Мая Сара
Эллиот
– В каждой семье свои тараканы, – ответила я чуть жестче, чем стоило. – Моя тоже не идеальна.
Лия лишь кивнула, и мы продолжили идти в тишине. Сегодняшнее небо цветом напоминало глаза отца. И глаза Акселя. Наши глаза.
В детстве меня называли дочкой тренера. До шести лет я лишь наблюдала за тренировками брата и других мальчишек в группе. Но после… отец купил мне форму и начал тренировать наравне с мальчиками. Это был единственный раз, когда родители поссорились. Узнав про тренировки, мама взглянула на отца как на предателя. Но в тот вечер папа только покачал головой и сказал, что не может оставить меня без защиты.
– Мой отец… был странным, – призналась я.
Лия мягко посмеялась.
– Зато какой у тебя сногсшибательный правый хук, Элли. – Ее улыбка исчезла. – Как это произошло?
Я знала, что в какой-то момент она задаст этот вопрос. Однако винить ее не могла. Уж лучше спросить напрямую, чем сплетничать за спиной.
– Его сбила машина.
Лия резко выдохнула.
– Мне очень жаль, Элли, я…
– Он идиот, – оборвав ее, я почти улыбнулась. – Идиот. Отец постоянно говорил, что нужно оставаться начеку. Даже научил меня чувствовать чужие взгляды, когда я сплю. Какой отец учит этому свою дочь? – Слова полились, и я не смогла остановиться. – Он научил меня уклоняться от ударов ножом, научил такому пинку ногой, что им можно голову снести. Научил бегать так, что, клянусь, если от этого будет зависеть моя судьба, я побегу быстрее олимпийского чемпиона. – Лия смотрела на меня, поджав губы. – Он научил меня бороться за свою жизнь. – Сделав глубокий вдох, я замолчала. – И после всего этого он отвлекся на телефонный звонок, перебегая дорогу в неположенном месте.
Лия не нашла слов, чтобы ответить. А я и не ждала. Впервые после смерти отца я сказала больше двух предложений. Надо же, какой прогресс.
Продуктовый магазин, в который мы пришли, не пользовался особой популярностью, ведь закрывался ровно в четыре часа дня, когда люди еще торчали на работе. Но мне нравится отсутствие толпы. В магазине включено радио, за единственной кассой стоит щупленький парень. Он тут работает уже несколько лет и в свою смену всегда пропускает школу.
– Лия, Элли, – кивнул парнишка, оторвав взгляд от телефона. – Как обычно? Кокосовое или адекватное?
– Кокосовое молоко тоже адекватное, – Лия одарила его особой улыбкой и покачала головой, – но на этот раз мы за продуктами.
– Как знаете. – Парень пожал плечами и вернулся к онлайн-игре.
Пару раз в неделю мы с Лией приходим сюда за редким напитком, которого в нашем районе нигде не найти. Молочный чай с карамельными шариками тапиока. Райское наслаждение.
– Можешь подождать у кассы, – шепнула я однокласснице.
Лия покраснела, но сопротивляться не стала. Еще бы. Схватив корзинку у входа, я свернула и ушла в конец магазина. В молочном отделе нашла миндальное молоко. Миндальное, может, и адекватное, но тот кошмарный вкус кокосового? Нет. Это точно неадекватно. Как только мои глаза отыскали йогурт, я положила в корзину упаковку с персиковым вкусом. Мама любит его больше всего. Дальше я набирала все, что попадалось под руку, особо не задумываясь над ингредиентами для ужина. Уж что-нибудь да приготовлю.
Магазин небольшой, поэтому тут легко ориентироваться. Я шла между стеллажами уверенно и быстро, сметая продукты с полок прямо в корзину. Уже подумывала вернуться за второй, но, повернув к мясному отделу, тут же в кого-то врезалась.
Я потеряла равновесие. Корзинка выпала из рук, и продукты разлетелись по кафелю.
– Обожаю свою жизнь, – буркнула я, присела на корточки и начала собирать все обратно.
– My apologies[5].
Я вскинула голову.
Напротив стоял парень, одетый в черное. Козырек кепки почти скрывал молодое лицо. Парень опустился на колени и принялся помогать. Двигался он быстро, но скованно.
Я замерла, но не успела и глазом моргнуть, как иностранец поднялся на ноги и протянул мне корзину, успев разложить все по категориям: мучное со сладостями, замороженная курица отдельно от упаковки йогурта и миндального молока.
Моргнув, я вновь подняла голову. И мое сердце замерло. Все мое внимание поглотили глаза незнакомца. Светло-зеленые, напоминающие цвета глубокой осени и уральский изумруд. Насыщенные, неподдельные, заставившие мое тело откликнуться. Его взгляд вызвал во мне какое-то странное чувство, и захотелось что-то сказать, но все слова улетучились.
В голове всплыли знакомые образы.
И в его глазах я заметила то же самое узнавание.
Я выпрямилась вслед за ним. Взяла протянутую корзинку, не прикасаясь к его длинным пальцам. Но незнакомец уже отходил, опустив подбородок, окончательно скрывая лицо.
– Спасибо, – растерянно пробормотала я на английском.
Он резко склонил голову, услышав мой голос, и сделал еще один шаг назад.
– My apologies, – повторил он, натянул кепку ниже, развернулся и исчез среди рядов мясного отдела.
Я закрыла рот.
Прошла мимо нескольких продуктовых стеллажей, раздумывая о том иностранце, наверняка давно покинувшем магазин. И, когда остановилась около полки со специями, размышляя, нужна ли домой куркума, вновь заметила его. Парень стоял у противоположного конца стеллажа. И делал вид, что выбирает макароны. «Точно притворяется», – подсказывала мне интуиция. Интуиция, которая компенсирует топографический кретинизм.
Кепка скрывала его лицо, но я знала, куда он смотрит. С его стороны открывался вид на кассу, возле которой стояла Лия. За кем из них он наблюдает? За Лией или кассиром? Хочет ограбить магазин? Или он тайный поклонник моей одноклассницы? В любом случае пора делать отсюда ноги.
Я убедилась, что незнакомец не обращает на меня внимания, и проскочила мимо. Уже на кассе вывалила продукты, как можно быстрее расплатилась и потянула Лию наружу.
– Что-то не так? – прошептала она, как только мы вышли из магазина и остановились в нескольких метрах от входа.
В обеих руках она держала бумажные пакеты, ведь позволить мне нести продукты в одиночку ей не разрешала совесть.
– Ты посчитаешь меня параноиком, но…
Вдруг двери магазина открылись и вышел тот самый парень в черном. В руках он держал прозрачный стакан с бумажной трубочкой. Попивая мой любимый чайный напиток, он ушел к парковке и растворился среди машин.
Я ощутила во рту привкус этого чая.
Да, я параноик.
– Ой.
Лия опустила пакеты на землю и проверила вибрирующий телефон.
– Это мама, – пояснила она, прочитав сообщения. – Попросила купить домой красный перец и сметану, подождешь тут?
Я кивнула, и Лия побежала обратно.
В небе сверкнула молния. Вслед за ней прогремел гром. Вот-вот начнется самый настоящий ливень. Когда умер Аксель, погода была такой же.
Что-то не так.
Моя интуиция стучалась в двери разума, пытаясь о чем-то предупредить. Но о чем? Прохожие разбежались из-за непогоды, в магазине находились только Лия и кассир. Мои пальцы теребили ручки пакета, нога стучала по брусчатке.
Я что-то упускаю.
Вдруг на парковку въехала машина. Красная, старая и побитая, словно только вчера участвовала в гонках с перестрелками из автоматов. Номер у машины отсутствовал.
Она остановилась у входа в магазин. Двери со скрипом открылись, наружу вышли двое мужчин в выцветших толстовках и с натянутыми на голову капюшонами. Руки в карманах держали что-то массивное. Они вошли в магазин, но машина осталась заведенной, а двери – открытыми.
Что за черт?
До окончания работы продуктового осталась ровно минута. Кассир не должен впускать их. Именно так парнишка и поступал перед самым закрытием.
Я даю Лии ровно минуту, чтобы выйти оттуда. Даю кассиру минуту, чтобы выгнать их и закрыться. Я даю себе минуту, прежде чем начну действовать.
Когда время на экране телефона показало четыре часа дня, а Лия так и не появилась, я набрала номер полиции и нажала на вызов.
И тут из магазина раздался крик.
И я выронила телефон из рук.
Лия.
– Черт. – Я бросила пакеты и рванула в продуктовый.
Было глупо с моей стороны не дождаться ответа полиции.
Стеклянные двери закрылись за спиной в тот момент, когда я глазами отыскала одноклассницу. Лия стояла возле кассы, подняв руки вверх. Под ее ногами лежала пачка разбитых яиц, а за кассой все так же стоял парнишка. Оба они находились под прицелом пистолета.
– Что за… – Слова комом застряли в горле.
Двое мужчин, лица которых были скрыты под черными масками, тут же обернулись. Они сначала посмотрели на меня, затем переглянулись между собой.
Во рту пересохло. Мой взгляд застыл на грабителях. Оба огромные, словно всю жизнь провели в подпольном бойцовском клубе. Эти ребята не простые воришки. Пистолеты они держали умело. Их обучали. И не один год.
При следующем вдохе меня пробрала дрожь. Двое вооруженных мужчин. Два школьника под прицелом. Двери за мной закрылись, а телефон брошен на улице.
Я сглотнула и перевела взгляд на Лию, ее плечи дрожали, ноги подкашивались. Вот-вот – и она потеряет сознание.
Но она смотрела на меня.
– Элли, помоги, – всхлипнув, беспомощно прошептала Лия одними губами.
– Заткнись! – рявкнул один из преступников и приблизился к ней. – Заткнись, или я прострелю тебе глотку!
Лия запищала. Кассир почти зарыдал.
Я хотела было двинуться к ней, но не смогла. Нога поднялась и опустилась обратно на кафель. Сердцебиение оглушило меня, страх сковал тело так, что невозможно пошевелиться. Наши с Лией взгляды вновь встретились. Она знала, что я сильная. Что я смелая и хладнокровная. Но это не так. Как я буду бороться одна с двумя вооруженными мужчинами?
– Девчонка, – один из грабителей обратился ко мне, – только попробуй убежать или позвать на помощь, и я пристрелю их. – Он ближе приставил дуло пистолета к Лие. – Поняла меня?
Сомнений нет. Этот выстрелит в Лию. Другой убьет кассира. Только стоит мне попробовать убежать и позвать на помощь, как жизни двух подростков тут же оборвутся.
– Поняла или нет?! – грабитель сорвался на крик.
Лия вновь пискнула и зажмурилась. С каждым словом дуло пистолета приближалось к ее лицу. Я открыла рот, но язык словно прирос к нёбу.
Я бывала в разных ситуациях. Одноклассники нападали с кулаками, пьяницы приставали на улицах. Но мне не доводилось видеть, как на кого-то наводят оружие.
– Что вам нужно? – сквозь слезы взревел парнишка, поддавшись страху и упав на колени. – Деньги? Возьмите что хотите, возьмите из кассы! Если этого мало, я дам свой кошелек, только прошу, пожалуйста, не трогайте меня, я обещаю, что не расскажу о…
– Я же велел заткнуться!
Мужчина приставил оружие к его лбу. Кассир зарыдал, слезы рекой полились по его щекам. Но тут Лия двинулась в его сторону.
Что она собирается?..
– Не стреляйте в него! – закричала она, протягивая парнишке руку.
Звук оглушительного выстрела смешался с криком. Захотелось закрыть уши, прижаться к полу. Но я смотрела, как кровь хлынула из бедра Лии, как ее ноги подогнулись и она полетела вниз, ударяясь головой о прилавок и теряя сознание.
– Гребаная идиотка, – выдохнул грабитель.
– Ты промахнулся, – подсказал ему второй, все так же держа пистолет у головы парнишки. Затем, бросив на меня быстрый взгляд, добавил: – Покончи с ней.
Грабитель цокнул языком и вновь направил оружие на Лию. Прицелился ей в голову.
Его палец сжал спусковой крючок.
– Лия, нет!
Время замерло. А в голове пронеслись воспоминания.
Я попадала в похожую ситуацию однажды. В тот вечер отец оставил меня в самом небезопасном районе пригорода и уехал. Там ко мне пристал пьяный мужчина. Он знал, что я была одна. Знал, что я беспомощна. Видел, что мне было всего семь. И все равно пытался меня догнать и… сделать что-то кошмарное. Мое тело тогда оцепенело. Я стояла и смотрела, как мужчина приближался. Как протянул руку, чтобы коснуться. Я не помню своих слез. Помню лишь появление отца. Помню, как тот мужчина оказался на земле, так и не притронувшись ко мне.
Мой отец тогда улыбнулся мне. Погладил по щеке, приподнял подбородок и заставил посмотреть в его темно-серые глаза.
– Научись принимать свой страх, Эллиот. Прими его. Этот страх – часть тебя. Но никогда не позволяй ему взять над собой верх. – Он накрыл ладонью мою руку и сжал ее в кулак. – И борись. Борись за себя. Борись за других. – Поднес кулак к моему сердцу. – Никогда не ставь страх выше, чем желание продолжать борьбу.
Именно эти слова пронеслись в моей голове сейчас. Я побежала. Я ринулась вперед, пробежала мимо грабителей, прыгнула перед дулом пистолета, закрывая Лию собой.
Прогремело три выстрела.
Вспышки боли пронзили спину.
Ноги подкосились, и я полетела вниз.
Думала, столкнусь с холодным кафелем. Ожидала получить еще один выстрел в голову, потому что все еще могла дышать. Но вместо этого я услышала чьи-то вскрики. То ли визг кассира, то ли истошный вопль грабителей. Понять, что именно произошло, я не смогла.
Однако чьи-то сильные руки поймали меня.
А когда меня повернули лицом вверх, то я увидела перед собой те самые светло-зеленые глаза. Смутно знакомые даже на грани смерти.
– Мне жаль, – прошептал по-английски низкий голос. – Мне очень жаль, Элли. Этого не должно было произойти.
Мне хотелось спросить почему.
Но вопрос задержался на самом кончике языка. Я слышала, как замедляется стук моего сердца. Чувствовала, как вздымается грудь с тяжелым хрипом. Глаза мои остались открытыми, прикованными к незнакомцу. Однако сознание покинуло меня. А сердце перестало биться.
Я действительно умерла.
Умерла без боя.
Умерла глупой смертью.
Так же, как и отец.
Так же, как и брат.
Глава 2
Поначалу было пусто.
Бездумная пустота.
Меня лишили тела… разума.
Я исчезла…
Я без чувств. Во мне нет ни горя… ни сожаления.
Мне спокойно… Во тьме безопасно.
Я бы слилась с этой свободой навечно. Но нет. Этого не произошло. Безмятежность отступила. Тьма стала льдом, отгоняла меня, не принимая в свои объятия, не позволяя стать ее частью.
И тогда меня окутал жар. Он кололся, обжигал и затягивал все сильнее. Если бы я могла кричать, то кричала бы. Но здесь меня голоса лишили.
Я горела изнутри так, словно меня бросили в костер. Кожа полыхала, рассыпалась в пепел, затем словно вновь срасталась и вспыхивала алыми языками пламени. Я продолжала пылать до тех пор, пока тело не научилось сопротивляться. Пока порыв гортанного крика не замолк глубоко в груди. Я горела до тех пор, пока боль не отступила. И пока не впитала пламя окончательно.
Исчез жар. Улетучился холод. А кромешная тьма сменилась светом. И тогда я оказалась в поле. Босыми ногами опустилась на шелковистую зелень. Покрывало из молодых одуванчиков застилало бескрайнюю равнину. И сочная трава безмятежно колыхалась на ветру.
Вдалеке появились фигуры двух мальчиков, держащихся за руки. Я попробовала шагнуть к ним, и тут же расцвели одуванчики. Затем побелели, лишившись свежести желтизны. И ветер усилился, разделяя белые шапки на зонтики и разнося их по всему полю.
Когда я вновь взглянула перед собой, то увидела уже не мальчиков, а мужчин.
Однако теперь они стояли поодаль друг от друга, крепко сжав кулаки. Не касаясь друг друга.
И смотрели в разные стороны.
Алая кровь стекала с их кулаков, окропляя траву и опустевшие стебли одуванчиков.
Очнулась я резко. Легкие обдало огнем, когда я вдохнула. Во рту словно пролегла знойная пустыня, но мое дыхание участилось, хотя я не чувствовала своего тела. Я старалась дышать размеренно, но легкие, казалось, разучились правильно работать.
Паника билась в груди. Перед глазами темнота, и руки совсем не слушались.
Где я?
Я сделала вдох, который тут же отозвался острой болью в ребрах. Сердце забилось с неземной скоростью, улавливая пульсацию боли в каждом сантиметре кожи, в каждой мышце, и, кажется, даже мои волосы испытывали это незнакомое ощущение.
Спокойно, Элли. Дыши.
Я жива. Здесь никого нет. За мной никто не наблюдает, об этом говорит пустая тишина, прерываемая только моим дыханием.
Я одна. И я жива.
Я попробовала в очередной раз вдохнуть и на этот раз втянула кислород глубже, игнорируя боль в легких и задерживая воздух внутри.
Один. Два. Три. Четыре.
Долгий выдох. И затем новый продолжительный вдох. Этому упражнению однажды научил меня отец, когда я впервые осознала смерть старшего брата и не понимала, как справиться с удушающими эмоциями.
Спустя пару дыхательных циклов я сумела добиться ясности сознания и упорядочить хаотичный поток мыслей. Боль в теле притупилась, и только напряжение в мышцах напоминало о случившемся.
Но что произошло?
Всего один вопрос вызвал поток воспоминаний. Магазин. Грабители. Лия. Выстрелы. Мое тело тут же дернулось, будто пытаясь подняться. Но нечто тяжелое удержало меня на месте, приковывая руки к земле. Я покрутила кистями, ощутив на них что-то массивное и округлое.
Кандалы?
Я пошевелила руками, и мой слух тут же уловил звон цепей. Привыкнув к темноте, я рассмотрела в углу помещения тлевшую тонкую свечу на блюдце. Благодаря ее свету смогла разглядеть массивную дверь. Кандалы. Свеча. Единственная дверь и маленькая комната. Черт. Где я? Я попробовала вновь сконцентрироваться на последних воспоминаниях, и лицо Лии возникло перед глазами. Ее слезы, кровь и звук выстрелов.
В нее стреляли. И в меня тоже. Спину пронзила резкая боль, последствие этих событий. Я не должна была выжить, верно?
Вдруг дверь напротив со скрипом открылась, и все вопросы исчезли. В комнату проник неестественно яркий свет, заставивший меня мигом зажмуриться. Послышались чьи-то шаги. Кто бы ни зашел, их было двое. Шаги первого человека звучали тяжело и размеренно. Вошедший остановился передо мной. Шаги второго, наоборот, звучали торопливо и… робко, этот человек остался поодаль в стороне. Входная дверь закрылась с еле слышным щелчком, и в комнате вновь наступил мрак, однако я вовсе не торопилась открывать глаза.
Человек рядом со мной дышал глубоко и равномерно. Я чувствовала на себе его пристальный взгляд. И, сделав аккуратный вдох, я, приподнимаясь, открыла глаза.
Передо мной оказался взрослый мужчина. Он не был высок, но обладал безупречной осанкой и широкими плечами. Он держал в руке свечу, так что я смогла разглядеть его лицо. Азиат, похож на японца. Темные, с проседью на висках волосы пострижены идеально ровно, как у военных. Редкие морщинки вокруг раскосых глаз, внимательный взгляд. Острый подбородок и тонкие губы.
Казалось, мужчина изучал меня с точно таким же любопытством, что и я его. Всматривался в мое лицо так, словно пытался в нем что-то найти. И, глядя мне в глаза, сжал губы в ровную линию.
Секундой позже незнакомец наконец заговорил:
– Твое имя – Эллиот Шторм.
Я услышала в английской речи еле различимый акцент.
– Возраст – семнадцать лет.
Я моргнула в смятении.
– Ученица одиннадцатого класса школы номер 192. Последнее место проживания – город Москва, Российская Федерация.
Позади мужчины кто-то шевельнулся. И мой взгляд тут же переметнулся к молодой девушке, стоявшей у входа. Белый медицинский халат был накинут на ее плечи, в руках она держала записную книжку с ручкой, а с шеи свисал стетоскоп. Она медсестра?
Девушка с любопытством посматривала на меня, округлив глаза так, словно не ожидала здесь кого-то увидеть. Где бы это здесь ни было.
– Эллиот Шторм, – мужчина заговорил тверже, и я снова обратила на него внимание, – ты умерла в понедельник, двенадцатого сентября, в шестнадцать часов и две минуты.
Его взгляд встретился с моим. А я лишь открыла рот в полном смятении.
– Ты получила три выстрела в спину, – между тем продолжил он. – Пули поразили твою левую почку, шейный отдел позвоночника и поясницу.
Мужчина помолчал ровно секунду, которая казалась мне вечностью.
– Твоя смерть наступила моментально.
Все внутри меня стихло. Комната поплыла перед глазами. Умерла? Нет. Я дышу. Слышу стук сердца и ощущаю усталость в теле. Но я помню выстрелы. Помню кровь и крики Лии.
– Умерла?.. – прошептала я.
Мужчина кивнул.
– Я… – Я прочистила пересохшее горло. – Тогда я ничего не понимаю.
На лице мужчины не дрогнул ни один мускул.
– Эллиот Шторм, – он вновь принялся изучать меня внимательным взглядом, – ты умерла лишь по одной причине. И до сих пор жива по той же причине. – Мужчина слегка наклонился ко мне, и я пожалела, что не могу встать, расправить плечи и взглянуть ему в глаза. – Человек не способен выжить, потеряв столько крови. Человек не способен свободно дышать после подобных ранений.
– Это какая-то шутка? – Я не сдержала раздраженной усмешки. – Вы издеваетесь надо мной? – В полной тишине каменной комнаты мой голос прозвучал резко и сухо.
Медсестра удивленно ахнула, округлив глаза еще сильнее. Ее взгляд испуганно метнулся сначала к мужчине, потом обратно ко мне. Он же безотрывно смотрел на меня. Его острый подбородок дернулся вверх, и в темных глазах блеснуло секундное недоумение.
– Ключевое слово – человек, – коротко сказал незнакомец, выпрямившись. – Добро пожаловать домой, Эллиот Шторм.
Затем развернулся на сто восемьдесят градусов и твердым шагом направился к двери. Он замедлился лишь раз, обращаясь к медсестре:
– Все как обычно. Отведи ее в пункт, проведи осмотр. Найди Эйприл или другого бойца. Не имеет значения. Пусть это будет кто-то, кто уже проводил инструктаж прежде. – Он потянулся к ручке двери, но почти сразу остановился. – Только не Каллум. Он отрабатывает наказание.
Медсестра вновь удивленно ахнула.
– Каллум отрабатывает наказание? – прошептала она.
Мужчина обернулся, бросив на меня беглый взгляд.
– Наказание за нарушение правил касается всех. Даже безупречных бойцов.
Медсестра неуверенно подняла глаза на меня:
– Но что насчет…
Мужчина качнул головой.
– Не переживай о безопасности. Посмотри на нее. Она даже не может поднять руки в кандалах.
– Но…
– Пёрл, – мужчина оборвал ее, – посмотри внимательно. Посмотри на нее.
Девушка нехотя перевела на меня взгляд. В ее круглых глазах плясал самый настоящий страх. Она слегка кивнула, словно мысленно напомнила себе о чем-то, и через секунду мужчина покинул помещение.
Медсестра продолжала смотреть на меня. Честное слово, она почти тряслась. Но должна отдать ей должное: сомневалась она недолго. Глубоко вздохнув и опустив плечи, Пёрл сделала пару шагов в мою сторону.
– Я собираюсь снять твои кандалы. Я подойду ближе, ладно? Я не причиню тебе вреда, обещаю.
Голос у Пёрл был мягкий, самый нежный из всех, что я когда-либо слышала. Эту миниатюрную девушку едва ли можно было счесть опасной. И к тому же желание избавиться от оков было сильнее моей настороженности.
Поэтому я кивнула.
Плечи Пёрл с облегчением расслабились, и она неуверенно сократила дистанцию между нами. Присела на колени, чуть не споткнувшись о свои мешковатые штаны, достала из глубокого кармана свитера электронную ключ-карту. Провела ею по кандалам, те произвели короткий звуковой сигнал и тут же раскрылись, высвобождая мои запястья. Надо же, какие современные технологии.
Я наконец смогла поднять обе руки. Они слегка тряслись и казались легче обычного. Прощупав пальцами запястья, я не обнаружила никаких царапин или следов. Кожа не повреждена, хотя наверняка я провела в этих кандалах не один час.
Я подняла взгляд на медсестру. Она все так же сидела рядом, с явным интересом рассматривая меня. Оказывается, она была в очках, чего я не заметила раньше. Круглая прозрачная оправа с толстыми линзами, намекавшими на плохое зрение. Но даже они были не способны скрыть искренность ее кристально-голубых глаз. Светло-каштановые волосы были коротко подстрижены, и концы аккуратно обрамляли ее овальное лицо. Если так посмотреть, то медсестра подошла бы на роль лучшей подруги диснеевской принцессы. Такой персонаж безотказно помогает главному герою и в конце жертвует собой ради любимого. Вблизи она выглядела гораздо моложе, чем мне изначально показалось.
– Почему ты боишься меня? – Я сглотнула, мечтая о стакане холодной воды, и села, выпрямляя спину и растирая затекшие плечи.
Девушка покачала головой и прикусила нижнюю губу.
– Люди… ребята, которые появлялись здесь до тебя, были… были немного агрессивнее, когда просыпались. – Она серьезно посмотрела на меня. – И гораздо сильнее.
Я хотела задать следующий вопрос, но она уже встала и подошла к двери, кивком предложив последовать за ней.
Пункт. Так называемый пункт, куда меня привели, оказался самым обыкновенным медпунктом. Или не совсем обыкновенным, судя по дорогому оборудованию и мебели. Помещение небольшое, но обставленное всем необходимым. Несколько черных медицинских кушеток вдоль стен, стеклянные шкафы и холодильники для хранения различных медикаментов, две беговые дорожки, подключенные к каким-то аппаратам, идеально чистый рабочий стол, на котором стоял самый тонкий полупрозрачный компьютерный монитор, какой я когда-либо видела. В медпункте я также обнаружила две закрытые двери. Таблички на них гласили, что за одной находится палата для больных, а за второй – операционная.
Я даже не поняла, как именно оказалась в пункте. Покинув ту темницу, я следовала за Пёрл по широким светлым коридорам с неестественным освещением. Никаких окон, но зато множество комнатных растений. Куда бы я ни посмотрела, я натыкалась на одинаковые лабиринты и двери. Никаких номеров или табличек. Сущий ад. Плетясь позади Пёрл минут десять, я искренне удивлялась тому, как уверенно она ориентировалась в этом пространстве, ни разу не оглянувшись на меня. Даже если бы я и попыталась что-то предпринять, девушка знала, что сбегать мне некуда.
Только над широкой дверью медпункта я увидела хоть какую-то табличку. «Пункт».
И вот теперь я тут. Босыми ногами стою на медицинских весах, совершенно сбитая с толку.
Темная комната, современные кандалы, медицинский кабинет, словно созданный для профессиональной футбольной команды. Мужчина, который ведет себя как генерал армии, и девушка, скорее похожая на персонажа книги, чем на медсестру. Недавно в меня стреляли, а теперь я дышу и хожу. Способна говорить, и, может, не совсем здраво, но мыслить тоже могу. На данный момент все происходящее кажется сном психически нездорового человека.
– Сорок семь килограммов, – пробубнила под нос медсестра, делая какие-то пометки в своем блокноте. – Учитывая, что рост составляет сто шестьдесят шесть сантиметров, твой вес довольно низкий. Когда ты в последний раз употребляла пищу?
Я задумалась. Теперь, когда я пришла в себя, мои воспоминания о событиях до стрельбы казались неясными и размытыми.
– Какой сегодня день недели?
Медсестра нахмурила тонкие брови.
– Ты действительно не помнишь, когда в последний раз ела? – Она вновь пометила что-то в блокноте. – Все вы, бойцы, одинаковые. Что новички, что опытные ребята. Только и можете тренироваться, пока не упадете без сил.
Я сошла с медицинских весов, обулась в кеды и недоуменно посмотрела на девушку:
– Я уже слышала это слово «бойцы». Что оно значит?
В моей голове роился миллион других вопросов, которые мне не терпелось задать, но Пёрл все так же держалась на безопасном расстоянии, хотя больше и не тряслась, как тростинка на ветру. Как я и ожидала, вместо ответа она молча указала на одну из черных кушеток.
Я крепко сжала кулаки, но выполнила ее просьбу.
Терпение Элли, терпение.
Если не буду подчиняться, то меня могут снова закрыть в той темнице. И в таком случае мне точно не удастся ничего выяснить.
Я приподнялась и села на кушетку. Внимательно наблюдала за тем, как медсестра измеряла мне давление, потом температуру. Нащупывала вену на руке и зачем-то брала кровь, изумленно вздохнув, когда игла с легкостью проскользнула под мою кожу. Посветила фонариком в глаза, проверила мое зрение при помощи специального оборудования. Попросила закрыть один глаз и назвать буквы на плакате, висящем на противоположной стене. Она удивилась, когда я не смогла прочесть самую последнюю строчку. Извините, но покажите мне человека, который может?
Когда медсестра начала осматривать раковины моих ушей чем-то металлическим и холодным, мое терпение лопнуло. И я отпрянула от нее.
– Объясни, что тут происходит.
Пёрл, перестав что-то записывать в своем блокноте, смущенно подняла на меня взгляд:
– Обычно я не берусь за инструктаж. Это самое сложное.
Да не может быть.
– Я очнулась в кандалах на каменном полу темницы с ужасной болью во всем теле. Последнее, что я помню, – это как в меня стреляли и я запачкала кровью весь продуктовый. А тот мужчина несколько минут назад подтвердил факт моей смерти. – Я неосознанно повысила голос, и Пёрл отступила на шаг, но мне было плевать, пугаю я ее или нет. – Я позволяю тебе щупать и осматривать меня, словно подопытную морскую свинку. И до сих пор не имею ни малейшего понятия, жива ли моя одноклассница, в которую тоже, между прочим, стреляли. Так что поверь мне, Пёрл, объяснить, что тут, черт возьми, происходит, не так уж и сложно.
Это была моя самая длинная речь на английском с тех пор, как умер отец. Дома мы всегда говорили на этом языке. Мама лишь изредка переходила на японский – когда испытывала злость или страх. А русский я использовала в основном вне дома.
Мои слова застали Пёрл врасплох, и она отвела взгляд, сжав блокнот тонкими пальцами.
– Хуже ты мне точно не сделаешь, если хотя бы попытаешься объяснить, – добавила я, постаравшись, чтобы мой голос прозвучал спокойно.
Пёрл покачала головой и взглянула на меня. В ее глазах проскользнула жалость.
– Я не уверена, что это верное утверждение.
А я уверена, что мой правый глаз только что дернулся от раздражения.
– Ладно. – Я почесала затылок и вновь окинула взглядом оборудование медпункта. – Где я нахожусь? В какой стране?
– Ни в какой.
– Что?
– Мы находимся на границе между США и Канадой. Наша территория не принадлежит ни той ни другой стране. Тут мы и обосновались.
– Серьезно? – Я почти усмехнулась. Далеко же меня занесло. – Значит, я действительно жива? Не умерла и не перенеслась в некий волшебный мир с темницами и кандалами?
Пёрл посмотрела на меня озадаченно, поэтому я медленно выдохнула и спросила вновь:
– И что это за место? – Я обвела рукой все помещение.
Пёрл прижала к себе блокнот:
– Я даже не знаю, с чего начать, я…
– Это издевательство какое-то.
Я опустила голову, пальцами впившись в кушетку. Впервые в жизни я нахожусь в таком ступоре. И что же мне делать? Отец готовил меня ко многому. Но мне даже в голову не приходило, что я когда-нибудь окажусь в подобной ситуации.
Стоп. Отец?.. Я закрыла глаза, в очередной раз пытаясь вспомнить события последних дней. Перед глазами возник образ мамы, ее залитое слезами лицо и подрагивающие плечи. И черное платье, которое она надела в день, когда нам передали прах отца. В груди что-то сжалось, и я вспомнила серое небо, затянутое скорбными тучами. Вспомнила лицо папы. И лицо Акселя перед самой его смертью. Вспомнила, как врачи сообщили, что моему старшему брату осталось совсем немного, и попросили нас попрощаться с ним.
