Мария Ольхина
Мир уже не такой
Глава 1
Свет моргающей лампы раздражает глаза даже сквозь плотно сомкнутые веки. Каждая вспышка вызывает волну стресса, и всё тело напрягается, а ноги сводит судорогой. Мышцы ноют и, кажется, трясутся, как после долгой тренировки.
– Этот образец более живой, профессор, – скрипучий голос режет барабанные перепонки, которые словно заржавели и пропускают звук с трудом, – он реагирует на свет и звук.
– Интересно, интересно, мой друг, – отзывается более глубокий голос, но тоже с толикой скрипа. – Возможно, мы нашли, что искали.
С трудом приоткрываю глаза и вижу, что у стола стоят двое. Из-за общей темноты невозможно понять, кто это. Неопрятная одежда висит лоскутами. Ткань покрыта засохшими бурыми пятнами. А чëртова моргающая лампочка вспышками вырывает из мрака куски силуэтов и слегка освещает лица.
Вспышка.
Грузные мужчины, одетые в подобие халатов. У обоих длинные волосы, висящие вдоль лиц слипшимися сосульками, не мытые уже долгое время.
Вспышка.
Лица с серой кожей, как у старых кукол, которых мы находили в брошенных домах.
Вспышка.
Глаза, в них не отражается даже этот убогий свет этой убогой лампочки. Словно и нет у них глаз.
Вспышка.
Руки с длинными ногтями. Длинными, грязными ногтями. Как у зомби из фильмов.
Вспышка.
Заходит еще один. Одна? Движения как у куклы, которую дергают за веревку. Дед про таких рассказывал. Марионетка и кукловод. Силюсь поднять взгляд выше, увидеть нитки и улыбающегося кукольника. Нет, выше покореженный потолок с зияющими дырами вместо ламп.
Вспышка.
Её глаза живые. Они отражают свет. Вздернутый нос, бледная кожа.
Вспышка.
Она подходит ближе. Она одета в халат. Возможно, когда-то он был розовым. На голове шапочка в тон. Становится смешно.
Вспышка.
Она наклоняется над моим лицом, а я с силой закрываю глаза, боясь увидеть. Чёртова лампочка, она бесит даже сквозь сомкнутые веки, заставляя вздрагивать. За стенами ангара, куда я залез в поисках провизии, непроглядная тьма и разрушенный мир. Там нет уже ничего, кроме останков зданий, машин, людей и растений. Больше ничего не растет, не цветет, не плодоносит. Солнце едва пробивается, и ядерная зима не дает легко выживать. Хотя, если так пойдет и дальше, выживать станет некому и незачем.
Мир холодный, жуткий и злой.
Нет, пять лет назад, когда я еще был пацаном, и это случилось, страны нашего шарика окончательно поругались и запустили ракеты, погибли более шести миллиардов человек. Но это не точно. Да и не понятно, чего этим добились правители, ведь мир стал никому не нужен. Кроме тех, кто сейчас стоит надо мной и дышит мне в лицо смрадом.
Мне не повезло.
Я выжил благодаря деду, который всю жизнь отдал науке, построил бункер и постоянно следил за ситуацией в мире. И он запихал меня в этот чертову подземную тюрьму. Меня, пару соседских семей на пять лет. Мы выросли за 1825 дней на десяток лет. И это я о себе и Реми, соседской дочке, старше меня на год.
Пять лет назад она была милой девчушкой с тонкими косичками и мечтающей о звездном пони. А выйдя на поверхность искалеченного мира, она превратилась в универсального бойца.
Как и я.
Как и мы все, кому не повезло уцелеть.
На поверхности был хаос. Возле наших домов были гигантские дыры с оплавленными краями и норы, словно выгрызенные огромными кротами. Сгнившие и изуродованные машины были не на ходу, естественно, и мы пошли пешком. Пошли в институт, где преподавал мой дед. Где были подземные лаборатории, где были запасы еды и лекарств. Где было оружие. А то, что мы увидели в самом городе, добравшись туда с окраины, повергло нас в шок.
Город был в снегу. Но не белом, как на картинках из детства, а серо-чёрном и пахнущем жжёным мясом и резиной.
И оказалось, это был пепел. Уже дойдя до института, дед молился, чтобы его ключи работали. Магнитные замки, как и следовало ожидать, вышли из строя и заблокировали входы. Окна были выбиты и в страшных пятнах. Но обычные ключи без проблем отперли замок черного хода, и мы зашли внутрь, снова заперев дверь по настоянию деда.
Внутри было пусто и холодно. Но само здание, несмотря на разбитые окна, было в относительном порядке. Только пыль и сквозняк. Здесь даже ничем не пахло. Вообще ничем. Мы прошли по пустым коридорам и лестницам в кабинет дедушки. Он был заперт, а внутри всё было таким же пыльным. Покидав в спортивную сумку блокноты, тетради и рабочий ноутбук, дед подошел к картине, что висела над его столом, и нажал на нее, обнажив полированную дверцу сейфа. Внутри были деньги, бумаги и виски. Всё это тоже полетело в сумку. Реми и её родители молчали всю дорогу. Рионы тихонько шептались, а я вообще не хотел даже думать. Дед повел нас вниз через личный ход, который прятался за камином в его кабинете.
Я тогда подумал, что очень многое не знал о своем единственном родном человеке. Всегда крепкий, высокий, с волосами до плеч, забранными в хвост, дед прожигал мир взглядом почти черных глаз. И сейчас я понял, что он и не старый, как я думал. Что пятьдесят три года – это не возраст. А пять лет в бункере, штанги и спортивные снаряды сделали его мощным. И еще более замкнутым.
Я родился, когда деду было всего сорок, родился в его день рождения. Родился, забрав жизнь своей семнадцатилетней матери, следом за которой ушла и моя бабушка. Отца я не знал, а дед не рассказывал о нем. Как и не любил рассказывать о матери. От соседей я узнал, что она связалась с дурной компанией и забеременела. Молодая, но она скрывала от родителей этот факт, сбежала из дома и вернулась лишь в состоянии агонии, упав на пороге отчего дома. А её мать хватил сердечный приступ, и к моменту приезда скорой мы уже были с дедом одни.
Так родился я.
В лаборатории было тихо, темно и чисто. Мы нашли генератор, точнее, дед привел нас к нему по памяти в полной темноте. И когда мы его включили, сверху донеслись звуки.
Шаги, бормотание, лязг. Кто-то спускался к нам, привлеченный светом, вырывающимся из открытой двери подземной лаборатории. Кто-то огромный и непонятный. С серой кожей, длинными ногтями и смрадным дыханием.
Он успел схватить Рионов, стоявших у дверей, и моментом перегрыз им глотки. Дед успел закрыть дверь, а я успел увидеть, как Уилл с почти оторванной головой зашевелился и начал вставать, пока существо отрывало голову его жене. Лязгнул металлический замок, а сверху упал массивный засов.
С тех пор мы стали выживать. Напрасно, видимо, ведь я сейчас тут, на столе под светом истерично моргающей лампочки, в компании живых мертвецов.
Вспышка.
Меня зовут Альберт, мне пятнадцать лет, и я тот, кому не повезло выжить.
Глава первая. Знакомство
Профессор
Иэн Ротимер был почти звездой вирусологии в Америке. Его научные работы признавали светила медицины во всём мире. Его исследования поражали умы не только коллег, но и учёных других сфер медицины.
Но у Иэна была тайна. Мрачная, полная затаëнного страха и ужаса.
Еще мальчишкой, лет в десять, он увлекался просмотром разных фильмов. Его детский мозг приходил в восторг от того, как много можно рассказать за час с лишним, окунув зрителя в придуманный мир. Иэн пересмотрел все фильмы из проката недалеко от дома, ездил в соседний город и брал кассеты там.
Однажды он наткнулся на русский фильм с жутковатым сюжетом, где мальчишка-токсикоман погиб в каком-то подвале, а друзья, испугавшись, закидали его камнями и сбежали. А потом он стал приходить к ним.