О поэтах и поэзии: Гёльдерлин. Рильке. Тракль – Мартин Хайдеггер
Мартина Хайдеггера (1889–1976) иногда называют крупнейшим европейским философом после Платона, что говорит не только о глубине его дыхания, но и о неуклонном в течение жизни возврате к «целостному» мышлению, на общедоступном уровне воспринимаемому как своего рода сращение философского метода с поэтическим. И в самом деле, тексты позднего Хайдеггера всё более становятся словно бы пронизанными мелодикой и ритмами поэтического «волхвования». Вновь и вновь его внимание привлекают поэты с безупречным чувством сакральной основы бытия, в особенности Гёльдерин, Рильке, Тракль. Тексты о поэтах философ называет так: «это доверительная беседа мышления с поэзией, и именно потому, что им обоим свойственно исключительно-особое, хотя при этом и различное, взаимодействие с языком. Беседа (с-говор) мышления с поэзией происходит для того, чтобы выявить существо языка, с тем, чтобы смертные вновь учились проживать в языке».
После просмотра книги зауважал Ф.Гельдерлина еще больше, стал читать-перечитывать Рильке, но вот Тракль, честно признаюсь, остался для меня мрачной непроницаемостью, или уж темной Синевой. (Переводчик в Послесловии приплетает еще зачем-то Целана). Все три автора трудны для понимания и нуждаются в подробных литературоведческих и философских комментариях. Хайдеггер предлагает свой вариант трактовки; он, безусловно, интересен, хотя, в каждом случае, у любого заинтересованного читателя может быть своя герменевтика.
Признаться, даже больше поэтов меня при чтении беспокоил автор комментариев. Ведь то, что для поэзии идет на «ура», для философии может быть весьма и весьма сомнительным. И попытка МХ строить свою философию на мифологии какого-то пасторально толка изрядно смущает. Пусть сейчас вокруг «ночь» и божественные следы утеряны, но где и когда отношения между Сущим и Бытием строились по-другому? Где доказательства этого, помимо авторского воображения – в скудных и случайных фрагментах, уцелевших от греков?. Ну, или как подготовиться к божественному возвращению, если вдруг сильно этого захочешь. Критика техники, цивилизации у МХ остра, но заумность его размышлений и издевательство над языком не вызывают приветствия в качестве альтернативы. Немцы вон попробовали.
Но поэты для анализа выбраны достойные, хотя, на мой взгляд трудно их оценить вне стихии их родного немецкого языка.