Маша Малиновская
Сахар со стеклом
– Да ты вся горишь! – вынесла она свой вердикт, приложившись губами к моему лбу. – Срочно домой и в постель! И зачем я только согласилась.
– Мам, тише, – мне стало неудобно, что нас могут услышать. – Всё нормально, просто организм ещё слаб, и я устала.
Но как бы я ни пыталась доказать маме, что почти в порядке, кажется, это на самом деле было далеко не так. Меня начинало знобить, а в глаза словно песка насыпали. Кажется, моему организму не понравилось, что ему не дали выздороветь и засунули в воду.
Глава 31
Лекс
Проснувшись, я потянулся до хруста в позвоночнике. Карантин. Лицей закрыт на неделю из-за гриппа. Что может быть лучше? Конечно, по электронке уже разослали всем задания для дистанционной работы, но хотя бы поспать можно подольше. Особенно после воскресного отрыва. «Касатки» хоть и не выиграли, однако достойно сражались. Даже бестолочь вполне неплохо справилась. Опыта пока, конечно, маловато у неё. Воздух берёт неправильно, поэтому сильно напрягается, да и первый разворот криво выполнила. Но да мелочи, в целом нормально.
Я встал и побрел в душ. Взгляд зацепился за электронные часы на комоде. Не хило так я поспал – уже почти час дня.
Вода смыла сонливость. Я даже решил побриться. Теперь пора было и позавтракать.
В спальне на столе отзывался телефон. Должанов очнулся. В сообщения упала фотка, где у меня на коленях сидит пышная соска из «Русалок». Ох и приколов вчера было про плаванье на спине и буйки. Фу блин, как дети.
Должанов: «Выкладывать?»
Лекс: «Валяй»
Должанов: «А Ирка?»
Лекс: «А что Ирка?»
Должанов: «Ну…»
Лекс: «На хрен она пошла»
Должанов: «Ок!»
За тупость. Сказал: девчонку не трогать. Захочу потроллить – сам всё сделаю. Но Ирка начала зверски тупить. Терпеть не могу тупых девок.
А ещё не люблю истерик. Поэтому вчера пришлось пообещать, что соцсеть пополнится некоторыми нашими домашними видео, если Ряполова решит сунуться на соревнования. Поделом ей будет. В следующий раз головой станет думать, а не задницей.
Спустившись на кухню, за столом я обнаружил отца и его жену. Они сидели понуро и что-то напряжённо обсуждали.
– Добрый день, Алёша, – поздоровалась Наталья, а отец лишь кивнул.
Пипец, сто раз просил не называть меня Алёшей. Так и слышится в голове голос Любавы из «Трёх богатырей»: «А-а-алёше-е-енька-а-а». Бррр.
– Добрый. Чего грузитесь?
– Яне плохо, – ответил отец, а Наталья тяжело вздохнула, обхватив себя руками.
Внутри как-то стало неприятно. Заскребло, заныло. Хрень какая-то.
– В каком смысле?
– Зря я отпустила её вчера на соревнования. Что я за мать такая? – Наталья уронила голову на руки, а я чуть не захлопал в ладоши. Неужели прозрение? – Вчера вернулись из лицея, а у неё под сорок к вечеру. Еле сбили, но не факт, что опять такой жар не поднимется.
– А у меня сегодня аудит. И без Наташи вообще никак. Людмила отпросилась – тоже ребёнок заболел.
Отец хрустнул пальцами и отпил кофе из чашки.
– Ну она же не маленькая, не сможет, что ли, лекарство выпить, если что?
– У Яны когда сильный жар, она как в бреду. Её будить даже надо, чтобы воды выпила.
– Лёшка, – отец вдруг оживился, – может, ты мог бы присмотреть за сестрой?
Я аж поперхнулся кофе, представив себя подтирающим сопли бестолочи.
– Э нет, бать, я ж не нянька. Да и не знаю, что делать.
Наталья, к моему ужасу оживилась и с мольбой посмотрела на меня.
– Лёш, там только по времени напомнить ей выпить таблетки, что доктор выписал.
– Мы на пару часов, сынок. Ты справишься.
Пара часов для заключения по аудиту? Я же вроде на дебила не похож.
Так или иначе, но через час мне вручили пластиковую коробку с пилюлями и инструкцией что и когда нужно затолкать в бестолочь, сердечно поблагодарили и оставили за старшего. Детский сад, блин.
До времени, указанного на листке было ещё почти два часа, так что я поплёлся к себе в комнату и включил комп. От Демьяна пришло уже два сообщения с предложением затусить, но я не был уверен, что отец с женой вернуться до вечера. А надо было стеречь бестолочь, чтобы ласты не склеила.
За дрейфом по ютубу я и не заметил, что времени уже было почти пять, и пора было разбудить сестрицу для принятия лекарства. На стук в дверь она не отреагировала. Спит, наверное, всё же. Первое, что на что я обратил внимание, когда зашёл в комнату – её хриплое дыхание. Она дышала не совсем естественно: тяжело, даже надсадно как-то. Маленькая фигурка свернулась под одеялом в позе зародыша и вся тряслась. Растрёпанная коса покоилась рядом на подушке, сухие губы приоткрыты. Кажется, ей действительно хреново.
– Эй, – я притронулся к плечу, – мать сказала, чтобы ты выпила таблетки.
В ответ она только тихо застонала и шмыгнула носом. Вторая попытка закончилась таким же результатом. Вот же дерьмо! И что мне теперь с ней делать?
Я коснулся ладонью её лба и оторопел. Мартеновская печь, не иначе.
– Эй, может хоть температуру померяешь? – я снова затряс девчонку за плечо, но она только сильнее застонала.
Твою мать.
Перешерстив коробку, врученную горе-мамашей, я достал термометр и включил его. И как теперь его воткнуть? Не лезть же ей под пижаму.
Кое-как всё же удалось растормошить болезную. Она открыла мутные глаза, неосознанно мазнула по мне взглядом и выполнила указание.
Через минуту градусник пиликаньем сообщил, что можно смотреть результат. Кончик торчал наружу, так что я сам выдернул аппарат. И присвистнул, увидев цифры. Тридцать девять и девять. Пора было что-то делать.
На бумажке написано, что при высокой температуре надо дать парацетамол. Я отыскал капсулы, налил воды в стакан, чувствуя себя долбаной Мери Поппинс, и попытался уговорить Фомину выпить. Но в ответ было лишь мычание и кряхтение.
– Так, бестолочь, шутки в сторону.
Приподняв девчонку под руки, усадил повыше.
– Давай, открой рот.
От давления на щёки, бестолочь скривилась и рот таки открыла. Таблетку тоже проглотила, запив водой. И когда я уже обрадовался, что дело сделано, она, внезапно встрепенулась, ожила и попыталась встать.
– Эй, ты чего?
– Плохо, – трясясь прошептала и едва поднялась на ноги.
Шатаясь, Яна направилась в ванную, и там, судя по звукам, её вывернуло. Вот тебе и выпила таблетку. Блин, и чё теперь?
Вернувшись, девчонка забралась под одеяло и оттуда хрипло прохрипела:
– Лёш, уходи. Пожалуйста.
Глава 32
У Натальи телефон был отключён, у отца тоже. Вот так ситуация. Как бы бестолочь меня не бесила, но она же тоже человек. Тогда я решил вызвать скорую.
– Скорая, – ответила на том конце женщина.
– Здравствуйте, можно вызвать помощь? Моей сестре плохо.
– Молодой человек, конкретнее. Как именно плохо? Она принимала алкоголь?
– Нет! У неё температура почти сорок.
– А вы принимали алкоголь?
Что за херня?
– Какой ещё алкоголь?! У девушки высокая температура, и ей очень плохо.
Послышался неспешный тяжёлый вздох, отчего мне захотелось просунуть руку в трубку и сжать горло этой жабы.
– Адрес называйте.
Я сказал, куда ехать и стал ждать. Беспокойство жгло внутри, не давая расслабиться. Сам не понимаю, с чего так взяло. Ну заболела девка. Ещё и кто! В следующий раз подумает дважды, прежде чем больной в воду лезть.
Гитара не лежала в руках, видосы тоже раздражали. Я ответил на сообщение Максу и спустился на кухню. Время шло, а скорая не ехала. Не такая уж и скорая эта помощь. Я заглянул в комнату к Фоминой. Даже несмотря на слабое освещение комнаты, был отчётливо виден странный, резко очерченный румянец на её щеках. Прошло более полутора часов, а врачи так и не приехали. Я позвонил ещё раз, но теперь на меня жаба на том конце провода решила наорать:
– Молодой человек! Сейчас эпидемия! Скорая нарасхват, у нас есть и посерьёзнее случаи, чем температура у девицы. Ждите! Или вызывайте платную.
Про платную скорую я не подумал. Просто не сталкивался с такой фигнёй. Хотел уже послать суку и бросить трубку, как там послышалось:
– Зинаида Петровна, бегите, там Иосифовна опять с давлением поступила. Давайте я поговорю.
Трубку взял какой-то чувак, судя по голосу, молодой.
– Обрисуй проблему, парень, – сказал он спокойно.
Я ещё раз рассказал всё.
– Так дай ей таблетку от температуры.
– Давал, она её выблевала.
– Неудивительно при таком жаре. Бери телефон и топай к домашней аптечке.
Хоть какие-то действия. Ладно. Я достал в ванной большую коробку с общей аптечкой.
– Нашёл.
– Теперь смотри, есть ли что-то в ампулах и шприц.
– Хочешь сказать, мне надо ей ширнуть укол будет?
– Не справишься?
А куда деваться, если ни её мать, ни скорая приехать не могут. И пока на проводе более-менее адекватный медик, надо впитывать информацию.
– Попробую.
Я перечислил фельдшеру все стекляшки, которые нашёл. Три с разными названиями он сказал отложить. Объяснил, как набирать в шприц и куда колоть. Обычно игра в медсестричку мне нравилась наоборот.
Я вошёл в комнату бестолочи и включил свет. Она сморщила нос и залезла с головой под одеяло.
– Так не пойдёт, вылезай.
Отбросив одеяло, я задрал повыше рукав её пижамы. Чёрт, руки тряслись почему-то. Болеющему телу это не понравилось. Девчонка разлепила веки и посмотрела на меня. Взгляд стал более осознанным и метнулся иголке. Глаза в ужасе расширились, и бестолочь попыталась отползти.
– Да тихо ты. Скорая занята, так что врач сказал сделать.
– А ты умеешь? – раздался хриплый голос со стучащими зубами.
– Нет. Но выбора у тебя тоже нет.
Бестолочь без сил рухнула обратно лицом в подушку и затихла, подставив плечо. Умница.
Протерев место укола салфеткой, я воткнул иглу и медленно ввёл лекарство. Кажется, получилось.
Янка натянула одеяло и попросила выключить свет. Я щёлкнул по выключателю и развалился в кресле.
– Почему не уходишь? – донеслось из-под одеяла.
– Подожду результат.
На связь опять вышел Должанов, но настроения общаться не было, поэтому я оставил сообщение без ответа, а сам открыл какую-то приложуху-игру для одноклеточных.
Минут через двадцать тишины бестолочь выползла наружу и увалилась на спину на подушку. При свете ночника и экрана моего смартфона было видно, как мелкие белобрысые кудри прилипли ко лбу и шее. Взмокла. Это ж вроде хорошо?
– Жива?
– Лёша, ты ещё тут? – голос уже больше был похож на человеческий.
– Угу.
– Пить хочу.
Ну это уже наглость.
– Графин на столике.
Кое-как бестолочь выползла из постели и налила себе стакан воды. Дрожащими руками поднесла ко рту и жадно выпила.
– Лёш, спасибо тебе. Но мне надо бы переодеться.
Да, я это заметил. Пижама тоже взмокла и прилипла в некоторых местах. В тех самых.
Я молча встал, разозлившись на себя. Залип долбанной бестолочи, которая ещё и чуть ли не при смерти была час назад.
– Таблетки по расписанию. Коробка на столе. Я уехал, хватит уже с меня доброго самаритянина.
Я свою миссию выполнил. Хватит. Демьян ещё раз пять писал. А тут как раз и отец отзвонился, сообщил, что скоро будут. Надо будет сказать ему, что на хрен его идею с медицинским.
Глава 33
Яна
Удивительно, но сегодня я почти выспалась. Проспала всю ночь, просыпаясь от кашля лишь два раза. В последние три недели я измучила им себя и всех в доме. Воспаление лёгких – дело не шуточное.
Лицей открыли уже на вторую неделю, а у меня только температура спала на шестой день. С боку на бок переворачиваться в постели сродни пытке, потому что обе мои многострадальные половинки исколоты вдоль и поперёк. Мама брала отпуск на неделю, чтобы быть со мной. Я чувствовала себя неудобно. Ещё бы, мне уже восемнадцать, а мама берёт больничный, чтобы варить мне бульончики и давать сироп по расписанию.
Но Виктор сказал, что вполне обойдётся на работе неделю без своей помощницы, и что дочери она сейчас нужна сильнее.
Как только мне относительно полегчало, я принялась догонять программу. Болезнь болезнью, но экзамены и поступление никто не отменял. Сегодня после завтрака часа на четыре засела за геометрию, аж в глазах помутилось. И тут отозвался телефон. Степанова как всегда отписывалась о лицейских новостях.
Степанова: «Привет выздоравливающим! Как ты?»
Фомина: «Четыре часа геометрии не способствуют выздоровлению *глаза_в_потолок*»
Степанова: «Четыре часа геометрии и здорового убьют»
Фомина: «Точно! ахаха»
Непринуждённая болтовня продолжалась ещё минут сорок. Аня написала, что сегодня сократили занятия в связи каким-то патриотическим слётом на базе лицея, при чём старшие группы туда даже не позвали. Оно и хорошо, мы уже на финишной прямой, не до слётов.
Степанова снова пожаловалась на Придурка. Именно так: с большой буквы. И кто им был, я, конечно, знала. Должанов с завидной регулярностью доставал мою подругу. И что она ему такого сделала – непонятно. Аня не из тех, кто жалуется обычно, но даже у неё уже терпение было на исходе.
Недавно Степанова вскользь упомянула, что Шевцов с Ряполовой, кажется, расстались. Все видели, как они громко ругались возле стадиона, а Ирина потом в слезах сидела одна возле теннисного корта. Это мусолили до сих пор по всему лицею.
Самого Шевцова за эти три недели я видела всего несколько раз за ужином. И то мельком. Когда я спускалась, он уже обычно уходил к себе. Лишь однажды, столкнувшись на лестнице, поздоровались, коротко кивнув друг другу.
После того, как он ухаживал за мной, если можно так сказать, когда мне было плохо, я почему-то сильно смущалась и сама не горела желанием видеться.
А потом Алексей вроде, как сказали родители, уехал на военно-спортивные сборы от клуба, в котором занимается и, кажется, только вчера вернулся.
Я перекусила, вздохнула и принялась за литературу. Солженицын мне не нравился. Хотелось чего-то о любви, а не о тяжбах лагерной жизни. Но программа есть программа, деваться было некуда. И только я начала погружаться в подробности безрадостной жизни заключённого Щ-854, как телефон отозвался сообщением мессенджера. Я удивилась, увидев сообщение от Саши Тереньева – моего бывшего одноклассника и объекта неразделённых воздыханий.
Саша Т.: «Привет, Лемурчик»
Вот спасибо Алёнкиному Эльфу! Теперь и Саша меня так называл.
Яна: «Привет, Саш»
Саша Т.: «Ты как там?»
Яна: «Да норм уже. А ты как?»
Саша Т.: «Выходи через пятнадцать минут – узнаешь)))»
Со мной случился ступор. Он не в себе, что ли? Куда я должна выходить?
Яна: «В смысле? Ты о чём?»
Саша Т.: «Я к сестре старшей приехал, она недалеко от тебя живёт. И я уже еду, адрес у Алёнки пробил»
Я вскочила со стула, напрочь позабыв о дне из жизни Ивана Денисовича, и нервно закружила по комнате.
Сашка!
Тут! В «Серебряной роще»!
А я волосы мыла позавчера. Я вытащила из шкафа свитер поприличней, быстро почистила зубы и переплела косу. Даже по ресницам мазнула тушью. Через пятнадцать минут сбежала по ступеням, натянула куртку, накинула капюшон и выскочила на улицу. Пока открывались ворота, нетерпеливо закусила губу. Как Сашка отреагирует, что я в таком доме живу? Вдруг решит, что зазналась. Терентьев – моя несбывшаяся мечта. Когда сюда переехала, то и не думала вовсе уже о нём, давно переболела. Но сейчас мандраж в пальцы прокрался.
Едва я вышла за ворота, как к ним подкатило такси. Сашка, весь такой улыбчивый и милый, выбрался и крепко сжал меня в объятиях.
– Привет, Янка, – и приложился губами к щеке.
Лёгкое волнение пробежало по спине. Потому что хоть мы раньше и дружили, но дружеский чмок от мягко скользнувших чуть дольше нужного губ я могу отличить. И так приятно, что не бестолочь, не дура, а просто Янка. И улыбка в мой адрес.
– Привет, Саш.
– Ты прямо во дворце живёшь, – присвистнул парень, а я в ответ пожала плечами. Ну что тут скажешь, если так почти и есть.
Руку после объятий Саша так и не убрал, а лишь переместил мне на талию. И я абсолютно была не против. Мы пошли вдоль забора, болтая о разном, вспоминали, как недавно на каникулах катались с горки дома. Сашка улыбался и смеялся. Улыбалась и смеялась и я. Наверное, впервые после тех катаний с горки.
Глава 34
Лекс
Отоспаться после соревнований не получилось. Контрольную по английскому так просто потом не пересдашь, пришлось тащиться к первому занятию, хотя вчера приехал почти под полночь. Быстрее бы закончился этот лицей. Задолбал детский сад. Демьян вчера после соревнований чуть в табло не схватил за своё «школоло». Ребята в клубе уже давно уяснили, что то, что я ещё в лицее, ещё не значит, что не смогу настучать по роже. Тренер долго не включал в соревнования, но после того, как исполнилось восемнадцать, воткнул меня в основной состав.
Ирка сегодня опять мозг выносила. Ну что за мода такая у баб? Не знаю, как Макс справляется параллельно с несколькими. Мне кажется, они когда-нибудь прознают друг про друга, соберутся и просто прикончат его. А ему только веселье.
– Хмурый ты, бро, какой-то. Уже б давно взял своё и успокоился. А то задолбал кислой миной.
– Ты о чём вообще?
– Да так…
– Макс, блин…
– Так всё. Мне пора на репетицию. У меня новая партнёрша, надо объездить кобылку.
Ржёт упырь.
– А с Верой что? Опять лечится?
– Ага. Думаю, месяца три точно будет. Потом пока в форму придёт. Не знаю, там уже и поступление.
Верка Радич – партнёрша Макса по танцам ещё чуть ли не с пелёнок. Они вместе ушли в современный танец, будучи на самом пике в бальных. Мать Ларинцева тогда это едва пережила, она мечтала, что сын сверкнёт на каких-то престижных конкурсах спортивных танцев, но прямо перед отборочными четыре года назад Макс с Веркой показали кукиш всем и сбежали в хип-хоп. Эти двое дружили с детства, и Верка так и не дала Максу. Он долго не сдавался, но потом смирился, согласившись, что им и правда лучше быть друзьями. А ещё у Радич были вечные проблемы со жратвой. Она всё время считала себя жирной и поэтому сидела бесконечно на диетах, а потом время от времени родители лечили её в каких-то центрах.
На углу мы разошлись, и я потопал на остановку. Терпеть не могу общественный транспорт, но сегодня водитель отца отогнал машину в сервисный менять масло, так что пришлось тащиться на автобусе. От остановки до дома минут пять средним шагом. Я как-то и забыл, что гулять пешком тоже в кайф под настроение. Только вот настроение это у меня недолго продержалось.
Чуть в стороне от ворот стояли двое. Бестолочь я узнал по белой куртке, а рядом с ней, положив руку ей на талию, стоял какой-то хрен.
Кулаки сжались сами собой. Осознание горячей волной ударило в грудь. Я не хочу, чтобы это чмошник её трогал. Я вообще не хочу, чтобы её кто-то трогал. Почему? Лучше не задумываться, потому что выводы мне не понравятся.
– А ты у нас кто такой?
Я подошёл сзади. Бестолочь дёрнулась от моего голоса, отступила от чмошника на шаг и застыла.
– Лёша, – проблеяла, замявшись. – Привет…
Пацан тоже обернулся и внимательно посмотрел. Может, не увидь я его с бестолочью, он бы и показался мне нормальным. Или нет. Рафинированный какой-то. Правильный, наверное. Мама учительница, папа инженер, дедушка профессор. И прочая лабуда – идеальная семейка и такой же идеальный парень.
– Александр, – рафинированный протянул ладонь. – Одноклассник Яны. Бывший.
Я опустил взгляд на его руку, а потом опять поднял и посмотрел в глаза. Не ответил, и он понял. Опустил руку, засунул её в карман и нахохлился, как петух.
– А ты кем будешь? – уже не такой приветливый, зато наглый до делов.
– Это мой сводный брат Алексей, – вклинилась бестолочь. Ей не говорили, что нужно ротик на замке держать, когда взрослые разговаривают?
– Брат, значит, – протянул парень, в конец охренев. А я стоял и чувствовал, как сердце начинало разгонять кровь, накачивая органы адреналином.
– Значит.
Если между нами зажечь спичку – как пить дать рванёт. Девчонка это поняла и начала нервничать не на шутку. Бледные после болезни щёки раскраснелись. От напряжения она закусила губу и смотрела то на меня, то на рафинированного чмошника.
– Лёш, там Людмила обед оставила. Остынет…
Что, мать твою?
– Так иди и ешь, – бросил, не глядя на неё. – А одноклассник уже пойдёт, последний автобус через четыре минуты. А больше из «Рощи» сегодня ничем не уедешь.
У чмошника с лица сошла вся краска, он хотел мне что-то ответить, хотя явно зассал. Но стыд перед тёлкой взял своё. Уже открыл рот, как бестолочь снова всунула свои пять копеек. Поняла, что её дружок по лезвию ходит.
– Саш, и правда, – голос дрожал. – Мне сейчас мама должна позвонить. Да и замёрзла уже.
Этот Саша лишь удивлённо поднял бровь, но принял поражение.
– Ну ладно. Увидимся ещё.
И обнял бестолочь, прижал к себе. Я даже заметил, как он носом потянул возле шеи. Одноклассник, твою мать. Валил бы, пока ноги целы.
