Мария Руднева
Похоронное бюро «Хэйзел и Смит»
Глава 2
Глубокий траур
Работы в похоронном бюро шли полным ходом. Пока рабочие под чутким надзором Валентайна сносили перегородки и выносили старую мебель, я прохлаждался в Гайд-парке с газетой в руках или пил чай в пекарне неподалеку от офиса.
Время от времени Валентайн составлял мне компанию.
– Вы не представляете, до чего вовремя мы открываемся, – радовался он, потирая бледные руки с худыми пальцами. – Конечно, если бы достопочтенный принц Альберт умер прямо сейчас, это было бы еще лучше… Но что ж, не имея гербовой, пишем на простой… Кстати! Блестяще! У нас должна быть своя гербовая бумага. Узнаваемая в лицо. Особые материалы, особые печати… Вы гений, Дориан!
Я оторопел.
– Валентайн, я же не сказал еще ни слова…
– Вот и славно, вы талантливо молчите. Я серьезно! Вы умеете слушать так, что рождаются прекрасные идеи. Варить их в своей голове, – Валентайн провернул пальцем у виска, – непродуктивно. Ничего не получается, не могу поймать мысль. А посижу рядом с вами, и вуаля! – недостающий кусочек пазла встал на место. Сегодня же дам заказ на бумагу. И конверты. Стиль – вот сердце любого предприятия. Люди должны знать, кто именно с ними общается. И доверять, уже только взглянув на печать.
– Мне кажется, – осторожно начал я, – что, когда дело касается похорон, люди обычно не в том состоянии, чтобы выбирать, к кому обратиться…
– И потому вечно слетаются стервятники, – отмахнулся Валентайн. – Наша с вами задача, мой дорогой, стервятниками не быть. Мы – сопровождающие, вроде древнегреческого Харона, который перевозил души умерших за два медяка.
Мне понравилась метафора. Она превращала нас из алчных дельцов, желающих сделать состояние на чужом горе, в благородных сострадательных проводников.
– Когда вы планируете открытие? – спросил я.
– В конце месяца, – Валентайн сложил перед лицом тонкие белые пальцы. – Скоро нам доставят прекрасные образцы тканей и готовой одежды. Мы начнем с самого простого: дадим возможность одновременно оформить похоронные услуги и подобрать наряд на время глубокого траура. Да, в этом деле мы будем не первые, но главное – качество и воплощение идеи и, в конечном счете, результат!
– И вы не боитесь, что нас будут воспринимать не как серьезную контору, а как магазин готового платья?
– Совершенно не боюсь, – усмехнулся Валентайн. – Поймите, Дориан, человек по природе своей ленив. А похороны – дело трудозатратное и зачастую всего лишь обуза для чинных джентльменов и очаровательных дам.
– Обуза?.. – я непонимающе поднял бровь.
– Слишком многое приходится сделать, перед тем как тратить наследство, – пояснил мой компаньон. – Придя к нам, они смогут либо обрести одежду и траурные принадлежности и не задумываться об этом ближайшие дни, когда и без того много возни с погребением, либо сделать заказ. Я подписал все бумаги с ателье Джонса сам, не стал беспокоить вас. Они готовы отшивать для нас что угодно в рекордно низкие сроки за весьма приятный процент.
– Приятный для кого?
– Для нас, конечно! Дориан, милый, я не филантроп и не намерен работать себе в убыток.
– А в чем тогда выгода для Джонса?
Валентайн сощурился и заговорщически понизил голос:
– Немногие знают, но ателье, принадлежащее еще его прадеду, находилось под угрозой банкротства. Бедняга заложил все, что у него было… Его бывшая жена – та еще стерва, ухитрилась полностью его разорить. И ведь она не пожалела денег на юристов!
Я кивнул.
Все знали – даже те, кто, подобно мне, не собирался сковывать себя узами брака ни при каких обстоятельствах, – что Королева ревностно относилась к супружескому долгу и не поощряла разводы. С тех пор как она взошла на престол, разводы стали процедурой долгой и баснословно дорогой. Словом, муж должен был сильно насолить жене, чтобы она вознамерилась прибегнуть к этой процедуре.
– Жена повстречала богатого красавчика, – продолжил Валентайн. – Лорда в летах, чья первая жена покончила с собой. Безумие, говорят, страшная вещь. Совет да любовь бывшей миссис Джонс.
Едкий сарказм в его голосе уловил даже я, хотя, признаюсь честно, я плохо разбираюсь в нюансах такого рода мрачного юмора.
Но из Валентайна вышел неплохой учитель.
– Словом, у нас со стариной Джонсом вышла неплохая сделка. Ателье уцелеет, и у него будет постоянный источник дохода в лице наших клиентов.
– Звучит… неплохо, – вынужден был признать я.
– Я уже заказал самые модные журналы.
– Но вряд ли в модных журналах есть траурные наряды? – признаться, о содержимом модных журналов я мог лишь догадываться, но…
Валентайн кивнул:
– Вы правы. Но нам нужен не цвет, а фасоны. Пусть дамы выбирают все самое нарядное. Им же надо покрасоваться перед другими дамами во время утренних визитов? Уверяю вас, даже искренне опечаленная девушка будет рада, если оборки на ее платье будут лежать так же, как у первой модницы двора!
* * *
Мне оставалось только поверить компаньону на слово.
Однако уже в день торжественного открытия похоронного бюро «Хэйзел и Смит» (Валентайн настоял, чтобы мое имя стояло первым – видимо, чтобы немного сгладить неловкость от того, что он взял все в свои руки и мне решительно некуда было себя деть) стало ясно, что он сделал ставку на правильную лошадь.
На мой взгляд, специфика нашего дела плохо сочетается с перерезанием красных ленточек и прочих атрибутов привычной мне торжественности, но Валентайн и тут повернул все по-своему.
Лента была черная, а в качестве гостей выступали другие уважаемые гробовщики, явившиеся посмотреть на конкурента, и несколько журналистов лондонской прессы.
Валентайн произнес небольшую речь, суть которой сводилась к тому, что, хоть вечность и остается вечностью, а смерть рано или поздно постучится к каждому в дверь, это не повод переставать жить.
– Даже самый глубокий траур не может увлечь вас в затвор на долгое время: ведь есть нормы общества, семейный долг и множество дел, которые человек обязан совершить, пока тикают часы, отмеряя отведенный Господом срок. И мы выбрали для себя не только роль проводников для усопших на тот свет, но и помощников для тех, кто в растерянности остался в одиночестве в этом бренном мире. Каждый, переступивший этот порог, будет утешен.
– Аминь, – произнес пожилой мистер Уимблоу, старейший гробовщик в Лондоне. – Вот так поколение пришло на смену…
И он утер одинокую слезу, катившуюся по морщинистой щеке.
Торжественная часть закончилась небольшим фуршетом – символическим и более напоминающим поминальную тризну. Каким-то образом Валентайну удалось выдержать печальное настроение радостного вроде бы момента. А заодно невзначай показать журналистам и конкурентам свежий ремонт и уже готовое принимать клиентов первое траурное ателье в Лондоне.
Миссис Бэллоуз, вдовая помощница гробовщика Трикси Риверса, на мероприятие не явившегося, с огромным интересом взялась изучать предложенные нами каталоги и образцы тканей.
– Это великолепно! – воскликнула она и повернулась к мистеру Уимблоу, которого глубоко уважала. – Если бы, когда умер мой бедный Берни, было что-то подобное, мой траур прошел бы намного интереснее!
Валентайн тут же оказался рядом с ней.
– Вот именно, моя дорогая! Однако, если я не ошибаюсь, у вас сейчас полутраур. А вы все еще облачены полностью в черное…
– Но я ассистентка гробовщика, – она опустила глаза.
Я усмехнулся. Богатая вдова, которая работает в похоронном бюро только потому, что, по слухам, ей нравится владелец. И общество не может ее осудить – вдовствующие леди имеют куда больше свободы, чем незамужние девушки. Если подумать, это ужасная несправедливость.
Валентайн тем временем не терялся. Открыв каталог на фасоне черного платья с лиловыми оборками, он уже активно доказывал миссис Бэллоуз, что ей необходимо менять этап.
– Вы же подаете пример! Вы – лицо вашего бюро! И пока мистер Уоррен занят своими… опытами, именно вы общаетесь с убитыми горем дамами.
Мне стало интересно, что за опыты имел в виду Валентайн. Я решил обязательного потом расспросить его – как-никак я тоже стал теперь частью этого общества, и какие-то известные факты мне было бы стыдно не знать. Впрочем, пока я успешно избегал разговоров и внимания к своей персоне, притулившись за конторкой с бокалом шампанского.
– И вы предлагаете заказать у вас платье? – миссис Бэллоуз выглядела заинтересованной.
– У вас легкая рука, моя милая! – словно в подтверждение собственных слов, Валентайн взял ее пальцы и поднес к губам, запечатлевая поцелуй. – Подумайте! У вас будет платье, у нас – реклама от самой красивой проводницы смерти в Лондоне… во всей Англии!
Миссис Бэллоуз покрылась румянцем.
– Речистый лис, – кокетливо проговорила она, прикрываясь черным кружевным веером. – Уговорили!
– Так выпьем же за первую сделку! – воскликнул Валентайн, подхватывая со столика бокал.
Дружный звон послужил ему ответом. Гробовщики выпили и, наконец, заметили меня.
– Мой компаньон, – Валентайн обхватил меня за плечи. – Позвольте вас познакомить, он очень стеснителен, но при этом невероятно очарователен. Дориан Хэйзел, наследник идей и мудрости Ч. М. Блэка!
Мистер Уимблоу снял монокль, бережно протер его черным батистовым платком и водрузил обратно на нос.
– Того самого? О, как интересно. У вас огромное преимущество перед всеми нами, если вы общались с ним близко. Да и не так часто в нашем бизнесе встретишь новое, столь юное лицо…
– Я имел честь быть с ним знаком, – я подавил желание спрятаться за штору. В конце концов, по статусу мне было положено вести светские беседы и, хотел я того или нет, мое желание совершенно не учитывалось. – И он дал мне в свое время несколько полезных советов. Надеюсь, что они помогут нам с мистером Смитом на практике.
Я почти не лукавил – а о том, что мистер Блэк до сих пор вполне себе здравствует, просто в альтернативно живом состоянии, мистеру Уимблоу знать было совершенно необязательно. За тот небольшой срок, что я провел, погружаясь в нюансы новой для меня профессии, я ясно понял одно: гробовщики по природе своей люди несуеверные и к мистике относящиеся со всем возможным скепсисом.
Кроме, конечно, Валентайна. Валентайн был совершенно точно осведомлен о существовании потусторонних явлений, а знание к суеверию отнести уже никаким образом нельзя.
Потому я поторопился переменить тему прежде, чем мистер Уимблоу спросил бы еще о чем-то, что связывало меня с мистером Блэком.
– Вы не боитесь нового конкурента? – это было первое, что пришло мне на ум. Признаться, не самая светлая мысль.
Но мистер Уимблоу добродушно рассмеялся:
– Это вас с Валентайном-то? При всем моем уважении к юности, моя контора была основана еще при Генрихе Восьмом. Место с историей. Мой прапрадед служил палачом, а его родной брат, мой прапрадядя, устроился гробовщиком. И они, как гласят семейные предания, замечательно работали вдвоем! Моя контора с историей… Совсем другой разговор!
– Стало быть, по-вашему, что-то новое сразу обречено? Пока не стало историей? – мне вдруг стало обидно.
Мистер Уимблоу похлопал меня по рукаву.
– Вы меня не так поняли, Дориан. Могу же я называть вас Дориан? – и, не дождавшись моего согласия, он кивнул сам себе и продолжил: – Как ни крути, вы – будущее нации. Юные, сильные, полные амбиций, рожденные в лучшую эпоху Британии. Я вижу, что стремится создать Валентайн на месте убогой конторы старины Пиккля, упокой Господь его душу. И он прав в своем стремлении ловить попутный ветер, если так можно выразиться. Но мы никогда не перейдем друг другу дорогу. Слишком разные у нас пути.
Увидев мой недоверчивый взгляд, он снова рассмеялся и развил свою мысль:
– Представьте себе кеб. Обычный кеб, каких множество на улицах Лондона. Как легко они летят по улицам города, и везут их быстроногие кони дорогих пород… А теперь перенеситесь в дождливую ночь в графстве Сассекс. Почтовая карета, которую тащит через размытые колеи лошадка-тяжеловес… Вот так она при деле. Историческая, так сказать. Можно ли представить эту лошадку в Лондоне? Ну, разве что зевак порадовать да выставить на посмешище. А в Сассексе или Йоркширских холмах она при деле, да, при деле… Вот и вы, Дориан, – кеб. А я – почтовая лошадка…
Я поймал себя на том, что, отставив в сторону шампанское, нервно одергиваю манжеты рубашки. Разговор с мистером Уимблоу начал приобретать странный оборот, а мне всегда было нелегко общаться даже с ясно мыслящими людьми.
Я в панике оглянулся по сторонам в поисках Валентайна. И о чудо! – он наконец отпустил миссис Бэллоуз, выглядящую крайне довольной жизнью, и теперь спешил мне на помощь. О чем он заговорил с мистером Уимблоу, я уже не услышал, в опустошении сев на краешек конторского кресла.
Небольшой разговор вымотал меня полностью. А Валентайн еще хочет, чтобы я очаровывал клиентов? Нет, он явно сделал ставку не на ту лошадь. Зато… Мне, кажется, повезло.
* * *
Миссис Бэллоуз в самом деле стала нашей первой клиенткой. К нашей большой удаче, у нее оказался огромный круг знакомств по всему Лондону, и каждому, кто интересовался ее полутрауром и удивлялся деликатному переходу к лиловым кружевам на черной юбке, она рассказывала о только что открывшемся похоронном бюро «Хэйзел и Смит».
Моя радость, возможно, была слишком наивной – Валентайн, когда я поделился восторгами по поводу того, как быстро новости о нас летят по городу благодаря миссис Бэллоуз, только усмехнулся уголками губ.
– Мой милый Дориан, – ласково ответил он, – на то и был расчет.
Удивительно, но Валентайн никогда не относился ко мне покровительственно, даже если мне случалось делать или говорить откровенные, с его точки зрения, глупости.
Я это глубоко в нем ценил.
По рекомендациям миссис Бэллоуз у нас уже появилась небольшая очередь из заказов платьев для полутраура. Валентайн мотался между ателье и похоронным бюро, организовывая примерки и выбор ткани, пока не махнул рукой и не привез мистера Джонса в контору. Потом они долго о чем-то спорили, откупорив бутылку виски и склонившись над какими-то бумагами. Я не вникал в суть их переговоров, но в итоге Джонс подписал обязательство приезжать раз в неделю на «примерочный» день, а Валентайн должен был организовывать клиентов в аккуратную очередь.
Мне досталась честь этот список вести и отправлять каждый понедельник с посыльным к Джонсу.
И месяца не прошло, как наши полутраурные платья украсили собой сумрачный ноябрьский Лондон. Мне стало казаться, что я вижу больше фиолетового вокруг. Возможно, это был обман зрения.
Но так или иначе, настоящих клиентов, желающих не только заказать платье, но и устроить похороны, у нас еще не было. И я уже готов был смириться с тем, что на самом деле мы станем просто траурным ателье – что может быть плохого в таком исходе, кроме чувства вечного разочарования? – как на нашем пороге появилась Лилиан Уайт.
Мертвая Лилиан Уайт.
И ее громоздкая, неповоротливая, с лицом, похожим на высохший апельсин, мать.
* * *
Миссис Уайт была из тех грозных женщин, чье появление на пороге не сулило ничего хорошего. Она несла свои необъятные размеры, обтянутые вдовьим шелком, так гордо и с таким достоинством, что, наверное, сама Королева сначала склонилась бы перед ней в реверансе и только потом сообразила, что к чему.
Окружающая ее аура подавляла все вокруг. Я ощутил желание сползти с кресла и просить убежища под столом, но было поздно – ее острый взгляд уже заметил меня и пригвоздил к месту. Клянусь, я не мог пошевелиться, пока она грузно шла ко мне, величественно переставляя ноги, подобно африканскому элефанту.
Как назло, Валентайн пропадал на кухоньке, в очередной раз вымеряя идеальные пропорции виски в кофе за три часа до вечернего чая. Удручающая привычка, но тут я не мог ни составить ему компанию, ни уговорить его следовать моим путем. Сейчас же я пожалел об этом – потому что оставался в конторе один и вынужден был принять удар на себя.
– Вы владелец этой конторы? – пророкотала миссис Уайт (тогда я еще не знал ее имени), без приглашения опускаясь в кресло для посетителей.
Деревянный каркас жалобно всхлипнул, но выстоял.
– Добрый день, – я вежливо улыбнулся. – Да, я совладелец похоронного бюро «Хэйзел и Смит» Дориан Хэйзел. Чем я могу вам помочь?
Миссис Уайт извлекла из крохотной бархатной сумочки отбеленный до хрупкости батистовый платочек и прижала к сухим глазам.
– Мое имя Миранда Уайт. Я вдова адмирала Гилберта Уайта и до недавнего времени одна воспитывала нашу надежду, прекрасную нашу дочь… – она всхлипнула.
Я внутреннее присвистнул. Генерал Уайт погиб недавно на фронте – Вторая опиумная война ощутимо ударила по верхушке командования британского флота. Однако адмирал Уайт до этого уже успел заработать прекрасную репутацию и, как следствие, огромное состояние. Дочь миссис Уайт, должно быть, завидная невеста, если только…
Если только миссис Уайт явилась к нам не по ее поводу.
Краем глаза я уловил движение у дверей. Миссис Уайт отвлекла на себя все мое внимание, поэтому тихое колебание воздуха я поначалу попросту не заметил.
Мне пришлось сделать вид, что я тянусь за чернильницей, чтобы иметь возможность посмотреть прямо на призрака.
Юная девушка в строгом закрытом платье стояла у вешалки, сцепив руки в замок. На бледном ее лице читались скорбь и отчаяние.
Ее даже сложно было принять за призрак – сколько таких замученных, затравленных девиц ходят по улицам города? Но для живой девушки она слишком просвечивала – я отчетливо видел за ее спиной черный зонтик Валентайна с рукоятью в виде головы ворона. Но что впечатлило меня куда сильнее – вокруг ее шеи был затянут крепкий корабельный канат толщиной в мое предплечье. Длинный его конец вился кольцами на подоле платья и был крепко привязан к здоровенному якорю.
Призрак встретился со мной глазами и молитвенно сложил руки у груди.
Я вздохнул.
Итак, надежда и радость семейства Уайт, судя по всему, покончила с собой.
Тем временем миссис Уайт справилась с рыданиями и продолжила:
– Наша прекрасная дочь Лилиан, чудесное, воспитанное дитя… Должна была обручиться с сыном адмирала Лоули. Но она… Я нашла ее повесившейся в ее собственной спальне! Вот скажите мне, мистер Хэйзел, чего ей не хватало, чтобы так опозорить мать?
Я оторопел от столь резкой смены риторики. Я уже было приготовился утешать вдову, которая в короткий срок потеряла и мужа, и дочь, и никак не был готов к тому, что ее глаза вместо горя наполнятся яростью.
– Теперь единственное, что мне остается, – обеспечить ей такие похороны, чтобы о них говорил весь город! Вы ведь понимаете, мистер Хэйзел, что я не могу никому сказать, что это было самоубийство! Такой позор с фамилии не отмыть. Я и пришла именно к вам, потому что о вас ходят слухи как о гробовщиках нового поколения, быть может, вы еще не продались священникам с потрохами и сможете сохранить тайну смерти ради спокойствия бедной вдовы!
Миссис Уайт снова прослезилась. От смен ее настроения меня начало укачивать.
Я даже не заметил, как появился Валентайн. Судя по его виду, он давно и с удовольствием подслушивал происходящее, но на помощь мне не спешил.
– О, дорогая миссис Уайт, вам решительно не стоит ни о чем переживать! – он оперся бедром на стол и поставил стакан и бутылку виски прямо на мои бумаги. – Разрешите налить вам немного успокоительных шотландских капель. Они лечат раненую душу!
Миссис Уайт с подозрением на него посмотрела, но стакан приняла.
– Мистер Смит, я предполагаю? – осведомилась она.
– Прошу прощения, – Валентайн склонился в изящном поклоне. – Я забыл представиться. Валентайн Смит. Миссис Миранда Уайт, если не ошибаюсь? Как печально встретиться с вами в столь душераздирающий момент.
Мне показалось, что Валентайн сразу вызвал у миссис Уайт гораздо больше доверия, нежели я. По крайней мере, дальнейший диалог она вела больше с ним, чем со мной.
Заручившись нашим обещанием, что мы не раскроем священникам тайну смерти мисс Лилиан, она рассказала следующее.
После трагической гибели мужа жизнь миссис Уайт была сосредоточена исключительно вокруг благополучия ее дочери. Единственная наследница и надежда рода Уайт должна была выйти замуж за сына адмирала Лоули – человека прекрасной репутации и истинно британской внешности (на этом месте я заметил, что призрака передернуло – видимо, настолько прекрасным был этот Лоули-младший).
Обсуждение помолвки состоялось месяц назад. И миссис Уайт, и миссис Лоули торопились поскорее скрепить сердца и руки детей узами брака. И, хотя миссис Уайт не называла прямо причину такой торопливости, я предположил, что у адмирала Лоули дела шли не очень хорошо в финансовом плане (до меня долетали слухи, что он сделал несколько роковых ошибок и едва не лишился поста), но зато были статус и уважение общества, а миссис Уайт готова была дать за Лилиан большое приданое.
– Понимаете, Лилиан очень беспомощная, – доверительным тоном говорила миссис Уайт после третьего стакана. – У нее только и было, что симпатичное личико, которое оно отчаянно уродовала, отказываясь пользоваться современными косметическими достижениями. Ее природный цвет лица слишком темный, я силой заставляла ее белиться каждое утро. А какая проблема была затянуть ее в корсет! Она постоянно порывалась ослабить шнуровку. Словом, не девица, а катастрофа. Одна радость, что Лоули-младший не слишком-то разборчив.
Валентайн сочувственно покивал и наполнил ее стакан снова. Я бросил на него осуждающий взгляд, но он словно бы не заметил.
– А еще Лилиан была совершенно лишена вкуса! Не умела одеваться, и все тут! Но тут уж я ей спуску не давала, – в голосе миссис Уайт зазвучали горделивые нотки. – Она у меня одевалась только в то, что я сама заказывала для нее у портних. Никакого своеволия! Достаточно уже того, что я разрешала ей читать.
Она брезгливо поморщилась.
– Знаете, эти книжки так развращают… – вздохнула она.
– Понимаю, понимаю, – кивнул Валентайн, словно соглашаясь с ней.
Однако от меня не укрылось, как он с жалостью посмотрел на призрака. Мне тоже было жаль мисс Лилиан. Если ее так третировали при жизни, неудивительно, что она выбрала смерть.
– А теперь вот! Она так меня подвела! – история миссис Уайт приближалась к драматичной развязке. – Повесилась прямо в собственной спальне, еще и простыню испортила…
Я снова посмотрел на призрака. На шее у Лилиан по-прежнему висел тяжелый морской канат.
– Простыню? – переспросил я.
– Да, она на простыне повесилась. Разодрала на полосы, как-то за люстру зацепила. Еще хорошо, что люстра не упала, она со времен Генриха Восьмого висит! Я бы не пережила, если бы она разбилась!
Сказано это было таким тоном, что любому стало бы ясно – люстра представляла для миссис Уайт ценность гораздо большую, нежели дочь.
– И вы пришли к нам, чтобы?.. – начал Валентайн, подталкивая ее мысль в нужное русло.
Не выговориться же она к нам пришла, в самом деле!
– Я хочу, чтобы вы ее подготовили к похоронам как полагается! Конечно, мы положим ее в семейный склеп. Потому я и прошу, нет, я требую, чтобы ни единого подозрения на самоубийство не возникло!
– Конечно, мы же вам уже обещали, – сладко улыбнулся Валентайн, напомнив мне большую хищную кошку. – Позвольте, я покажу вам каталог?
– Каталог чего? – недоуменно моргнула миссис Уайт.
– Платьев! – Валентайн вскочил на ноги. – Дориан, принесите, пожалуйста. Нам же надо выбрать, в чем хоронить милейшую Лилиан.
Я готов был поспорить, что в этот момент он подмигнул бедному призраку.
Через минуту каталог оказался в руках у миссис Уайт, и она довольно быстро выбрала платье самого убогого устаревшего фасона, которое только смогла найти. Такие, наверное, носят только в диких деревнях Шотландии, но точно не в Лондоне. И вряд ли это платье понравилось бы самой Лилиан. Словно в подтверждение моих мыслей, призрак закрыл лицо руками.
– Я немедленно отправлю к портному посыльного, – заверил Валентайн. – Через сутки все будет готово. Пока давайте обсудим остальные условия…
Он и миссис Уайт углубились в приготовления к похоронам так, как будто выбирали лошадь для скачек. У миссис Уайт была хватка бульдога, а Валентайн скользил и лавировал, подталкивая миссис Уайт к решениям, которые были выгодны ему самому. Почему же он тогда не стал спорить с выбором платья?
В остальном набор услуг был обычным для погребения: услуги танатопрактика, чтобы создать иллюзию свежести на мертвом лице, много белых роз и обеспечение приватности на церемонии погребения. Со священником пообещала договориться сама миссис Уайт – видимо, знала, кому заплатить двойную цену за возможные риски.
Мы же, как и сказал Валентайн, оба не слишком жаловали церковников. Я последний раз посещал церковь в статусе прихожанина еще будучи в колледже, а глядя на Валентайна, сложно было предположить, что его нога хоть раз переступала церковный порог.
Миссис Уайт ушла от нас весьма довольная. Тело мисс Лилиан должны были доставить завтра утром для подготовки к погребению, и миссис Уайт вновь увидит его уже только в гробу.
– А вы задержитесь, моя дорогая, – едва слышно уронил Валентайн, проходя мимо призрака.
Мисс Лилиан кивнула. Пальцы ее крепко сжимали и выкручивали призрачную перчатку. Она заметно нервничала.
– Вы что-то сказали? – тут же отреагировало чуткое ухо миссис Уайт.
– Погода плохая, – широко улыбнулся Валентайн. – Не простудитесь!
– Меня, конечно, ждет дилижанс, – с достоинством отозвалась миссис Уайт. – Я еще не так низко пала, чтобы передвигаться по Лондону на своих двоих.
С этими словами она наконец-то удалилась.
А мы – и призрак – остались одни.
* * *
– Благодарю, что выбрали наше похоронное бюро, – обворожительно улыбнулся Валентайн, прикладывая руку к груди.
Призрак Лилиан вздрогнул и вышел из тени. В ее взгляде читалось немое отчаяние, словно она силилась заговорить с нами и не решалась. Губы дрожали. Иногда она принималась мерцать – не иначе как от волнения, – и тогда дверь за ее спиной то становилась явственней, то почти теряла очертания.
Валентайн тоже заметил ее тревогу.
– Мисс Лилиан, позвольте мне пригласить вас на танец, – вдруг предложил он. Я растерялся от неожиданности, танцевать – с призраком?
Но Валентайн и здесь меня удивил.
Он за пару шагов оказался возле граммофона и поставил пластинку. Заиграл вальс. Вальс! Этот возмутительный, безнравственный танец, который так не одобряла Королева! Но я быстро понял задумку Валентайна – мисс Лилиан хотя бы в посмертии нужно было выдернуть из кокона безжизненной нравственности, в который ее при жизни столь туго запеленала мать.
Валентайн и мисс Лилиан приблизились друг к другу и исполнили поклоны, а после – я глазам своим не поверил! – встали в позу и понеслись по кругу. Валентайн мог не только видеть призраков, но и касаться их!
Мне никогда не было этого дано.
Я был лишен радости пожать руку мистеру Ч. М. Блэку или утешить университетское привидение студентки-утопленницы. Видимо, удар молнии сделал Валентайна гораздо более чувствительным к потусторонним силам, чем мне казалось раньше.
Мисс Лилиан танцевала хорошо, Валентайн – так, словно был рожден для балета, а не похоронного бюро. Мне оставалось лишь наблюдать за ними, в задумчивости допивая шампанское, пока музыка не стихла и мисс Лилиан не присела в положенном книксене.
На губах ее играла улыбка, делавшая мертвое лицо совершенно очаровательным.
– Давно я так не веселилась, – проговорила она, и это были первые слова, что мы от нее услышали. – Спасибо вам. Матушка не одобряет танцы.
– Мы уже поняли, что ваша матушка не одобряет решительно ничего, что можно назвать жизнью, – Валентайн махнул мне рукой. – Идите сюда, Дориан, не жмитесь к шкафу. Наступило время настоящей работы.
Я подошел и уселся за стол, готовясь при необходимости вести записи. Валентайн же остался стоять, а мисс Лилиан, повинуясь его жесту, присела на кресло для клиентов.
– Насколько я могу судить, ваша матушка не слишком-то уважает вашу последнюю волю? – внезапно ласково проговорил Валентайн.
Лилиан кивнула.
– Она считает, что я ни на что не гожусь, кроме как быть нарядной куклой, с которой можно делать все, что ей хочется. Я терпела… Ради папы… Но теперь папа умер, и все потеряло смысл. А замужество стало последней каплей.
– Лоули-младший так ужасен?
– Да, – серьезно кивнула мисс Лилиан. – Он вызывает у меня отвращение. Ужасный человек. Его одежда и кожа плохо пахнут, и он поливает себя духами и, кажется, уже с утра пьян. Еще у него огромный живот, а ведь ему всего двадцать пять лет… Выглядит он уже старше своего отца!
– Сочувствую, – Валентайн опустил руку девушке на плечо. – У вас был возлюбленный?
– Нет, – мисс Лилиан покачала головой. – Я не имела никаких шансов, впрочем… Я не стремилась ни к чему уже давно. Просто решение матушки подтолкнуло меня к выбору…
– Этот выбор печален, моя леди, – грустно улыбнулся Валентайн, – но не мне осуждать вас за путь, которым вы пошли. К сожалению, я вынужден выполнить указания вашей матушки по захоронению, и без священника и фамильного склепа нам не обойтись.
– Это не страшно, – мисс Лилиан схватила прядь кудрявых волос и принялась накручивать их на палец. – Я лишь хочу, чтобы все остальное было так, как могла бы придумать я. Это мои похороны! Мой самый главный день в жизни! Могу я хоть на них решить все сама?
Она была очаровательна в своем призрачном гневе! Девушка, у которой не хватило сил при жизни, но смерть сняла с нее оковы мрачной беспомощности, в которой она жила.
– Вы выбрали самое подходящее место! – сказал Валентайн, и мисс Лилиан снова кивнула:
– Все верно, я выбрала. Я подсунула матушке газету с рекламой вашего бюро. Перед тем как повесилась. Это не было чем-то… спонтанным. Я все продумала, чтобы меня обязательно доставили именно сюда!
Я удивленно приподнял брови:
– Весьма… изысканно с вашей стороны.
Мисс Лилиан польщенно улыбнулась:
– В конце концов, я дочь моего отца.
– А позвольте узнать, почему… – я коснулся рукой собственной шеи, имея в виду канат, но не зная, как тактичнее спросить об этом.
Мисс Лилиан рассмеялась.
– О, я тоже удивилась, когда… пришла в себя. Я повесилась на простынях, моя матушка уже сказала об этом. А очнулась с корабельным канатом. Наверное, это что-то значит. Что моя привязанность к папе потянула меня на дно.
Она печально вздохнула, разглаживая прядь.
Я заметил, что она снова стала почти прозрачной.
– Так что бы вы хотели, мисс Лилиан? – Валентайн говорил все тем же мягким тоном. – Платье? Цветы? Сопровождение?
– С сопровождением вы тоже не справитесь, – усмехнулась мисс Лилиан. – Разве вы запретите королеве распорядиться отдать залп дочери адмирала?
Валентайн серьезно задумался. Я видел, как он, прислонившись бедром к столу, еле заметно шевелит губами, что-то подсчитывая.
