Мидзуки Цудзимура
Наша цель – лучшее аниме сезона!
Он сонным взглядом буравил монитор, но теперь перевел глаза на подчиненную.
– Ну как, сказала? Как отреагировали?
– Ну…
Позавчера после совещания они решили: на ближайшем собрании производственного комитета объявить, что у «Лиддела», вероятно, сменится режиссер.
Каяко до последнего боролась за то, чтобы дождаться Одзи.
Ведь до анонса проекта оставалась еще целая неделя! Одзи наверняка все понимает и скоро вернется. И потом, если он все же вернется после официального объявления о том, что он исчез, то за ним закрепится репутация ненадежного контрагента. А это может уничтожить его перед спонсорами и клиентами. Возможно, ему больше никогда не доверят никакую работу.
Однако аргументы не сработали. Ей возразили, что если тянуть с такими новостями до последнего, то вопросы появятся уже к самой «Эдж». Каяко понимала. Но как рассказать правду людям, которые собрались под воображаемым флагом имени Одзи и упорно трудятся именно ради него?
Наступил ноябрь. До весенней трансляции оставалось каких-то пять месяцев.
Да, сериал должен стартовать только весной, однако исчезновение режиссера накануне трансляции – это катастрофа вселенского масштаба.
Видимо, Это прекрасно понял, что означала заминка Каяко, поэтому громко вздохнул и запустил руку в пачку с чипсами. Зашуршал.
– Арисина, ты, может быть, почему-то решила, что я ангел во плоти?
– Нет, – ответила Каяко, и ее, без всякого преувеличения, пробрала крупная дрожь.
Она никогда даже мысли такой не допускала. В их суровой индустрии небольшие компании вроде «Эдж» так долго оставались на плаву только благодаря стальной хватке директора, и Каяко уяснила это в тот же день, как пришла сюда работать. И она очень боялась навлечь на себя его гнев.
Режиссера и продюсера связывают, пожалуй, даже более тесные отношения, чем актера и его менеджера.
Часто без режиссера работа совсем не двигается, поэтому Каяко контролировала не только рабочую жизнь Одзи, но отчасти и личную. Точно знала, когда он явится на студию, во сколько уйдет, сколько часов поспит, а на следующий день к моменту его пробуждения приезжала за ним. Случалось им даже вместе ждать перед квартирой, слушая работу стиральной машинки, потому что Одзи просил еще часик, пока не достирается белье (когда Каяко предложила ему закончить со стиркой вместо него, возмутился, что он уже взрослый мальчик и справится без нее).
Каяко должна быть в курсе всех его проблем и готова выслушать его в любое время дня и ночи, и порой они по четыре-пять часов разговаривали по телефону, даже если Одзи звонил уже за полночь. Как про него и говорили в Сети, Одзи был гением, Маленьким Принцем – и капризничал согласно титулу. Он круглые сутки ломал голову над воплощением творческой задумки и подстраиваться под удобство окружающих не собирался. Аниме-режиссеры, которые заведуют работой гигантских команд и ворочают очень сложные проекты, более или менее все с приветом, но Одзи переплюнул всех, с кем доводилось работать Каяко.
И все же она искренне наслаждалась. Чувствовала, что он горит идеей снять по-настоящему отличное аниме. Ради такой цели Каяко пошла бы на любые жертвы.
Контролировать все стороны жизни Одзи входило в ее служебные обязанности, и долг продюсера – проследить, чтобы режиссер в добром здравии добрался до студии.
Неделю назад она, как обычно, приехала к его дому и позвонила в домофон, а Одзи взял и не вышел. «Странно», – подумала Каяко, но в тот момент она решила, что «спит, наверное, еще, придурок!». Позвонила на домашний телефон, на мобильный, поднялась к нему на этаж и долго стучалась в дверь, в том числе и ногами… Но он так и не отозвался.
Тут в ее сердце проклюнулось недоброе предчувствие.
Она по очереди проверила все места, куда он мог уйти, и обзвонила всех, к кому он мог наведаться. В первую очередь, конечно же, спросила в семье, и там ей мать беззаботно ответила: «Ох, простите моего непутевого. Он у меня с самого детства дуется, когда что-то идет вразрез с его желанием». После этого Каяко убедила женщину позвонить в управляющую службу дома и договориться, чтобы отперли замок.
В квартире Одзи не оказалось. Вместе с ним пропали кошелек и мобильный телефон. По всей комнате валялись рабочие материалы, но он не оставил никакой записки.
Аппарат абонента, в свою очередь, оказался выключен или находился вне зоны действия сети. Может, сам Одзи и выключил. Так или иначе, он оборвал все контакты без всякого предупреждения.
Любой бы решил, что он сбежал.
Вот и Каяко, оглядывая в прострации опустевшую комнату, не знала, как ей все это понимать. Еще вчера он страдал, что никак не придумывается сюжет дальше четвертой серии.
Очень часто для производства аниме-сериалов назначают главных сценаристов, которые следят за общим течением истории и курируют создание сценариев на каждый конкретный эпизод. Чем опытнее главный сценарист, тем, разумеется, более цельным и качественным получится итоговое аниме.
Однако в случае «Лиддела» общим сценарием также заведовал режиссер, то есть Одзи. Сценаристы каждого эпизода работали по его расплывчатым подсказкам, знали лишь примерное направление истории, хоть и беседовали с ним по многу часов.
За время работы над проектом Одзи успел уволить уже троих сценаристов и в конце концов заявил, что напишет все сам. Каяко еще тогда подумала, что это он от отчаяния.
Среди обывателей считается, что достаточно на момент выхода эпизода в эфир продумать наперед только следующие три. Однако на практике такой маленький запас мгновенно испаряется, а студии приходится напрягать все силы, чтобы успевать с производством в срок. А поскольку надрыв на студии заметен сразу, необходимо начинать проект как можно раньше и заранее согласовывать команду, которая будет над ним трудиться. Большая часть аниме-сериалов состоит из двенадцати эпизодов и транслируется в течение трех месяцев. Аниматоры делятся на команды, каждая из которых отвечает за свои, чередующиеся в определенном порядке серии.
К счастью, сценарий и раскадровки для первых трех эпизодов, по которым уже отрисовывали действие и фоны, Одзи приготовил. Однако на этом материалы заканчивались. Наработки уволенных сценаристов он отверг, и проект вернулся к состоянию чистого листа. Без одобрения режиссера историю с мертвой точки сдвигать нельзя, даже просто убрать из названия пометку о том, что название – временное!
Режиссер следит за развитием проекта, а Каяко не справилась с обязанностями и не уследила за режиссером.
Когда она, бледнее мела, рассказала Это, что произошло, тот даже не разозлился. Спокойно принял к сведению. Каяко предпочла бы, чтобы на нее наорали, но директор ни словом ее не попрекнул. Только бросил строго: «Ждем пять дней».
Конечно, умом она понимала, какой это широкий жест – простить пятидневный прогул в самой что ни на есть горячей стадии работы. Но оговоренный срок прошел, и позавчера на собрании директор велел сменить режиссера. Убрать Тихару Одзи из проекта.
– Ты вроде собиралась сама им все объяснить. Вместо тебя мог съездить и я, и любой другой человек.
– Конечно.
Под взглядом начальника ей всякий раз хотелось раствориться в воздухе.
Однако это ведь ей доверили вникать во все нужды Одзи. Поэтому Каяко считала своим долгом лично объяснить сложившееся положение всем заинтересованным сторонам. И если уж совсем честно, она бы предпочла сама сообщить режиссеру об увольнении, чем спихнуть неприятные переговоры на кого-то еще.
И если именно Каяко не уследила за Одзи, то не стоит забывать и о том, что предложила его на место режиссера тоже она. Каяко непременно хотела поработать с ним плечом к плечу хоть над каким-нибудь проектом. А когда еще делать шаг, если не сейчас, когда он уволился со студии-конкурента и пустился на вольные хлеба? Что бы там ни говорили, она хотела создать вместе с ним что-то по-настоящему прекрасное.
Если все-таки менять режиссера, то идти обивать порог другой звезды уже поздновато. Самый реалистичный вариант – посадить на его место кого-то из помощников. На презентации, до которой оставались считаные дни, пришлось бы отказаться от козырной карты «первого аниме Одзи за девять лет», поэтому можно не надеяться на повышенный интерес публики. Да и журналисты, которых завлекли на пресс-конференцию обещанием громкой сенсации, наверняка разочаруются.
Итак, вот уже два дня Каяко собиралась начать обзванивать «Блу-той» и другие компании, материально заинтересованные в проекте, но каждый раз оправдывалась перед собой и окружающими, что такие новости лучше сообщать лично. Наконец сегодня она собралась с духом и поехала в «Блу-той»… только чтобы вернуться ни с чем.
Директор еще раз громко и протяжно вздохнул, прозрачно намекая на свое недовольство.
– Ты же не думаешь, что я считаю Одзи личным врагом? На самом деле мне вообще до него дела нет. Режиссера необходимо сменить, чтобы спасти наше аниме. Ты понимаешь?
– Конечно…
– Творческие люди больно любят брать произведение в заложники. Они считают, будто без них тут все развалится, поэтому, как только им что-то не по нраву, тут же грозятся уйти… А Одзи вообще сбежал, никому ни слова не сказав. Так что, как ни прискорбно, нам придется брать дело в свои руки. И так уже качество продукта пострадает.
Тут, разумеется, Каяко было нечего возразить. Пока что сроки не критичные, однако без режиссера в студии падает моральный дух. И рано или поздно все поймут, что он растворился неизвестно где.
– Ты серьезно считаешь, что он вернется к следующей неделе?
– Да.
Каяко так часто повторяла, как твердо в него верит, что уже и сама себя не понимала. Только знала: если еще и она разуверится в Одзи, то все пропало. Директор покачал головой:
– Допустим. Предположим, вернется, но дальше-то что? Вспомни того же Тиёду. Одзи сам сказал, что Тиёде точно сможет поручить сценарий. Что в третий раз все точно получится, насилу договорились. И что же в итоге?
– Ничего…
Начальник бил по самому больному.
– То он отказался от партнерского опенинга, то он недоволен составом актеров озвучивания – сплошные капризы и палки в колеса. С ним очень сложно работать. Исчезновение – это вишенка на торте, но мое терпение и так уже подходило к концу. Понимаю, как ты горела идеей привлечь его к проекту, но Тихару Одзи полностью оправдал все слухи, которые о нем ходили.
– Я… я съезжу еще раз в «Блу-той». Только, пожалуйста, дайте мне немного времени. Я его обязательно найду. Позвольте идти… – Каяко согнулась в поклоне.
– Я-то подождать могу, не жалко, но ты занимайся своим делом, – отчеканил директор. – Нам нужен другой режиссер.
Она не нашлась что ему ответить и молча вышла из кабинета, кусая губы.
Коки Тиёда, которого Одзи потребовал в качестве сценариста, писал ранобэ[10]. Режиссер уверял, что с давних пор зачитывался ими.
– Я его уважаю, поэтому не стану с ним спорить, – обещал Одзи, и Каяко решила: попытка не пытка.
Тиёда не спешил соглашаться, потому что сценариев никогда в жизни не писал, однако его удалось уговорить «хотя бы в качестве эксперимента», и он прописал третью серию. К счастью, он тоже в свое время смотрел «Опору» и также в нее влюбился. Видел и другие аниме, к которым Одзи потом прикладывал руку. Казалось, их союз благословили сами небеса, и все же…
Каяко до сих пор содрогалась от неловкости всякий раз, как слышала название издательства, с которым работал Тиёда, – «Ёёся». И покрывалась холодным потом, вспоминая, сколько было желчи при окончании их деловых отношений в речи Куроки, редактора, закрепленного за автором.
Коки Тиёда написал совершенно замечательный третий эпизод. Он был даже лучше, чем от него ожидал Одзи. Диалоги героев вышли такие бойкие и живые, что мир произведения прекрасно считывался даже без картинки. Оживали локации, а противостояние Дзюри и ее главной соперницы Киёры заиграло новыми красками.
«Есть!» – подумала тогда Каяко. Успех «Лиддела» был обеспечен. Мало того что сама по себе вещь получится отменная, так еще сочетание имен Одзи и Тиёды никого бы не оставило равнодушным.
Однако одна-единственная реплика Одзи мгновенно выморозила все ее светлые надежды.
– М-м-м, что-то не то, – пробормотал он. – Значит, даже с Тиёдой не получилось… Он слишком писатель, мы не сработаемся.
В душе Каяко что-то переломилось.
– Жить надоело? – спросила она. В первый раз – тихо. А во второй она уже кричала: – Жить надоело, а? Может, без тебя всем проще будет?!
– Гм-м-м, – задумался Одзи. – Но ведь правда не сработаемся. Тиёда – прекрасный писатель, тут спорить невозможно. К его сценарию даже изображение никакое не нужно. Более того, оно будет только мешать… Ну и все, и ничего не попишешь. Раз даже Тиёда не справился, больше обращаться не к кому. Буду писать сам.
Тиёда при этом разговоре не присутствовал, но перед его редактором Куроки Каяко чуть не провалилась под землю от стыда. Наконец тот спокойно уточнил:
– И вот на это вы потратили драгоценное время нашего самого золотоносного автора?
Каяко, а вслед за ней и все остальные коллеги, принесли самые искренние извинения. Потом Одзи попытались уговорить, чтобы согласился работать с Тиёдой и очень постарался, чтобы его собственная работа не поблекла на фоне столь блестящего сценария. А тот не моргнув глазом ответил: «Не-а».
Каяко не сдавалась и попыталась уломать его хотя бы использовать готовый сценарий третьего эпизода, потому что уж очень он хорош. Все-таки не каждый день удается выцепить такого популярного автора.
Здесь не нашелся что возразить даже Одзи.
Однако, по мнению издательства, такой исход выглядел чересчур наглым и самонадеянным. В глазах Куроки за очками не читалось ни малейшего сочувствия. Он сдержанно прокомментировал: «Как вы хорошо устроились» – и наотрез отказался передавать права на сценарий.
Каяко тогда показалось, что она сидит на стуле из гвоздей.
Пока переговоры велись только третьими сторонами, разговор успел зайти даже о том, чтобы из-под пера Тиёды вышла новеллизация их проекта. Однако после того инцидента речи ни о чем подобном больше не шло.
Как и обещал, Одзи засел за новый сценарий третьей серии, но проблемы наваливались снежным комом, и процесс встал, а без сценария не начнешь и раскадровки, то есть скелет будущего эпизода, в котором зафиксированы основные движения персонажей, фоны и реплики. Именно по ним работают аниматоры.
В довершение всех бед Одзи еще и не рисовал. Раскадровки он черкал в стиле «палка-палка-огуречик», и большую часть пространства кадра заполняли текстовые разъяснения. Во что-то удобоваримое эти «шедевры» превращали художники, и только после длительных совещаний.
Когда на студии начали подозревать, что дело плохо, с ними вдруг снова связался Куроки. Говорил он с такой неприязнью, что Каяко легко догадалась: сам бы он просто отозвал все права, но, когда ради соблюдения приличий спросил мнения автора, тот с радостью согласился, чтобы его труд использовали. На студии чуть не расплакались от благодарности.
– Раз Коки не против, то мы не имеем права ему препятствовать. Но просим, чтобы в дальнейшем таких историй больше не повторялось. К тому же мы не хотим включать в профиль его бренда ваше аниме. Поэтому вы не имеете права использовать его имя.
Напоследок он процедил сквозь зубы:
– Передайте Одзи пожелания всяких благ. – И повесил трубку.
Вот на каких условиях им передали сценарий: не писать имя Тиёды в титрах и не использовать в рекламной кампании.
«Телемон-центр Токио» – самая крупная звукозаписывающая студия города – находилась в Ёцуе, и располагала семью комнатами разной величины для записи, и за редчайшим исключением хотя бы одна стояла пустой, но готовой к работе. Студия была последним прибежищем для всех, кому требовалось помещение для внезапной работы, и там же часто пересекались коллеги по цеху из разных компаний. Аниме-индустрия – тесный мир: везде натыкаешься на знакомых.
На входе стояла доска, в которую маркерами вписывали всех, кто сегодня записывается, – еще три студии, помимо «Эдж». Напротив комнаты «А» – побольше той, что забронировали они, – стояла «Токэй», и Каяко мысленно скривилась. Она понятия не имела, что у них сейчас в работе, но почему-то под ложечкой засосало от недоброго предчувствия. Вспомнились лица знакомых, с которыми видеться точно не хотелось.
Каяко взмолилась, чтобы она ни с кем из них не пересеклась, опустила голову и прошмыгнула к помещению, выделенному под их проект.
Сегодня проходила уже третья сессия аудиозаписи для «Лиддела». Продюсер достала из сумки прикупленные специально по такому случаю мелкие баумкухены[11] и открыла дверь.
– Добрый вечер!
– Добрый! – Звукорежиссер Годзё уже был на месте и попивал кофе из бумажного стаканчика. Как всегда, почесал седеющий затылок и взглянул на пришедшую, сузив от улыбки и без того узкие глазки. Студия была готова к записи, ждали только актеров. Каяко обрадовалась, что их еще нет, и облегченно выдохнула.
– Надеюсь, сегодня продуктивно поработаем.
Годзё еще не исполнилось и сорока пяти, но от него исходила такая доброта и забота, что Каяко порой казалось, будто она беседует с собственным дедушкой. Умудренный и невозмутимый старший коллега. Вот и теперь он улыбнулся:
– Господин режиссер все гуляет?
– К сожалению. Простите, придется сегодня справляться без него.
Каяко много нового узнала, когда начала работать в аниме, в частности – о существовании такой фигуры, как звукорежиссер. Этот человек в прямом смысле задает звучание всей картине, работе актеров и музыке. Конечно, тут многое зависит от студии и от режиссера, однако в первом же проекте, который вела Каяко, к ее изумлению, дубли одобрял или отклонял вовсе не режиссер, а звукорежиссер. Первый присутствовал при записи, но, по сути, только сидел в сторонке и наблюдал за происходящим, во всем полагаясь на коллегу.
Звук и голос – неотъемлемая часть любого аниме. Управление голосами и звуковыми эффектами как раз входит в обязанности звукорежиссера.
Годзё в своем деле считался настоящим ветераном. Раньше он работал на «Токэй», но потом перешел на самозанятость. Мужчина успел поработать и с Одзи, еще над «Опорой». Тот отзывался о нем как о наставнике, который «многому научил заблудшего новичка».
На этапе планирования Каяко с командой не то чтобы совсем не думали о звукорежиссуре, но раз нашелся такой замечательный кандидат, то решили пригласить на эту роль именно Годзё. Одзи же везде норовил сказать свое веское слово – он был из тех режиссеров, которые не дадут звукорежиссеру ни пробы провести самостоятельно, ни записать реплики героев. И Годзё-то он порекомендовал потому, что тот не имел ничего против его дотошности. Даже имея за плечами колоссальный опыт, он не задирал носа и со всеми вел себя мягко и обходительно. Иными словами, Одзи даже запись звука никому не доверял и выбрал ручного звукорежиссера, который не станет ему перечить.
Уже было ясно, что «Лиддел» – проект не студийный, а авторский. С самого старта проекта и по сей день, кого бы ни предлагала Каяко, начиная от звукорежиссера и сценаристов, всех заменяли по требованию Одзи.
И вот звукозаписью, которую с таким нетерпением ждал режиссер, в его отсутствие занялся Годзё.
Как ни иронично, он прекрасно оправдывал звание матерого профессионала. Если при Одзи Годзё всецело отдавался координированию всяких технических моментов, то теперь раскрыл свой потенциал во всей красе. Первая же сессия без режиссера прошла прекрасно, и у Каяко отлегло от сердца, когда она услышала, какие точные указания он давал актерам.
Годзё, разумеется, входил в круг тех, кто знал, что Одзи исчез. Они познакомились, когда тот еще был двадцатичетырехлетним юношей. Услышав тревожную новость, Годзё расхохотался.
– Этот чудак в своем репертуаре! – только и сказал он, прежде чем вернуться к деловому тону. – График будет как-то меняться?
Словами не выразить, какую благодарность испытала Каяко за такое спокойствие.
На главные роли они набрали по-настоящему звездный состав. С такой плотностью графика, как у приглашенных актеров, расписание особо не перестроишь.
Через стекло из их рубки прекрасно просматривалась комната с микрофонами. Впереди на мониторе отображались персонажи прямиком из раскадровок, с едва намеченными контурами. В них едва-едва угадывались главная героиня Дзюри и ее лучшая подруга Маари.
Звук обычно записывают, когда изображение уже готово. Однако в случае аниме, и особенно телесериалов, производство часто задерживается, поэтому голоса пишут еще на этапе раскадровок. Дело обычное, но, глядя на набор штрихов на экране, Каяко особенно остро ощутила, что процесс стоит на месте.
Годзё огляделся.
– Он обязательно вернется, – заверил он. – Может, не успеет до анонса, но он не бросит дело на полпути. Вернется обязательно.
– Не уверена, что разделяю ваш оптимизм…
– У режиссеров душа искренне болит за их творения. Даже слишком. Поэтому, я думаю, он и не выдержал, но мне не кажется, что Тихару Одзи – такой неразумный ребенок, как про него говорят. – Годзё усмехнулся с доброй грустью. – Я понимаю, почему он вам сопротивляется, и считаю, что у него есть на это разумные основания. Конечно, вы хотели использовать опенинг партнерского лейбла, но та песня хуже сочеталась с произведением, чем итоговый вариант. Да и вы же слышали Кагихару, которую Одзи пригласил озвучивать главную героиню! Она чудесно играет, и я искренне рад, что он не поддался давлению студии. Вы тоже большая молодец, что отстояли его точку зрения перед начальством.
– Что вы… Я просто исчерпала все аргументы, когда пыталась уговорить Одзи.
Каяко вспомнила, как выбирали песню.
Аниме стоит баснословных денег. Сезон на двенадцать эпизодов стоит от ста двадцати до ста пятидесяти миллионов. Двадцать четыре эпизода – под двести. Каждая серия – десять-двадцать миллионов. И отдельной статьей расходов идет эфирное время на телевидении, его оплачивают спонсоры. Та самая фраза – «Спонсором показа выступает…» – как раз об этом. Показ двенадцати эпизодов в ночном эфире стоит в среднем еще десять миллионов.
Со временем стоимость производства аниме так выросла, что одна-единственная компания уже не могла брать на себя такие расходы. Так и появились производственные комитеты.
На аниме-студии сходились финансовые интересы множества компаний. Иногда спонсорам в голову приходили неожиданные идеи, которые изначально не входили в задумку. Опенинг в нынешнем проекте – одна из таких. Внезапно поступило предложение использовать в качестве заглавной темы новую песню набравшей недавно популярность айдол-группы[12], а одну из девушек поставить озвучить героиню.
Идею выдвинул Какиути из «Анимаркета», а непосредственно на студию его предложение передала Каяко. Вести с режиссером тяжелые переговоры – тоже часть ее работы.
Предложенная песня ей не нравилась, хотя она оценила добрые намерения Какиути. Однако группа раскручивалась на глазах, и Какиути весьма доходчиво объяснил, сколько внимания она привлечет к аниме в ночном эфире, не говоря уже о восходящей звезде на главной роли.
С тяжелым сердцем Каяко шла к невыспавшемуся Одзи, у которого от напряженной работы покраснели глаза. Все ее аргументы сводились к тому, что будет очень неплохо включить в команду девушку, которая популярна у целевой аудитории махо-сёдзё и которая сама им чуть ли не ровесница. Каяко не могла отделаться от ощущения, что такой причины недостаточно.
Она никогда не забудет, с каким шоком на нее взглянул Одзи.
– Арисина, ты это сейчас серьезно? Ты это мне?
По его взгляду Каяко поняла, что от щедрого предложения надо отказываться как можно скорее.
– Прости. Забудь, – извинилась она.
Какиути рвал и метал. Кричал, что она ничего не понимает, и в конце концов вопрос решился только после того, как к обсуждению подключили господина Это. В качестве заглавной темы утвердили инди-группу, которую с самого начала наметил Одзи, а на роль главной героини выбрали опытную актрису, Юку Какибару.
– Правда, он все равно сбежал, – хихикнул Годзё. Его глаза при этом так озорно сверкнули, что на сердце у Каяко чуть-чуть прояснилось. – Но он прекрасно понимает, как вы за него бились, поэтому не бросит вас.
– Не уверена…
Весь этот год она постоянно шла Одзи навстречу и много раз задавалась вопросом, какого черта она делает. Он никогда не замечал, кто бежит по его стопам и проливает из-за него слезы. Да Каяко и не возражала: она считала, что они друг друга стоят.
И все же порой проскальзывала мысль: возможно, ей немного не хватило сил…
– Точно, – без тени сомнений заверил ее Годзё. – С кастингом было то же самое. Приходила в том числе его хорошая знакомая, но он выбирал исключительно по заслугам. Я уверен, что он многое ставит на «Лиддел».
– Мне… тоже так кажется.
– Когда вернется, давайте выпьем втроем, чтобы все ему высказать. У меня тоже накопилась пара слов по поводу нагрузки, которую он на меня скинул. Договоритесь, пожалуйста, чтобы нам выделили денег на попойку из бюджета студии! А вот уже почти и время подходит, – промурчал Годзё, сверяясь с часами.
И, точно подгадав момент, в студии появилась жизнерадостная Какибара. При виде Каяко с Годзё она сняла шапочку, поздоровалась и вежливо им поклонилась.
Когда видела популярных актеров озвучивания, Каяко вспоминала пословицу о рисовом колосе, который чем спелее, тем ниже клонится к земле. Самые популярные не задирали носов и очень внимательно относились к коллегам. Даже когда они не сами рвались на прослушивание, а их приглашали, такие обязательно кланялись и благодарили за внимание.
В противоположность им молоденькие актрисы часто удивляли Каяко. Они массово надевали короткие юбчонки, чтобы, видимо, режиссер или продюсер, если тот окажется мужчиной, точно не обошел вниманием их хорошенькие ножки, а некоторые заявлялись на пробы прямо в форме-матроске и с кошачьими ушками. Айдолов не первый день звали озвучивать персонажей аниме, и пробоваться в «Лиддел» такие тоже пришли. Глядя на пеструю толпу в зале ожидания, Каяко невольно задавалась вопросом, что за косплей-фестиваль они тут устроили. Но еще больше она удивилась, когда поняла, что коллег-мужчин все явно устраивает. Ах вот оно что: эти дамы так наряжаются ровно потому, что маскарад имеет эффект. А вот в коллегах Каяко разочаровалась.
Когда холостяк Одзи придумывал девочек-волшебниц, он казался совершенно неземным созданием, полностью оправдывая прозвище Маленький Принц, поэтому Каяко даже представить себе не могла, что подобное может быть в его вкусе. На людях он не позволял себе проявлять несдержанных восторгов, но, возможно, тоже втайне наслаждался зрелищем.
Каяко прекрасно помнила эту самую «хорошую знакомую», которую мимолетно помянул Годзё.
Аой Мурэно. Популярная актриса, которая в прошлом году играла главную роль в «Русалочках-медсестричках». Они с Одзи настолько хорошо общались, что после прослушивания еще долго стояли и болтали в коридоре.
Звезд видно сразу. Вокруг них распространяется особая аура, и Каяко заметила за собой мысль: «О, та самая Мурэно!» Она хотела поздороваться, но услышала ее голосок: «Ну тебя, Одзи, ты настоящий принц!» – и застыла на месте. Восхитительно милая девушка.
Спустя какое-то время та и сама заметила продюсера и поздоровалась первой, пробегая ее с головы до пят оценивающим взглядом. На контрасте с ее длинными, худыми и прямыми ножками Каяко особенно остро почувствовала, какие у нее самой ноги обыкновенные, и пальцы в туфлях поджались.
– Так у вас продюсер – женщина! – донесся до слуха Каяко шепот Мурэно.
В тот же миг Каяко почему-то решила, что эта куколка влюблена в Одзи.
На пробах она себя тоже неплохо показала. Может, не главную роль, но кого-то из второстепенных персонажей режиссер подруге наверняка отдаст. Поэтому Каяко морально готовилась снова столкнуться с Мурэно на студии, однако, к ее изумлению, Одзи ей отказал. Каяко такого поворота не ожидала, но все-таки украдкой вздохнула с облегчением. Ей не хотелось, чтобы режиссер постоянно отвлекался на наряды девицы.
Спустя какое-то время кто-то даже спросил Одзи о той девчонке: «Ваша давняя знакомая? Такая милашка». Нетрудно догадаться, на что человек намекал, и Одзи переспросил:
– Кто, Аой?
Уже тот факт, что он назвал ее по имени вместо фамилии, говорил о том, что они в весьма коротких отношениях. Но тут режиссер продолжил без какого-либо трепета:
– Ну да, она хорошенькая, но трехмерным женщинам не тягаться с двухмерными. Поэтому для меня они все на одно лицо.
Запись шла своим чередом. Во время перерыва Каяко вышла купить себе попить. По дороге к автомату на втором этаже она вдруг увидела в курилке того, с кем совершенно не горела желанием встречаться. И он тоже обратил на нее внимание и воскликнул: «О!» – прежде, чем Каяко успела ретироваться в обратном направлении.
– Давно не виделись, коллега! – заговорил с ней продюсер со студии «Токэй» Осаму Юкисиро. А ведь Каяко предчувствовала недоброе еще с того самого мига, как увидела название студии-конкурента на белой доске у входа.
– Здрасьте, – пробурчала она, кивая. Она и сама чувствовала, что ее лицо немного скривилось, но моральные силы на фальшивые улыбки у нее вот уже несколько дней как исчерпались.
Юкисиро затушил окурок о пепельницу в огороженной пластиковой перегородкой комнате. Каяко отчаянно посылала ему мысленные сигналы, что вовсе необязательно ради нее прерываться и тем более к ней выходить, но он все-таки зашагал к ней с приветливой улыбкой.
– Как ваши дела? У вас сегодня тоже звукозапись? Слышал, вы на следующей неделе проводите на «Нико-Нико» трансляцию с анонсом нового проекта. Знаете, как бухтел знакомый журналист из «Анимезона»?[13] Говорит: где это видано, чтобы студия не делилась до пресс-конференции даже намеками… Я с ним не согласен: обычно студии как раз пытаются отмалчиваться, просто все равно случаются утечки.
В их профессии многие ходили в рубашках-поло и джинсах, и Юкисиро не исключение, но от каждой из его вещей дышало брендами. Притом он любил не просто кричащие логотипы, а, скажем, пальто, выпущенные в рамках коллаборации сразу двух знаменитых дизайнеров, или рубашки ограниченного тиража. Сегодня он был с пустыми руками, но в прошлую встречу ходил с красивым черным портфелем, как сошедший с экрана стереотипный богатей-врач. Когда Юкисиро признался, что это винтажная вещь, которую он приобрел во время поездки в Париж, Каяко осталось только качать головой.
Безупречно чистые волосы, высветленные ровно настолько, чтобы это смотрелось уместно, изящная улыбка. Чуть опущенные внешние уголки глаз придавали его взгляду одновременно доброе, хитрое и немного саркастическое выражение. При этом он умел так подольститься, что оглянуться не успеешь – как ты уже в его сетях… В том случае, если он счел вас достаточно удобным инструментом.