Михаил Делягин
Кризис человечества. Выживет ли Россия в нерусской смуте?
Ларисе Лебедовской и Кириллу Солонину, в гостеприимном доме которых была написана основная часть этой книги
Предисловие
Мир разбегается; добро бы еще из-под рук – из-под мозгов.
Происходящие изменения настолько быстры и неожиданны, что все силы уходят на их осмысление по отдельности.
На осознание их в комплексе не остается возможности ни у кого, – а это значит, что победителем в мировой гонке станет тот, кто первым сможет посмотреть на мир в целом.
Взглянуть как бы со стороны и ответить на вопрос: «Так что, черт возьми, у нас здесь происходит?»
Частичные ответы, касающиеся фондового рынка, проблем потребления или ремонта подержанных телефонов, больше никому не нужны. По степени адекватности они напоминают счет ангелов на острие иглы в окопах Второй мировой.
Нужен целостный взгляд и рождаемые им целостные ответы, потому что домохозяйки, президенты и банкиры спрашивают об одном и том же.
И они оказываются равны между собой по крайней мере в одном: им некому ответить.
А тех, кто не сможет найти ответа на главные вопросы времени, разорвет – процессы общественного развития разрушат их целостность, и комфорт не поможет: придется, как Алисе в стране чудес, устраивать видеоконференции с собственными ногами.
Но что я о результатах? – не только результаты, не только обобщение нынешних разнородных процессов, нет – даже по отдельности многие из самих этих процессов остаются скрытыми, непонятными и в самом лучшем случае просто непонятыми.
Мои друзья и враги, сидящие на разных континентах и в соседних квартирах, разделенные своими ценностями надежнее, чем колючей проволокой лагерей и границ, как и все мы, видят лишь эти отдельные процессы, хотя участвуют в едином процессе перехода человечества в новое качество.
А ведь их мало понять по отдельности – чтобы выжить в глобальной конкуренции (а для этого надо победить в ней, меньшего не хватит), надо обобщить их.
Данная книга не претендует на полное обобщение происходящего.
Она не дает окончательных ответов. Ее цель – описать и сопоставить хотя бы основные ключевые изменения современного человечества. На этой основе можно выявить ближайшую, неизбежно временную «точку равновесия», в которой стабилизируется человечество, и на основе понимания траектории движения к ней выработать «правила поведения» России, минимизирующие ее затраты при объективно обусловленном движении и позволяющие «выжать» из него все, что можно.
К настоящему времени человечество вошло в целый ряд разноуровневых и, возможно, разнонаправленных трансформаций. Их суть заключается в приспособлении внутреннего устройства человечества к новым, информационным технологиям, в ходе которого меняются все без исключения общественные установки и институты (от семьи до межгосударственной конкуренции), соответствующие прежнему, индустриальному технологическому базису.
Не только последствия, но зачастую и направления этих трансформаций остаются неизвестными для основной части не только населения, но и управляющих систем.
Наиболее важным представляется то, что распространение компьютеров, делающих сложные логические построения общедоступными, качественно снижает социальное и конкурентное значение логики.
Соответственно, происходит повышение роли творческого, образного мышления. Поскольку это мышление в целом более характерно для женщин, вероятным следствием станет рост их влияния на принятие как общественно значимых, так и массовых решений и, соответственно, повышение социального статуса.
В то же время сложность воспитания наиболее важных, творческих способностей биологизирует социальную конкуренцию: успех в ней в значительно большей степени становится связан с наличием или отсутствием врожденных способностей к творчеству.
Информационные технологии в силу своей сверхпроизводительности (по сравнению с индустриальными) нуждаются в значительной части населения исключительно как в ресурсе сбыта, но не производства. Результат их распространения – процессы десоциализации, то есть ликвидации «среднего класса» путем его люмпенизации, раздробления и превращения в разрозненные сообщества, функционирующие по биологическим, а не социальным законам. Это разрушает как экономическую основу современной цивилизации (так как люмпенизированный «средний класс» существенно сократит свой спрос), так и ее политический стержень – демократию. Ведь непонятно, кому будут служить демократические институты при уходе из-под их ног самой почвы демократии – «среднего класса». С другой стороны, неясны и будущие способы удержания в подчинении его люмпенизировавшихся представителей.
Эти же технологии стимулируют рост внутреннего разнообразия и, соответственно, дезинтеграцию обществ, особенно мультикультурных.
Информационная революция, рост значения творческого труда и распространение технологий формирования сознания сделали несоответствующими новой реальности, а значит, неадекватными и неэффективными традиционные принципы системы управления. Тем самым перестал соответствовать объективным потребностям современного человечества весь оформленный еще Вестфальским миром способ его организации, в том числе и демократия в ее традиционном западном понимании.
Благодаря качественному упрощению коммуникаций с началом глобализации сформировался и, что не менее важно, полностью осознал себя глобальный господствующий класс – интернациональная олигархия, или «новые кочевники».
Этот класс развил понятие индивидуальной и групповой свободы до исторического предела, переходящего в несовместимый с сохранением человечества абсурд. В частности, он не привязан прочно ни к одной стране или социальной группе и не имеет никаких внешних для себя обязательств. В результате освобождения, эмансипации от остального человечества этот господствующий класс враждебно противостоит не только экономически и политически слабым обществам, разрушительно осваиваемым им. Он с несгибаемой принципиальностью противостоит и любой национально или культурно (и тем более территориально) самоидентифицирующейся (и уже этим обособляющейся от его контроля) общности как таковой.
Нараставшая на протяжении всей второй половины ХХ века интеграция вновь, как и в начале этого века, превысила управляющие возможности человечества, что делает неизбежным «шаг назад» – регионализацию.
В политике она выразится в биполярной системе, основанной на противостоянии США и Китая с Евросоюзом, Японией, Индией и, возможно, Россией в качестве совокупного балансира.
В экономике процессы регионализации вызовут переход от финансовой системы, основанной на долларе как мировой резервной валюте, к системе конкурирующих валютных зон, каждая из которых будет иметь свою резервную и расчетную валюту (доллар, евро, юань и, возможно, какие-то еще).
Однако регионализация может быть лишь промежуточным этапом трансформации человечества. Ведь фундаментальная причина развертывающейся сейчас глобальной экономической депрессии намного глубже кризиса управления интеграцией, который порождает регионализацию. Причина глобальной депрессии – загнивание глобальных монополий в результате их победы над сдерживавшей и тем самым поддерживавшей их (в рамках диалектического единства и борьбы противоположностей) силой в лице Советского Союза.
Выход из этой депрессии требует преодоления глобального монополизма. Поскольку источник внешней конкуренции для глобального рынка принципиально отсутствует, единственный выход – смена технологического базиса.
Однако необходимый для этого технологический рывок заблокирован не только сознательным и бессознательным сопротивлением глобальных монополий, для которых он будет означать уничтожение в их современном виде.
Не менее важным фактором сохранения глобального монополизма служит резкое ослабление, почти исчезновение внеэкономических мотиваций (идеологий) управляющих систем, которое блокировало принципиально внеэкономический процесс создания качественно новых технологических принципов, то есть остановило технологический прогресс. То, что мы сейчас принимаем за него, – совершенно иное явление: не создание новых технологических принципов, но коммерционализация таких принципов, наработанных еще во время «холодной войны».
Блокирование технического прогресса сохраняет глобальные монополии, разложение которых уродует развитие всего современного человечества.
Прежде всего, оно создает угрозу формирования под давлением разлагающегося глобального монополизма депрессивных форм организации человеческих обществ и человечества в целом. Окостенение же глобального монополизма, его борьба за самосохранение, какое-то время неминуемо успешная, чревато чрезмерной болезненностью и, возможно, даже катастрофичностью его разрушения (когда придет время) под влиянием распространения новых технологий.
На этом фоне растут системные риски человечества в целом (ухудшение генофонда, выход на все большие природные ограничения), что в принципе делает возможным его деструкцию, значимую примитивизацию его внутренней организации, то есть десоциализацию уже на планетарном уровне, а не только в рамках отдельных обществ.
Введение
Бег во все стороны
При всей своей эффектности глобальный финансовый кризис – лишь внешнее проявление значительно более глубокого и масштабного, практически всеобъемлющего изменения человечества. Ближайшая аналогия – относительно незначительные высыпания на коже, которые могут быть признаком глубочайших внутренних изменений организма.
Это изменение вызвано формированием нового технологического базиса: индустриальные технологии надстраиваются и преобразуются информационными. В результате все общественные отношения, адекватные старому технологическому базису, начинают трансформацию, приспосабливаясь к новому технологическому базису. Сегодня он выглядит опирающимся на информационные технологии, и мы будем использовать именно этот термин, – однако нет уверенности, что его принципиальная трансформация закончилась и что информационные технологии не являются предвестником еще невидимого нам нового технологического уклада.
Человечество начало глобальный переход к качественно новому состоянию, к принципиально иной организации самого человеческого общества, чем та, к которой мы привыкли и с которой традиционно отождествляем себя.
Масштабность этого перехода трудно переоценить: изменению подвергаются буквально все стороны нашей жизни.
И поскольку мы склонны воспринимать их по отдельности, обособленно друг от друга, этот глобальный, всеобъемлющий переход является для нас всего лишь волной разнообразных и крайне слабо (либо вовсе не) связанных друг с другом кризисов.
Между тем глубокая взаимосвязь различных «отраслевых» кризисов представляется очевидной. Нежелание обнажить и исследовать эту взаимосвязь вызвано не только все еще отраслевым характером знания, жестко противодействующим тем самым комплексному подходу. Главная причина интеллектуальной беспомощности – страх обнаружить, что кризисы носят более глубокий характер и требуют от нас больших изменений, чем те, которые мы готовы признать. Стремясь к самосохранению, обыденное сознание (в том числе массовое) инстинктивно преуменьшает масштабы изменений, фокусируясь на относительно немногом неизменном.
Мы не столько «не видим за деревьями леса», сколько боимся его увидеть – потому что подозреваем: он будет опасным и потребует жертв, о которых мы не хотим и думать. В любом случае он будет новым – и уже поэтому неудобным. А это пугает сознание, отравленное привычкой к комфорту.
Эта естественная человеческая слабость обессмысливает всю антикризисную политику. В самом деле: не желая думать о направлении перехода человечества (и, кстати, не желая признавать даже сам факт этого перехода), управляющие системы подчиняют все свои усилия заведомо обреченным на неудачу попыткам вернуться в прошлое, войти второй раз в привычную, удобную и хорошо изученную реку.
В результате в самом лучшем случае объективно обусловленные изменения удается лишь слегка притормозить. Обычно же настойчивые и неадекватные попытки вернуться в благословенное прошлое усугубляют разрушительность стихийно протекающего перехода.
Развитая часть человечества, уверовав в неизменность роста своего благосостояния (хотя этого роста для большинства населения развитых стран уже давно не наблюдается), категорически не хочет даже признавать главной задачи современной цивилизации, поставленной перед ней всем объективным ходом ее развития. Эта задача, насколько можно судить сего – дня, состоит в:
1. Определении направления комплексного перехода, в котором находится человечество.
2. Выявлении хотя бы основных характеристик следующей «зоны стабильности».
3. Соотнесения всех совершаемых сознательно действий с задачей наиболее быстрого и безболезненного достижения этой «зоны стабильности» (а при возможности – и ее гуманистической трансформации). Это самовлюбленное нежелание развитых стран мира, и даже США и Китая, считаться с объективным характером собственного развития дает России нежданное конкурентное преимущество.
Ведь, даже только приступив к решению этой задачи, она, в каком бы плачевном состоянии ни находилось бы ее внутреннее устройство, без каких бы то ни было дополнительных усилий, объективно станет интеллектуальным лидером всего современного человечества. Соответственно, она сможет заняться наиболее выгодным бизнесом: насаждением наиболее соответствующих собственным интересам норм и стандартов поведения как на макро-, так и на микроуровне. (Не стоит забывать, что после краха коммунистической идеологии этот бизнес был глобальной монополией США, во многом обусловившей их могущество и благосостояние.)
Данная работа представляет собой попытку начать этот интеллектуальный процесс, описав в традиционном понимании – в виде отдельных, лишь отчасти связанных между собой, кризисов – основные направления перехода со – временного человечества.
Следующие задачи, остающиеся за рамками настоящей книги, заключаются в анализе взаимодействия описанных кризисов и затем в изучении взаимодействия их возможных результатов, которое и создаст будущую «зону стабильности».
Существенно, что, поскольку мы находимся лишь в самом начале этого пути, мы можем выделить лишь некоторые его направления. Они проявляются первыми и сегодня кажутся нам ключевыми, возможно, лишь в силу своей очевидности, наглядности, а порой и болезненности. Нет никакой гарантии того, что через некоторое время, по мере прояснения общей картины, они не окажутся второстепенными или даже вовсе случайными, не имеющими отношения к развертывающимся фундаментальным процессам: к этому надо быть готовым не только исследователям глобального перехода человечества, но и читателям настоящей работы.
Глава 1
Информационная революция ломает системы управления
Структура и в целом способ организации человеческого общества определяется системой его управления. На двух максимально отстоящих друг от друга уровнях – с одной стороны, семей и местных сообществ, а с другой, всего человечества в целом – оно принимает характер самоуправления.
Между тем системы управления человечества в их современном, привычном нам состоянии оказываются все менее дееспособными. На наших глазах и с нашим невольным участием ее неотвратимо разрушает и трансформирует технологический прогресс, наиболее концентрированным выражением которого сегодня все еще выступает информационная революция.
1.1. Слишком много «умников» и информации
Информационный взрыв, связанный с распространением персональных компьютеров и объединением их в Интернет, уже второй раз в документированной части истории человечества – после изобретения книгопечатания Гутенбергом – качественно и в сжатые сроки увеличил объем и скорость увеличения имеющейся информации.
Это имело естественные социальные последствия: качественно же увеличилось и количество людей, самостоятельно задумывающихся на абстрактные, то есть не имеющие отношения к текущим нуждам практического выживания, темы. Существенно, что знания этих самостоятельно мыслящих людей, естественно, ограничены. В результате при анализе не связанных с их повседневным опытом проблем они, как правило, приходят к ошибочным выводам, – которые тем не менее дороги их сердцу, как дорого нам все, являющееся продуктом наших непосредственных усилий. Поэтому устаревшая и стремительно отрывающаяся от жизни система управления уже не в состоянии переубедить этих «новых мыслителей» в ошибочности их рассуждений, в том числе и в критически важных с точки зрения развития общества вопросах. Это является одним из неотъемлемых, а с практической точки зрения – и наиболее серьезных проявлений ее кризиса.
Как и во времена распространения книгопечатания, сложившиеся в прошлой реальности системы управления (включая официальную науку, выродившуюся из поиска новых истин в подтверждение нюансов истин старых) не могут переработать такой объем информации и «переварить» такую массу относительно самостоятельно мыслящих людей. В результате они начинают «сбоить», вызывая общественные катаклизмы, в горнилах которых и выковывается новая система организации человеческого общества. В прошлый раз это были Реформация и чудовищные религиозные войны (стоит напомнить, что в ходе Тридцатилетней войны население Германии сократилось вчетверо), увенчавшиеся Вестфальским миром, выработавшим современный тип государства.
Как будут развиваться текущие события, пока не ясно – ясно лишь, что основные предпосылки для переформатирования человеческого общества в основном уже сложились.
1.2. Логика теряет значение
Повсеместное применение компьютеров качественно повышает значимость творческого труда, связанного с внелогическим мышлением, основанным не на последовательных логических умозаключениях, а на озарениях, на мышлении не последовательно вытекающими один из другого тезисами, но отдельными образами.
Причина проста: компьютер предельно формализует логическое мышление и доводит его до совершенства, объективно недоступного обычному человеку, – примерно так же, как калькулятор доводит до совершенства использование непростых, в общем, арифметических правил. Поколение нынешних сорокалетних еще застало время, когда учителя в школах категорически запрещали использование калькуляторов, чтобы школьники сами научились умножать и делить «в столбик». Однако сегодня это умение практически не востребовано: арифметические функции значительно лучше и надежнее человека выполняет калькулятор, а человеку остается лишь правильно сформулировать задачу.
Таким образом, калькулятор убил арифметику как предмет изучения и поле для конкуренции. Точно так же компьютер уже в обозримом будущем – скорее всего, в ближайшее десятилетие – поступит с формальной логикой.
Эпитафия изобретателю знаменитого револьвера гласит: «Господь бог создал людей, а полковник Кольт сделал их равными». Интернет, как когда-то револьвер Кольта, тоже практически уравнял людей: уже не по их физическим силам, но по доступу к информации. Вскоре персональный компьютер уравняет их и по логическим способностям, а точнее – по возможности использования логических операций.
Это будет означать, что человек вынужден будет сконцентрировать свои усилия на принципиально недоступной компьютеру компоненте мышления, в которой сохранится «человеческая монополия», – мышлении не логическом, но творческом. Соответственно, и конкуренция людей в рамках тех или иных коллективов и целых обществ будет вестись на основе преимущественно не логического, а творческого мышления.
Это означает, что наибольшего успеха в конкуренции – как внутри обществ, так и в глобальном масштабе, – будут достигать творческие люди и коллективы, в которых доля таких людей будет максимальна, а сами они будут играть наиболее значимую роль.
И все бы ничего – согласитесь, что предыдущий абзац звучит вполне невинно и политкорректно, – если бы не общеизвестный медицинский факт: творческие люди по типу своей психологической организации, как правило, являются шизоидами.
Да, конечно, отнюдь не шизофрениками, – это совершенно разные термины для обозначения различных состояний, – но к творческому труду максимально приспособлен, скажем так, неуравновешенный тип личности. Это оборотная сторона медали. И простые статистические данные о характере и жизненном пути творческих людей в самых разных сферах общественной жизни подтверждают это весьма убедительно.
А вот теперь напомним, что ночной кошмар любого управленца: трудовой коллектив (если вообще не стая) шизоидов – станет в условиях отнюдь не далекого будущего объективным требованием повышения эффективности и конкурентоспособности!
Понятно, что сегодняшние системы управления, сформировавшиеся в прошлой реальности, определявшейся не информационными, но индустриальными технологиями, в принципе не соответствуют этим условиям. Мы можем утешать себя тем, что «потребность рождает функцию» и, соответственно, управляющие системы приспособятся к новым требованиям, кардинальным образом изменившись (правда, вопросы цены, длительности и разрушительности этого изменения остаются открытыми).
Однако, поскольку именно система управления непосредственно задает принципы организации человеческого общества и саму его структуру, принципиальное изменение ее характера будет означать и принципиальное изменение самого общественного устройства, – а значит, и всей нашей жизни.
* * *
Со спекулятивной точки зрения представляется безусловно интересным гендерный аспект рассмотренного процесса: наличие двух выраженных типов мышления – мужского, ориентирующегося в основном на формальную логи – ку, и женского, оперирующего преимущественно образами (это различие, в частности, выражается афоризмом «мужчина узнает, женщина знает»).
Качественное повышение роли творческого, образного мышления автоматически повысит и социальную роль женщины, – возможно, вплоть до завершения длительного периода мужского доминирования и возникновения «второго матриархата».
