Маша Бухова
Синдром одноклеточности
– Итак, дамы и господа, у меня всё. Наверняка у вас возникло немало вопросов. С удовольствием их послушаю и постараюсь ответить на каждый.
Лектор, не скрывая искреннего ликования, оглядел притихший зал. Немногие пришли, только самые верные, для поддержки. Основная аудитория сидела дома. Прихлёбывая коктейли из виртуальных бокалов, любители покритиковать наблюдали, что получится из авантюрного дебюта.
– Петер, дорогой мой, простите, но прошу пояснить голограмму, иллюстрирующую э-э…
Пожилой мужчина, на вид древний старик из-за старомодной бороды, которая ему совершенно не шла, замешкался, открывая файл. Внимание слушателей переключилось на оригинала, словно заявившегося из далёкого прошлого. Послышались перешёптывания: «Смотрите, у него очки!» – «А что это?» – «Вроде чипа, но съёмного… кажется…» – «Надо же, из этих, из староверов, прилип к ноуту!» – «А говорит как! Прям вещает, точно застольную беседу ведёт». – «Такое только в историческом фильме услышишь!»
– Иллюстрирующую жизнеспособность урезанного наследственного материала, – экзотичный оппонент наконец отыскал нужную картинку. – Приведённые данные не точны и не подтверждены долговременными исследованиями. Никоим образом итоговый геном не будет жизнеспособным по причине несоответствия концепции синдрома одноклеточности.
Зал разом выдохнул. Даже колеблющиеся «домовики» возмутились, и со всех сторон посыпались язвительные хихиканья.
Петер подавил улыбку – радуются, лицемеры, надеются на бурю. Но нет, не дождётесь, нынче он добрый.
– Уважаемый коллега, – лектор развернул чип, чтобы усилить тембр голоса, – Прошу заметить, не урезанного, а обновлённого. Обновлённого генома. Мы же с вами знаем, что предела человеческим возможностям не существует.
– Вы проигнорировали взаимосвязи биологического вида! Нарушение равновесия чревато…
Шум в зале усилился настолько, что слова чудаковатого оппонента утонули в сплошном гуле уж совсем откровенного смеха. Петер поднял правую руку и одновременно нажал левой на чип – для электронных зрителей:
– Господа, всеми нами почитаемый академик имеет право на собственное мнение!
Однако шокированных слушателей, только что узнавших о грандиозном открытии, урезонить не удалось. Они размахивали голограммами с темой презентации: «Бессмертие – будущее человечества!» и громко аплодировали лектору, откровенно бойкотируя его потешного противника. Наиболее воинственные забрасывали народного любимца кипами приветственных фейерверков, скандируя модное словечко «Виват-бомбил», хотя никто из них не представлял, кого и зачем бомбил загадочный Виват. Всё перекрывал визгливый треск миллионов микросхем – наблюдатели со стороны не остались в долгу.
Старый учёный невозмутимо завершил свою, никем более не слышимую речь, словно вокруг него и не бушевал ураган всеобщего презрения. Усевшись в кресло, он снова уткнулся в монитор старенького ноутбука. Петер нахмурился и быстро прошёл через зал мимо тянувшегося к нему леса рук, не отвечая на восторженные улыбки и заискивающие взгляды. Нет, ну не до такой же степени! Поставить на место средневекового монстра, конечно. Но не рвать же его на куски, всё-таки мы цивилизованные люди.
Мужчины пожали друг другу руки и расположились рядом. Они ещё долго о чём-то беседовали, порой довольно возбуждённо. Слушатели, забытые и разочарованные, постепенно покидали лекторий. Вскоре помещение опустело, только неподалёку осталась сидеть молоденькая аспирантка в неприметном сенсорном халатике. Она внимательно слушала маститых коллег. Несмотря на скромный наряд и зачёсанные назад волосы, сразу бросалась в глаза её необыкновенная красота.
Закончив беседу, Петер повернулся к девушке:
– А, Лола! Хорошо, что ты задержалась. Если никуда не спешишь, пройдём в операторскую. Завершим серию экспериментов.
Они стояли рядом, седовласый доктор наук и молодая цветущая аспирантка, и непринужденно переговаривались, обсуждая исключительно научные проблемы. Текучая дорожка одного из самых длинных переходов Академии беспрестанно сворачивала то вправо, то влево, быстро проскакивала широкие коридоры и притормаживала в узких лабораторных. На поворотах немного трясло, и Петер поддерживал девушку за локоть.
Шумная ватага первокурсников у дверей стереолектория умолкла, провожая парочку восторженными взглядами. Вряд ли молодые люди уже успели ознакомиться с выдающимися трудами знаменитого учёного. Засматривались на Лолу. На неё всегда засматривались поначалу. Потом привыкали. Научный руководитель красавицы аспирантки за многие годы привык. Почти…
– Как-то нехорошо получилось с академиком, – Петер вздохнул. – Жизнь положил на… – он в нетерпении тряхнул головой, и чип тут же выдал искомый фразеологизм, – на алтарь науки. Люди ничего не помнят, ничего!
Лола согласно кивнула. Электроника, конечно, маскировала чувства, но, в общем, шеф был искренен, не желал публично опорочить своего старого учителя. Так уж получилось… Девушка поспешила утешить огорчённого спутника:
– Ты имеешь в виду Перекачку? Она была модной ну очень давно, потом её, кажется, разгромили. Честно говоря, я никогда не понимала, что в ней хорошего.
– Для того времени идея неплохая, но, увы, устарела. Устарела, исчерпав себя до предела. Как тот старинный ноутбук, который мой учитель не променяет на самый продвинутый чип.
Они вошли в операторскую. Дипломники давно разбежались по домам, и лишь одинокий квантовый Мозг что-то вяло подсчитывал, лениво подмигивая неоновыми лампочками.