На берегу родной реки Оки, На вечном дубе, свил гнездо орёл, И там родился город у реки С таким же гордым именем – Орёл.
Как и орёл, он зорко охранял Родной земли российской рубежи, Врагов с земли Орловской изгонял, Предотвращал набеги, грабежи.
Так и стоит он множество веков: Велик, могуч, отважен и красив, Не снёс фашистских, вражеских оков, Был враг разбит, коварен и спесив.
Дугой Орловской был фашизм согнут, С тех пор бежал зверь в логово своё, Здесь, на земле Орловской, порван кнут, Чем сёк фашизм Отечество моё.
Живёт здесь гордый патриот-народ, Как и орёл, он горд и щедр душой, Передаётся здесь из рода в род Орловский дух, как и орёл, большой.
Российский герб украсился орлом, Он символ силы множество годов, Сильна Россия также и Орлом, Одним из русских славных городов.
Живи, Орёл, расти и расцветай, Собой Россию-Родину храни. Силён коль будет наш Орловский край, То и Россия силу сохранит.
Школа № 25 г. Орла
Много лет как школу я окончил, С каждым годом в памяти сильней И призывнее звучит, и звонче Голос школы памятной моей.
На углу у Энгельса с Колхозной — Пушкарёвка, проще говоря, Щедро раскрывала путь нам звёздный Школа 25-я моя.
Нас предметам разным здесь учили, Труд любить и Родину беречь, Чтобы строили мы и лечили, А коль надо, то держали меч.
Физике учил директор Фридман, Классным папой Шевелёв нам был — Он был математиком завидным, Как детей своих нас всех любил.
Мы от классиков не знали скуки, К ним нас Щекотихина вела, Мудрость исторической науки Завуч нам, Язынина, дала.
Вместе с нами совершал походы В одной связке наш надёжный друг, Как любить, учивший нас, природу, — Маслов, и наставник, и физрук.
Богу только одному известно, Скольких нас от бед они спасли Тем, что бескорыстно, мудро, честно Звание Учителя несли.
Мы давно уже совсем седые, Многих нет в живых учителей, Но, как прежде, в годы молодые, Мы гордимся школою своей.
На углу у Энгельса с Колхозной — Пушкарёвка, проще говоря, Детям раскрывает путь их звёздный Школа 25-я моя.
Жаль
Мы – мученики, жертвы, палачи, Всё в нас, увы, объединилось. Бывает: «Караул! Нас бьют!» – кричим, А сами бьём, врагу не снилось.
Мы молча терпим, когда нас гнетут, И униженья стойко сносим, Но все садисты среди нас растут, Мы любим их и превозносим.
Мы жертвы рабства собственной души, Той, что о Боге забывает, Что затерялась далеко в глуши, Где с сатаною пребывает.
Божественного духа палачи Средь нас живут и процветают. Несправедливость видя, мы молчим И рады, если убивают.
На что надеемся, чего хотим, Мы, кажется, увы, не знаем, Когда на мерзости вокруг глядим, Их с безразличьем осязаем.
Не видя ничего вокруг, слепцы, Коль и не слышат, – погибают. Всё это говорили мудрецы. Жаль, что словам их не внимают.
Воспоминания
Есть Сухая Орлица – речка на Орловщине, И деревня именем названа её, Нет вокруг больших лесов, лишь поля есть с рощами, Там прошло далёкое детство всё моё.
На самой окраине домик стоял маленький, Две ракиты старые и высокий клён, Колыбелью был моей этот домик старенький, А ракиты с клёном тем сердце взяли в плен.
Уж полвека минуло, как тот дом покинул я, Как не видел клёна я и старых ракит. И не знаю, почему на меня нахлынула Память этих прошлых лет, видно, вдаль манит.
Видно, вспомнить прошлое, что прошло, торопится Воскресить в душе моей и её согреть Тем, что в жизнь мою больше не воротится, Потому что впереди ожидает смерть.
Потому что от неё никуда не денешься И с собой из прошлого вряд ли что возьмёшь. Правда, оттянуть её ты ещё надеешься, Потому что песни есть и ты их поёшь.
О том старом домике и о речке Орлице, Об отце, о матери, о друзьях своих, С кем учился и дружил в школе у околицы, И о детских радостях маленьких своих.
В осеннем лесу
Охмелев от красоты осенней, Я по лесу сонному бреду Медленной своей походкой, ленной, Слушая песнь леса на ходу.
Про берёзы, ясени и клёны, Про багряный пышный их наряд И про лес осенний, опалённый Мне напевно-тихо говорят.
Говорят о том, что опадает Пышный разноцветный их убор, И о том, что день заметно тает, Что зима спешит во весь опор.
Что придёт холодная, завалит Лес колючим снегом, заметёт, Снежную кутью из льдинок сварит, В бурелом морозный заведёт.
Я обнял ствол плачущей берёзы И погладил ласково рукой, Ощутив, как выступили слёзы На стволе, небритою щекой.
Прошептал: «Не плачь, моя родная, За зимою вновь придёт весна, И когда наступит время мая, Ты проснёшься соком ото сна.
Вновь распустишь свои ветви-косы, Вновь наденешь пышный свой наряд, Вновь тебя умоют утром росы, Всё как раньше, много лет подряд».
Упоённый красотой осенней, Я из леса сонного уйду, А когда вернусь порой весенней, Ту берёзу-девушку найду.
Осенняя пора
Осенняя пора подкралась незаметно, Сменив в один лишь миг и лето, и тепло, Ещё не раздала даров своих несметных, Но скоро понесёт, уж время истекло. Наполнит закрома дарами «под завязку», Янтарного тепла ещё перепадёт, Я осень полюбил, как дети любят сказку, Пусть даже страшно им, что вдруг волк украдёт. Она оденет лес в багряное убранство, Развесит по кустам гирлянды паутин, А следом для зимы все уберёт пространство… Чем осени пора, нет красочней картин!
«Ветви-косы выкрасив, берёза…»
Ветви-косы выкрасив, берёза Осень наступившую встречала, В ожиданье, что исполнит грёзы, Головою радостно качала. Говорила шёпотом рябине Посмотреть на клён, какой могучий, Словно богатырь стоит былинный, А какой наряд багряно-жгучий!
Так стояла, распустивши косы, И руками-ветвями всё звала Клён прийти скорей к берёзе в гости. Красоту свою всю показала, Каждый день, подкрашивая кудри, Всё призывнее клён приглашала. Он молчал вдали угрюмо-мудрый, Ему гордость сдвинуться мешала.
Всё сильнее красилась берёза, Так, что ветви голыми аж стали, Крашеные листья все опали, Пролила она вслед листьям слёзы. Красота берёзы увядала, Чтоб потом опять весной вернуться, Буйно распуститься, развернуться, Но сейчас берёза так страдала…
«Мне на вокзале старая цыганка…»
Мне на вокзале старая цыганка Сказала, что я Господом храним, Та старая цыганка-сербиянка По жизни стала компасом моим.
«Иди, сынок, – сказала мне, – не бойся, Вся жизнь твоя открыта впереди. Ты только Богу всей душой откройся, И Он тебя от бед всех оградит.
Спасёт тебя Господь не раз от смерти, Не раз на путь наставит, проведёт, Но будут красться за тобою черти, Под видом друга чёрт тебя найдёт.
Остерегайся дружбы скоротечной, Коварно-льстивых дальше обходи, Бываешь часто ты, сынок, беспечным, Смотри им в сети так не попади».
Ушла, сказав, что денег ей не надо, Ведь я и так, мол, вырос без отца, Два Ангела даны, мол, мне в награду, Но помнить: могу встретить подлеца.
С тех пор её я часто вспоминаю, Пророческие те её слова И многое теперь лишь понимаю, Когда седою стала голова.
Спасал от смерти Бог неоднократно, И от беды не раз Господь спасал, Из тьмы, бывало, выводил обратно, На произвол ни разу не бросал.
А от «друзей» вот перенёс немало Коварства и предательства, измен, Когда им помощь представлял, бывало, — Обкрадывали полностью взамен.
Но Бог Судья им, Он за всё с них спросит. Я знаю: это всё от сатаны, Лукавый им коварство в души вносит, Отсюда и поступки их странны.
Я благодарен той цыганке старой И Ангелов всегда благодарю, И в благодарность, в знак расплаты малой, Свою любовь я Богу отдаю.
Моей дочери
Я при рождении дочь Юлией назвал, Я в этом имени тепло и нежность видел, Пусть даже Юлькой кто её когда и звал, И то её он никогда тем не обидел.
В семье росла она под сенью доброты, Ей всё тепло своё и ласку мы отдали, Чтоб воспитать в ней нежность, чувство красоты, Всё, что смогли мы в своей жизни, дочке дали.
Сейчас живёт она от нас так далеко, Что наши встречи только лишь по телефону. Нам расставание даётся нелегко, Что часто слёзы катятся по микрофону.
Но радуемся мы теперь её судьбе, Любви и счастья Юле каждый раз желаем, Сил и терпения, и выдержки себе, Ну а сегодня с днём рожденья поздравляем!
Пусть там, в Америке, от нас ты далеко И не Орёл теперь твой город – Оклахома, Пусть расстоянье между нами велико, Но ты в сердцах у нас всегда как будто дома.
Будь счастлива семьёй, родная наша дочь, Любви и радости тебе всегда, успехов, Чтобы покинули тебя невзгоды прочь И дом твой полон был всегда веселья, смеха.
Песенка
Ты юла, моя юла, Юлия Михайловна, Ты мне счастье принесла И дала дыхание.
Я тебя давно люблю — С твоего рождения, Даже когда ночью сплю Крепко, без движения.
Даже когда далеко Ты живёшь, в Америке, Расстоянье велико, Хоть плачь до истерики.
Но люблю я всё равно, Где ты ни поселишься, И люблю тебя давно, Никуда не денешься.
Так что помни обо мне, Я совсем измучился, Наяву я и во сне Без тебя соскучился.
Но я помню о твоём Месте нахождения, Поздравляю тебя с днём Твоего рождения.
Я тебе сейчас пою Эту свою песенку, Ты прими любовь мою, Как для счастья лесенку.
Ты ведь мне всегда мила, Юлия Михайловна! Ты мне счастье принесла И дала дыхание.
Женщине
Тебя Адаму сделал из ребра Всевышний, Стройна, красива, ласкова, нежна ты вышла — Адам в тебя влюбился сразу без ума, Свела ты красотой своей его с ума. Взволнован был Адам – была тому причина: Не может жить спокойно без ребра мужчина. Одно лишь Еве лишнее ребро досталось, А что с Адамом и с мужчинами вот сталось: Страдают, мучаются уж миллион веков, Влюбляясь в женщин. Что ж, удел мужчин таков: Страдать, влюбляться, вновь влюбляться и страдать, Что мог ещё прекрасней Бог мужчине дать, Коль женщина – любимая его, сестра, дочь, мать.
Приход осени
К нам, прячась за последнее тепло, Подкралась тихо осень золотая. Недавно было солнечно, светло, Сейчас стемнело. Календарь листая Прошедших тёплых, дивных летних дней, Мы бередим свои воспоминанья, И на душе становится теплей От нашего любовного признанья Весёлому и радостному лету И гревшему нас солнечному свету.
Увы, но время лета истекло, И вот теперь пришла пора другая, Потеет вновь оконное стекло От страха, что придёт зима нагая. Темнеют придорожные кусты Предчувствием, что скоро их задавит Снег выпавший. В их ветвях сок застыл. Печаль ползёт к нам в душу, сердце давит, И тише мы становимся, грустней С приходом осени. А вслед за ней Подкрадывается зимний холод, Который, жизнь собою угнетая, Несёт на смену смерть, тоску и голод.
Но перед тем осеннее страданье Нам отдаёт последнее тепло, Потешить души и воспоминанья Тех, кому было солнечно, светло, И лету высказать своё признанье, Свою любовь и выразить надежду, Что вновь наденем летнюю одежду, Что жизнь вновь расцветёт, вновь будет лето, Тепло вновь, много солнечного света, И нас печаль покинет эта…
Низменные души
В наполненных дерьмом и смрадом душах, Из коих даже Ангел, плюнув, улетел, Сам сатана поганый шабаш служит, Добравшись уж до душ, изведав раньше тел. Он там, в дерьмо забравшийся по уши, Кричал, визжал, похрюкивал, плевал, свистел, Хвалясь всем, что все души он разрушит Иль в крайнем случае оставит не у дел. И с сатаной, в дерьме, те души дружат, Добился сатана всего, чего хотел: Они в дерьме и смраде души душат, У них нет ничего, кроме вонючих тел…
Но шабаш их пройдёт, и низменные души На Божий Суд, стеная, корчась, приползут. И Бог, отринув смрад, их всё же будет слушать… Но будет к ним суров Великий Божий Суд.
Пятерочки
Я искал пятёрочку в сирени, Будет иль не будет, всё гадал, Даст Судьба счастливых мне мгновений, Тех, которых раньше не видал.
Сдам или не сдам я свой экзамен, Будут или нет меня любить, Встретится мне ль преткновенья камень, Смогут или нет меня убить.
Верил я, что непременно чудо И удачу цветик принесёт: Вот найду его – счастливым буду, Вот найду – напасть и обойдёт.
И пятёрочек, всегда бывало, Много я в сирени находил, Это мне уверенность давало, Смело на экзамены ходил.
Лишь когда постиг я мудрость жизни, Понял, как закон её звучит, — Зря пятёрочки сирени грызли, Надо было хорошо учить.
Лишь одно ведёт по жизни – знанье, Только знанье нам откроет путь, Только знанья принесут признанье, Только с ним познаем жизни суть.
Но когда в руках букет сирени, Всё ж опять пятёрочки ищу: Может, дивных хочется мгновений, Может быть, по прошлому грущу.
Я видел
Я видел: солнце в море окунулось, Не испугалось, не захлебнулось, Вновь утром ранним солнышко проснулось, Потянулось, со сна встряхнулось, Водой умылось, резко встрепенулось — И вновь на небосвод светить вернулось.
«Я много в этой жизни повидал…»
Я много в этой жизни повидал, Плохого и хорошего изведал, Чего мне только Бог в сей жизни не дал: Любил, был счастлив, мучился, страдал, Меня любили, мучились, страдали, Но всё же верили в меня и ждали. Когда, где находился я, не знали, Бывало, что в ночи кричали, звали, Когда же приходил – слегка ворчали, Но с нежностью и радостью встречали И все грехи мои всегда прощали, Даря своей любви мне нежный свет На протяженье стольких многих лет.
Но время жизни быстро пролетает, Мне серебром всё золото меняет, Теченье жизни – жизнь не изменяет: Снег, выпавший зимой, весной растает, Весной что родилось и расцветёт — Всё осенью осыплется, умрёт. К логическому всё концу приходит: Всё как пришло к нам – так же и уходит. Что щедро в жизни нам Судьба приносит, За всё за это нас потом и спросит: Мол, где нас только и куда всё носит? Завяли, мол, давно опал наш цвет. Пора. Пора пришла держать ответ…
И я теперь коленопреклоненно Готов принять, что Бог пошлёт, мгновенно И всё исполнить тут же непременно, Пусть даже смерть – приму её смиренно. В душе моей печали, страха нет Пред тем, что Тот увижу скоро Свет…
Позор бесчестья только не приму — Я честь и совесть до сих пор иму!
Небо в луже
Я видел небо перевёрнутое в луже. Оно такое же, лишь меньше, ниже, уже — Всё потому, что это небо лежит в луже, А в луже небу ведь в сравненье с небом хуже. Оно замёрзнет там при первой зимней стуже, И больше там его никто не обнаружит, Пока весной не будет снова новой лужи, Такой же лужи, может, лучше, может, хуже. Но всё ж на небе небу лучше, а не в луже, А лужа небу отраженьем только служит.
Мечты
Бывает, Мечты, как бабочки, летают: То на цветки, то просто так порхают, Даря нам наслажденье Своим причудливым движеньем, Надежду с верою вселяют, И новые мечты нас посещают. К огню, коль близко подлетают — Бывает, как и бабочки, сгорают. Тогда мы новых ждём рожденья — Надежда, вера, убежденье Не оставляют нас Одних в сей трудный час С печалью на душе И снова в нас мечты вселяют, А те опять, как бабочки, летают…
Ну а бывает, Коль нас Всевышний озаряет, Мечты орлом под небеса взлетают И нас с собой возносят к небесам, Показывая путь наш к чудесам, Который ты идёшь потом уж сам, Трудом себе дорогу открывая. А если жить без дела, лишь мечтая, — Мечты, как прошлогодний снег, растают, И в лужу, так мечтая, попадёшь Иль просто в этой жизни пропадёшь, Если, мечтая, просто так идёшь…
Лилии в вазе
Три ветки лилии в хрустальной вазе Бутоны розовые распустили, Словно сливались в шальном экстазе, Потом, притихшие, устав, грустили, К столу чуть сникшие спустив бутоны, О буйстве радостном воспоминая, Что жизнь их прошлая в цветной истоме Была весёлая, совсем иная. Росли беспечные в цветочной грядке, Игрались весело, влюблялись даже, Мечты весёлые их были сладки, Не знали лилии, что ждут продажи. Потом, как вырастут, их купит кто-то, С любовью, нежностью цветы поставит В хрустальной вазе. Три дня заботы — И на помойку букет отправит… Красивый, свежий букет вновь будет, Те ветки лилий, увы, забудет.
Мысли о главном
Говорят, Вселенная образовалась Взрывом, Вспучившим, взорвавшим бесконечное Ничто, И потом в мгновенье ока, набирая Силу, Превратилась в то, что мы зовём теперь Мечтой. Мы глядим, вперяя взор свой восхищённый в небо, Ищем среди звёзд таких же, как и мы, людей, Спорим, что пришельцы, НЛО – то быль иль небыль, На кого походят, спор: на нас иль на зверей. Что Планета жизнь свою закончит катастрофой: Всё погибнет снова на Земле, и человек, Только вот концепции пока ещё нет строгой И когда: то ль в этот, то ли в следующий век. Ну а сами люди так изгадили Планету, Что навряд ли долго это выдержит Она, И нас вправду, видно, ожидает Конец Света, Чтоб избавить Ей себя от нашего говна. Лишь одно осталось – упование на Бога, Может, Бог нас остановит всё же, вразумит, Бог ведь любит нас и не поступит, может, строго, Коль не будем мы «царём природы» себя мнить…
«Пикник»
Кривоногая блондинка С сигаретою во рту Красовалась, как картинка, У помойки поутру.
Подошёл «плейбой» небритый, Сигаретку попросил, В рваной куртке, неумытый, Весь обрюзгший, но спесив.
Оттопыривши мизинец, Шаркнув левою ногой, Даме предложил гостинец: Леденец недорогой.
Сжав игриво губы в трубку, Чуть скосив подбитый глаз, Приспустивши мини-юбку, Чтобы таз был напоказ.
Улыбаясь, шепеляво, Чуть с прононсом: «Гранд мерси!» — И в носу поковыряла. Тьфу ты, господи спаси!
К ним подходит бомжей пара: «Гусь» с бутылкою в руке И беззубая «гагара», Только с палкой, налегке.
Головы две от селёдки, Плесневый осклизлый сыр Выхватила из коробки: «Ну, живём! Устроим пир!»
Тут же рядом, у помойки, Коллектив ведь не велик, Начинается попойка, Иль бомжовый «пир-пикник».
«Гусь» разлил по банкам водку, Тост «плейбой» им произнёс, А «гагара» – та селёдку. «Ну, – сказали, – понеслось!..»
За любовь и за удачу, Чтобы было выпить что, Как обворовать бы дачу, Не попался чтоб никто…
Что сказать, «прекрасный раут»: «Гусь» с «плейбоем» быстро сник, И «гагара» – тоже в аут, Так и кончился «пикник».
Кривоногая блондинка Дополняла свалку ту, Идеальная картинка У помойки поутру.
«Загрустило, заплакало лето…»
Загрустило, заплакало лето Затяжным, заунывным дождём Грязно-тёмного, серого цвета, Вновь тепла с нетерпением ждём. Ждём, когда снова выглянет солнце, Нас обрадует ярким лучом, Не мелькнёт на мгновенье в оконце, А теплом всех обдаст горячо. Но, увы, к нам торопится осень, За плечами мешок с желтизной, Самозвано, как будто бы в гости, Выбираясь из чащи лесной. Начинает замешивать краску, В зелень охру бросая куском, Изумрудно-зелёную сказку Портит грязно-зелёным кустом, Чтоб потом наторевшей рукою Зелень золотом вмиг заменить Всю: в лесах, на полях, над рекою, — Август этим, увы, знаменит.
Про медведей и ослов Басня
Медведи, как всегда, мёд есть любили: Для мёда пчёлам нужно собирать нектар, Ослам акцизы сделать поручили, Чтоб не подделывал никто цветочный дар.
Как прежде, пчёлы по цветкам летали, Нектар для мёда собираясь получить, Однако к ульям пчёл тех не пускали, Что делать, так ослы пытались пчёл учить.
На все цветы, пахучи те иль ярки, С которых можно будет собирать нектар, Акцизные навешивали марки, Коль марок у пчёл нет, тогда большой пожар.
Весь мёд тот «левый» будет уничтожен, Да и зачем ослам премудрым этот мёд? Ослиный род силён, велик и дружен, Удумают коль что – никто их не уймёт.
Впросак медведи с мёдом тем попали, Зимой акцизные придётся марки есть, Они вагонами к ним поступали, Состав идёт ещё, пришла к ним снова весть.
Все звери над медведями смеются: Ну что за зверь медведь, коль дружен он с ослом? Вот так друзья все в деле познаются: К чему всё в басне сей – понятно всем без слов.
Алкаши
Что ты нашёл в стакане водки, Куда ты душу опустил? Неужто нет важнее глотки, Коль жизнь в неё свою спустил.
Всё потерял: и честь, и совесть, И ум давно ты свой пропил. Закончена давно уж повесть, В которой ты когда-то жил.
Героем ты не стал романа — Найти дорогу не сумел. Кроме дырявого кармана, Ничто ты в жизни не имел.
Так что один стакан лишь водки — И всё, что можешь ты иметь, Всё, что вместится в твоей глотке. Попьёшь немного – потом смерть.
О любви
Любовь даётся нам судьбой. Кто, как, когда её познает И быть ей миг иль век с тобой — Никто заранее не знает. Что даст нам: радость иль беду, Убьёт, прославит иль ославит, Иль нам всю жизнь прожить в ладу, — О том судьба лишь наша знает.
Когда любовь тебя найдёт, Когда и скоро ль потеряет, Цветами буйно расцветёт Иль неожиданно завянет, Лавиной снежной упадёт И вдруг, внезапно, вмиг растает Или тихонько вдруг уйдёт… — О том судьба лишь наша знает.
Какой быть: малой иль большой, Всё наполняющей, бурлящей Иль тихой, шёпотной, глухой, Но так же в сердце нас разящей, Или безмолвно-ледяной, Иль жарким пламенем горящей — Всё предначертано судьбой, Весь путь наш жизненный творящей…
Ругаем часто мы любовь, Своей вины не замечая: Любовь не радость, мол, а боль, Не то мы, дескать, получаем. Но в жизни нашей миг любой: От радости и до печали — Всё нам даётся в дар судьбой. Что заслужили – получаем!
Закон бумеранга
Существует закон бумеранга. Бумеранг брошен с силой тобой, Не считая ни званья, ни ранга, Возвернётся, как будто домой.
Как аукнется, так откликнется, Всё, как эхо, обратно придёт: Бумерангом всё к нам же двинется, Божья кара нас всюду найдёт.
Всё получишь сполна полной мерой, Всё, что мерил другим, понесёшь Сам. И наказан ты будешь первый, Что посеешь – получишь, пожнёшь.
Как идём мы дорогой жизненной, Что, кому в этой жизни даём, Чем обидели явно иль мысленно — На пути то получим своём.
