Мстислава Чёрная
За магическим прилавком. Не суетись под клиентом

Полная версия

Глава 1

Я проснулась от истошного визга. Он ввинчивался в уши, грозя повредить барабанные перепонки. Быстро подскочила на кровати и… чуть не завизжала сама. У меня на подушки лежала мышь, а может, и целая крыса. Здоровенная, с длиннющим хвостом и – я поняла это не сразу – мертвая.

Ну, вот и завтрак в постель. Правда, я предпочла бы кофе и круассан, а не жертвоприношение.

Визг и ругань не прекращались. Немного проморгавшись спросонья, я поняла, что кричат и возмущаются тапочки. Ну да, белые тапочки. Говорящие. Ну или орущие, тут уж как повезет. Что поделать! Если тебе хватило невезения провалиться в магический мир и стать продавщицей магической лавки, к таким вещам следует привыкать. Я в общем-то и привыкла, но сегодняшнее утро выдалось слишком уж шумным, такого у нас давно не было. Очень хотелось заткнуть уши, но как показывает практика, ни черта это не поможет. Поэтому я поморщилась и стала вслушиваться, что от меня хотят пушистые диктаторы.

– Ирод! Негодяй! Чудовище! – кричала одна тапочка.

– Ты посмотри, что натворил! – перебивала ее другая.

Чудовище – это конечно же, черный кот.

Он появился в лавке практически вместе со мной и числился тут то ли охранником, то ли просто занозой в заднице. Я удивленно посмотрела на тапочки. Нет, конечно, крыса на подушке – вовсе не тот подарок, который я была бы рада увидеть, проснувшись. Но в целом поведение кота вполне кошачье: поймал добычу, принес хозяйке. А теперь вот с чувством выполненного долга дрыхнет на полу, свернувшись клубочком в какой-то белой тряпочке.

Белой…

И вот тут я подскочила. Не тряпочка это вовсе, а скатерть. Скатерть-самобранка, которую он стащил на пол и устроил там гнездо.

– Сволочь ты мохнатая! – заорала я, заглушив даже тапочную ругань.

Сволочь мохнатая лишь раздраженно дернула ухом. Я подскочила к скатерти, рывком вытащила ее из-под кота. Божечки, что же теперь будет?

– Скатерка, миленькая, бедненькая! Что же он с тобой сделал! – в ужасе лепетала я.

Это, между прочим, мой единственный источник пропитания. И если скатерть обидится на такое варварское отношение (а она обидится!), чувствую, придется мне голодать.

Я бормотала извинения и судорожно очищала скатерть от кошачьей шерсти. Но предчувствие неминуемых проблем уже сжимало сердце ледяной рукой.

Кот благоразумно сиганул в окно. Тапочки больше не орали, ограничившись недовольным ворчанием. Если в это ворчание вслушаться, можно выяснить, что я самая нерадивая хозяйка, которую только видел этот мир, что таким не только лавку, даже уличный сортир нельзя доверить. Но я предпочла не вслушиваться.

Когда последняя шерстинка была изгнана прочь со скатерти, я аккуратно ее сложила, повесила на спинку стула, пробормотала еще с десяток извинений.

Двумя пальчиками за хвост взяла мертвую крысу, вышвырнула ее в окно и пулей рванула в ванную комнату.

Надо было дать скатерти время. Может, отойдет и будет не так злиться. Я тщательно вымыла руки, а потом долго плескала себе в лицо холодной водой. В конце концов оставила это занятие и вгляделась в свое отражение.

Выглядела я, прямо скажем, неплохо. Пожалуй, даже получше, чем в своем мире, где к моим услугам были все достижения уходовой и декоративной косметики. Кожа гладкая, волосы блестят и ложатся красивыми волнами, глаза ясные, ресницы длинные. И даже губы вроде как стали чуть пухлее, а брови потемнели и сами собой обрели вполне симпатичную форму.

Ладно, сдаюсь, одним пребыванием на свежем воздухе такого эффекта не добьешься. А вот зельем красоты очень даже.

Я еще немного покрутилась перед зеркалом. Настроение понемногу выравнивалось. А настроение в нашем деле – штука нужная, мне еще покупателям улыбаться. И лучше бы делать это искренне.

Когда стало очевидно, что делать здесь мне больше нечего, я вздохнула и вышла в свою комнату. Тапочки тут же завели прерванную по причине моего отсутствия песню:

– Невнимательная, бестолковая, слава богу, что лавку не разрушила, хотя, возможно, все еще впереди!

Я торопливо надела их на ноги. Необходимости в этом не было, выходить в торговый зал я пока не собиралась. Просто, когда используешь тапочки по прямому назначению, говорить они не могут. А именно это мне сейчас и требовалось.

Я осторожно приблизилась к скатерти, со всем уважением сняла ее со спинки стула и развернув, постелила на стол.

Что же мне выдадут после такого неподобающего обращения с магическим артефактом?

На столе появилась краюха хлеба и кружка воды. Видимо, так выглядит пассивная агрессия по-магически. Или это такая особая программа детокса?

Ну что же, могло быть и хуже. Все-таки какой-никакой, а завтрак у меня есть. А еще есть надежда, что к обеду она все-таки немного остынет и выдаст мне более или менее приличную еду.

Я покончила с завтраком и многословно поблагодарила скатерть:

– Спасибо, очень вкусно. Вот как это у тебя получается? Вроде обычный хлеб, а такая вкуснотища. А уж вода… Никогда такой не пила!

Надеюсь, я не переборщила с лестью и скатерть примет все за чистую монету. Я бережно свернула ее, повесила на место и направилась к шкафу.

Вот он никогда не подводил. Выдал мне целый набор разноцветных платьев, нарядных, с рюшами, белыми кружевами. Я бы, конечно, предпочла джинсы и свитер, но что поделаешь – униформа.

Я выбрала темно-синее. Быстро зашнуровала корсет (а ведь совсем недавно все эти крючки и завязочки приводили меня в ужас), поправила воланы и вышла в торговый зал.

Начинался мой очередной день в магической лавке.

Глава 2

Я окинула взглядом свои владения.

Еще совсем недавно лавка досталась мне в совершенно бедственном виде: паутина, покосившиеся полки, жалкие крохи товаров. Теперь же на нее было приятно посмотреть. Чистая, свежеотремонтированная, стеллажи забиты товарами сверху донизу, ценники подписаны – собственной рукой циферки выводила. Словом, торгуй – не хочу. А если учитывать, что до возможности вернуться домой из тысячи золотых монет мне осталось наторговать пятьсот, то дела мои обстоят не так уж и плохо. Хотя большую часть этих денег я выручила за чертовски дорогой артефакт, так что излишний оптимизм тут не уместен. Больше ничего столь же ценного среди моих товаров, увы, нет. Да и артефакт я чудом продала, и не кому-нибудь, а инспектору, графу Керту.

При воспоминании о нем сердце предательски дрогнуло. С тех самых пор он в лавке не появлялся. Уж не знаю, чем таким он занят, но сейчас ему явно не до меня. А ведь когда-то являлся чуть ли не каждый день. Доводил меня придирками и ехидными шуточками. И вот теперь, когда я вроде как к нему привыкла, пропал.

Колокольчик у входа звякнул, дверь приоткрылась. Сердце дрогнуло. Может, в этот раз и правда он? Вроде как легок на помине.

Но нет, на пороге стояла моя старая знакомая, Мартина, официантка из кафе «Тихая вкусность». В руках у нее был стаканчик с кофе, и потрясающий аромат мгновенно наполнил помещение и приятно защекотал ноздри. А я снова вспомнила инспектора, это ведь он когда-то оплатил мне доставку кофе на целых две недели. Только вот недели эти давно прошли. Неужели он был в нашем городке и снова обо мне позаботился? Но тогда почему не зашел?

– Привет, это тебе, – Мартина поставила стаканчик на прилавок.

– А разве оплата еще не закончилась? – осторожно спросила я, не называя имени инспектора.

– Закончилась. А это от меня. Вот, решила зайти в гости, не с пустыми же руками.

– Спасибо, – поблагодарила я искренне.

После скудного завтрака, который мне сегодня достался, кофе был очень кстати. Но с чего вдруг? Как-то у нас до сих пор не было принято обмениваться подарками.

– Посмотри, чему я научилась, – глаза Мартины сияли.

Она отступила от прилавка на шаг, зажмурилась от усердия, хлопнула в ладоши, и в разные стороны брызнули яркие разноцветные искры, получился маленький фейерверк. Огоньки погасли, не долетев до пола, последним сдался зелёный.

– Ого!

– Нет, подожди! – попросила она, хотя я совершенно точно никуда не спешила. – На экзамене в академию нужно показать не пшик, а настоящую иллюзию.

Мартина прикусила губу, снова хлопнула в ладоши, и в этот раз появился один фиолетовый огонёк. Разрастаясь, он вытянулся, формой стал напоминать бутон, даже прожилки потемнели, добавляя сходства, а затем лепестки раскрылись, мелькнула ярко-жёлтая сердцевина, и цветок рассыпался.

– Вот это да, здорово! – воскликнула я и сразу вспомнила, что моя собственная брошюрка с магическими заклинаниями так и лежит в тумбочке.

Боюсь, я первая попаданка в истории, которая могла бы изучать магию, но никак не может выделить на это время. Вот обещаю, сегодня же вечером, как только закрою лавку, займусь. Ну, скорее всего. Если, конечно, тапочки не пристанут с нравоучениями или кот чего-нибудь не отчебучит. Впрочем, даже если так, займусь обязательно!

Такое я дала себе обещание. А ведь надо было предположить, что в этом мире строить какие-то планы – глупое занятие. Как бы ты все ни распланировал, обязательно случится какая-нибудь неожиданность.

О неожиданностях я не думала, а просто ждала новых покупателей. И они не замедлили появиться.

От следующей посетительницы я шарахнулась и испуганно проговорила:

– Набор я вам не продам! – А потом, вспомнив, добавила: – И … разве вы не в тюрьме?

На моем пороге стояла Фиора Нокс, главный редактор местного вестника и кажется, моя злейшая врагиня.

Всё такая же пепельная: невзрачные русо-серые волосы стали словно короче, а песочно-бежевый костюм, мне показалось, успел выцвести ещё на полтона. Для разнообразия вместо массивных серёжек-шариков Фиора выбрала массивные серёжки-кубики.

В последний раз мы виделись, когда она пыталась ограбить лавку. Правда, потом выяснилось, что на не со зла, и вообще, ради благородного дела, но впечатлений мне хватило.

Брови Фиоры удивленно поползли вверх. Кажется, она не ожидала такого приема.

– А вы разве не знаете? Я думала, инспектор все вам рассказал.

И опять инспектор…

– Ничего он мне не рассказывал, – буркнула я. Говорить о том, что он здесь даже не появлялся, я не стала.

– Ни в какую тюрьму меня не посадили. Инспектору удалось замять это дело. Отделалась небольшим штрафом, но главное, Марианна спасена.

Фиора улыбнулась радостно и открыто, похоже, и правда была рада за девушку. Мое сердце затрепетало. Значит, получилось. Девчонка из моего мира попала домой, и для этого ей не пришлось выполнять никаких дурацких планов. Вообще ничего не пришлось. Нет, совершенно очевидно, мне было о чем поговорить с инспектором. Может поэтому он и не является ко мне так долго?

– Значит с ней все в порядке и она уже дома, – проговорила я задумчиво.

– Да-да, именно. Лучшие маги нашего магистериума занимались этим вопросом. А насчет в порядке… – на лице ее появилось озабоченное выражение. – Граф Керт сказал, что она была вроде как не в себе, бормотала что-то бессвязное о какой-то опасности.

– О какой опасности?

Она вздохнула.

– Увы, маги ничего толком не разобрали. А самого графа там не было.

Сердце пронзила обида. Вредной тетке, которая изводила меня, писала пасквили в своей газете и даже пыталась ограбить он все рассказал и… удивительно, нашел для этого время. А на меня времени не нашлось. И теперь уж никак не объяснишь это важными делами.

От обиды и еще какого-то неясного мне, но чертовски неприятного мне чувства я закусила губу.

– Маша, – вдруг позвала меня Фиора.

Я вскинула на нее удивленный взгляд. Вот уж не думала, что она знает мое имя.

– Вы ведь знаете, что у инспектора нет сердца.

Я вспыхнула. Неужели она подумала, что я… Что я и он… Что я в него…

– Мне нет абсолютно никакого дела ни до инспектора, ни до его сердца, – отчеканила я.

Фиора улыбнулась грустно, и как мне показалось, с сочувствием.

– Вот и хорошо, – сказала она и попрощавшись, покинула лавку, оставив меня в растрепанных чувствах.

У инспектора нет сердца… Сколько раз я уже слышала эту фразу, сколько раз огрызалась: «Да какое мне до этого дело». Но полный жалости взгляд Фиоры кажется, окончательно выбил меня из колеи. Наверное, следовало признаться хотя бы самой себе: не так уж мне и безразличен чертов инспектор с его сердцем Шредингера, которого вроде бы как нет. Но это не мешает ему проявлять вполне себе человеческие эмоции. Ту же Фиору он не оставил гнить в тюрьме, явно напряг какие-то свои связи, чтобы ее выпустили, понимая, что на крайний шаг она решилась ради подруги, и в целом ее поступок вполне можно считать самоотверженным. Или тот дорогущий перстень… Он ведь купил его, чтобы помочь мне скорее насобирать денег на освобождение. А еще кофе, которым меня исправно снабжали первые недели моего печального существования в лавке. Я даже подумала, что это вроде как проявление симпатии. Вот и зря подумала.

Весь день инспектор не шел у меня из головы. Я приветливо улыбалась покупателям, что-то продавала и даже поддерживала беседу… Но мыслями была далеко. Где он шляется? Почему не нашел минутки меня проведать? Даже жидкий суп, выданный мне скатертью в качестве обеда, не вызвал досады. В конце концов, какая разница? Еда – она и в Африке еда.

К вечеру я была совсем измотана. За окном уже стемнело, но возвращаться в комнату не хотелось. Хотелось пройтись, подышать свежим воздухом, попытаться привести в порядок мысли, прогулки мне в этом всегда помогали. Я вышла из-за прилавка, сбросила тапочки и стала шнуровать кроссовки.

– Куда собралась на ночь глядя? Порядочные девушки так поздно не гуляют, – привычно заворчали мои пушистые дуэньи.

Ссориться не хотелось, так что я сказала преувеличенно бодро и весело:

– Я ненадолго. Вы даже соскучиться не успеете.

Распахнула дверь, сделала шаг на крыльцо и так и замерла с зависшей ногой.

Благоустроенного домика со скамейками, цветами, фонариками и белым заборчиком не было. Был лес. Корявые стволы деревьев хорошо просматривались в тусклом бледно-голубом свете, исходившим от фосфорицирующего лишайника. Ни единого листочка, сплошные изломы ветвей и странные будто живущие собственной жизнью чёрные тени. Издали докатился не то крик птицы, не то стон зверя. Совсем рядом оглушительно треснула ветка.

Я в ужасе захлопнула дверь, привалилась к косяку и часто задышала, пытаясь прийти в себя.

– Что, передумала? И правильно, нечего в такую темень девушке одной делать на улице, – обрадовались тапочки.

– Там… там нет улицы, – едва слышно проговорила я.

Голос дрожал, и руки дрожали, и вообще вся я дрожала.

– Что за чушь! – фыркнула одна из тапочек. – Куда же она могла деться?

– Это не она куда-то делась, это мы куда-то делись… Там страшный лес и ухает что-то. Там жуть ужасная, – срывающимся голосом говорила я.

– Переработалась, девонька, уже и мерещиться что-то. Это, наверное, с голодухи. Все-таки скатерть с тобой слишком сурово обошлась.

– Не верите? – возмутилась я. – Тогда посмотрите сами.

Я подхватила тапочки в руки и распахнула дверь. Только вот никакого леса не было, был привычный дворик, со всеми полагающимися ему клумбами, скамейками и фонариками. Я медленно закрыла дверь.

– Переработалась, – вздохнула одна из тапочек. – Ступай-ка в комнату, а мы уж попробуем скатерку уговорить.

– Да-да, это ведь все котище натворил. А ты что? Ты просто спала.

Голоса тапочек почему-то успокаивали. А может, и правда мне все это показалось, померещилось? В конце концов, в последнее время было столько потрясений.