Мери Ли
Эпоха тумана
На этом все.
– Присаживайся, мы пока побеседуем с тобой. Скоро принесут результаты твоих анализов, и мы решим, что нам делать дальше.
Медленно иду к дивану, оборачиваюсь на дверь – она стеклянная, за пределами просторный холл и такие же стеклянные двери вдалеке.
– Не бойся, – мягко говорит Пол, оборачиваюсь, улыбка озаряет его лицо, и он добавляет: – Ты ведь не боишься, что я кусаюсь?
Чего?
Привет тебе от Капитана, он бы поведал, как Я кусаюсь.
Сажусь на край дивана и во все глаза смотрю на Пола. Он мутный тип. По‑другому я его описать не смогу. Влажные взгляды, ублюдская прическа и улыбка маньяка. Он постоянно облизывает губы, и от этого они блестят, словно их намазали блеском.
– Лекса, я бы хотел поговорить с тобой и понять, как тебе нравится у нас.
Смотрю на него во все глаза и не понимаю, о чем он говорит.
– Вы это серьезно? – напряженно спрашиваю я.
Пол легко взмахивает рукой, словно отгоняет назойливую муху, и его неестественная улыбка слегка подрагивает. Он снова облизывает губы и слегка склоняется вперед.
– Можно на ты, – говорит он. – Мы будем проводить достаточно много времени вместе, и поэтому я хочу избежать формальностей. Так как тебе у нас?
– Неприятно.
– Почему?
Задавая вопрос, Пол скользит взглядом мне по ногам и задерживается между ними куда дольше, чем я бы позволила, не будь на мне наручников.
– Потому что я хочу на свободу.
Очередная улыбка. Он поднимает взгляд все так же медленно и противно.
– Ты и так на Свободе.
Он меня раздражает.
– А еще хочу собеседника с нормальным чувством юмора, – твердо смотря ему в глаза, говорю я.
Уголки губ слегка вздрагивают, но улыбка не покидает насиженного места.
Как у него щеки не болят?
В дверь стучат и тут же открывают ее. Она не заперта? Вы серьезно? Конечно, о каком побеге может идти речь, если у меня в голове взрывчатка.
– Пол! – восклицает вошедший мужчина. – Это удивительно! Посмотри.
Не замечая меня, сорокалетний мужчина проносится к креслу и что‑то рассказывает на научном языке. Со стороны двери, точнее прямо за ней, происходит что‑то… из ряда вон выходящее. Крики, выстрел.
Мужчины в комнате замирают, а я, наоборот, подаюсь ближе к двери, но за стеклом ничего не видно, словно происшествие происходит прямо рядом с нами, за стеной.
– Что там? – спрашивает Пол у вновь прибывшего.
– Это экземпляры Келлера, снова бушуют.
Стоит мне услышать знакомую фамилию, как я соскакиваю с места и подступаю к креслу. В руках Пола моментально появляется пульт, подобный тому, что я видела у Стервы, он направляет его на меня и выгибает бровь дугой.
– Что вы сейчас сказали? – спрашиваю я.
Не успеваю расслышать ответа, как крики за пределами кабинета заставляют меня обернуться.
По ту сторону стекла двое в синей форме под руки тащат мужчину. На мгновение… всего на одну жалкую секунду мне удается увидеть его профиль. И я узнаю его. Это Зак. Не верю своим глазам и бросаюсь к стеклянной преграде, распахиваю ее и наблюдаю, как дверь лифта закрывается. Успеваю увидеть избитого Зака, в момент, когда дверь закрывается, он поднимает голову, и я встречаюсь с ним взглядом.
Меня словно прошибает током. Делаю шаг к нему, передо мной появляется Пол.
– Лекса, прошу тебя вернуться в кабинет, иначе мне придется применить силу.
Словно под гипнозом, возвращаюсь, не обращаю внимания на лужу крови на полу и валяющиеся гильзы рядом с ней.
И вот я снова сижу на диване, а мозг старается вернуть картинку, которую я видела недавно. Это действительно Зак, я бы его ни с кем не перепутала. Его тоже привезли сюда? Он жив, и это главное, теперь нужно как‑то найти его.
В ушах стоит гул, и я не сразу слышу голос Пола, пока он не присаживается передо мной.
– Правила, – говорит он.
– Что?
– Правила. Их всего два. Первое: ты беспрекословно и моментально слушаешь меня. Второе: отвечаешь правдиво на все вопросы.
Киваю, желая прекратить встречу с ним как можно быстрее. Нужно как‑то найти Джери, может, он знает, где именно держат Зака. Я даже не предполагала, что он может оказаться здесь же. В одном здании со мной.
– А теперь о твоих анализах. Мы такого прежде не видели и нам нужно будет провести пару небольших опытов, поэтому ты переезжаешь в номер люкс. Сейчас мы пройдем к лаборатории, там нас уже будут ожидать лучшие умы человечества…
Пол Эшли продолжает говорить, а я все не могу избавиться от лица Зака. Может, мне все же почудилось это? Мозг настолько зациклен на нем, что я…
В кабинет снова врывается мужчина, уже во второй раз он перебивает себялюбивого Пола, но сейчас он испуган.
– Он вырвался!
Доктора не успевают больше ничего сказать или сделать. Дверь распахивается так, что ударяется о стену, удивляюсь, что она не разбилась. И на пороге я вижу Зака.
Это точно он!
Его лицо в крови, практически как из моего сна.
– Зак, – шепчу я.
– Где она?! – кричит он.
В его руке пистолет, он не раздумывая стреляет в недавно вошедшего мужчину, тот даже вскрикнуть не успевает. Зак наводит пистолет на Пола и спрашивает:
– Где она?
– У себя…
– Ты, за мной!
Он даже не посмотрел в мою сторону.
Пол не спорит и не противоречит, поднимается с кресла, переступает тело ученого и подходит к Заку. Зак наконец‑то обращает внимание на меня, переводит взгляд на мои руки, поднимает льдистые глаза и говорит:
– Идем.
Он пришел за мной? Кто такая «она»? Что, блин, происходит?
Не думая ни о чем, поднимаюсь с места и иду следом за Заком и Полом, которого тот, словно щит, выставил перед собой.
Выходим из комнаты и тут же встречаем больше десятка людей в синем.
Все происходит слишком быстро. Выстрелы оглушают. Падаю на пол. Гильзы валятся и звонко отскакивают от пола, а потом наступает тишина. Сквозь остаточный шум слышу голос Пола.
– Не трогайте ее! Она нам подходит!
Открываю глаза и натыкаюсь на лицо Зака. Он лежит на спине, его тело буквально изрешетили пулями.
– Нет!
Подползаю к нему и прикасаюсь к щеке. Но понимаю, он уже не дышит.
– Нет! Только вместе, ты же сам об этом говорил, – шепчу я.
Меня начинают оттаскивать, но я цепляюсь за Зака, тяну его за футболку и только сейчас понимаю, что он одет так же, как и я.
Они и его схватили!
Кричу и брыкаюсь, все же мне удается вернуться к телу Зака, но я больше не трогаю его. Протягиваю руку к месту на животе. К шраму от зашитого мною ранения. На том месте кожа чиста. Шрама нет.
Что происходит?
Очередной сон?
Я ничего не понимаю, прикасаюсь руками к своему лицу. Это не сон.
Меня снова хватают и заламывают двое, хотя в этот раз я не сопротивляюсь. Во все глаза смотрю на место, где должен быть шрам. Его не может не быть!
Я не сплю, уверена в этом.
Лейзенберг создал вакцину, но…
Мысль я закончить не успеваю. Легкий укол в шею, и я оседаю в руках чужаков.
Глава пятая
На протяжении своей жизни Лекса не знала лишений. С самого рождения и до развода родителей ее жизнь была приторной сладкой ватой. Она жила в полной семье, в достатке, в одном из самых дорогих городов мира, единственное, что могло испортить ее настроение, так это не подходящий к случаю фасон платья или же невыполненные домашние задания по биологии. По большей части ее проблемы, какие бы они ни были, решала старшая сестра, на которую Лекса всегда хотела быть похожей, но судьба распорядилась так, что Лекса оказалась полной противоположностью Алекс. Она была нежной и ранимой, в тот момент когда Алекс встречалась с невзгодами лицом к лицу. Алекс всегда была в центре внимания и щедро делилась им с младшей сестрой. Одни подруги, одни друзья, одни и те же вечеринки. Если кто‑то позволял себе хотя бы грубое слово в адрес Лексы, то неминуемо встречался со вздорной старшей сестрой, которая могла и кулаки в ход пустить.
Все бы и продолжалось так, но потом их семья распалась, и младшая сестра была раздавлена случившимся, возможно, даже больше, чем старшая. Она днями ходила по пустому огромному дому и не находила там успокоения. Особняк Брукс стал лишь напоминаем о былой жизни, а пустота и тишина стен давили на малышку Лексу с утроенной силой. Значимость друзей, учебы, веселья и достатка словно померкла в глазах Лексы. Для чего все это, если самый дорогой для тебя человек исчез?
Лекса постоянно звонила сестре и пыталась наладить былые отношения, но Алекс отвернулась от нее и крайне редко отвечала на назойливые звонки, а когда позволяла себе брать трубку, то ее ответы были короткими и холодными. Она словно винила Лексу за выбор отца.
Лекса внутренне страдала, и ей не с кем было поделиться своей болью. Ведь единственный человек, который всегда понимал ее и поддерживал, стал недоступен.
За время, пока сестры не воссоединились, Лекса изменилась до неузнаваемости, она стала скрытной, улыбалась, лишь когда приезжала к маме и сестре. Там она старалась казаться такой же, как и раньше. Она думала, что Алекс простит ее за выбор отца и они снова станут близки. Этого не происходило, а секрет неверности матери все только портил. И в один из дней потерянный подросток решил прекратить все это. К счастью, трагедии удалось избежать из‑за череды случайностей. Отец прибыл домой раньше времени и спас свою единственную дочь от фатального решения.
Младшая Брукс стала неуравновешенна. Она рыдала ночами, а наутро натягивала на лицо милую улыбку, словно могла спрятаться за ней. Отец замечал это, но дочь не шла на разговоры с ним. Несколько раз она пыталась уговорить его на честный разговор с Алекс, но тот был непреклонен.
И так страдали две девушки от выбора своих родителей. Это бы продолжалось и дальше, но мир изменился, и на руинах павшей цивилизации у них появился шанс на понимание и прощение былых обид. Но кто же знал, что к старым скелетам в шкафу будут добавляться новые?
Лекса стала посещать психологов, но доктора не помогали, она не могла довериться ни одному из них. В глубине души она считала свою потерю не столь серьезной, чтобы прощаться с жизнью, но больше не было сил терпеть одиночество и нести внутри себя тайну о появлении на свет Александрии.
Всего одному из десятков психологов удалось достучаться до Лексы, она не расспрашивала девушку, а просто разговаривала с ней и постепенно начала вытаскивать потерявшегося в своих переживаниях подростка на поверхность. Но стоило Лексе сделать глоток чистого воздуха, как пришел туман. Он снова повернул жизнь Лексы на сто восемьдесят градусов. За короткий промежуток времени она потеряла надежду увидеть отца, оплакала погибшую маму, простилась с парнем, в которого думала, что влюблена. Узнала о беременности, родила и попала в паству Барона. Пережила насилие, смерть и возрождение. И практически в каждый из этих моментов сестра была рядом и брала на свои плечи непосильную ношу под названием «Проблемы Лексы».
Все вышеперечисленное было настолько тяжелым, что Лекса стала снова задумываться о том, чтобы покинуть этот мир. Несколько раз она всерьез размышляла об этом. Но ее останавливали две мысли. Два устремления. Она знала, что ее ребенок жив, и она должна его найти. Вторая же мысль – Алекс никогда бы не сдалась.
Эти две мантры и вели Лексу до самой статуи Свободы. Но попала она туда ужаснейшим образом. Лекса долго размышляла, как же ей найти сына, куда его могли забрать и что с ним делают там, где нет рядом мамы. Она засыпала с этими мыслями и просыпалась с ними же. Порой думала, что начинает сходить с ума. Ей чудилось, что она слышит плач Доминика, а сны не давали ей покоя, в них она постоянно переживала момент, когда маленького, еще питающегося грудным молоком малыша отнимали из ее рук. Проснувшись, она терзалась, как должна была поступить в тот день. Эти мысли съедали ее, оставляя после себя обглоданный скелет.
После того как Лекса попала на девятку, ее мысли стали более мрачными. Она ждала пробуждения сестры и обдумывала десятки вариантов того, как будет искать сына.
На одной из прогулок по базе номер девять, когда Алекс еще боролась за право существовать в мире после прихода тумана, Лекса встретила молодого парня по имени Пьер. Уже сейчас она не вспомнит, с чего вообще начался их разговор, но она сразу же поняла, что понравилась молодому человеку. Уже позже, на очередной случайной встрече с ним, она узнала, что Пьер работает на Закари Келлера, и не просто работает в периметре, он покидает его и владеет куда большей информацией, нежели Лекса смогла бы разузнать самостоятельно.
Лекса начала общаться с ним по двум причинам. Первая – его осведомленность о Бароне, которого, как оказалось, выслеживает глава девятки. Вторая – Пьер был на удивление милым. Он так смотрел на Лексу, что порой она думала о возможности попытаться создать с ним что‑то более глобальное, нежели обычные прогулки и пара поцелуев под луной. Пьер был первым, не считая сестры, кому Лекса рассказала о том, что с ней произошло в пастве Барона, она рассказала ему о Доминике. Все эти пазлы жизни Лексы не спугнули парня, и в один из дней он рассказал ей, что в день свадьбы одного из приближенных к Закари Келлеру Пьер и его команда отправляются на пирс и приведут всех причастных к шайке Барона. Пьер уверял Лексу, что Закари найдет ублюдка и поможет отыскать Доминика. Пьер до ужаса верил во всемогущего Закари Келлера. А вот Лекса перестала в него верить.
Она десятки раз просила Алекс помочь ей в поисках Доми и поговорить с мистером Келлером, но в итоге этого не произошло. По крайней мере сестра молчала. И Лекса решила взять судьбу сына в свои руки. Ведь кто, как не мама, сможет спасти свое дитя? Лекса поняла, что пора уже становиться сильной не только физически, но и морально.
Благодаря вакцине силы восемнадцатилетней Лексы стали феноменальными. Сначала ей было очень сложно совладать с ними и эмоциями, которые стали в разы ярче привычных. Долгими и упорными тренировками Лекса все же научилась прятать эмоции за бронированной дверью своего мысленного подвала. Она смогла обуздать ярость, печаль, боль, словно накинула на их шеи лассо, забросила их в глубину подсознания и закрыла дверь на засов. Но она знала: стоит только приоткрыть подвал, как на нее обрушится все, чего она так страшилась.
Пока эмоции под контролем, Лекса – обычная девушка.
Эмоции на воле, и Лекса – зверь, жаждущий крови.
Прошло так много времени с пропажи Доми, что Лекса боялась опоздать. Но материнское сердце чувствовало – Доминик жив.
В тот день Лекса не собиралась приходить к Алекс в новый дом, но не смогла просто так исчезнуть, она хотела увидеть свою сестру. Попрощаться с ней, хоть и мысленно, поблагодарить за все и попросить прощения, пусть этого сестра так и не услышит.
А после она отправилась в комнату, прибрала вещи, написала короткую записку и отправилась к Пьеру. Он ждал ее у выезда из города. Они немного поговорили, Лекса сама поцеловала его и пожелала скорейшего возвращения. А потом ушла. Так думал Пьер. Пока он проводил итоговый инструктаж команды, Лекса влезла в один из багажников машины и притаилась. До пирса они добрались быстро. Наверное, этот день был самым важным в жизни Лексы, она впервые взяла ответственность за себя и сына. И она не боялась. Они либо найдет Доминика, либо погибнет, делая это.
Жить в неведении она больше не могла.
Через тридцать минут после того, как машины остановились, началась стрельба. Лекса приложила все свои силы и просто вытолкнула дверь багажника изнутри. Она уже научилась контролировать силу так, чтобы люди не подозревали, какой зверь сидит за милой мордашкой. Оружия у нее с собой не было, да и пользоваться им Лекса не умела. Сестра пыталась научить ее, но ничего путного из этого не вышло.
Выбравшись из багажника, она попала в ад. Вокруг машины уже лежали десятки тел. Это были и люди из команды Пьера, и последователи Барона в балахонах, а также несколько человек в синей военной форме. Но не люди оказались самым страшным. Зараженные. Десятки голодных особей бросались на людей и рвали их в клочья. Стрельба продолжалась, крики раненых давили на перепонки. Туман мешал рассмотреть расстояние дальше, чем в пятьдесят шагов, но и этого было достаточно, чтобы понять: все пошло не по плану мистера Келлера.
Секунды растянулись в минуты. Лекса не могла понять, куда ей идти, с какой стороны разносятся выстрелы своих, а с какой тех, кто ей нужен.
Бой продолжался, выстрелов становилось меньше, она пошла ближе к воде и увидела перед собой монстра. Он разрывал тело Пьера и поедал его прямо у нее на глазах. Зараженный услышал шаги и обернулся. Из пасти капала кровь, он принюхался, встал на ноги и пошел к ней. Удивительно, но и тогда Лекса не была напугана, она слишком сильно заперла дверь с эмоциями. Она стояла и ждала зверя, разгоняя другого внутри себя. Она была готова драться, хотя слабо понимала, как это будет выглядеть. Когда мохнатая морда приблизилась к ее лицу, Лекса сжала кулаки, но зараженный, обнюхав девушку, рванул прочь от пирса. Лекса стояла и смотрела на Пьера, и горькая слеза скатилась по ее щеке. Она подошла к останкам и начала искать рацию, чтобы передать на девятку новость о случившемся. Возможно, на пирсе еще останутся люди, которых можно будет спасти. Жаль, но Пьер в их число не входил. Лекса нашла черный аппарат, он был раздавлен так, что она увидела провода. Мысленно попрощавшись с Пьером, девушка поднялась, и тут началась новая волна выстрелов.
И тогда она обернулась, чтобы увидеть мистера Келлера. Лекса не ожидала, что он тоже тут будет, Пьер об этом не говорил.
Она наблюдала, как глава девятки перебегал от одного укрытия в другое, а потом его просто расстреляли из автоматной очереди, тогда Лексу и схватили. Она успела заметить мужчину, бегущего мимо мистера Келлера, – орудуя двумя небольшими топорами, он рубил зараженных и людей.
Обернувшись к мужчине, схватившему ее за руку, Лекса была несказанно удивлена увидеть человека из паствы. Тот, кто, по словам Фиби, единственный остался в живых, он смотрел на Лексу во все глаза, а потом прокричал людям Барона прочесать местность и найти остальных пропавших святых матерей. Лекса не сопротивлялась, когда ее оглушили и перекинули на плечо, за достаточно быстрый промежуток времени на небольшой яхте ее доставили на корабль, воткнули иглу в шею, а в следующий раз она открыла глаза уже будучи на статуе Свободы, но она этого еще не знала.
Она сразу же поняла, что с ней что‑то сделали, Лекса нащупала на затылке шишку, на пальцах обнаружила кровь, а потом все стало происходить достаточно быстро. Лексу, как и еще нескольких девушек, загнали в душ, после переодели, увели в какую‑то лабораторию, взяли кучу анализов, опросили об имени, фамилии и возрасте, а после расформировали по огромным помещениям, в которых уже «спали» десятки людей. Лексу оставили и ушли, сказав, что до утра она может отдыхать.
Когда военный в синей форме ушел, она села на кровать и решила, что ее схватили не те люди. Каким образом все эти ученые относятся к Барону? Не успела Лекса развить эту мысль, как дверь с противоположной стороны открылась и туда вошел мужчина в военной форме. Она узнала его по походке. Не веря своим глазам, она поднялась с кровати и пошла ему навстречу. Это был действительно ее отец, он не обнял дочь, как она думала. Схватил за руку и быстро выволок в пустой коридор, через эвакуационный выход.
Дурман от лекарств, которыми напичкали Лексу на корабле, еще не прошел, и в какой‑то момент она думала, что все это лишь картины ее воображения. С начала тумана она так надеялась, что отец спасет их, что мозг воссоздал это и теперь дурит девушку.
В коридоре отец взял дочь за плечи и разглядывал ее лицо, шепча, что этого не может быть. Тогда Лекса не знала, что ее ожидает впереди, и боялась очнуться от дурмана.
Отец тащил ее куда‑то и говорил о том, что отправит ее на судне до ближайшего порта, где она сможет отправиться в защищенное место. В итоге Лекса вырвала руку у отца и сказала, что никуда не пойдет, потирая виски, она бормотала, что где‑то у Барона ее сын. И тогда с лица Джери Брукса сошли все краски. Он потащил Лексу в другую сторону и начал задавать вопросы, когда и при каких обстоятельствах пропал ее ребенок. Лекса ничего не понимала в тот момент, но отвечала на десятки вопросов отца, а потом они оказались в месте, о котором Лекса до сих вспоминает с содроганием.
Множество детей от рождения и до двух лет лежали в каких‑то колбах, они спали, скорее выглядели как мертвые. Она побежала среди этих колб и вслух молилась, чтобы сын оказался здесь. И тогда она увидела Доминика. Такого подросшего, в пижамной одежде… он лежал в закрытой колбе с опущенными веками, длинные темные ресницы отбрасывали тень на его щеки. Лекса осела на пол и зажала рот ладонями. В ее груди начала подниматься такая злость, о существовании которой до этого момента она даже не подозревала. Джери открыл колбу и что‑то вколол ребенку в ногу, а потом Лекса взяла Доминика на руки, и они снова побежали. Преодолев улицу, снова вошли в здание и практически сразу же очутились в кабинете, где Лекса увидела Алекс.
Но и эта встреча была столь стремительной, что Лекса даже не успела обдумать все как следует. Алекс снова взяла на себя ответственность и спасла сестру, отдав ей свое место на яхте.
Лекса смотрела на сестру, такую побитую и уставшую, но невероятно собранную. Она слушала, как Алекс отчитывает отца, и тогда поняла, что Барон – это Джери Брукс. Злость толкала дверь подвала, но Лекса удерживала щеколды, как могла.
В голове Лексы начала складываться ужасающая картина. Большую часть своих несчастий сестры пережили из‑за ее отца. Возможно, его устремления и были направлены на их спасение, но их двоих всегда спасала только Алекс. Отец потерпел неудачу. И в тот момент Лекса смотрела на него с пугающим безразличием, а перед ее глазами мелькали руки, которые отнимали Доминика, а потом и мужские касания, она словно слышала треск одежды на своем теле, а потом следовало насилие, после которого Лекса не могла и думать о подобной близости с мужчиной. И все это из‑за отца.
После тирады Алекс сестры обнялись, и Лекса пообещала добраться до девятки и найти мистера Келлера. На тот момент самым главным для сестер было одно – спасти Доминика.
Попрощавшись, Лекса, Доми и Джери Брукс покинули кабинет. Лекса прогнала набегающие слезы, она была уверена, что еще увидит сестру. И чем быстрее она попадет на девятку, тем скорее это произойдет. Как только троица вышла из здания, отец остановил Лексу, навел ее на лицо какой‑то синий прибор и попросил развернуться, встать спиной к нему. Когда руки отца начали шарить в волосах Лексы, она поняла: он убирает чужеродное тело. Небольшой порез – и все было готово. Они отправились к маленькой яхте, и Лекса увидела на горизонте огромный корабль, именно так она и сестра попали сюда.
– Мои люди доставят тебя в нужное место, а там уже через несколько дней я перевезу тебя в Мексику, – говорил отец, смотря на свою дочь.
Руки Джери дрожали, он не мог поверить, что его маленькая девочка подверглась насилию. Он даже слабо осознавал, что у нее на руках его внук.
– Нет. Мне нужно вернуться туда, где меня схватили.
Отец подошел к Лексе и прикоснулся ладонью к щеке дочери. В этот момент они оба испытывали щемящее чувство тревоги.
– Я так долго искал тебя, что не смогу отпустить.
Лекса вглядывалась в лицо отца. Она знала его и понимала: он сейчас не отступит. Вся прелесть ситуации заключалась в том, что отец совершенно не знал свою дочь и даже не мог подумать, что она сделает в скором времени.
– Хорошо, – легко согласилась Лекса и быстро поцеловала отца в щеку, испытывая при этом неприязнь.
Она понимала, что отец не мог знать, куда заведет его «проект» и как от него пострадают родные ему люди, но это не помогало посмотреть на ситуацию под другим углом.
Возможно, обстоятельства действительно были таковыми и у него не было выбора, но сейчас он есть – и отец не желает слушать дочь. Лекса не предаст Алекс и доберется до девятки, пусть даже не обнаружит там мистера Келлера, но ведь есть и другие. Нео и Рэнли, два самых влиятельных человека на базе номер девять после Закари. Они помогут.
– Позаботься об Алекс, она… не должна больше страдать, – просила Лекса.
– Я постараюсь.
– Папа, этого недостаточно. Ты должен ей. Ты ведь и сам понимаешь, что она не виновата в грехах нашей мамы. Поверь, Алекс страдала куда больше, чем может выдержать человек. Помоги ей.
Джери Брукс кивал, но не думал, что сможет спасти Алекс, она добровольно заняла место смертницы. И будь он проклят, если испытывал при этом неудовольствие. Ведь его родная дочь будет свободна и жива. Ему больно смотреть на Лексу и понимать, что она пережила из‑за действий Барона. Он исправит и заменит ужасные воспоминания на счастливые. Осталось только доставить ее в Мексику. Об остальном он подумает позже.
Забравшись на яхту, Лекса тут же спустилась в каюту. Когда она укладывала Доминика на односпальную кровать, мальчик даже глазом не повел. Спал так сладко, что Лекса не хотела оставлять его, но голоса сверху подталкивали ее к тому, чтобы послушать разговор отца и мужчин с яхты.
Отец говорил, чтобы они увезли Лексу и ребенка в какое‑то место, которое называется передержкой. И наказал, чтобы они не слушали ее и не отвезли в место последнего забора святых матерей.
Отец ушел, и каюта покачнулась. Яхта отправилась в путешествие. Лекса наклонилась к Доми, поцеловала того в щеку. Она перебирала крошечные пальчики сына и думала над тем, что сделает ради исполнения слова, данного сестре.
От мыслей, что складывались в полноценный пазл, Лекса была не в восторге.
– Мама скоро вернется, – прошептала она, целуя ладонь Доми. – Я больше никогда не оставлю тебя.
От этих слов на ее глазах появились слезы, а злость снова начала тарабанить в дверь подвала, она утерла влагу с лица и поднялась на палубу. Ночь была в самом разгаре. Трое мужчин на палубе покосились на Лексу, капитан – тот, что управлял штурвалом, – попросил ее спуститься вниз, но она отрицательно покачала головой.
– Отвезите меня на берег, где в последний раз забирали святых матерей. Пожалуйста.
Мужчины переглянулись между собой и сделали вид, что не услышали. Лекса представила, что бы сестра сделала на ее месте. Она бы точно не сдалась и не отправилась в каюту дожидаться, когда ее привезут туда, куда не нужно.
Лекса глубоко вздохнула и, прикрыв глаза, постаралась сосредоточиться на эмоциях, которые помогут ей стать сильнее, чем эти трое мужчин могут себе представить.
Приоткрыв подвал с эмоциями, первой Лекса выпустила порцию злости на людей, которые работают на Барона. Каждый из них не безгрешен.
Открыв веки, она подошла к капитану и, смотря ему в глаза, сказала:
– Если вы не отвезете меня, куда я прошу, то я… убью двоих из вас.
И Лекса не лукавила говоря это, но мужчины восприняли как шутку и засмеялись. Сначала смешки были неуверенными, а потом на палубе разразился хохот, следом за ним хруст и крик.
Лекса особо не приложила усилий, с легкостью сломала руку капитана. Смех прекратился, а крик продолжился. Пока мужчины приходили в себя, Лекса уже бросилась на того, что был ближе к ней. Она повалила его между столиком и сиденьями и, схватив за уши, сильно ударила по палубе. Звук треснувшего арбуза заполнил пространство. Лекса получила пулю в руку в районе кисти, но сила, бурлящая в ней, не позволила испытать должную боль, и Лекса выкинула стрелявшего за борт. Подошла к капитану и снова сказала:
– Увезите меня туда, где в последний раз забирали святых матерей. Пожалуйста.
Капитан кивнул, удерживая штурвал здоровой рукой. Лекса спустилась к Доми, он все еще спал. Она перевязала себе руку оторванным куском ткани с брюк и стала ждать, когда же прибудет к месту назначения.
Она точно не могла сказать, сколько времени провела на судне, но солнце уже встало, когда она оказалась на берегу, где совсем недавно погибали люди. Даже сквозь туман она могла разглядеть кровавые борозды, словно кто‑то утащил тела. Она прошла по пирсу в надежде найти хоть кого‑то. Не было даже тел зараженных.
Лекса слабо понимала, куда ей идти, она не видела дорогу, когда ехала сюда в багажнике, и просто пошла по следам шин на разбитой дороге. Ей удалось найти стену только к закату этого дня.
Ее встретил Нео. Его вид был уставшим и раздраженным. Совсем не так должен выглядеть новоиспеченный муж. Он впустил Лексу в периметр и тут же распорядился, чтобы ей в комнату принесли все самое необходимое. Для нее и ребенка.
– Мне нужно увидеть мистера Келлера.
Взгляд Нео не изменился, а его слова подтвердили догадки Лексы.
– Его нет, – коротко ответил Нео.
Лекса кивнула и, сглотнув горький ком, спросила:
– А Рэнли?
– Его тоже нет. Если у тебя есть что сказать, я единственный человек, который готов тебя выслушать.
Лекса кивнула и подняла на Нео глаза.
– Хорошо, а еще мне нужно увидеть доктора, который работал над вакциной.
– Лейзенберг?
– Да, именно он.
Через семь часов Лекса была в палате, в которой Алекс пребывала в коме, а доктор порхал над ней без особого энтузиазма. Кажется, что вся девятка впала в траур, дух которого витал в воздухе и проникал в самое сердце.
