Меган Тухи
#MeToo. Расследование, уничтожившее Харви Вайнштейна
Когда она вернулась в Нью-Йорк, ей немедленно позвонил Вайнштейн и излил свою злость. Обвинял ее в том, что она рассказала все Брэду. «Он добавил, мол, я разрушу твою карьеру». С трубкой в руках Гвинет стояла, застыв, в своей старой квартире в Сохо, объятая страхом потерять две роли, особенно «Эмму». «Я была тогда никто, совсем ребенок, и к тому же наемный работник. С ужасом я думала: вот сейчас он меня уволит».
Она попыталась перевести разговор в профессиональное русло, объяснила Вайнштейну, что ничего не скрывает от бойфренда, и это естественно. Что хочет забыть случившееся, оставить все в прошлом: «Я старалась договориться миром и не хотела никаких проблем». Спустя некоторое время их отношения наладились: «Смешно, но вышло так, что это действительно стало нашим прошлым». Ее сотрудничество с продюсером складывалось очень удачно, и чем дальше, тем больше она уверялась в том, что не имеет права говорить о давнем безобразном эпизоде. «Я сделала потрясающую карьеру в «Мирамаксе» и никак не могла себе позволить вспоминать такое, – объяснила Пэлтроу. – Тем более что от меня ожидали молчания».
Таковы стандарты Голливуда, добавила она: ты глотаешь обиды, замалчиваешь жалобы, постоянно терпишь приставания мужчин, не только Вайнштейна. Тем не менее свой неприятный опыт она не считала неотъемлемой частью системы. За годы в «Мирамаксе» до нее несколько раз доходили слухи о неприятных поступках продюсера, но то были истории куда хуже. Вайнштейн позволял себе вещи, по сравнению с которыми эпизод в отеле казался не таким уж значительным. Он бросал на пол предметы, иногда разражался тирадами, которые ни сама Пэлтроу, ни ее коллеги не ожидали услышать от взрослого человека. Сотрудники студии, с которыми она была знакома, жили в постоянном страхе перед взрывоопасным поведением продюсера. «Х-бомба приближается», – предупреждали они друг друга, заслышав, что он появился в офисе.
После того как два фильма студии с ее участием – «Чужой билет» 2000 года и «Вид сверху лучше» 2003-го – провалились, отношение Вайнштейна к ней изменилось. «Я перестала быть золотой девушкой с прикосновением Мидаса, – вспоминала Гвинет. – И для Харви утратила прежнюю ценность». К этому времени она ожидала рождения первого ребенка и постаралась незаметно отдалиться от продюсера.
Такой и оставалась ситуация вплоть до 2016 года, до кончины Мириам Вайнштейн – матери продюсера, которую на студии очень любили[55]. Пэлтроу написала Вайнштейну короткое письмо с соболезнованиями. К ее изумлению, он вслух зачитал его на похоронах, а вскоре позвонил ей – как подумала Гвинет, просто чтобы поблагодарить.
Но после благодарностей и обмена любезностями он перешел в наступление. «Нью-Йорк мэгэзин» докапывается до него, готовит материал о том, что он преследует женщин. У них нет доказательств. И она должна пообещать, что не расскажет им о давнем инциденте в отеле «Пенинсула». «Я просто хочу защитить тех, кто сказал мне «да», – объяснил он, очевидно, имея в виду женщин, которые стали жертвами его преследований. Пэлтроу отказалась давать интервью журналу, но не дала продюсеру обещания молчать вечно.
Теперь же она считала, что ее история обязательно должна выйти наружу. Долгое время она не допускала и мысли, что обнародует случившееся. Но спустя двадцать лет все выглядит иначе, поэтому она и согласилась на этот телефонный разговор.
Вместе с тем Пэлтроу дала понять, что решительно не готова сейчас говорить на диктофон. С точки зрения публичности она переживала не лучшие времена, и это еще мягко сказано. Созданный ею бренд Goop, представленный в интернет-магазине, несколько месяцев назад выставил на продажу за шестьдесят шесть долларов нефритовое яйцо для влагалища. Как значилось в описании на сайте, яйцо «помогает культивировать сексуальную энергию, прочищает каналы ци в организме, активизирует женское начало и жизненную силу»[56]. Несчастные яйца сразу вызвали бурю насмешек и обвинений в том, что Пэлтроу, не задумываясь, берется продавать товары с сомнительной пользой для здоровья или даже небезвредные. «Полагаю, вскоре мы увидим на сайте органические тесты на беременность ручной работы всего за семьдесят семь долларов?»[57] – с сарказмом вопрошала доктор гинекологии Джен Гантер, известная своей жесткой критикой в адрес продуктов под маркой Goop.
На своей странице в инстаграме Пэлтроу выглядела, как всегда, радостной и спокойной. Но на самом деле чувствовала себя ужасно и не верила, что выдержит сейчас еще одно противостояние. Ведь любую историю, где задействованы она, Вайнштейн и секс, неминуемо раздуют в сенсацию, которая превратится в грязный скандал с участием знаменитостей. «Подозреваю, что меня вываляют в грязи, – вздохнула она. – Знаете, обычно так и происходит с женщинами». У нее в штате работали больше ста человек, растили детей, выплачивали кредиты, и новый скандал мог им навредить. «Я просто не имею права разрушать свой бизнес», – подытожила Пэлтроу.
Но она пообещала использовать все свои связи в Голливуде, чтобы помочь Джоди найти тех, кто, как и она, пережил домогательства Вайнштейна. И тогда у женщин будет возможность выступить против него вместе. (Джоди ничего не сказала Гвинет об Эшли Джадд, равно как и Эшли о Гвинет.) Пэлтроу перечислила с полдюжины знаменитостей, с которыми собиралась связаться и поговорить о возможности участия в журналистском расследовании, Джоди же со своей стороны тоже предложила несколько кандидатур. Гвинет в это время отдыхала с детьми в Европе, и в ее аккаунтах в соцсетях появлялись фотографии безмятежного отдыха – винные бокалы, пикники на берегу озера в Италии. Но в тайне от всех она писала эсэмэски звездам, с которыми когда-то снималась вместе, старым приятельницам, задавала вопросы, искала новые контакты, спрашивала у женщин, готовы ли они говорить.
Меган вернулась на работу в «Таймс» 5 июля и никак не могла решить, чем заниматься. Ребекка Корбетт предложила ей два варианта. Первый – вернуться к теме Дональда Трампа: в последние месяцы беременности Меган тщательно изучала деятельность компании Трампа и его связи с Россией, уделяя особое внимание несостоявшемуся проекту «Трамп-тауэр Москва» и другим сомнительным сделкам. Второй – присоединиться к расследованию истории с Харви Вайнштейном: Джоди по-прежнему заинтересована в ее помощи. Что ее больше интересует?
Меган попросила день на раздумье и посоветовалась с несколькими коллегами. Сторонники истории с Трампом отвечали однозначно: конечно, надо браться за президента, ведь это звездный час ее карьеры! И это куда важнее, чем какой-то там скользкий голливудский продюсер, лапающий молодых актрис. Выбрать второй вариант – большая ошибка! Но Меган в этом сомневалась; слишком уж много острых статей вышло про Трампа, но ни одна не произвела особого впечатления на общество.
С другой стороны, история с Вайнштейном тоже вызывала много вопросов. Обвинение, выдвинутое Роуз Макгоуэн, очень серьезное, но некоторые материалы, собранные Джоди, и близко не стоят рядом с ужасными преступлениями на сексуальной почве, о которых Меган писала в Чикаго. Ну попросил сделать ему массаж и где здесь опасность для жизни и здоровья? Меган с трудом воспринимала знаменитых актрис как жертв насилия. Главная миссия журналистики – дать слово тем, кто вечно молчит, кого не слышат и не видят. Кинозвезды с их славой и богатством явно к этой категории не относятся.
И вообще, можно ли считать «кастинг на диване» харассментом? Теоретически молодые актрисы – не подчиненные Вайнштейна, и некоторым он даже не обещал никаких определенных ролей. Какие реальные доказательства злоупотребления властью здесь можно найти?
Но Джоди настаивала: если услышанные ею истории правдивы, то Вайнштейн – типичное олицетворение всех влиятельных мужчин, которые разными способами пытаются добиться господства над женщинами. Он предлагал актрисам встретиться, и они соглашались, потому что хотели получить работу, соответствующую их творческим амбициям, надеждам и мечтам. Он же ставил их в безвыходное положение: или ты соглашаешься быть со мной – или прощай, карьера. Это типичный харассмент, и не важно, подпадает он под юридические определения или нет.
В самом знаменитом деле о харассменте того времени Анита Хилл обвинила Кларенса Томаса[12] в том, что он постоянно требовал от нее свиданий и на работе отпускал замечания недвусмысленного характера. И, хотя будущий Верховный судья и голливудский продюсер определенно обладают разным статусом, Вайнштейна тоже обвиняли в сексуальной агрессии. А то, что обвинительницы – женщины, которых знают все, лишь добавляло делу особый смысл, доказывая, что харассмент – всеобщая проблема.
Меган перетащила свое кресло в рабочий отсек Джоди и приступила к работе.
Теперь обеим журналисткам предстояло связываться с самыми известными женщинами в мире. От одного из бывших сотрудников «Мирамакса» они узнали, что у Анджелины Джоли тоже есть что рассказать о Вайнштейне. Через свой проверенный контакт в Голливуде Джоди получила электронный адрес Анджелины, составила короткий, очень корректный текст, посоветовалась с юристом и стала ждать решения актрисы: готова она принять участие в проекте или нет. Еще одно письмо отправилось Уме Турман, и она не ответила[58]. Как выяснилось позже, кто-то сказал ей, что Джоди и Меган не заслуживают доверия. Сальма Хайек тоже оставила без ответа все отправленные ей письма.
Единственной женщиной, заявившей на Вайнштейна в правоохранительные органы, была Амбра Баттилана Гутьеррес, модель из Италии. В 2015 году она обвинила продюсера в приставаниях во время встречи в его кабинете, именно этим инцидентом тогда занимался Департамент полиции Нью-Йорка. В конце концов прокуратура округа приняла решение не возбуждать дело против Вайнштейна. Но Баттилана сама наняла частных детективов, и ей удалось получить запись, на которой продюсер обсуждал произошедшее.
Меган написала модели, но никакой обратной связи не получила. Департамент полиции отказался предоставить ей копию отчетов, ссылаясь на срок давности и запрет допуска к таким документам. Тогда она стала обзванивать адвокатов, юристов, вообще всех, кто мог располагать информацией о том случае. Еще в Чикаго, работая над статьей о ДНК-уликах, она брала интервью у Линды Фэйрстайн[59]. Будучи тогда прокурором, та занималась в основном преступлениями на сексуальной почве. Теперь Меган снова обратилась к Линде: а вдруг она поможет найти взаимопонимание с департаментом, ведь именно там, в отделе сексуальных преступлений, Линда когда-то работала. Но, как только Меган упомянула об инциденте с продюсером, тон Фэйрстайн стал ледяным. Обвинения, выдвинутые Амброй Баттиланой Гутьеррес, не подтвердились. Доказательств нет, состава преступления тоже. Дело велось по всем правилам. «Не думаю, что вам стоит тратить на это время», – подытожила Линда.
В середине июля журналистки впервые лично встретились с Роуз Макгоуэн – за ужином дома у Джоди, чтобы не привлекать внимания. Актриса явно нервничала, взгляд ее метался по комнате. Светская беседа ее не интересовала. Зато она откровенно и детально отвечала на все вопросы, особенно об инциденте в гостиничном номере и о тех, кто может что-то о нем помнить или представить какие-то доказательства. Джоди и Меган попросили Роуз попытаться достать экземпляр договора о соглашении – хотя бы одна из задействованных юридических фирм должна была сохранить копию.
После разговора с Макгоуэн журналистки отправились за советом к Мэтту Парди, одному из ведущих редакторов «Таймс». Парди досконально изучил, как разворачивалась история с О’Рейли, собрал большую команду журналистов, работающих над темой харассмента, и внимательно следил за расследованием дела Вайнштейна. Меган и Джоди собирались задать ему важный вопрос. Помимо Роуз Макгоуэн существовали и другие, не настолько знаменитые источники, сообщавшие, что Вайнштейн регулярно совершает преступные действия, причем такие серьезные, как грубые нападения и изнасилования. Стоит ли журналистам во главу угла ставить именно эти обвинения? Необязательно, сказал Парди. Сконцентрируйтесь прежде всего на том, что вы можете доказать, даже если проступки не столь тяжелы. Уговорите женщин запротоколировать свои обвинения, найдите все существующие документы, особенно те, которые подтверждают, что женщинам платили. Никто прежде не обнародовал историю о грязных делишках Вайнштейна, и сейчас самое важное – подготовить документально и доказательно «чистый» материал. Конечно, нельзя игнорировать то, что продюсер мог совершать и более серьезные противоправные действия. Но, если Джоди и Меган смогут написать по-настоящему сильную и безупречную с точки зрения доказательств статью, все так или иначе всплывет наружу.
В субботу 15 июля Джоди обнаружила кучу пропущенных звонков и нервозных эсэмэсок от Гвинет Пэлтроу. Харви Вайнштейн стоит сейчас у нее в гостиной. Она прячется от него в ванной комнате наверху.
Актрису испугал не сам факт его присутствия, а время прихода. Пару недель назад они общались. До него дошли слухи о том, что она устраивает вечеринку для потенциальных инвесторов мюзикла, который она тогда продвигала, и попросил разрешения прийти. У нее возникло ощущение, что он словно предупреждает ее: я наблюдаю за тобой. Пэлтроу спросила у Джоди, как поступить.
Джоди не хотела вмешиваться в ситуацию, чтобы не светиться, но они обсудили разные варианты. Гвинет может отказать ему в приглашении, но тогда станет ясно, что она советовалась с журналисткой. Наверное, лучше включить его в список гостей. Но что, если он начнет наседать на актрису и выпытывать, говорила ли она с «Таймс» или нет?
Пэлтроу решила, что лучше позвать его на вечеринку в надежде, что там он просто затеряется в толпе. Но продюсер явился слишком рано, скорее всего, чтобы поговорить с ней наедине, и это вывело актрису из равновесия. Джоди тоже встревожилась, особенно обнаружив столько звонков и эсэмэсок от Гвинет.
С одного побережья на другое она поспешно отправила актрисе ответ и порекомендовала придерживаться первоначального плана. Пэлтроу позвонила после того, как гости разъехались: вечеринка прошла без инцидентов. Рядом с ней все время находилась ассистентка. Голос Гвинет звучал невозмутимо, но с нотами приятного волнения: она с интересом ждала продолжения разворачивающихся событий.
В первую пятницу августа Джоди и Меган первый раз встретились с Пэлтроу лично в ее доме в Хэмптонсе. Журналистки надеялись все-таки уговорить ее на запись. Интервью началось на задней террасе, в окружении изящных подвесных диванчиков и роскошной изгороди. В обычной жизни Гвинет вела себя доброжелательно и просто. С участием расспросила Меган о том, как она ощущает себя, впервые став матерью, и только потом перешла к рассказу об инциденте с Вайнштейном. Меган осторожно уточняла детали и сразу предупредила, что им придется связаться с Брэдом Питтом – на это Гвинет согласно кивнула. Процедура стандартная, объяснила Меган, журналистам приходится вступать в контакт с близкими и родными предполагаемых жертв, чтобы те подтвердили их рассказ и не было расхождения в деталях.
А вот подступиться к теме записи было непросто. Пэлтроу все еще сражалась с нападками на злосчастное нефритовое яйцо. Джоди и Меган прекрасно понимали, в чем причина такой критики, но не хотели, чтобы из-за нее Пэлтроу отказалась участвовать в проекте с огромным потенциалом. Кроме того, несмотря на все усилия, Гвинет не удалось убедить других актрис заговорить о Вайнштейне. Одна сразу отказалась, потому что дружила с женой продюсера. Другие пока не ответили.
В середине интервью Гвинет позвонила одна из ее знаменитых подруг. Актриса с трубкой в руке вышла на лужайку, чтобы расспросить подругу, не было ли у нее столкновений с Вайнштейном, и, вернувшись, сообщила, что здесь все чисто: продюсер никогда ничего себе не позволял. Потом Пэлтроу подвела итог: да, она готова говорить в открытую, на диктофон и для протокола, но статья не должна быть только о ней. Чем больше женщин заговорят, тем лучше. «Я хочу быть уверена, что не окажусь одна в центре внимания», – объяснила Гвинет.
В машине по пути из Хэмптонса Джоди и Меган ощущали себя на подъеме. Пэлтроу не сказала «да», но они увиделись лично, а это уже много значит. Потом журналисток осенило, что у них есть возможность повидаться с дамой, которая так и не ответила на их письма, – с бывшей руководительницей одного из подразделений «Мирамакса». Она как раз жила неподалеку, так что они сделали небольшой крюк и подъехали к летнему коттеджу этой дамы. Та вышла на крыльцо и приветствовала их с улыбкой, но, как только поняла, о чем речь, тут же захлопнула дверь перед их носом, и они остались стоять на ступеньках террасы.
Ребекка Корбетт желала услышать о поездке в Хэмптонс немедленно, и все до последней детали. Будучи высокопрофессиональным редактором, к каждой статье она относилась как к своему детищу, отслеживала его рост, вместе с репортерами проживала все происходящее, но умудрялась сохранять острый взгляд критика. Вайнштейн, который всегда любил хвастаться дружбой с медиаигроками, наверняка никогда прежде не слышал о Корбетт[60]. Скептически настроенная, дотошная дама около шестидесяти лет, она не жаловала пафос и напыщенность; соруководительница отдела расследований «Таймс» жила настолько закрыто, что информацию о ней вряд ли можно было отыскать в интернете. Ее не интересовала слава – только сама журналистика.
Но в журналистских кругах ее ценили за одно качество, которым отличался и сам Вайнштейн: она умела распознавать и растить таланты. Во время работы в «Балтимор Сан» Корбетт взялась обучать двадцатидвухлетнего репортера по имени Дэвид Саймон, заставила его бросить короткие новости о пожарах, грабежах и убийствах и взяться за более серьезные темы, такие как социологические и классовые корни преступлений. Она опекала его до того самого дня, когда он покинул «Сан» и начал создавать собственные сериалы – в том числе «Прослушку». (Один их героев, появляющихся в последнем сезоне, – редактор городской газеты, и, хотя в сериале он мужчина, его образ во многом списан с Ребекки Корбетт.)[61] Спустя несколько лет после трагедии 11 сентября два репортера «Таймс» обнаружили, что Агентство национальной безопасности тайно следит за американскими гражданами без соответствующих ордеров, Корбетт настояла на журналистском расследовании и выпуске статьи на эту тему, несмотря на жаркие споры внутри редакции и давление со стороны Белого дома[62]. Материал вышел, и это была одна из самых громких сенсаций времен правления Бушей.
Как Джоди и Меган, Ребекка Корбетт начинала свою карьеру в чисто мужских в ту пору коллективах новостных отделов, работала над бесконечным потоком статей и одновременно растила дочь. В 2013 году ее имя наконец появилось на титульной странице в списке редакторов газеты, и к этому времени по составу редакция впервые стала на пятьдесят процентов «женской». Впрочем, веха прошла незамеченной. Позже, когда статья о Вайнштейне увидела свет, люди говорили, что этот сенсационный материал создан двумя женщинами. На самом деле женщин было три.
Корбетт видела, что историй про гостиничные номера становится все больше, и ее волновал важный вопрос: «Как вы собираетесь убедить этих женщин повторить свои рассказы на диктофон и дать согласие на публикацию?» Этот вопрос она задавала буквально каждый день. Джоди и Меган отвечали примерно так: «Когда историй наберется достаточно, женщины обязательно согласятся выступить вместе, единым фронтом; это создаст для них ощущение безопасности».
Такой поход казался Ребекке Корбетт рискованным. Источники информации не рвались открывать все свои карты по вполне понятным причинам. Со стороны это выглядит несправедливостью: почему женщины должны брать на себя тяжкий груз ответственности и рассказывать болезненные истории, о которых хочется навсегда забыть? Ведь сами они не сделали ничего дурного! Корбетт опасалась, что Джоди и Меган в итоге окажутся у разбитого корыта в окружении вороха незавизированных историй про номера отелей. И никакая статья не выйдет. А если журналисткам и удастся убедить одну или двух женщин выступить публично, это приведет только к болтовне в духе «а он сказал… а она сказала…».
Джоди, Меган и Корбетт понимали, что материал о Вайнштейне обязательно следует подкрепить неопровержимыми доказательствами: не только записями свидетельниц, но еще и огромным количеством документов – юридических и финансовых.