатре, на обратном пути заглянули в чайную, потому что замерзли… Домой вернулись поздно и договорились встретиться завтра после школы. И конечно, ничего не получилось, потому что я возвращаюсь позже мальчишек. К моему приходу они уже давно гуляли и не захотели идти заниматься… На выходные мне удавалось перехватить то Фантомаса, то обоих, но будничные уроки они сами себе отменили.
Я очень переживала, как справится с полнолунием Фантомас, но его, кажется, это не волновало. Я старалась не бегать за ним с книжками, но тревога была сильнее меня, и порой я вела себя глупо. Фантомас видел мою слабость, чего-то себе навоображал и пытался даже дразнить меня. Тогда я сказала, что не буду с ним заниматься, пусть выпутывается как хочет, и он, кажется, вздохнул с облегчением.
Вообще дурацкий был месяц. Я боялась за Фантомаса, пока не поссорилась с ним, я боялась за кого-то еще и бежала к телевизору по сигналу «напоминалки», когда показывали новости округа. Все высматривала трупы: нет ли среди них кого покусанного, не виновата ли я перед ним в чем? Нервный был месяц. А в конце и вовсе случилось небывалое: позвонила мать. Сама. Мне. Последние годы она не очень-то рвется говорить со мной по душам, а тут позвонила на мобильный и сказала невероятное:
– Я взяла несколько дней отпуска, хочу съездить в санаторий под Тулой. Поедешь со мной?
– Почему я? – Просто я растерялась, вот и задала глупый вопрос.
– У меня вроде одна дочка. Ты что, обиделась, что я долго не звонила? Ты же знаешь, у меня командировки…
– Да не обиделась я. Все правда неожиданно. – Надолго там? Меня в школе-то отпустят? А Фантомаса можно взять?
– Какого еще Фантомаса?
Я прикусила язык: забыла совсем, что мы в ссоре. Просто приближалось полнолуние, и я хотела быть с Юркой рядом, чтобы он кого не сожрал. Но ведь уже сказала: «Сам выпутывайся…»
– Никакого, забудь. Когда едем?
– Послезавтра и до третьего марта. Номер двухкомнатный, так что можешь взять, кого ты там хочешь. Все, мне некогда.
Я положила трубку и через час уже забыла об этом звонке. Слишком он был… нетипичный, что ли? Как будто приснился. Сны же быстро забываются. А вечером пришел Фантомас.
Родственнички были дома в полном составе. Я вышла на лестницу и с ходу, чтобы не воображал:
– Что, полнолуние приближается? Решил помириться?
– Ну че ты сразу-то?
– Скажешь, не так?
– Да меня достала твоя учеба!
– А тебе она не нужна? Хочешь кого-нибудь загрызть из-за своей лени? Другой бы спасибо сказал…
– Спасибо, Ира, но меня достала твоя учеба.
– …И ты хочешь, чтобы я следила за двумя Тварями одна?
– Почему, я и сам могу…
– Ну-ну.
– Что? Не веришь?! Да я!..
– Уймись, Фантомас, без тебя тошно. Мы с матерью едем в санаторий до третьего числа. Хочешь бьгть со мной в полнолуние – придется отпрашиваться и в школе, и дома.
– Легко! Погоди, с кем?
– С матерью – с матерью. Сама в шоке.
– Почему? Я просто твою мать не видел.
– Я тоже, вот уже года три. Короче, вылет послезавтра. Отпросишься – приходи.
Нет, я его не простила. Просто это уже и моя ответственность: ведь этот придурок стал оборотнем благодаря мне. И благодаря мне может кого-нибудь сожрать. А потом еще делать круглые глаза и говорить: «Я не виноват», – ведь он и правда не виноват. Даже я не виновата, я всего лишь урод. Но надо же что-то с этим делать?
