Лесков: Прозёванный гений – Майя Кучерская

Если каждый человек, по определению кого-то из классиков, отдельная планета, то эта книга – настоящая энциклопедия планеты «Лесков» – увлекательный, напряженный, динамичный и очень детальный рассказ о литераторе, чиновнике, муже, отце, человеке и о том пути, котором ему пришлось пройти, чтобы стать кем-то…Путь ни на одной из этих ипостасей легким никогда не был: благодаря протекции быстро стал чиновником (и довольно дотошным, с тягой к справедливости. У него, из семьи потомственных священнослужителей, это, наверное, было в крови), но настоящего призвания к своему делу не ощущал. Потому и променял его в скором времени на занятия коммерческой деятельностью (да, был в жизни русского классика, Николая Семеновича, и такой неожиданный оборот; он стал агентом-подрядчиком в одной торговой компании своего родственника), а когда фирма прогорела – на занятия публицистикой и журналистикой. Последние, кстати, в его судьбе неразрывно связаны с литературой. Его очерки и статьи на злободневные для российской действительности темы (как то: коррупция, нищета, неравноправие и проч.) всегда отличал отменный слог и четкая мораль. Своего мнения по общественным вопросам писатель никогда и не скрывал, хотя критика и пыталась уличить его в лицемерии, двуличности, шпионстве даже – литературная стезя для Лескова тоже стала серьезным испытанием. Его романы были или раскритикованы в пух и прах, или же и вовсе не замечены…Личную жизнь тоже вряд ли назовешь на 100% счастливой и удавшейся: два брака писателя развалились, с детьми тоже были отношения, полные взаимных разногласий и обид. Тяжелый характер, требовательность (не только к другим, но и к себе прежде всего), строгость, нежелание идти на компромиссы сослужили классику плохую службу: что в карьере, что в любви. Друзей – подлинных, преданных, верных, готовых прийти на помощь в трудную минуту и час испытаний – у него тоже не было. Были лишь люди, которыми он восхищался, которых считал своими наставниками. Среди, например, Герцен, Катков, Лев Толстой…И лишь творчество всегда давало необходимую для жизни отдушину: здесь он наслаждался языком сам и давал возможность насладиться им читателям, здесь он писал на такие близкие для себя темы (жизнь русского духовенства), здесь он пытался донести до широкой публики свои взгляды.Его жизнь (личная и профессиональная) легкой не была, но полная трудов (ежедневных и ежечасных), лишений, она может послужить и нам, читателям двадцать первого века, примером служения справедливости, нравственным идеалам, примером выдержки и упорства. 5/5

Испытывая интерес к биографическому и мемуарному жанру в литературе, сложно было пройти мимо этой книги, которая, к тому-же рассказывает о писателе, чья личность и творчество редко становились темой для исследования.Судя по авторскому вступлению, данный труд стал результатом многолетнего исследования, работы с архивными источниками и по крупицам восстановления жизненного и творческого пути Николая Семёновича , являющегося одним из самобытных русских писателей.Получилась вполне добротная, но чересчур подробная книга, перегруженная информацией, особенно по части литературных трудов русского классика. Тут автор не стала особо себя ограничивать и блеснула своими талантами по части филологических исследований. Теперь можно и не читать романы самого Николая Семёновича .По сути, во всей книге очень много самой современной писательницы, её видения и осмысления литературных трудов классика, его мыслей в тот или иной период времени, весьма некорректное сравнение Санкт-Петербурга и Киева и их жителей, отчего изрядно увеличивается объём написанного, но влияет на впечатления от оного.

В связи с этим, навряд ли могу особо рекомендовать, даже любителям жанра, если только почитателям творчества русского классика, желающим углубиться в анализ его произведений и почерпнуть толику сведений о его жизненном пути.

Достоевскому равный, он – прозеванный гений.

Очарованный странник катакомб языка!

СеверянинНельзя сказать, чтобы Лескова не знали вовсе. «Левшу» вспомнят и те, кто книг отродясь не читал, но смотрели мультфильм. Многие «Очарованного странника». Не меньшее, а может и большее число читателей у «Леди Макбет Мценского уезда». Был хороший фильм с Андрейченко, экранизации всегда запускают обратную волну интереса к источнику. А кроме того, в перестройку в советской культурной жизни значительную роль играли фигуры Мстислава Ростроповича и Галины Вишневской, заговорили тогда и об опальной опере Шостаковича «Катерина Измайлова»: страсть, смерть, криминал – все как народ любит.Что еще? Может «Запечатленный ангел» и «Тупейный художник»? Томик, если собрать под одной обложкой, а меж тем собрание сочинений Лескова насчитывает тридцать томов. Ну что вы, это нормально, и в золотой фонд отечественной литературы он таки вошел. Пусть не в первый эшелон, где Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Толстой, Достоевский, Чехов, но ведь и не в десятый, где панаевы со скабичевскими – о чем еще мечтать?А теперь представьте на минуту, что миру явилась доселе неизвестная пьеса Шекспира, роман Джейн Остен, поэма Пушкина или Лермонтова, повесть Достоевского, рассказ Чехова. Неужто не кинулись бы тотчас читать, пожали в ответ на известие об этом плечами: «славно, но мы уже имеем о нем/ней представление». Еще как бросились бы на поиски, стали обсуждать в сетях, ждать экранизации, гадать о кастинге. В этом преимущество пребывания в первом ряду, ты интересен весь. Когда во втором, вежливо улыбнутся, узнав о тридцати томах: «Как плодовит».Писательница, критик, литературовед Майя Кучерская, вынесенным в заглавие определением Северянина напоминает: он был гений и мы его прозевали, не прочли, не поняли, недооценили. Это как если бы знаток на чердаке дома, обставленного безликой функциональной икеевской мебелью обнаружил столик работы Томаса Таффа и сказал хозяевам, что они владеют сокровищем (да, требует реставрации, да вложения обещают быть серьезными, но итоговая цена в миллионы долларов на Кристи стоит того, чтобы потерпеть связанные с приведением в должный вид неудобства).Вряд ли одному человеку и одной книге под силу одолеть полуторавековую инерцию мышления, но биография Лескова ее авторства сродни экспертному мнению такого знатока, возвращающего нации сокровище, которое по неразумению выбросили на чердак. Книга Кучерской сама по себе ценный артефакт, это биография от литературоведа, критика, превосходной писательницы, в чьем творчестве – что не менее важно – значительное место занимает тема русской православной церкви. Больше того, Кучерская единственный в современной русской литературе автор, пишущий о церкви и ее служителях. Кому как не ей рассказать о писателе, называвшем себя «колокольным дворянином» – из поповичей по отцовской линии, из захудалых дворян по материнской. Написавшем «Соборян» и «Праведников». О том, кто шел путем Толстого в проповеди христианства и непринятии ханжеского лицемерия церковных иерархов, но сочувствовал низам духовного сословия."Лесков. Прозеванный гений" плод двенадцатилетнего труда. Писательница не скрывает, что, несмотря на колоссальную изыскательскую работу, сведений о ранних периодах жизни Лескова исчезающе мало, а то и вовсе нет. Что-то пришлось воссоздавать, домысливать, подобно тому, как антрополог выстраивает облик человека по его черепной кости. Потому биография писателя скорее симбиоз документальной и художественной прозы, максимально бережное, аккуратное, скрупулезное восстановление жизненных обстоятельств и творческого пути героя. И это книга, которая по праву займет место в ряду таких эталонных образцов современной биографической прозы, как «Пантократор» Льва Данилкина и «Пастернак» Дмитрия Быкова. День сегодняшний предъявляет более жесткие требования к литературе серии ЖЗЛ, долго бывшей чем-то средним между официальным панегириком и синекурой для поправки писательских финансовых обстоятельств с негласным правилом «об усопшем хорошо или ничего». Биография образца XXI века детабуирована и дестигматизирована, дает образ живого человека с его достоинствами и недостатками, с прекрасными и уродливыми чертами, где неприятное и неудобное наравне с превосходным. Дело не в смаковании жареных фактов, для этого есть желтый интернет, но в том, чтобы раскрыть личность героя максимально точно и полно, без ханжеских экивоков. И это удается Майе Кучерской превосходно.Да, был недоучкой и не по бедности, хотя в гимназии, в самом деле, учился попечительством состоятельного родственника – а потому что не хотел учиться, как и спустя годы матушка его, Марья Петровна говаривала. Но пятнадцати лет пошел служить в Палату уголовного суда, после в Рекрутскую комиссию (аналог сегодняшнего военкомата), еще потом объездил Россию разъездным агентом в предприятии Шкотта. Это были его университеты, здесь он набирался знаний о жизни.Да, позволял себе зло высмеивать коллег литераторов, выводя в своих писаниях их карикатурные образы. Но как жестоко поплатился, как дорого заплатил погубленной безвозвратно карьерой и остракизмом со стороны либеральной среды и властной опалой за единственную статью о пожарах. Был несчастлив в браке и практически не принимал участия в дочери. Презрительно насмехался над сыном от второго брака Андреем – тем, кто впоследствии станет самым преданным его биографом, прежде дослужившись до генерала и в отставку уйдя с профессорской должности. Нет среди нас белоснежных ангелоподобных сущностей, все мы живые, все со своими головными тараканами. Но кто-то, кроме того, необычайно талантлив. И стремится ввысь, даже стоя по колено в болоте. Еще одно только дополнение, живые родники народной речи не иссякли вовсе, продолжателем лесковской традиции был Юрий Коваль, а теперь эта вода журчит в книгах Вероники Кунгурцевой и у совсем молодой Ирины Богатыревой.