Михаил Егин
Лиловый шар
Шадрин между тем гнул свою линию. Заполнив первый лист распечатанного на принтере бланка и перечислив в нём имена и данные присутствовавших, он вернул, как оказалось, едва достигшим совершеннолетия понятым паспорта. По его команде «браслеты» с рук Сергея сняли. Монотонно описывая надетую на Сергее одежду, он приказал «цыгану» начать досмотр. Тот, быстро перебирая карманы куртки и извлекая из них поочерёдно телефон, пачку сигарет, зажигалку, бумажник, перочинный нож, мелочь, ключи от квартиры, вскоре дошёл до внутреннего кармана, и тут… Ловким движением фокусника на глазах у обалдевшего Сергея он достал оттуда маленький, сантиметров этак пять на три, полиэтиленовый пакетик с находившимся внутри белым порошком, напоминавшим зубной. При его появлении присутствовавшие в кабинете зашевелились как по команде.
– Откуда это у вас? – спросил Шадрин.
– Понятия не имею, – растерянно ответил Сергей, начиная что‑то понимать. – Это не моё.
– Так и запишем. Во внутреннем кармане надетой на досматриваемое лицо куртки был обнаружен прозрачный полиэтиленовый пакетик с комплиментарной застёжкой с находящимся внутри порошкообразным веществом белого цвета…
– Вы мне его подложили, – медленно произнёс Сергей. Ярость поднималась в нём тёмной пьянящей волной. – Вы мне его подложили, когда задерживали. Когда к двери прижали…
– Надо понимать, то, что это ваше – вы не признаёте? – сказал Шадрин. В глазах его Сергей увидел то, что пугало больше всего – равнодушие. Для капитана происходящее было рутиной.
– Не признаю. Это не моё.
– Не ваше. Так и запишем.
Осмотр продолжился и вскоре закончился. Ничего другого криминального ожидаемо обнаружено не было. Дальнейшее шаренье по карманам брюк и снимание обуви уже никого не интересовало. Чувствовалось, что пьеса доигрывается ради проформы.
– Распишитесь, – Шадрин толкнул ему через стол заполненный протокол.
– Не буду, – твёрдо ответил Сергей, глядя ему в глаза. – Это не моё.
– От подписи отказался, – вздохнул капитан и снова потянулся к бланку. – Сейчас внесём соответствующую пометку. Понятые, обращаю ваше внимание, что протокол личного досмотра надо заверять подписями здесь, здесь и здесь… – Он поставил на протоколе несколько галочек. – Отдельно надо расписаться за то, что досматриваемый в вашем присутствии от подписи отказался. В дальнейшем, возможно, надо будет подтвердить это на суде.
Пацаны переглянулись, как будто услышали что‑то, что они услышать не ожидали.
– На суде‑е? – протянул неуверенно один из них. – Вы же говорили, что это только на полчаса.
– Если уж взялись выполнять свой гражданский долг, так выполняйте до конца, – недобрым давящим тоном произнёс уставившийся на них Шадрин. – Или всё‑таки протокол оформить? За мелкое хулиганство?
Пацаны молча переминались с ноги на ногу, потом по очереди расписались.
– Забирайте паспорта и свободны, – коротко сказал капитан. – Валера, проводи их. А то ещё заблудятся. Телефоны им верни. Ну а вы, – обернулся он к Сергею, – вы остаётесь здесь. Сейчас отправим найденное у вас вещество на исследование, а там как повернётся…
– А как может повернуться? – хрипло произнёс, помотав головой, Сергей.
– А это уж какой вес у вещества будет. Может повернуться следователем, а может – дознавателем.
– Мужики, – взмолился Сергей, – скажите толком, что вам от меня нужно? Кому я дорогу перешёл? Это же не моё, вы сами знаете.
– Да ничего мне от тебя не нужно, – устало дёрнул плечом Шадрин. – И насчёт «не твоё» – это ещё бабка надвое сказала. Хочешь верь, хочешь не верь, а ничего мы тебе не подкидывали, – он встал и прошёл к выходу из кабинета. – Наручники на него оденьте, – бросил он.
– Куда его? – спросил «цыган». – В отдел?
– Нет, пожалуй, – Шадрин задумчиво потёр подбородок. – Сказали отработать как можно быстрее. Вот что, Валера, – обратился он к вернувшемуся оперативнику, – бери пакет и дуй быстро к экспертам. Скажи – личное распоряжение, пусть всё отложат и сделают вне очереди. Тут крупняк, и на глаз видно. Одна нога здесь, другая там. А ты, – обратился он к «цыгану», – посиди тут с ним. Военный бывший как‑никак, кто знает, чему их там учили.
– Откуда вы знаете, что я военный? – перебил его Сергей. – Кто сказал отработать меня как можно быстрее?
Не ответив на вопрос, капитан молча подошёл к платяному шкафу, открыл его и с усилием достал оттуда гимнастическую гирю. Так же молча он поставил её у ноги оторопевшего Сергея. Посмеивающийся Валера ловким движением застегнул один наручник у него на запястье, а второй на рукоятке гири.
– Отдыхай! – сказал он, скалясь во все тридцать три зуба. – С такой не убежишь.
Гиря была двадцатичетырёхкилограммовая. Действительно, с такой не убежишь.
***
Следователь так неподдельно искренне обрадовался приходу адвоката, что со стороны могло показаться, что тот приходится ему родным братом. Или отцом, судя по возрасту обоих.
В пакетике вещества обнаружилось «в особо крупном размере». Сообщивший Сергею эту радостную новость Ильгар (таким странным именем, оказывается, звали «цыгана»), после этих слов многозначительно поднял палец вверх.
– Хорошее раскрытие, – пояснил он, – и как раз в начале месяца. Ещё и разогнаться не успели, а тут такой подарок. Хоть поспокойнее потом будем… И начальство отметит.
Сергею плевать было на его начальство, он ломал голову над тем, как пакетик мог оказаться в его одежде. Когда его «принимали» у квартиры, шарили по карманам добротно, но во внутренний вроде никто не залезал, по крайней мере, он этого не помнил. Но и в кабинете проводивший досмотр Ильгар в карман ничего положить не мог. Руки у него были пустые – в этом Сергей мог поклясться. Нужно было быть фокусником уровня Акопяна, чтобы провернуть такое – в присутствии шестерых человек незаметно достать из рукава пакет, сунуть в карман, а потом извлечь оттуда на глазах зрителей. Но как‑то эта дрянь у него всё‑таки оказалось. Он крутил в голове разные варианты, но толкового объяснения так и не находил. Сдавшись, он снова попросил разрешения позвонить. На часах уже было четыре ночи, и Михеев такому позднему звонку бы явно не обрадовался, но, выслушав, помог бы. Восемь лет в одном гарнизоне службу несли как‑никак… И кто виноват в том, что судьба раскидала двух бравых артиллеристов в разные стороны: один уехал в Питер и сделал там хорошую карьеру в штабе Северо-Западного округа, заматерел, оброс знакомыми и связями. А второй… Второй так и не поднялся выше майора, вылетел со службы как пробка из бутылки, развёлся с женой, тоже поехал в Питер, да так никуда кроме Балтийского завода приткнуться не смог. Да и то хорошо, платили по крайней мере нормально, квартиру купил…
На его просьбу о звонке дремавший Ильгар ожидаемо не отреагировал. При повторном обращении недовольно заворчал и пояснил, что звонить можно только адвокату. И то через его руки. «Как так?» – не понял Сергей. «Если есть адвокат, называешь его имя, я на твоих глазах с твоего телефона его набираю и говорю, чтобы приехал, – растолковал молодой оперативник. – Потом с другими общаешься через него». «А если адвоката нет?» «Вызовут дежурного. Жди. Может, ты приколист и толчёный мел с собой таскаешь. Хотя нам такие пока не попадались». И Сергей стал ждать.
Гражданский человек или не нюхавший училища «пиджак» на его месте начал бы качать права, возмущаться произволом, протестовать против прикованной к запястью гири. Нарочно проситься в туалет, чтобы мент повозился с наручниками, а не дремал за столом. Умом Сергей понимал, что, наверное, так и стоило поступать, его спокойствие могли счесть за признание вины. Однако что‑то мешало. Армейское воспитание и служба всегда оставляют на человеке отпечаток. Побывав некогда частью большой отлаженной машины, поневоле проникаешься ощущением принадлежности к некой касте. Которое (ощущение это) определяет поведение человека на всю оставшуюся жизнь. Ну не мог он опуститься до базарной истерики, воплей и размахивания неприкованной рукой. Он был офицером и остался им в душе, хотя старый китель и пылился безвылазно дома в шкафу долгие годы. И вдвойне стыдно было вести себя по‑бабьи перед такими же, не офицерами, но хотя бы в обиходе именующимися так. (Примечание: ни в одном нормативном акте, регулирующем деятельность полиции, вы не найдёте слова «офицер». Полицейские именуются «сотрудниками органов внутренних дел со специальными званиями и знаками различия»). Просто перед мужиками, наконец.
В туалет он всё‑таки попросился, и его отвели, отомкнув гирю от запястья. Помочившись в унитаз на глазах стоявшего в дверях Ильгара, он спустил воду и тщательно вымыл руки. Санузел не блистал итальянской сантехникой, как в каком‑нибудь отеле «Хилтон», но выглядел добротно. «И кто только убирает у них? – подумал он, выходя. – Не сами же моют. У уборщика, наверное, есть какой‑то допуск, простого человека сюда с улицы не возьмут, в кабинетах секретная документация как‑никак».
К утру ожидание наконец закончилось. Привезли результаты исследования, вызвали следователя. Следователь оказался молодым парнем в звании старшего лейтенанта, со слегка раскосыми глазами и анекдотично густыми бровями, сросшимися над переносицей. Под мышкой он держал большую круглую фуражку с синим околышем, а на его груди на кителе висел странный, до этого никогда не виданный Сергеем нагрудный знак – синий эмалевый крест с российским гербом в белом ромбе. Недолго переговорив о чём‑то в коридоре с Валерой (дверь в кабинет, где сидел Сергей, перед этим прикрыли), он положил фуражку на сейф и сел за стол, за которым ранее сидел Шадрин, а после него цыганистый Ильгар. Пробормотав что‑то по поводу отсутствующей мышки, он вставил в торец ноутбука флешку. После этого просмотрел странички паспорта Сергея, потом начал листать тоненькую стопку бумаг, среди которых Сергей заметил неподписанный им протокол. Долистав до конца, старлей углубился в ноутбук, барабаня пальцем по тачпаду и близоруко щурясь. Молчание затягивалось.
– Вы следователь? – спросил его Сергей, чтобы хоть как‑то начать разговор. Ранее в такие ситуации он не попадал и понятия не имел, как ему себя вести.
Бровастый моргнул, как будто Сергей поинтересовался – не инопланетянин ли он. Оторвавшись от монитора, он внимательно и несколько смущённо посмотрел на Сергея.
– Да. Дежурный. У вас свой адвокат есть?
– Нет, – честно ответил Сергей. – Но у меня есть знакомые, которые могут посоветовать, что мне делать. Если дадите мне позвонить…
– Не позволяется, – вздохнул следователь, и в его словах почувствовалась неуверенность, как будто он только что солгал и сам испугался этого. – Если нет адвоката, вызовем дежурного.
– Это заранее надо было делать, – сказал появившийся в дверном проёме Шадрин. Капитан выглядел невыспавшимся и изрядно раздражённым. – С самого начала тебе сказали, что нет у него адвоката.
– Бывает, что вызовешь дежурного, а приедешь – тут уже по соглашению адвокат нарисовался, – примирительно сказал следователь. – Ничего, сейчас позвоню Евгению Фёдоровичу, он на машине, быстро прикатит.
– Как вас зовут? – спросил Сергей.
– Как и вас, – улыбнулся следователь. – Тёзки мы.
Надо же.
– Это не моё, – с нажимом сказал Сергей, глядя в глаза следователю. – Я наркоту не употребляю и ею не барыжу. Понятия не имею, как этот пакет у меня в кармане оказался.
– Подкинули. Старая песня, – сказал Шадрин, разваливаясь рядом с ним на диване. – Ты адвоката‑то вызывай, – повернулся он к следователю. Последний засуетился, вытащил из кармана старенькую раскладушку-«Моторолу» (откуда только достал такой антиквариат) и начал набирать номер.
Переговоры затянулись. Неизвестный Сергею Евгений Фёдорович, видимо, только что разбуженный утренним звонком, приезжать отказывался. Тёзка в погонах старшего лейтенанта его упрашивал. Наконец невидимому Фёдоровичу надоело ломаться, либо просто он понял, что больше не заснёт, и следователь с облегчением откинулся на спинку стула, захлопнув телефон.
– Сейчас приедет адвокат, вы с ним пообщаетесь. Кофейный автомат у вас внизу работает? Позвонили в конце дежурства! Пару часов не могли подождать, чтобы уже следующему на свежую голову досталось?
– Не могли, – коротко ответил Шадрин. Следователь вышел, капитан занял место за столом и начал что‑то печатать на ноутбуке. Вернувшийся со стаканчиком в руке старший лейтенант неловко затоптался на пороге, потом, помявшись немного, сел рядом с Сергеем.
– Сейчас адвокат придёт, – повторил он неловко и попытался пошутить. – Может между нами садиться и желание загадывать. А что это он у вас к гире пристёгнут? Бежать пытался?
– Пытался, – не глядя сказал Шадрин и, вытащив из ящика стола ключи, протянул их следователю. – Сними, если боишься, что адвокат засмеёт.
Что делать с ключами старлей явно не знал. Помедлив пару секунд, словно ожидая, что Шадрин заберёт их обратно, он протянул руку, взял связку, и присев на корточки у запястья Сергея, начал неумело ковыряться в отверстии на наручниках. Помучавшись секунд десять, он поднял было голову и открыл рот, как будто собирался попросить о помощи. Потом передумал и после недолгой возни совладал с наручником, отомкнув его от гири.
– Давайте вторую руку, – сказал он Сергею и на этот раз справился уже быстрее. Положив наручники и ключи на стол, он замер, к чему‑то прислушиваясь. Потом пробормотав «ну наконец‑то», повернулся к двери.
В коридоре послышались шаги, и в кабинет вошёл высокий полный человек в бежевом плаще с небольшим портфелем в руке. При его виде следователь выдохнул с таким облегчением, что сидевший за столом Шадрин не таясь презрительно фыркнул.
– Сергей Борисович, – громко с порога начал вошедший, – сколько раз я просил вас не вызывать меня под утро. У меня в десять заседание в Приморском суде. Как я туда успею? Здесь надолго?
– Нет, Евгений Фёдорович. Думаю, что нет. Задержанный утверждает, что обнаруженное вещество не его.
– Ага, понятно, – в глазах Евгения Фёдоровича мелькнула искра интереса. – Нам надо будет с ним переговорить пару минут. Мы отойдём в конец коридора, ладно? В кабинете вы нас с ним не оставите?
– Не оставим, – сказал, вставая, Шадрин. – Пойдёмте, я тоже рядом побуду.
– Нам конфиденциально…
– Он бежать пытался, – безапелляционным тоном сказал капитан. – Пройдите к окну, а я у двери постою, пригляжу. Не задерживайтесь.
– Идёмте, идёмте, – суетливо и быстро проговорил Евгений Фёдорович Сергею. Тот поднялся с дивана и вышел с ним в коридор. Вдвоём они прошли к зарешечённому окошку. Сквозь стекло уже были видны проступавшие очертания домов. Наступило утро.
– Я так понимаю, своего адвоката у вас нет, – став практически вплотную, негромко и быстро приступил к делу Фёдорович. – Я могу представлять ваши интересы в ходе предварительного следствия и, если потребуется, суда. Сейчас мы с вами от показаний будем отказываться, а впоследствии я к вам приеду, и мы сформулируем нашу позицию.
– Куда приедете?
– В ИВС. Изолятор временного содержания. Потом в суд. Вам ещё обвинение будут предъявлять. И в СИЗО.
От неправдоподобности происходящего и услышанного Сергею захотелось ущипнуть себя посильнее и проснуться.
– Но это не моё, – уже в который раз беспомощно повторил он. – Не знаю я, как у меня это оказалось. Меня схватили у квартиры, засунули в машину и привезли сюда. А здесь вытащили пакет с этой дрянью из внутреннего кармана.
– Вы сами не употребляете? – быстро спросил адвокат.
– Нет.
– Изымали при понятых?
– Были какие‑то молоденькие пацаны…
– Ясно, – сморщил нос адвокат, – поймали парочку с пивом в руках и привели. Ладно, с этим позже разберёмся. Сергей Александрович, сами видите, вас по неизвестной причине подставили и сейчас вам грозит вполне реальный срок.
– Неужели это так просто делается? – упавшим голосом спросил Сергей.
– К сожалению. Кто‑то дал наводку, и вот вы здесь. Поэтому вам и нужна квалифицированная юридическая помощь. Мои услуги стоят недорого. Опыт у меня большой. Сейчас подпишем соглашение, – адвокат вытащил из портфеля лист с заранее напечатанным текстом, – и я вступаю в дело. Постараемся достичь наиболее приемлемого для вас результата. Родственники у вас в городе есть?
– Один живу.
– Плохо. Ладно, с оплатой разберёмся позже. Подпишите вот здесь… Да, правильно. И здесь. Вот, теперь я защищаю ваши интересы. Пойдёмте. Не стоит злить следователя. Сейчас мы с вами от показаний будем отказываться по пятьдесят первой статье Конституции. Никто не обязан свидетельствовать против самого себя, слышали, наверное? Нет? Это неважно. Суть в том, что мы берём что‑то вроде временного тайм‑аута, ни да, ни нет… А они пусть доказывают.
– Да чего доказывать‑то, – сказал от двери в кабинет Шадрин. – При понятых вытащили пакет с амфетамином. Вы закончили там?
– Идёмте, – бросил Фёдорович Сергею. Проходя мимо Шадрина, укоризненно сказал ему:
– А подслушивать нехорошо.
– У меня слух хороший, – усмехнулся капитан.
***
Допрос Сергея в качестве подозреваемого напоминал партию в пин‑понг: следователь задавал короткие вопросы, он так же лаконично отвечал. Выяснили его фамилию, имя, отчество, дату и место его рождения, номер телефона, место проживания и регистрации, место работы и должность. При этих словах он встрепенулся, вспомнив, что на заводе вообще‑то начался рабочий день. Только увольнения ему не хватало. Слово легло в строку, лежащий на столе среди личных вещей Сергея «Хайоми» зазвонил.
– Игорь, – прочитал Фёдорович, вытянув шею к столу. – Родственник ваш?
– С работы это… – Сергей потянул было руку к телефону. – Ответить можно?
– Все разговоры с момента изъятия телефона запрещены, – решительно ответил следователь и даже кончиком ручки отодвинул звонивший аппарат подальше, как будто опасался, что Сергей в прыжке дотянется до трубки. – Телефон будет осмотрен и признан вещественным доказательством по уголовному делу, а впоследствии возвращён либо вам, либо лицам, на которых вы укажете.
– Которым вы укажете, – поправил Фёдорович. – На которых вы укажете – это уже про сообщников, хе‑хе…
– А что может телефон доказывать? – удивился Сергей.
– В памяти могут сохраниться номера тех людей, у которых вы купили психотроп, – пояснил старлей.
– Значит, всё‑таки амфетамин… – жалостливо протянул Фёдорович. – И действительно размер особо крупный, Сергей Борисович?
Бровастый Сергей Борисович кивнул, продолжая печатать со скоростью пулемёта. Телефон наконец затих.
– Значит, в СИЗО, – вздохнул Фёдорович. – Как минимум два месяца пробудете в изоляторе. О подписке о невыезде, Сергей Борисович, я так понимаю, можно и не мечтать? Человек социально адаптирован, трудоустроен. Судимости ведь нет? Даже не привлекались ранее? Ну вот видите! А, Сергей Борисович?
Отсутствие судимости и социальная адаптированность Сергея большого впечатления на следователя не произвела. Замотав головой так, что казалось – она сейчас отвалится, он извиняющимся тоном сказал:
– За подписку при особо крупном с меня шкуру живьём спустят, Евгений Фёдорович. Извините, никак. Буду выходить с ходатайством о заключении под стражу. Мне бы и самому хотелось отпустить на подписку. Не спал сегодня ни минуты…
– Ты, вообще, на чьей стороне? – резко встрял Шадрин. – Я с вас, следаков, балдею. Только бы не делать ничего! У человека в кармане находят столько амфетамина, что десяток человек на тот свет от передоза отъехать могут, а ты – подписку. Чтобы он на этой подписке барыжить продолжал? Так, что ли? А ты видел, как мы за ним гонялись? Валера замок магнитный сорвал, когда он от нас в подъезде скрылся. Вся эта беготня – псу под хвост, да?
Повисла пауза.
– А вас, между прочим, вообще не должно быть при допросе, – сказал Фёдорович, – иначе следователь будет вынужден внести отметку о вашем присутствии в протокол. Выйдите, пожалуйста.
– Да пожалуйста, – бросил Шадрин, выходя в коридор. – Даже дверь закрою. Надеюсь только, вы в моём кабинете в дёсны целоваться не будете.
– Не обращайте внимания, Сергей Борисович, – после недолгого молчания сказал адвокат. – Опера – они такие, только бы «палку» за раскрытие срубить. Знаем, сами работали. Не обращайте внимания.
– Как мне всё это надоело, если бы вы знали, – упавшим голосом пробормотал следователь.
– Знаю, – мягко поддакнул Фёдорович, – только давайте продолжать, пожалуйста. У меня суд в Приморском.
Они продолжили. Записали данные паспорта, отметили, что Сергей не состоит на учёте в наркотическом и психоневрологическом диспансере.
– Ну а дальше всё просто, – сказал Фёдорович, вставая с дивана и начиная собираться. – От дачи показаний в настоящий момент отказываюсь в соответствии со статьёй пятьдесят первой Конституции РФ. Давайте распишусь. Вот мой ордер, кстати. Вечно вы про него забываете, Сергей Борисович. Рано или поздно обожжётесь на этом.
– А что будет дальше? – подал голос с дивана Сергей. Он как будто наблюдал со стороны на экране какое‑то кино, всё происходило без его малейшего участия. И это притом что он был главным действующим лицом.
– Дальше вас доставят в районный изолятор, – жизнерадостным тоном пояснил Фёдорович. – Сегодня или завтра повезут в суд. Судье не звонили ещё, Сергей Борисович? А может, прямо отсюда повезут в суд, чтобы бумаги в ИВС не оформлять.
– Вряд ли, – качнул головой следователь. – Я документы на арест приготовить не успею.
– Успеете, – успокаивающим тоном сказал адвокат. – А в суде я буду ходатайствовать, чтобы во время предварительного следствия моего клиента отпустили на подписку о невыезде. Попрошу судью направить запрос на предоставление характеристики с места работы, например. Шансы всё‑таки есть… Хотя особо крупный, конечно…
Расписавшись в протоколе, он передал его Сергею. Поколебавшись, Сергей поставил свою подпись в указанных Фёдоровичем местах и протянул бумаги следователю.
– Ну вот и славно. До свидания, – адвокат пожал Сергею руку и вышел. В кабинет вместо него вошёл Ильгар и выжидающе посмотрел на следователя.
– Неотложный обыск назначать будешь?
Сергей Борисович скривился так, будто с размаху отхватил половину лимона. Поколебавшись, он сказал:
– Вместе все поедем.
– С ним? – Ильгар кивнул на Сергея.
– Не получится с ним, – раздался голос Шадрина. Хозяин кабинета стоял на пороге. За его спиной виднелись лица улыбающегося неизвестно чему Валеры и ещё одного участвовавшего в задержании парня. – Пиши поручение, мы возьмём ключи, съездим, исполним.
– А почему не получится?
– Какая тебе разница? Работать будем с ним. Пиши, тебе же лучше. Меньше головной боли и геморроя.
Поколебавшись, следователь снова уселся за ноутбук.
– Вы что, у меня в квартире обыск делать будете? – повернулся к Шадрину Сергей. – Зачем?
– А вдруг у тебя все шкафы дома наркотой забиты? – усмехнулся Ильгар. – Или ты на балконе коноплю выращиваешь?
Сергей начал вспоминать, не было ли у него в квартире чего‑нибудь запрещённого. Вроде нет. После бессонной ночи голова плохо соображала.
– Нет там у меня ничего…
– Вот и удостоверимся, – Шадрин прошёл к столу и взял с него связку ключей. – Понятых возьмём из соседей, чтобы вам спокойнее было… Или из соседей, наоборот, не надо? Может, у вас с ними нелады?
Сергей не ответил. Им овладело странное безразличие. Пусть берут кого хотят. Квартира всё равно полупустая, ничего ценного нет. Не было в нём присущей многим плюшкинской жилки. На гвоздях и голых досках, как Рахметов, он не спал, но и лишним барахлом старался не обрастать. «С собой надо брать не то, что может понадобиться, а то, без чего невозможно обойтись», – этой бессмертной фразой из «Троих в лодке» Джерома К.Джерома он руководствовался в своей жизни с армейских времен.
«А шар?» – вдруг мелькнуло в голове. События последних часов настолько закружили его, что он так ни разу и не вспомнил о странном предмете, найденном им в висевшей на ручке двери сумке. А ведь он наверняка имеет какое‑то отношение к этой истории. Шар был фиолетово-розовый; наверно, это и есть лиловый. Не так часто он встречался с этим цветом, чтобы сказать точно. Женщине было бы проще. Цвет напоминал тот, в который дамы любят красить ногти. Слово «лиловый» произнёс звонивший ему на рыбалке незнакомец до того, как связь оборвалась. Потом его экс‑жену в Самаре до чёртиков перепугали трое неизвестных, искавших Сергея. И вот не прошло и двух суток, а он уже в полиции с невесть откуда взявшимся пакетом амфетамина в кармане. Совпадение? Как говорит известный телевизионный персонаж – не думаю.
Может быть, шар – и есть ключ к пониманию происходящего. А папка? Что было в папке? Её нёс в руках Шадрин, а после того, как они зашли в отдел, она куда‑то исчезла…
Следователь родил наконец‑то требуемый документ и, распечатав его на принтере, поставил размашистую подпись. После чего облегчённо вздохнул и передал его Шадрину. Тот, ничего не говоря, сунул сложенный вдвое лист в кожаную барсетку и выжидающе уставился на следователя. Последний суетливо начал собираться. Достал из сейфа изъятый у Сергея пакет, положил его во внутренний карман кителя. Сложил документы в прозрачный файл и напялил на голову фуражку.
– Обратно довезёте? – повернулся он к Шадрину.
– Валера, довези его, – не глядя приказал Шадрин. – Видишь, лейтенант хоть и старший, да безлошадный.
– Тогда всем до свидания.
Никто не сказал ни слова в ответ. Крутящий на пальце ключ от автомобиля Валера вышел следом за следователем в коридор. В кабинете с Сергеем остались только Шадрин, Ильгар и четвёртый задерживавший его оперативник, имени которого он не знал.
– На обыск? – коротко спросил последний.
– Позже, – Шадрин покачал головой, внимательно разглядывая Сергея. – Сейчас с тобой один человек поговорит.
– Мы уже на «ты»? – сказал Сергей, меряясь с ним взглядами. – Раньше вы ко мне на «вы» обращались.
– С гонором, – прокомментировал Ильгар.
– Послушай меня, – Шадрин придвинулся ближе, играя желваками. – Я не сплю вторую ночь. Сначала отдежурил смену, потом меня с ребятами направили на твоё задержание. Так что не испытывай моё терпение. Я не знаю, что ты там натворил, если моему начальству звонят и раздают указания люди, которым мы вроде бы подчиняться и не обязаны. Только вот не уважить их выйдет потом себе дороже. Из‑за них и тебя персонально я не был дома уже несколько суток. Тебе на это, конечно, наплевать, я понимаю. Только имей в виду, что везти тебя и в суд, и в ИВС будем мы, а по дороге много может чего случиться. Допустим, ты поскользнёшься на лестнице и пересчитаешь мордой ступеньки. Или при резком повороте машины как следует приложишься головой о стойку. Варианты могут быть разными. Поэтому не зли нас. Сейчас сюда войдёт человек, и ты ответишь на все вопросы, которые он задаст. Ты меня понял?
– Чего уж понятнее…
***
Высокий и лысый, с родинкой на щеке, он удивительно точно подходил под описание, данное Вероникой. «Когда‑то служил, – отметил Сергей намётанным глазом, – спину держит прямо, не сутулится». Неудивительно, что супружница приняла этого человека за одного из бывших сослуживцев мужа.
– Как вам моя жена? – поинтересовался Сергей насмешливо. – Перепугали вы её.
Незнакомец взял из‑за стола стул, поставил напротив Сергея и сел так близко, что они практически упёрлись друг в друга коленями. Только после этого он удостоил собеседника ответом.
– Истеричная. Не люблю. Правильно сделали, что развелись.
Слова эти, неожиданные и резкие, поневоле заставили Сергея расхохотаться, откинувшись на спинку дивана. По лицу потекли слёзы. Лысый незнакомец бесстрастно наблюдал за ним.
– Давно так не смеялся, – сказал Сергей, вытирая глаза тыльными сторонами запястий. – Я так понимаю, говорить мне изначально надо было с вами. А всё это, – он кивнул головой на стол с компьютером и сейф, – всего лишь способ заставить меня быть разговорчивым.
– А вы соображаете, – губы собеседника слегка расплылись в подобии улыбки. – Хорошо. Успели заметить, что вы по уши в дерьме?
– Успел, – серьёзно сказал Сергей. – А теперь давайте конкретику. С какой целью всё это было устроено и что вам от меня нужно?
– С умным человеком и поговорить любопытно, – лысый довольно кивнул. – Схватываете на лету. Где служили?
– Приволжский военный округ. Под Самарой.
– Самара‑городок. Довелось из‑за вас туда скататься. Не бывал раньше.
– Понравилось?
– Нет, конечно. Ещё три дня назад мы не знали о вас ничего. В питерской квартире вы не появлялись несколько дней. Мобильник не брали. Тогда ухватились за первую ниточку. Пришлось срочно вылететь. Спасибо вашей жене. Она была очень любезна. Сразу позвонила вам. Как мы и рассчитывали. Хотя к тому моменту располагали информацией, где нужно искать. Вы уже дома были.
– Я в те дни рыбачил, – пояснил Сергей. – Езжу на выходные к Выборгу на границу с Финляндией. Телефон выключаю, чтобы не беспокоили постоянными звонками.
– Понятно, – процедил незнакомец. – Но на один звонок всё же ответили.
– Да, ответил, – почему он должен скрывать свой разговор с «шахматистом», – нечаянно нажал краем телефона на весло и тот включился. Позвонил неизвестный парень, сказал, что ему срочно надо со мной поговорить. Потом связь прервалась. На границе вообще плохо со связью. Я, в том числе, и из‑за этого телефон выключаю – как бы в роуминг не уйти. Один мой приятель, знаете ли, так же в лодочке сидя, наговорил за полчаса на пару тысяч…
– И что он сказал? – прервал его визави. – Тот парень? Только то, что срочно должен с вами увидеться?
– Я сказал «поговорить»…
– Вы солгали. У нас есть запись вашего разговора. Вам предлагали именно увидеться.
– А разрешение, – при этих словах Сергей нагнулся поближе к собеседнику, – у вас было, чтобы мои телефонные разговоры записывать?
Попытка проверки на вшивость не удалась. Усмехнувшись уголком рта, незнакомец так же наклонился навстречу Сергею и, обдавая его запахом ментоловой жвачки, негромко сказал:
– Сергей Александрович… Есть структуры, которым разрешение не требуется.
– Что же я такого натворил, что мной эти структуры заинтересовались? – тихо, в тон произнёс Сергей. – И с кем имею честь? Вы не представились. Кто вы?
– Иванов. Или Кузнецов. Почему, знаете?
– Если уж сами не знаете свою фамилию, чего хотите от меня.
– Это не моя фамилия. Её вам знать не обязательно. Просто мы с вами, как герои из фильма «Матрица». Смотрели? Там был агент Смит. «Смит» – это по‑ихнему «кузнец». Но используется в значении нашего «Иванов». То есть неизвестно кто. Мне нравится Кузнецов. Иванов – зашоренно.
– А я, значит, Нео?
– Нет, – Кузнецов‑Иванов снова чуть усмехнулся. – Какой вы Нео. Вы Лертеев Сергей Александрович. Бывший майор, за пьянство изгнанный на гражданку. Электрик Балтийского завода. Неудачник. Плохой муж истеричной жены. Дрянной отец. Прелюбодей. Видите, сколько мы о вас хорошего знаем.
