Михаил Елисеев
Воины Александра Македонского
Новшеством со стороны Филиппа II было и то, что теперь обеспечение македонской пехоты оружием и доспехами происходило за счет государства. По крайней мере именно так можно истолковать сообщение Диодора Сицилийского о перевооружении армии Александра Великого в Индии: «Привезено было полное и превосходное вооружение для двадцати пяти тысяч пехотинцев и на сто талантов лекарственных снадобий» (XVII,95). Обратим внимание, что македонское командование заботится не только о снаряжении своих солдат, но и об обеспечении личного состава необходимыми лекарствами. Свидетельство Диодора о поставках снаряжения в армию Александра подтверждает Курций Руф: «Мемнон доставил ему… 25 тысяч шлемов и щитов с чеканкой из золота и серебра; раздав их воинам, царь приказал сжечь прежние» (IX,3). О плате за доспехи даже речи нет. Подобный подход к проблеме вооружения армии со стороны македонских царей был новаторским. Это в корне меняло ситуацию, поскольку ставило армию Македонии в более выгодное положение по сравнению с другими военными организациями эллинского мира, где подобная практика отсутствовала. Хотя к системе обеспечения личного состава армии оружием и доспехами за счет государства Филипп II пришёл не сразу, а по мере роста своих успехов во внутренней и внешней политике и наполнения золотом государственной казны.
Шлем пилос. Афины. Музей Бенаки. Фото автора
В отличие от классической дорийской фаланги, насчитывавшей 8 шеренг, глубина фаланги македонской могла меняться в зависимости от обстоятельств и достигать от 8 до 16 рядов в глубину, а иногда и до 32 (Polyb.XII,19;Curt.III,9). Длинные пики и глубокий строй давали неоспоримое преимущество педзетайрам над их противниками, в том числе и над греческими гоплитами. Что же касается иллирийцев, фракийцев и народов Азии, то в прямом столкновении с македонской тяжеловооруженной пехотой они изначально оказывались в проигрышном положении: «… любая варварская народность и толпа легковооруженных людей бессильны перед правильно построенной и хорошо вооруженной фалангой» (Strab.VII,III,17). В этом случае фаланга просто сминала боевые порядки противника.
Один из изображенных на рельефе воинов носит панцирь торакс. Археологический музей Сиде. Фото автора
Перед битвой полководец обращался к фалангитам, воины же, в свою очередь, приветствовали военачальника: «Солдаты тотчас же увидели его и ответили на приветствие по-македонски, а потом подняли с земли щиты, ударили в них сариссами и воинственно закричали, вызывая врагов на бой, так как их полководец был теперь с ними» (Plut.Eum. 14). В наступление педзетайры шли с боевым кличем «Алала-ла-лай», взывая к Аресу Эниалию (94,40). Зрелище было устрашающее. Римский полководец Эмилий Павел, мужественный человек и опытный военачальник, был поражен грозным видом идущих в атаку сариссофоров: «Консул Луций, никогда раньше не видавший фаланги, впервые видел ее теперь у Персея и впоследствии неоднократно признавался в беседах с римлянами, что не знает строя грознее и ужаснее македонской фаланги, а он больше всякого другого не только наблюдал сражения, но и участвовал в них» (Polyb.XXIX,17). Полибию вторит Плутарх: «… ему стала понятна вся сила этого сомкнутого, грозно ощетинившегося строя; никогда в жизни не видел он ничего более страшного и потому ощутил испуг и замешательство, и нередко впоследствии вспоминал об этом зрелище и о впечатлении, которое оно оставило» (Aem.19).
Шлем и поножи. Эфес. Фото автора
Если фаланга шла в атаку одним крылом, а второе оставалось на месте, то такая фаланга называлась «косой» (Arr.Tact.XXVI). Этот маневр безукоризненно выполнял Александр Великий. При появлении в тылу фаланги вражеских отрядов, сариссофоры производили контрмарш – разворачивали фронт лицом к неприятелю. Существовало несколько видов контрмаршей – македонский, критский и лаконский (Arr.Tact. XXIII). Как отметил А. К. Нефедкин, «для подобного перестроения нужна была особо тщательная выучка войск, которой, собственно, и славилась македонская армия» (5,117). В обороне фалангиты тесно смыкали ряды, такой маневр назывался синаспизмом: «Синаспизм» же получается, если уплотнить фалангу до такой степени, что из-за густоты невозможен будет даже поворот строя в обе стороны» (Arr.Tact.XI). Если противник атаковал с двух сторон, то военачальник выстраивал «двустороннюю» фалангу (Агг. Tact.XXIX). Команды отдавались либо голосом, либо видимыми знаками, либо трубой (Arr.Tact.XXVII). Когда фаланга сдавалась на милость победителя, воины поднимали вверх сариссы (Liv.XXXIII,10).
Бронзовая поножа. Афины. Национальный Археологический музей. Фото автора
Отправляясь в Азиатский поход, Александр оставил в распоряжении наместника Македонии Антипатра 12 000 пехотинцев (Diod. XVII,17). Говорить о том, что все они являлись сариссофорами, не приходится, поэтому логично предположить, что под командованием Антипатра было шесть таксисов фаланги. Остальные пехотинцы были легковооруженными воинами. Описывая битву при Гавгамелах, Арриан называет имена командиров такисов фаланги и показывает их расположение в строю. На правом фланге стоял таксис Кена, Полемократова сына, «затем Пердикки, Оронтова сына; потом Мелеагра, Неоптолемова сына; затем полк Полиперхонта, сына Симмии; затем Аминты, сына Филиппа. Этим полком командовал тоже Симмия, так как Аминта был отправлен в Македонию набирать войско. Левое крыло македонского войска занимал полк Кратера, Александрова сына» (Arr.Anab.III,ll). Полиперхонт был назначен командиром таксиса вместо Птолемея, сына Селевка, погибшего в битве при Иссе (11,12). Обращает на себя внимание тот факт, что в битвах при Иссе и Гавгамелах именно таксис Кена занимал почетный правый фланг. Есть мнение, что это не просто случайность. Поскольку таксис из Элимиотиды считался элитным, а его воины назывались астетайрами (городскими гетайрами), то они могли пользоваться среди остальных сариссофоров определенными привилегиями. По мнению Р. Шеппарда, астетайры отличались лучшей подготовкой и вооружением, что позволяло им сражаться на стыке фаланги и корпуса гипаспистов (110,80). Именно астетайры Кена первыми ворвались в Тир.
Меч копие и наконечник копья. Афины. Национальный Археологический музей. Фото автора
Впрочем, на ситуацию с астетайрами можно взглянуть и с другой точки зрения. Арриан конкретно пишет о том, что таксисы в фаланге занимали место на правом фланге в порядке очередности: «… каждый стратег стоял в том ряду, который ему на тот день выпал» (Агг. Anab.1,28). Косвенно это подтверждается тем, что в битве при Гранине на почетном правом крыле фаланги находился таксис Пердикки (Arr.Anab.I,14). Поэтому можно предположить, что в битвах при Иссе и Гавгамелах астетайры Кена сражались не потому, что имели привилегированное положение, а потому что просто подошла их очередь. Изучив фигуры «Сидонского саркофага», Н. Секунда высказал мнение, что астетайры носили пурпурные туники (94,48), но насколько это соответствовало реалиям эпохи, сказать затруднительно. Неизвестно, есть ли вообще изображение астетайров на саркофаге.
Связующим звеном между кавалерией и фалангой служил корпус гипаспистов (щитоносцев), отборное подразделение средней пехоты. По своему снаряжению эти воины больше напоминали греческих гоплитов, чем педзетайров, поскольку вместо пик были вооружены обычными копьями (дори). Об этом писал П. Коннолли: «Похоже, что вооружены они были как обычные гоплиты – копьем и аргивским щитом» (69,67). Соответственно, размер щитов у гипаспистов был больше, чем у фалангитов. Возможно, щитоносцы носили панцири линоторакс, шлемы фригийского, фракийского и халкидского типов. Мнение о том, как выглядели гипасписты, высказал Н. Секунда: «Из пяти гоплитов на «Саркофаге Александра» один изображен без панциря, и мы можем идентифицировать его фигуру как гипасписта. Он имеет одежду и снаряжение греческого гоплита до проведенного Филиппом перевооружения. Хитон, спущенный с правого плеча для большей свободы движений, можно определить как греческую эксомиду (exomis). Из всей пехоты только гипасписты носили обувь. Во время погони за Дарием гипаспистов сажали на лошадей за спину конникам, так что, возможно, башмаки предназначались именно для этих случаев» (94,48). Но насколько это предположение соответствует действительности, сказать трудно. По крайней мере утверждение насчёт обуви легко оспорить. Потому что одно дело, как представлял себе скульптор или художник античности македонских воинов эпохи Александра и совсем другое дело – самому прогуляться босиком по земле Греции и Анатолийского полуострова. Особенно по каменистой и горной местности. Поэтому я никогда не поверю, что македонские тяжеловооруженные пехотинцы сражалась босиком, бодро выбивая голыми пятками пыль из азиатских дорог. На фресках из гробницы в Агиос Афанасиос македонские воины изображены в обуви. Как уже отмечалось, римский император Каракалла был большой поклонник Александра Великого и во всём подражал великому завоевателю. Поэтому одевался, как македонский солдат: «Появлялся он, имея вид македонца, нося на голове белую широкополую шляпу, а ноги обув в сапожки» (Herodian.IV,8). П. Фор также пишет о том, что македоняне носили обувь (99,329).
Македонская обувь. Фрагмент статуи Александра Великого из Перге. Археологический музей Антальи. Фото автора
В бою щитоносцы прикрывали наиболее уязвимые участки боевого строя сариссофоров – фланги и одновременно служили связующим звеном между фалангой и кавалерией. Гипасписты были сведены в три хилиархии по 1024 воина в каждой (110,85) и отличались от фаланги очень большой мобильностью. Из них же формировалась и «агема» – пешая гвардия македонских царей, охранявшая ставку базилевса. Арриан называет её «агема щитоносцев» (III,11), а служивших в ней гипаспистов «царские щитоносцы» (III,13). Историк конкретно разделяет собственно гипаспистов и воинов агемы, подчеркивая, что именно последние были телохранителями при царской особе (Arr.Anab.IV,30). С самого начала восточного похода Александра в Азию бессменным командиром гипаспистов был Никанор, сын Пармениона. После его смерти в 330 г. до н. э. им стал Неоптолем (Plut.Eum.l), «один из друзей, Эакид родом», некогда первым поднявшийся на стену Газы (Агг. Anab.11,27). Во время боев под Галикарнасом упоминаются некие Филот и Гелланик (Arr.Anab.I,21), возможно, это были командиры подразделений гипаспистов. В Индии агемой гипаспистов командовал Селевк, сын Антиоха, будущий основатель державы Селевкидов (Агг. Anab.V,13). Гипасписты сражались на наиболее опасных участках фронта, что приводило к потерям среди командного состава – под Галикарнасом погиб «хилиарх Адей» (Arr.Anab.I,22), командир Адмет, «отличавшийся мужеством и силой» (Diod.XVII,45), был убит ударом копья при штурме Тира (Arr.Anab.II,23).
В бою гипасписты располагались на правом крыле македонской армии, между кавалерией и фалангой. На правом фланге корпуса щитоносцев всегда стояли царские гипасписты (Arr.Anab.III,ll), следом выстраивались «прочие щитоносцы, соблюдая первое место за теми, кому оно выпало на тот день» (Arr.Anab.V,13). Александр периодически разделял армию на несколько корпусов и во главе сводного отряда, куда наравне с конницей и мобильными войсками входили гипасписты, совершал стремительные марш-броски. «Щитоносцы» участвовали практически во всех рейдах легендарного полководца, в том числе и в знаменитой погоне за Дарием III. Согласно Диодору Сицилийскому, в армии Александра Великого, отправившейся на завоевание Азии, тяжеловооруженных македонских пехотинцев насчитывалось 12 000 (Diod.XVII,17).
Предположительное изображение гипасписта на Сидонском саркофаге. Стамбул. Археологический музей
Мобильные войска в армиях Филиппа II и его сына в основном набирались среди племен и народов, находившихся в той или иной степени зависимости от Македонии. Это были агриане, фракийцы и иллирийцы, хотя среди легковооруженных воинов числились греки и македоняне. Информации об этих воинских контингентах сохранилось немного. Однако благодаря Диодору Сицилийскому нам известна численность данных подразделений: «Одрисов, трибаллов и иллирийцев следовало за ним пять тысяч; лучников, так называемых агриан, тысяча» (Diod. XVII,17). Обратим внимание, что в список не вошли мобильные войска греческих союзников.
Среди легковооружённых воинов в македонской армии заслуженной славой пользовались агриане, искусные метатели дротиков (Диодор ошибся, назвав их лучниками). Арриан же называет их «агрианами-дротометателями» (Anab.1,14). В самом начале своего царствования Александр установил дружеские отношения с царем агриан Лангаром и просил его о военной помощи. Лангар встретился с Александром и «привел с собою самых красивых и наилучшим образом вооруженных щитоносцев, какие только у него были» (Arr.Anab.I,5). Как следует из текста, из защитного снаряжения у агриан были щиты, возможно, что это были фракийские пельты. Александр пообещал царю агриан руку своей сестры Кины, но Лангар, к сожалению, вскоре умер от болезни. В походе на восток в армии базилевса было 1000 агриан (Diod.XVII,17), командовал ими македонец Аттал. В битве при Иссе агриане прикрывали правый фланг македонской армии от расположившихся на горах персидских отрядов (Arr.Anab.II,9). В сражении при Гавгамелах воины Аттала вновь заняли позиции на правом фланге армии Александра (Arr.Anab.III,12). Агриане были ударным отрядом среди легковооруженных подразделений армии, и поэтому они принимали участие во всех авантюрах Александра.
Командиром фракийских метателей дротиков из племени одрисов был Ситалк, во время операций в Киликии его отряд входил в состав корпуса Пармениона (Arr.Anab.II,5). В бою за город Саголассос в Писидии на левом фланге македонских боевых порядков стояли «фракийцы с дротиками под командой Ситалка» (Arr.Anab.I,28). В битве при Иссе Ситалк со своими людьми вновь расположился на левом фланге перед строем тяжеловооруженной пехоты (Arr.Anab.II,9), аналогичную позицию фракийские метатели дротиков занимали и в сражении при Гавгамелах (Arr.Anab.III,12). Во время похода в Среднюю Азию упоминается «Птолемей, стратег фракийцев» (Arr.Anab. IV,7). Возможно, в Экбатанах Ситалк покинул армию и вместо него царь назначил командиром фракийских метателей дротиков македонянина Птолемея.
Кроме воинов Ситалка и Птолемея, в состав армии Александра входили «метатели дротиков Балакра» (Arr.Anab.III,12). Балакр, сын Аминты, был крайне интересной фигурой. До завоевания Египта македонянами он командовал союзной пехотой в армии Александра, на что есть конкретное указание Арриана (III,5). По воле царя Балакр остался в Египте, а командиром союзных пехотинцев был назначен Калан (III,5). Но в битве при Гавгамелах мы вновь встречаемся с Балакром, теперь он командует метателями дротиков. Его воины вместе с агрианами стояли на правом фланге македонской армии против колесниц с косами и успешно справились с поставленной задачей. Вражеские повозки «встречали градом дротиков, как только они приближались; на других у возниц вырывали вожжи, их самих стаскивали вниз, а лошадей убивали» (Arr.Anab.III,13). Можно предположить, что под командованием Балакра были трибаллы и иллирийцы (Diod. XVII, 17), поскольку одрисы служили под началом Ситалка.
Особый интерес представляют отряды лучников в армии Александра. Они часто упоминаются в составе македонской армии, но при этом их этническая принадлежность называется редко. Лишь рассказывая о битве при Иссе, Арриан отметит, что «на левом крыле впереди стояли из пехоты критские лучники» (Arr.Anab.II,9). Критских лучников упоминают Диодор Сицилийский (XVII, 5 7) и Курций Руф (111,7,9). Согласно сообщению Курция Руфа, в битве при Гавгамелах критские стрелки находились в подчинении Аттала, командира агриан (IV,13). В сражении при Гавгамелах на правом фланге армии Александра располагались «македонцы-лучники под начальством Брисона» (Arr.Anab.III,12).
Сообщения источников о командном составе лучников довольно запутаны. Арриан сообщает, что в сражении за Фивы погиб «начальник лучников, критянин Эврибот» (Anab.1,8). Но командовал он всеми лучниками в армии Александра или же только критскими стрелками, не уточняется. Скорее всего под началом Эврибота состояли все армейские лучники, поскольку он был критянин, а именно критяне славились на всё Восточное Средиземноморье как непревзойденные стрелки. Поэтому нет ничего удивительного в том, что на должность командира лучников базилевс назначил военного профессионала, хорошо знавшего своё дело. Во время вторжения в Малую Азию стрелками командовал «Клеандр, стратег лучников» (Arr.Anab.I,28), но он вскоре погиб во время боя за город Саголассос в Писидии. Командование принял некий Антиох, и в битве при Иссе царь расположил на правом фланге армии «лучников под предводительством Антиоха» (Arr.Anab.II,9). Судя по имени, новый командир лучников был македонянин. Но и Антиох долго не задержался на высокой должности, смерть подстерегла его уже в Египте: «Умер и Антиох, начальник лучников; вместо него он поставил начальником над лучниками критянина Омбриона» (Arr.Anab.III,5). Ещё раз оговорюсь, по моему мнению, здесь речь идет не конкретно о критских стрелках, а обо всех лучниках македонской армии, находившихся под командованием уроженца с острова Крит.
Рассказывая о битве при Гавгамелах, Диодор Сицилийский упоминает «ахейских наемников» (Diod.XVII,57), занявших позиции рядом с критскими стрелками. Скорее всего это были легковооруженные воины. Дело в том, что ахейцы славились как искусные пращники, о чем сохранилось подробное свидетельство Тита Ливия: «… вызвали сотню пращников из Эгия, Патр и Дим. Там принято с детства упражняться с пращой, пуская в открытое море круглой галькой, что вперемешку с песком покрывает обыкновенно морской берег. Поэтому дальностью броска они превосходят балеарских пращников и при этом бьют и верней, и сильней. Дело в том, что у них петля пращи не из одного ремня, как у балеарцев и прочих, а тройная, для жесткости прошитая во многих местах, чтобы во время метания пуля не перекатывалась, как то бывает, когда ремень слаб, но крепко удерживалась петлей при размахе, а при броске вылетала, как пущенная тетивой. Привыкши издалека пускать камни так, чтобы они пролетали через небольшое кольцо, они попадали не то что в голову неприятельского солдата, но в то место лица, куда метили» (XXXVIII,29). Поэтому нет ничего удивительного в том, что по приказу Александра ахейских наемных пращников поставили рядом с критскими лучниками.
Но это лишь моё предположение.
Подтоки копий.
Афины. Национальный Археологический музей. Фото автора
Поэтому можно говорить о том, что в состав союзных пехотных контингентов входили как тяжеловооруженные, так и легковооруженные воины. Общее количество греческих пехотинцев Диодор определяет в 7000 человек (XVII, 17), но какой процент из них составляли мобильные войска, а какой пехота гоплитов, сказать затруднительно. Н. Секунда предположил, как мог выглядеть тяжеловооруженный пехотинец союзных контингентов в армии Александра: «Греческая наемная пехота была снаряжена по традиционному спартанскому образцу: бронзовые гоплитские щит и шлем, однако панцирь и поножи отсутствовали. Воины были вооружены обычными для пехоты копьем и мечом и носили красную эксомиду (exomis) – хитон со спущенным правым рукавом. Изображения греческих наемников на персидской службе в такой одежде и с таким вооружением присутствуют на «Саркофаге Александра» и на «Мозаике Александра». Возможно, наемники на македонской службе носили панцири, но в этом случае их подвижность была бы снижена» (94,52). Как уже упоминалось, командиром союзной греческой пехоты был назначен Калан (Arr.Anab.III,5), каждым союзным контингентом из определенного региона командовал собственный военачальник.
Арриан пишет, что в битве при Гавгамелах на правом фланге стояли «так называемые «чужестранцы-ветераны» со своим начальником Клеандром» (Arr.Anab.III,12). Исходя из того, что эти воины занимали позиции рядом с агрианами и македонскими лучниками Брисона, можно допустить, что перед нами легковооруженные бойцы. Как следует из названия подразделения, они обладали большим военным опытом и были наняты за деньги. Возможно, в той же Малой Азии.
Вот, собственно, и всё, что я хотел рассказать о пехотных контингентах в армиях Филиппа II и Александра Великого. Рассмотрим положение дел в кавалерии.
По словам Александра, под его командованием сражались фессалийская, беотийская, пелопоннесская, македонская и фракийская конницы (Arr.Anab.II,7). Но главной ударной силой армии Филиппа II была тяжеловооруженная конница гетайров. Это подразделение делилось на илы численностью в 200 кавалеристов под командованием илархов. Илы, в свою очередь, состояли из четырех тетрархий по 49 наездников, подчинявшихся тетрархам (94,20). Исключением была «царская ила», она насчитывала до 300 кавалеристов. Этих воинов базилевс лично водил в бой. Число 300 было традиционным числом для отборных подразделений греческих полисов, достаточно вспомнить спартанских гипеев и знаменитый фиванский «Священный отряд». Филипп многое перенял у эллинов, не исключено, что позаимствовал и численность гетайров для элитной царской илы. Во время похода Александра Великого на Восток этим отрядом командовал Клит, сын Дропида, по прозвищу Черный (Arr.Anab.III, 11). В дальнейшем несколько ил Александр будет объединять в гиппархии, но произойдет это накануне похода в Индию. Ганс Дельбрюк считал македонских царей создателями регулярной конницы: «… можно сказать, что первая кавалерия была создана македонянами. Образовать тактические единицы из всадников по многим причинам… гораздо труднее, чем создавать пехотные единицы» (51,137).
Изображение всадника на охоте. Родос, Археологический музей. Фото автора
О гетайрах Филиппа Афиней высказался очень нелицеприятно: «Как проматывал жизнь царь Филипп со своими товарищами, пишет тот же Феопомп в сорок девятой книге «Истории»: «После того как Филипп стал обладателем неслыханных богатств, он не просто их быстро потратил, нет, он спустил их, бросил на ветер. Как сам он был никуда не годным хозяином, так и его окружающие. Попросту говоря, никто из них не умел вести хозяйство, живя просто и скромно. Виновником этого был сам Филипп: ненасытный в стремлении к роскоши, он и брал и раздавал добро с одинаковой легкостью: у него, воина, не было времени подсчитывать доходы и траты. К тому же его товарищи, устремившиеся к нему со всех концов земли, – одни были местные, другие из Фессалии, третьи из остальной Эллады – подбирались не по достоинствам; напротив, сколько ни было среди эллинов или варваров распутников, мерзавцев и наглецов, почти все они, собравшись в Македонии, назвались товарищами Филиппа. Да и окажись там человек иного склада, в водовороте македонской жизни он быстро бы уподобился остальным и перенял их привычки. Как войны и походы, так и [мирная] расточительность жизни не только пробуждала в них непристойную наглость, но и доводила до распутства, почти разбойничьего» (Athen.IV,62). В дальнейшем Афиней продолжит развивать тему: «Но не только Дионисий с одобрением относился к людям, тратившим имущество в пьянстве, игре в кости и прочих беспутствах, но и Филипп. Об обоих пишет Феопомп. В сорок девятой книге он так говорит о Филиппе: «Людей благопристойных и бережливых Филипп отвергал, а любил и хвалил тех, кто жил привольно и тешился пьянством и игрою. Он не только давал им в этом полную волю, но и позволил состязаться во всем дурном и мерзком. Каких гнусностей в них не было? И что хорошего в них было? Взрослые, они брили и выщипывали на себе волосы; бородатые, влезали друг на друга, каждый из них таскал с собой двух-трех распутников и сам был готов служить другим. Поэтому верно было бы сказать, что они – не гетайры, но гетеры, не воины, но подонки, по натуре злодеи, по привычкам блудодеи. Трезвости они предпочитали пьянство, а вместо порядка искали грабежей и убийств. Говорить правду и жить в согласии они считали ниже своего достоинства, а клятвопреступления и мошенничество полагали высшими добродетелями. Владея большою частью Европы, они пренебрегали тем, что есть, и гнались за тем, чего у них не было. В это время гетайров было не более восьмисот, но земельных доходов они получали не менее, чем десять тысяч эллинов в обширной и плодородной местности» (VI,77). Оставим в стороне рассуждения Афинея о моральном облике гетайров, обратим внимание на интересующие нас подробности. Из текста следует, что в составе тяжеловооруженной кавалерии сражались не только выходцы из собственно Македонии, но и эллины, перешедшие на службу к Филиппу и получившие от царя земельные пожалования. По свидетельству Афинея, гетайров было восемь сотен, но в дальнейшем их число увеличилось. Формировалась тяжеловооруженная конница по территориальному принципу, каждая ила набиралась в определенном регионе. У Арриана есть упоминание об илах «анфемусийской, предводителем которой был Перид, сын Менесфея, и так называемой «Белоземельной» – под командой Пантордана, сына Клеандра» (Anab.11,8). Во время кампании против трибаллов Александр приказывает Гераклиду и Сополу «вести на левое крыло всадников из Боттиеи и Амфиполя» (Arr.Anab.I,2). Когда после высадки в Малой Азии Александр проходил мимо города Лампсак, «с ним шла ила «друзей» из Аполлонии, которой командовал Сократ, сын Сафона» (Arr.Anab.I,12). Не исключено, что кавалерия гетайров условно делилась на конницу из Верхней и Нижней Македонии, на что косвенно указывает следующее свидетельство Арриана: «Александр, выманив трибалов из леса, приказал Филоте взять всадников, набранных в Верхней Македонии» (Arr.Anab.I,2). Но это лишь предположение.
Изображение коня. Афины. Национальный Археологический музей. Фото автора
Гетайры были вооружены «тяжелыми копьями с древками из кизила» (Arr.Anab. III,11) – ксистонами, кривыми махайрами или прямыми кописами. Исходя из личного опыта, греческий историк Ксенофонт, хорошо знавший военное дело, отдавал предпочтение изогнутому мечу: «Для нанесения вреда противнику мы более предпочитаем кривую саблю, чем прямой меч, потому что для всадника, с высокого места, удар саблей удобнее, чем удар мечом» (De re eq.12). Гетайры предпочитали открытые бронзовые беотийские шлемы, которые позволяли всаднику хорошо видеть поле боя. Недаром Ксенофонт отметил, что «лучший шлем – беотийский» (De re eq.12). Из защитного снаряжения гетайры носили льняные панцири, усиленные металлическими пластинками. Впрочем, встречались исключения, из которых самым наглядным примером является железный панцирь, найденный в царской могиле в Вергине. Он изготовлен из четырёх пластин, передней, задней, двух боковых, и украшен золотыми полосками. На вопрос о том, были у гетайров щиты или нет, однозначного ответа дать нельзя. Во время Иллирийской кампании Александра произошел весьма любопытный эпизод, однако делать на его основании какие-либо далеко идущие выводы возможным не представляется. Произошло же следующее: «Александр, видя, что небольшое число врагов удерживает высоту, мимо которой проходила его дорога, приказал своей охране и «друзьям» взять щиты, сесть на лошадей и скакать к этой высоте» (Arr.Anab.I,6). Здесь хотелось обратить внимание на то, что царь приказывает гетайрам взять щиты, а это можно трактовать и так, что эти воины щитов не имели. С другой стороны, можно говорить о том, что у гетайров щиты были, просто в данный момент они находились в обозе. В любом случае достоверно известно, что в битве при Гранике у Александра был щит (Plut.Alex.16).
На основании данных археологии, Н. Секунда предположил, как могли выглядеть воины конницы гетайров: «Двое всадников на «Саркофаге Александра» могут быть идентифицированы как гетайры. Оба воина одеты в пурпурные туники с длинными рукавами и желто-золотые плащи с пурпурной каймой. Плащ-хламида (chlamys) – македонского типа, поэтому всадники являются македонцами, а цвета их одежды заставляют думать об элитном подразделении. Свидетельство Диодора (XVII. 77.5), что после смерти Дария Александр дал гетайрам персидские плащи с пурпурной каймой, также подтверждает наши догадки. Аналогичные сочетания цветов встречаются и в изображениях воинов эллинистического времени, которые также могут быть идентифицированы как гетайры» (94,28). Также Н. Секунда высказал мнение, что в царской иле всадники носили пурпурные плащи с желто-золотой каймой (94,28). Как полагал исследователь, панцири гетайров были белого цвета.
В бою гетайры строились клином, информация об этом содержится в «Тактике» Арриана: «Мы слышим, что именно клиновидными строями охотнее всего пользовались скифы и фракийцы, научившиеся у скифов. А Филипп Македонский и македонян обучил пользоваться этим строем. Кажется полезным также и этот строй, потому что командиры построены по периметру, а фронт, сведенный в острие, позволяет легко пробить любой вражеский строй и дает возможность быстро делать «поворачивания» и «возвращения». Ибо квадратные строи трудно повернуть, однако этот строй, сходящийся в острие, даже если продвигается, выдвинувшись в глубину, поворачиваясь понемногу лишь самим началом, позволит всему строю легко контрмаршировать» (Tac.XVI). Как видим, именно Филипп II заложил основы тактики македонской кавалерии. Хотя в случае необходимости его сын менял боевое построение, как это случилось во время боя на реке Яксарт: «Сам он поспешно повел остальную конницу, построив ее глубокими рядами» (Arr.Anab.IV,4). Возможно, здесь речь идет о квадратном строе. У Арриана сохранилось описание боевого построения конницы гетайров в битве при Гавгамелах: «правое крыло занимала конница «друзей»; впереди стояла царская ила со своим илархом Клитом, сыном Дропида, за ней ила Главкия, рядом ила Аристона, потом Сополида, Гермодорова сына, потом Гераклида, Антиохова сына, за нею Деметрия, сына Алфемена, рядом с ней воины Мелеагра, самой крайней из царских ил была та, которой командовал Гегелох, сын Гиппострата. Всей конницей «друзей» командовал Филота, сын Пармениона» (Arr.Anab.III,11). В клинья могли строиться как тетрархии, так и илы, всё зависело от конкретной тактической обстановки на поле боя.
Помимо корпуса гетайров в состав кавалерии Филиппа II входили и другие конные отряды. Особый интерес вызывают подразделения, которые античные авторы называют продромами (бегунами) и конными сариссофорами. Н. Секунда пришел к выводу, что «продромы (prodromoi) или разведчики – обозначение, применяемое обычно к четырем илам фракийской легкой конницы, входившим в состав собственно царской армии, но иногда также и к остальным фракийским всадникам» (94,34). По его мнению, продромы и сариссофоры – это одни и те же воины, перевооруженные Александром сариссами вместо дротиков: «При описании событий после пересечения Геллеспонта параллельно встречаются термины «продромы» и «сариссофоры» (94,35). Аналогичной точки зрения придерживается и П. Фор (100,48). П. Коннолли, напротив, считает, что это были разные подразделения: «… девятьсот фракийских и пеонийских конных дозорных имели на вооружении дротики. Они шли впереди армии, отыскивали засады и первыми вступали в соприкосновение с противником. Александр использовал их и в качестве застрельщиков. В описании битвы при Гранине упоминаются четыре илы балканских копейщиков. Согласно Арриану («Искусство тактики»), они сражались в тесном строю, сомкнув копья» (69,68). Как заметил Р. Шеппард, «после переправы через Геллеспонт, термины «продромой» и «сариссофорой» используются в источниках без всякого разбора» (110,95). Рассмотрим, что нам сообщают относительно продромов и сариссофоров античные авторы.
