Маша Малиновская
Я купил тебя. Дорого
Глава 10
Девушки прикрывают за собой двери и останавливаются напротив зеркала. Майя достаёт из сумочки стик и немного наносит на скулы, растирая кончиками пальцев. Прикасается им же к губам, вспушивая их, будто подушку.
Настя поправляет волосы, а потом тоже достаёт из клатча небольшой тюбик, похожий на помаду, раскручивает его, но оттуда не стик помады выезжает, а выпадает то ли капсула, то ли таблетка, которую Настя забрасывает в рот и глотает без воды.
Она замечает мой взгляд и усмехается.
– Хочешь? – выгибает бровь, протягивая тюбик. – Могу поделиться.
– Что это? – зачем-то вместо отказа спрашиваю я.
– Чтобы голова в определённый момент не болела, – подмигивает Настя, и они с Майей смеются.
– Спасибо, не надо, – открываю кран и снова ополаскиваю руки. – У меня не болит голова.
Настя и Майя снова переглядываются, и мне становится совсем уж некомфортно находиться тут рядом с ними. Неприятие, исходящее от девушек, буквально ощущается кожей. Хочется обхватить себя руками, отгородиться хоть как-то.
– Ещё бы, – Настя улыбается, но улыбка выглядит приклееной, а вот глаза сверкают ненавистью вполне себе ясной и понятной. – С Обласовым бы ещё голова болела. С таким не будет. Ты попробуй лечь под такого старого пердуна, как Левинов. Или, к примеру, Горбатов. Или под Петрова – там уже точно без этого, – она приподнимает тюбик «помады», кивнув на него, – не обойтись.
– Радуйся, что ты сопровождаешь Демона, – складывает руки на груди Майя. – У него, конечно, тот ещё взгляд – дрожью пробирает, но он хотя бы не старый. Не мерзко сопровождать его.
Сопровождать. Вот как это называется…
– А когда тебя покупает старая вонючая рухлядь – то ещё удовольствие. Мне блевать охота, когда его скрюченные пальцы прикасаются к моей коже, – кривится Настя, её красивое лицо искажается неприятной гримасой.
Логичным было бы спросить, разве их кто-то заставляет? Но… по своему примеру я знаю, что отказ неприемлем и опасен.
– Я этого не хотела, – опускаю глаза, а потом смотрю на себя в зеркало. Будто сама себе говорю.
– Тогда что ты забыла на конкурсе, Милана? – усмехается Майя. – Никто из нас не хочет вставать на колени перед стариками, но какой у нас выбор? Обласов сам решает, кто наденет корону. Ты взяла джек-пот, радуйся и не жалуйся.
– Каждая из нас знает, чем рискует и на что идёт, – с раздражение закатывает глаза Майя. – Ни для кого не секрет, что каждая хочет продать себя подороже. И хорошо, если купит такой, как Обласов. Но тут уж как повезёт. Тебе – повезло.
Повезло – слабо сказано.
Девушки уходят, а я так и стою у раковин и смотрю на льющуюся из крана воду.
Я всегда, с самого детства, воспринимала конкурсы красоты как некое волшебство. Мне казалось, в них принимают участие только особенные девушки – самые красивые, самые стройные, самые талантливые.
Подростком я ходила в танцевальный кружок, и когда в нашем доме культуры проходил местечковый конкурс «Мисс Очарование» среди студенток местного колледжа и старшеклассниц школ, мы выступали в качестве музыкальной паузы между конкурсами. Тогда мне и в голову не могло прийти, что такие волшебные конкурсы можно так опошлить.
Аукцион – вот подходящее название.
Блядство.
Странно, что на руки нам надевали пластинки с номерами, а не сразу с ценами.
Закрываю воду и вытираю руки бумажными салфетками. Нужно возвращаться, и это совсем не радует. Передышка не особенно-то удалась.
Но Обласов говорил, что тут есть балкон. Попробую проскользнуть туда.
Я выхожу в залу и в полутьме крадусь в сторону стеклянной стены. По пути беру бокал шампанского, хотя и не пью. Не знаю пока, что буду с ним делать, но мне хочется хоть немного отстраниться от всего этого. На такое, как Настя, я, конечно, не пойду, но пару глотков слабого алкоголя, пожалуй, позволю.
Действительно нахожу выход на балкон. Он тут только начинается, а уходит вдоль бетонной стены. Заворачивает за угол здания.
Отлично, меня не будет видно через стекло.
Вот бы потеряться тут до конца вечера хотя бы.
На улице сегодня удивительно тепло, но не настолько, чтобы щеголять с оголёнными плечами. Но мне всё равно сейчас на холод. Я лучше промёрзну насквозь, чем вернусь туда в залу под эти липкие похотливые взгляды.
Останавливаюсь и упираюсь рукой в стеклянные перила.
Интересно, насколько они надёжны?
Делаю глоток шампанского и прикрываю глаза. Замираю, ощущая, как по обнажённой коже скользит холодный воздух.
Странно, но я даже не дрожу. Словно окаменела.
Вздрагиваю лишь тогда, когда сзади мне на бёдра ложатся мужские ладони.
Глава 11
Как я могла не услышать, как Обласов оказался рядом?
А это точно он, я узнаю его по запаху его парфюма.
Никуда не деться от него. Я в западне. В капкане. Поэтому замираю – не шевелюсь, едва дышу, ощущая, как жар поднимается по шее и охватывает лицо.
Обласов скользит ладонями по моим бёдрам вверх, притормаживает чуть выше ягодиц, а потом прижимается пахом к моим ягодицам.
Крепче сжимаю пальцы на стеклянных перилах, ощущая его твёрдую эрекцию через одежду.
Неужели он хочет взять меня прямо здесь, на балконе?
Сглатываю от этой ужасной мысли. Голова кружится, когда смотрю с высоты балкона, пытаясь абстрагироваться мысленно от происходящего.
Но это сложно. Тело, словно нерв оголённый. Внутри всё съёживается и переворачивается, когда мужские руки снова проводят по моим бёдрам, но на этот раз сгребая платье.
Дышать перестаю. Застываю. Каждая мышца в камень превращается, когда его ладони оказываются на моей обнажённой коже под платьем.
Он трогает меня так по-хозяйски, словно я принадлежу ему.
А ведь я и принадлежу. Он так решил. Так ведь и сказал, что я вещь, и он меня купил. Дорого заплатил. И теперь считает, что вправе пользоваться так, как ему заблагорассудится.
Сжимаю зубы, продолжая тупо смотреть вдаль, выбрав одну неподвижную точку в ночной картине города, когда Обласов оглаживает мои ягодицы, а потом его пальцы оказываются под резинкой моих трусиков.
Хочется закричать, оттолкнуть его и сбежать, но вместо этого я стою, словно в столп соляной обратилась. Знаю ведь, что не даст уйти. Что догонит и сделает то, что захочет. Ещё и накажет – предупреждал ведь.
Непроизвольно всхлипываю, когда мужские пальцы достигают моей промежности. Сначала прикасаются лишь поверхностно, осторожно, а потом раздвигают складки кожи и протискиваются между ними.
Его пальцы скользят мягко, без нажима. Там очень влажно.
Почему я такая влажная?
Мои пальцы, которыми я впилась в перила балкона, белеют от напряжения, но я не произношу ни звука. Только чувствую, что мне нужно больше воздуха – дыхание углубляется. Во рту становится сухо, когда Обласов цепляет очень чувствительную точку.
Мне хочется расплакаться от того, как моё тело реагирует на его прикосновения. Оно словно отдельно от меня живёт.
Прилив крови к половым губам усиливается, вызывая лёгкую боль. Влаги становится ещё больше. Самое ужасное, что я не могу контролировать эту реакцию. Совершенно никак.
А потом его пальцы ныряют внутрь. Растягивают до ощутимого дискомфорта, вынуждая резко выдохнуть.
– Действительно девственница, – словно из-под воды слышу удивлённый негромкий голос Обласова.
Он убирает руки и приглаживает моё платье.
– Знаешь, Милана, – он всё ещё слишком близко ко мне. Убирает прядь моих волос за плечо и говорит близко, у самого уха. – Это удивляет меня. Ты удивляешь. Я привык видеть перед собой на коленях каждый год новую шлюху в короне, послушно открывающую рот, чтобы взять глубже. И счётчик во взгляде… Каждая знает себе цену. Каждая готова сполна её отработать. Но ты… что не так с тобой?
Вот что теперь называется «не так».
Если не готова обслуживать за деньги, значит, что-то не так…
– Мне жаль, что вам попадались только такие девушки, – отвечаю, продолжая смотреть в ночь. По плечам начинает ползти озноб.
Что тебе они могли предложить только секс за деньги, ведь большего ты попросту недостоин.
Но последнее я проглатываю, конечно же.
– Любопытно… – ведёт пальцем по моему плечу от шеи и до локтя, а я изо всех сил борюсь с желанием сбросить его руку, и лишь спустя секунду понимаю, что он оставляет след – мою влагу, собранную на пальцы. – Красивые шлюхи идут на конкурс, чтобы подать себя на блюдечке, продать подороже. Они готовы на всё, на любые извращения ради Бали, брюликов и брендовых тряпок. Подставят любое отверстие и умоются спермой. А что там в таком случае забыла ты, Милана?
Этот вопрос мне уже задавали.
И сама я не раз с горечью спрашивала себя об этом.
– Я уже говорила, – сглатываю. – Подруга попросила заменить её.
Какое-то время Обласов молчит. Эта тишина давит ещё сильнее, чем его голос.
– Я мог бы сломать тебя прямо сейчас, – ещё немного, и его голос мог бы показаться скучающим, но это далеко не так. – Но знаешь… мне вдруг стало интересно посмотреть, как ты сама придёшь к тому, что тоже имеешь цену. Это будет занимательно.
– Ожидание вас утомит.
– Я весьма терпелив, Милана. Из тех, кто предпочитает расслабиться и ждать. Всё равно всё приходит само. И ты придёшь, уверяю тебя.
Он отступает от меня на шаг, а я вдруг остро ощущаю, насколько мне холодно. Конец апреля даже на юге – не лучшее время быть на улице с обнажёнными плечами.
– Вызову тебе такси, Милана.
Обласов разворачивается и уходит, а я бы и выдохнула, но понимаю, что причин расслабляться совершенно нет. Даже наоборот – игра становится ещё опаснее.
Глава 12
– Да, Роман Васильевич, я успею к пятнице. Дневник практики осталось подписать у главного врача клиники, и я всё сдам.
Преподаватель удовлетворённо кивает и переходит к опросу следующего по списку. Через неделю всем надо закрыть документацию по практике, и препод заранее проводит опрос, кому сколько ещё нужно доделать.
По звонку с пары нас отпускают. Я беру свой рюкзак и спускаюсь с амфитеатра. Саша, моя соседка по этажу в общежитии, задерживается возле стола преподавателя, и я обещаю подождать её в коридоре. С Богданой же мы даже не смотрим больше в сторону друг друга.
Едва выхожу в коридор и останавливаюсь у подоконника, чтобы написать маме, что пока не уверена, что в выходные получится приехать, ко мне подходят три девушки. Знаю, что они с последнего курса и что просто так к ним не подойти – это всем известно. Элита местная. Красотки в брендовых шмотках и гиалуронкой везде, где только можно.
Но что им вдруг понадобилось от меня?
– Привет, Мила, – улыбается Алина Рощина. – Как дела?
Серьёзно? Её интересуют мои дела?
– Нормально, – смотрю на них с удивлением. Ощущение, что они просвечивают меня взглядами, словно рентгеном. Радиация почти физически ощутима.
– Что сегодня вечером делаешь? – опирается рядом на подоконник локтем Катя Порядова – красивая блондинка со взглядом ведьмы.
С какой такой радости им это интересно?
Но тут до меня доходит.
Корона.
Теперь, похоже, на ближайший год для меня забронировано место в этой компании.
– Хочешь с нами в «Монплезир»? У меня как раз есть четвёртый флаер на вход.
Тошнит от них. Чванливые балованные сучки. Я видела, как они травили в прошлом году девушку с первого курса только за то, что у неё были ярко-рыжие волосы и веснушки. Когда вообще рыжий цвет волос стал причиной издевательств? Глупости же.
Зато вот Богдана всегда мечтала с ними подружиться. Надо же, какую возможность-то упустила.
– Нет, мне нужно готовиться к конференции.
Они переглядываются и прыскают.
Не понимаю, что смешного? Учиться – это смешно?
Это университет, сюда за этим и приходят.
– Да ладно, Мил! – выставляет в улыбке свои слишком идеальные и слишком белые зубы Алина. – Ты королева красоты! О каких конференциях может идти речь? Зачем тебе эти скучные пыльные аудитории с чавкающими старыми пердунами и неудачниками, если твоя задача теперь блистать на светских мероприятиях и тусовках? Тебя ведь ждут.
Была я уже на одном мероприятии светском две недели назад, спасибо. До сих пор помыться хочется, как вспоминаю.
Да, эти две недели Обласов никак не напоминал о себе. Но я не настолько наивна, чтобы поверить в то, что он решил меня отпустить. Живу с ощущением, что на пороховой бочке сижу, и от каждого сообщения, пришедшего на телефон, вздрагиваю.
– Вынуждена отказаться, – натягиваю холодную дежурную улыбку. Ругаться с этими змеями открыто не хочу, такие кому угодно жизнь отравят в университете. – Приятно было поболтать, девчонки, но мне нужно на пару.
Из аудитории как раз выходит Саша, и я, проскользнув между гадюками, иду к ней, почти уверенная в том, что слышу в спину шипение.
– Что им от тебя нужно было? – тихо спрашивает Саша.
– В клуб вечером позвали, – пожимаю плечами. – Наверное, считают, что мне теперь из-за конкурса положено дружить с такими, как они.
– Пойдёшь? – Саша спрашивает нейтрально, но я слышу напряжение в его голосе. Неужели она думает, что я этого действительно хочу?
– Нет, конечно же, – смотрю на неё с удивлением. – С чего бы мне с ними идти? Они мне не подруги, а я не скоморошка на забаву этим селёдкам.
Саша выдыхает и улыбается, а потом мы смеёмся с этих «аристократок».
Когда возвращаюсь в общежитие, то в электронной почте в телефоне замечаю пришедшее ещё утром письмо от организаторов конкурса. По спине бежит неприятный холодок. Положительных эмоций, связанных с короной королевы красоты, у меня ни капельки не осталось, когда мне открылась вся правда об этом мероприятии.
В письме документы для ознакомления. Контракт на год, от которого я не могу отказаться. Фотосессии, благотворительные вечера по сбору средств, выступления перед студентами, участие в качестве гостя в городских мероприятиях, презентациях различных кампаний.
К документам в письме идёт приписка:
«Милана Владимировна, ознакомьтесь с договором, пожалуйста. Подписание состоится перед фотосессией завтра. Вы получите Ваш денежный сертификат победительницы конкурса и подпишите договор. После юридических процедур пройдёт знакомство со стилистом, который будет работать с Вами на протяжении года, а потом состоится первая фотосессия.
С ув., Ваш менеджер от организаторов конкурса, Валентин.
ПС. Фотосессия назначена на 5.00 утра, подписание документов состоится в 4.15»
Четыре пятнадцать?
Я даже ещё пару раз перечитываю, чтобы убедиться, что не ошиблась. Они там с ума сошли, что ли?
Вообще-то, у меня завтра занятия в университете с девяти.
Отбрасываю телефон и, рухнув на свою кровать, прикрываю глаза. Как жаль, что я просто не могу выбросить эту чёртову корону в мусорный бак и забыть всё как страшный сон.
И даже попытайся я так сделать, есть человек, который мне этого сделать не позволит.
Глава 13
В три пятнадцать я ненавижу весь этот мир.
До двенадцати просидела с учебником, с ним и уснула. И сейчас мне кажется, будто бы мне кто-то оттянул веки и насыпал туда камаз песка.
Приняв душ, я собираюсь. Не сильно беспокоюсь, чтобы не разбудить Богдану. Понимаю, что с моей стороны это не совсем красиво, но после её поступка говорить о красоте отношений и дружбе как-то не совсем к месту, наверное.
Богдана недовольно что-то бормочет и отворачивается к стене, а я, выходя, забываю выключить торшер. Надо будет – встанет и вырубит.
На вахте приходится пояснять сонной тёте Вале, почему мне приспичило куда-то идти в почти четыре утра. Смотрит она недобро и с осуждением. Как на… на ту, кем я теперь и являюсь по факту.
Я приезжаю по указанному адресу. Студия «Стразы» находится на первом этаже крупного бизнес-центра. Свет горит во всех окнах, будто ночью тут жизнь и не прекращается.
Меня пропускает охрана, а на входе встречает человек в костюме.
– Милана Владимировна, здравствуйте, – сухо улыбается. – Меня зовут Борисов Ян Борисович, я ваш юрист. Меня прислал Демьян Игоревич, чтобы я сопровождал вас на процедуре оформления документов.
Молча киваю. Раз уж он сам знает, как меня зовут, то в представлении смысла не вижу.
Иду за юристом в небольшой конференц-зал, где нас уже ждут двое мужчин и женщина. Все одеты по-деловому.
Я не вращалась никогда в бизнес кругах, не знаю, как там принято, но всё же странно немного видеть всех в полной рабочей готовности в четыре утра.
Мы присаживаемся за длинный стол, в залу вносят кофе и ставят перед каждым. Запах от чашки исходит изумительный, но я почему-то не решаюсь взять её и сделать глоток.
– Милана Владимировна, меня зовут Валентин, письмо было от меня, – представляется один из мужчин. – Вчерашний проект договора мы немного дополнили, прошлый вариант не учитывал некоторых нюансов. Ознакомьтесь, пожалуйста.
Он протягивает мне пачку бумаг, довольно толстую и увесистую.
Как это можно сейчас быстро и внимательно прочитать и проанализировать? Я вчера сидела часа два или даже больше, и то путалась. А сейчас поди пойми, где отличия от вчерашнего варианта.
Второй экземпляр получает Борисов и тоже принимается его внимательно изучать. Создаётся даже впечатление, будто он на моей стороне… Вот только все они – на своей. А я на своей.
– Фотосессий в стиле ню не будет, – юрист говорит твёрдо, подняв глаза, а я чувствую, как по ногам бегут противные мурашки. Вчера этого пункта в договоре точно не было, а сейчас я до него ещё не дочитала.
– Ну там не совсем ню, – юлит организатор конкурса. – Даже не топлес. Просто…
– Нет, – отрезает Борисов. – На этот счёт есть чёткие указания. Никаких ню, никаких парных фотосессий с мужчинами-моделями.
Вздохнув, Валентин делает пометки в договоре.
– Ещё будут вопросы? По суммам штрафов есть какие-то комментарии?
Да, штрафы тоже прописаны на тот случай, если я стану отказываться выполнять пункты договора.
Я бы и вовсе от него отказалась. И от короны тоже. Только Обласов не позволит. Он хочет владеть именно королевой, и моё мнение здесь неважно.
– Нет, этот пункт устраивает сторону.
Как скажете, господа хозяева.
Отредактированный договор секретарь приносит буквально через пять минут, в которые я просто пялюсь в крышку стола, так и не прикоснувшись к кофе. Подписываю одобренные Борисовым бумаги и уже собираюсь вставать, когда Валентин протягивает мне конверт и коробку.
– Ваш выигрыш, Милана, – на его лице появляется противная слащавая улыбочка.
Я открываю конверт и несколько раз моргаю. Внутри чек на пятьсот тысяч рублей, годовой абонемент в один из самых дорогих фитнес-центров города и сертификат на десять посещений спа-клуба.
– Это ваш выигрыш по условиям конкурса, – говорит Борисов, обращаясь ко мне.
Киваю и заталкиваю бумаги в конверт обратно. Руки немного трясутся.
Это огромные деньги. Очень большие. Куда больше, чем уровень дохода моей семьи даже за несколько месяцев.
В пакете оказывается норковая шуба от известного магазина. Тоже слишком дорогая для меня.
Куда я в ней пойду? И где хранить-то буду? В общежитии, что ли?
В дверь раздаётся нетерпеливый стук, а потом заглядывает женщина. Она выглядит недовольной.
– Где девушка, Валик? Время идёт, а она ещё не готова! Ты же знаешь, что у нас тут всё строго по расписанию!
– Идёт-идёт, Наташ, мы как раз закончили. Только у нас изменения – никаких ню и парных.
– Начинается, – цокает языком женщина, закатив глаза, а потом исчезает. – Давай быстрее, куколка! Я жду-у-у! – раздаётся из-за двери.
Борисов прощается со мной, и мы идём к двери. Но когда он уже собирается свернуть к выходу, вдруг возвращается.
– Милана, я совсем забыл, простите. Это от Демьяна Игоревича.
Он протягивает мне небольшой глянцевый конверт и уходит. Я открываю его и смотрю, что внутри. В груди становится пусто и тревожно.
Внутри приглашение в ресторан на ужин. Сегодня вечером.
Он дал мне две недели, и сегодня они закончились.
Глава 14
– Невероятно, – девушка потрогала мои губы. – Какая форма! Без капли филлера! Я сломаю тому руки, кто попытается тебе, цапелька моя, воткнуть иглу в губы. Они не сильно большие, но просто идеально наполнены, и форма как после скульптора!
Меня усадили на кресло типа стоматологического, только поудобнее, направили на лицо лампы и рассматривают со всей скурпулёзностью косметолог и визажист вместе.
Трогают губы, скулы, просят нахмурить брови.
– Может всё-таки поднять желобок? – прищуривается косметолог, приподнимая мою верхнюю губу. – Вот совсем капельку? Вот сюда и сюда подколоть?
– Не нужно мне ничего колоть, – сажусь, убрав её руку от своего лица. Ещё не хватало перекраивать моё лицо. – Меня всё устраивает в моей внешности.
– Нет-нет, цапелька, не будем, – визажист кладёт мне ладонь на плечо и укладывает обратно. – Ты и так обворожительно прекрасна. Обожаю работать с натуральными лицами, но их сейчас так мало, к сожалению. Это моя боль визажиста.
Мне накладывают макияж, потом подключается парикмахер. Приходит фотограф и начинает делать замечания, что и как, по его мнению, нужно изменить. Подключается художник по костюмам.
Меня словно нет. Будто все они обсуждают какую-то вещь, решая, как выгоднее её подсветить, натереть до блеска, сфотографировать. Моего участия во всём этом нет. Я – ваза, которая мечтает, чтобы её скорее снова поставили в тёмный угол пылиться.
– Готова, цапелька! – говорит визажист Наталья, махнув ещё несколько раз кистью, едва касаясь моего лица.
Я смотрю на себя в зеркало. Вроде бы я, а вроде и кто-то другой.
Глаза кажутся больше и выразительнее за счёт длинных накладных ресниц, скулы острее, подбородок уже. Даже шея выглядит длиннее, хотя у меня она и так достаточной длины.
Кожа сияет, следов недосыпа совсем не видно. Вот, оказывается, на что способны профессиональные мастера макияжа. Художники.
Но самое сложное начинается потом.
Мне нужно быть в образе, правильно позировать. Это совсем не так просто, как кажется, хотя я и думала, что умею красиво встать для фото.
И если с позами ещё куда ни шло, то играть лицом для меня оказывается сущей мукой. Фотограф злится, периодами краснеет до самых кончиков ушей, даже уходит пару раз подышать и покурить.
Через два часа этот кошмар заканчивается, и я, выжатая, словно лимон, наконец могу уползти в раздевалку. А сегодня ещё три пары в университете, на которые мне следует поторопиться, чтобы не опоздать, и вечером… ужин.
Кажется, сегодняшний день закончится нескоро.
В университет я действительно успеваю впритык, потому что нужно ещё заехать в общежитие, чтобы смыть с себя весь этот раскрас. Волосы нет времени вымыть и уложить привычно, поэтому собираю расфуфыренную копну в высокий пучок и сворачиваю гулькой.
Когда автобус буквально за десять минут от остановки, на которой мне нужно выходить, встаёт в пробку, я готова взвыть от отчаяния. Мне нельзя опаздывать на пару! Профессор очень не любит опаздыввающих, и я сама лично видела, как потом на экзамене относится к таким не то чтобы без жалости, а весьма предвзято.
Я решаю выйти и добежать пешком. Протиснувшись к выходу, выпрыгиваю из автобуса и почти бегу, когда слышу, как меня окликают:
– Милана!
Обернувшись, вижу Сергея – парня с параллельного потока. Он притормаживает возле меня на электросамокате. У него явно не каршеринговый, а свой – большой и мощный.
– Привет! – машу, не сбавляя темп. – Серый, потом поболтаем, у меня пара у Дервичева, нельзя опаздывать.
– Так залезай, – чуть подрезает меня и останавливается.
Времени правда в обрез, и я принимаю предложение. Встаю на самокат и берусь за ручки, а Сергей встаёт сзади и тоже берётся рядом с моими руками.
Мы нарушаем правила, я знаю, но нарушить дисциплину у профессора Дервичева мне ещё страшнее, если честно.
Едем довольно быстро. Мне даже страшновато становится, а ещё немного не по себе – уж слишком близко стоит Сергей. Он ко мне уже проявлял интерес, и не раз. Мы пересекались как-то в клубе, танцевали даже вместе. Потом не виделись долго, он, кажется, с моей одногруппницей встречался, а потом они расстались, и он снова интересовался мною через знакомых.
Но как-то так и не сложилось. У меня не было особо времени свободного на гульки, да и Сергей не сказать, чтобы заставлял сердце биться быстрее. Но вообще, он симпатичный, славы дурной у него нет, и улыбка обаятельная. Мы вполне могли бы и заинтересоваться друг другом сильнее.
Могли бы, да. До короны.
Мы уже подъезжаем к университету, как вдруг я замечаю на парковке чёрный автомобиль, а возле него того самого помощника Обласова – Виталия. Он стоит, явно кого-то ждёт. И, кажется, я догадываюсь, кого.
– Слушай… – говорит Сергей, останавливаясь возле входа во двор университета. – Может, сходим куда-то вечером? Дальше по улице классное кафе открыли, там мороженое вкусное.
Человек Обласова смотрит прямо на меня, и я чувствую, что моё сердце разгоняется. Мне становится страшно представить реакцию Обласова и что может за этим последовать, узнай он, что я любезничаю с кем-то.
– Нет, Серёж, прости. Сейчас… занята, – выпаливаю на одном дыхании и быстрее ухожу, надеясь, что Виталий решит, что данный разговор мой с Сергеем – сущий пустяк, и докладывать о нём совсем не обязательно.
