Михаил Кликин
Личный друг Бога
3
– Теперь бегите, – тихо сказал Глеб.
– Что? – Ирт стоял рядом, и не мог не услышать.
– Бегите, – повторил Глеб чуть громче.
– Нет, Богоборец, – покачал головой Ирт. – Мы не оставим тебя.
– Я побегу тоже.
Из открытой двери потянуло дымом. Высветилось маленькое окошко в семи шагах от толпы вооруженных рабов.
В деревянном здании Ордена Смерти разгорался пожар.
– Ты зря пришел сюда, Богоборец, – прокричали из тьмы.
– Я здесь оказался случайно, – крикнул Глеб.
– Случайно? Второй раз?
– Я впервые здесь.
– Видно, память тебя подводит.
– Возможно, – Глеб стиснул древко, оглянулся.
Рабы выполнили его короткие команды, погасили и выбросили факелы, рассредоточились, присели, опустили оружие к земле, спрятали сталь в траве. Тьма укрыла толпу, но надолго ли?
Со звоном лопнуло стекло. Из оконного проема вырвался лепесток рыжего пламени.
– Пришло время поквитаться, Богоборец, – объявил голос.
– Чем же я вам насолил?
Ответа не последовало, а Глеб так на него рассчитывал. Он надеялся, что эти Двуживущие как-то подтолкнут его память, помогут вспомнить то, о чем он забыл, хоть чуть-чуть прояснят, кто он такой, что с ним случилось.
– Давайте поговорим по-человечески, – крикнул Глеб, борясь с искушением отшвырнуть копье, поднять руки и шагнуть к линии факелов, к людям – настоящим людям! – спрятавшим лица за масками. – Я просто хочу разобраться…
Осветился дверной проем, порозовел текущий на крыльцо дым.
– Слышите?! Я никакой не Богоборец, меня зовут Глеб, я Двуживущий. Я простой игрок, как и вы. Но что-то произошло, и я не вполне понимаю, что именно. Я лишь хочу узнать кое-что… Слышите меня?
– Ты идиот, Богоборец! Запрограммированный болван! Надеешься нас провести? Тогда выдумай что-нибудь новенькое! Выдумай, если сумеешь!..
Отчаяние захлестнуло Глеба. Эти люди могли знать нечто важное. Эти люди могли помочь. Но он не мог выйти к ним, не мог с ними переговорить. Они собирались его убить, поквитаться за что-то, о чем он не помнил.
И, похоже, они не сомневались, что он Одноживущий…
Там, за линией факелов что-то тихо заскрипело. Глеб насторожился, нахмурился.
Он знал этот опасный звук, помнил его…
– Луки! – понял он и распластался в траве. – Все на землю!
Свет факелов на миг чуть померк, а потом сделался ярче, чем был, и Глеб догадался, что это значит: лучники поднесли к факелам оголовки зажигательных стрел, и просмоленная пакля на них вспыхнула.
– Уходите! – крикнул он рабам. – Отползайте и разбегайтесь!
Тихие щелчки освобожденных тетив – и огненные росчерки прошили ночь, прогудели над головой, ударили в бревенчатую стену, вонзились в землю, разбрызгивая горячие алые капли.
Кто-то закричал.
Глеб повернул голову.
Один из рабов тянул засевшую в боку стрелу, схватившись за полыхающую паклю. А огонь уже перекинулся на его одежду, огонь пожирал плотную ткань и пробовал на вкус человеческую кожу.
Вновь зловеще скрипнули выгибаемые луки. И снова весело подмигнули далекие факелы.
Ухнуло пламя, вырвавшись из разбитого окна.
Сорвались стрелы.
– Бежим! – во весь голос крикнул Глеб, вскочил, дернул кого-то, поднимая, о кого-то запнулся, через кого-то перепрыгнул: – Бежим! – Он увидел, как люди зашевелились, крикнул им, чтобы они поторапливались. И помчался во тьму, не слыша, но чувствуя, угадывая, как снова скрипят поспешно натягиваемые луки.
Он пытался убедить себя, что не отвечает за этих людей.
Он спасался сам, и не был обязан спасать их…
Загоралась трава – огненные лужи медленно растекались, и ночь отступала от них. Затлела дранка на крыше – окрепший ветер вмиг раздул пламя, взвил искры, рассеял их среди звезд.
Глеб мчался прочь от огня. Бежал в спасительную тьму.
Кто-то увязался следом – топал, сопел, задыхался.
А вокруг кричали люди – одни азартно, словно загоняющие зверя охотники, другие дико – будто раненные животные. Среди пламени, в искрах и дыму метались тени, огненные стрелы беспорядочно полосовали тьму, поблескивало оружие – алое от крови и огня.
«Здесь каждый сам за себя, – мысленно разговаривал с совестью Глеб. – И я ничего не могу сделать. Теперь каждый сам за себя…»
Какая-то фигура встала на пути – враг, потому что друзья остались за спиной.
«Не друзья, – поспешно поправил себя Глеб. – Просто люди, попавшие в одну обойму, в один переплет. И даже не люди. Одноживущие.»
Он махнул копьем, вышиб клинок из руки противника, ударил врага обратной стороной древка, проскочил мимо. И налетел на дерево.
Деревьев было много.
Они прятались во тьме, но ветер шумел в кронах, а под ногами мягко пружинила старая листва, и Глеб понял, что оказался на опушке леса.
Ушел…
Он обернулся.
Рыжее пламя рвалось в небо, красный дым стелился по земле, черные силуэты двигались на фоне огня, и даже отсюда Глеб видел, что лица этих людей закрыты костяными масками.
Он не сомневался, что это Орден Смерти ищет его тело.
– А вот хрен вам, – сказал он по-русски, воткнул копье в землю и присел на подвернувшуюся корягу.
Организуют ли они погоню, когда убедятся, что среди мертвых его нет?
В любом случае, маленькую передышку можно позволить. Чуть отдохнуть, а потом – уносить ноги…
Или?..
Спрятаться, затаиться, проследить за этими людьми. Потом захватить одного из них. Взять «языка». И допросить с пристрастием.
– Не двигайся! – приказал вдруг кто-то, и Глеб вздрогнул.
– Подними руки, раб, – распорядился голос. – Медленно встань, сделай шаг в сторону и повернись.
Позади что-то треснуло – словно камень о железо ударился, – короткая холодная вспышка ожалила тьму. А через секунду пылающий комок просмоленной пакли упал Глебу под ноги.
– Ты как на ладони, раб. А у меня в руках взведенный арбалет. Делай, что я сказал!
Глеб поднял руки, привстал.
– Замри! – голос изменился. Теперь в нем слышались нотки торжества и опаски. – Так это ты, Богоборец!
Глеб покосился на копье.
Схватить, упасть, кувыркнуться через плечо, уйти в тень.
Сможет ли он опередить палец на курке?
Ничтожное легкое движение – и тяжелый болт сорвется с отполированного ложа.
Что-то чуть слышно хрустнуло, и Глеб невольно зажмурился, ожидая мгновенной смерти.
Он ощутил толчок в спину, почувствовал, как входит меж лопаток короткая стальная стрела, ломает позвоночник, пробивает грудь. И кровь наполняет легкие, горло, рот…
Но это было лишь его воображение.
Арбалет не разрядился.
Хруст повторился – громче, отчетливей. В тот же миг раздался глухой удар, треск, шум падения. И новый – знакомый – голос спокойно сказал:
– Ты быстро бегаешь, Богоборец.
– Ирт? – Глеб осторожно повернулся. – Ирт, это ты?
– Я…
Одноживущий раб стоял, опустив к земле тяжелый молот-клевец на длинной рукояти. У его ног бесформенной грудой лежал мертвый арбалетчик. А вокруг кольцом сомкнулась плотная тьма, и покачивающиеся черные ветки казались ее щупальцами.
– Когда-то я работал в кузне, – равнодушно сказал Ирт и вскинул боевой молот на плечо.
4
Было тихо. Близилось утро, воздух насытился влагой, и ночь стала серой, словно сажа на остывшем пожарище.
– Я работал в кузне, был молотобойцем, – негромко рассказывал Ирт. – Я много где работал, ведь я попал в рабство, когда мне было десять лет.
– Как это случилось?
– Обычная история… Гоблины разорили нашу деревню, я остался без дома и семьи, пошел батрачить к двоюродному дяде, потом он передал меня своему знакомому, а уж потом тот продал меня за два мешка зерна забредшему в наши края торгашу.
– Обычная, говоришь, история… – Глеб покачал головой. – Раньше я не часто встречал рабов. А теперь сам ехал в невольничьем обозе…
Они ушли глубоко в лес, забрели в самую чащобу, в самый бурелом, нашли место, где поваленные деревья образовали подобие берлоги и залезли внутрь. У Ирта было огниво, которое он забрал у мертвого арбалетчика; надрав сухой бересты, растерев ее в ладонях, беглый раб развел крохотный костерок. Потом он сходил за водой к недалекому ручью, по пути нарвал травы-кислицы и ягодного мха – и теперь в мятой латунной кружке клокотал травяной чай.
– Расскажи о Богоборце, – попросил Глеб.
– О тебе?
– Обо мне.
– Я мало что знаю, – смущенно сказал Ирт. – И, наверное, из того, что я знаю, половина – глупые россказни.
– Все равно расскажи.
Ирт помолчал, глядя на бурлящую грязную воду, помешал варево осиновой щепкой, облизал ее. Сказал:
– Богоборец прислан творцами… – и вновь надолго замолчал.
Глеб смотрел в огонь, ждал продолжения.
– Богоборец не бог, но и не человек… – Ирт, прихватив кружку через рукав, вынул ее из огня, поставил на землю, потряс обожженной рукой. – Он думает, что он Двуживущий, но это не так. И Одноживущим он тоже не является. Он – Богоборец… Говорят, он создан, чтобы защитить нас, Одноживущих. Он пришел, чтобы отомстить Двуживущим за наши мучения. Говорят, что желание справедливости подняло его из земли. Говорят, что он сражается словно сотня воинов, что обычное оружие его не берет…
– Это неправда, – покачал головой Глеб. – Видишь раны? И кровь…
– Говорят, что Богоборец никогда не отступает, – сказал Ирт. – И это тоже неправда. Сегодня я видел, как он бежал.
– Так значит я – не он?
Ирт осторожно прихватил кружку, поднес ее к губам, подул, прихлебнул звучно. И ответил:
– Богоборец отмечен Знаком. Круглой печатью на коже. На спине. Меж лопаток… Я видел это Знак на тебе. Ты – Богоборец.
– Знак… – пробормотал Глеб, повернул голову, выгнулся, пытаясь разглядеть, что там за печать у него меж лопаток. – Как он выглядит?
– Круг, в который вписана звезда. Надпись на неизвестном языке. А в центре круга – закрытый глаз. Говорят, глаз этот иногда открывается, и тогда Богоборец может видеть все, что происходит позади него.
– Ерунда, – неуверенно сказал Глеб.
– Может быть, – пожал плечами Ирт. – Но еще вчера я сомневался, что Богоборец существует. А сегодня… – Он вновь хлебнул травяного чая и протянул Глебу кружку: – Попробуй. Бодрит.
– Не хочу…
Они одновременно подняли головы, напряглись – наверху что-то зашумело, завозилось. Посыпался вниз мелкий мусор – кора и хвоя; упала в костер шишка. Глеб приподнялся, держа в руках копье. Ирт отставил кружку, потянулся к боевому молоту.
– Должно быть птица, – прошептал Глеб.
– Или белка, – тихо сказал Ирт.
Какое-то время они ждали, не повторится ли шум. Потом перевели дыхание.
– Может хорь или ласка, – предположил Ирт.
Глеб все же взял закопченную горячую кружку, глотнул терпкий отвар. И действительно, ощутил прилив сил, почувствовал, как прояснилось сознание, – словно не чай это был, а магическое зелье.
– Ну как? – улыбнулся Ирт.
– Хорошо, – признал Глеб.
– Я много где работал, – довольно сказал Ирт. – И много чему научился…
5
Едва рассвело, они покинули ставшую уютной берлогу.
– Сперва хочу выяснить, что это за Орден Смерти такой, – поделился планами Глеб. – Может, эти люди расскажут, где и при каких обстоятельствах я с ними раньше встречался.
– Я с тобой, – сказал Ирт, затаптывая огонь.
– Зачем тебе это? Шел бы домой, ты ведь теперь свободен.
– У меня нет дома. И я уже никогда не смогу быть свободным.
– Почему? – удивился Глеб.
– Привык, – просто ответил Ирт: то ли пошутил, то ли правду сказал…
Они преодолели завалы бурелома, вслух удивляясь тому, что прошли тут ночью и не переломали ноги. Вышли к небольшому болоту, пускающему вонючие пузыри, почувствовали, как колышется под ногами торфяная почва, увидели, как в такт шагам покачиваются чахлые пьяные березки, и поспешили свернуть в сторону, туда, где и земля была надежней, и березы здоровей.
Точной дороги они не знали, брели почти наугад.
А потом учуяли запах гари, повернулись лицом к ветру и ускорили шаг.
Наговорившись за ночь, сейчас они молчали. Глеб примерял на себя образ Богоборца, признавал, что такое создание может существовать в Игре, и все же решительно не понимал, при чем тут он.
Глеб пытался разобраться в себе, в своих новых ощущениях, в необычных чувствах. Он холодел при мысли, что с ним настоящим что-то случилось. Он думать боялся, что по какой-то причине застрял здесь – в виртуальном мире сетевой игры.
Если бы он был Одноживущим – то есть компьютерным персонажем, программой с зачатками искусственного интеллекта – разве смог бы он думать так, как думает сейчас? Нет. Наверняка нет. Одноживущие – всего лишь сложные модели, комплекс алгоритмов. Они не способны рассуждать, они лишь создают видимость этого.
А он разумен по-настоящему, по-человечески.
Значит это какая-то особенная амнезия? Скоро он заснет, вернется в реальный мир, и все будет нормально.
Или же, наоборот, проснется и осознает, что видел сон – плохой, дурной сон, но принадлежащий реальному миру…
Проблема заключалась в том, что ни заснуть, ни проснуться Глеб не мог. Всю ночь он щипал себя, стараясь делать это незаметно для Ирта. В очередной раз убедившись, что самоистязание ни к чему не приводит, он закрывал глаза, расслаблялся и отдавал себе мысленный приказ заснуть. После этого он должен был очнуться в реальности, в своем настоящем теле, откинувшемся на спинку кресла, перед компьютером, с кабелем, подключенным к нейроконтактеру на виске…
Так должно было быть, потому что так было всегда.
Но ничего не происходило. Ничего не менялось.
Глеб не мог ни заснуть, ни проснуться.
Он увяз в игре.
Застрял в Матрице…
В детстве этот старый фантастический фильм произвел на Глеба странное впечатление. Бывало, он воображал, что реальности не существует, есть лишь ее тень, ее отражение, ее слепок в мозгу. Может быть, в мозгу каждого человека. А может, лишь одного.
Целый мир в одной голове – в его голове. Это щекотало нервы. Это будило воображение. И пугало.
Потом он забыл эти глупости.
А вот теперь проклятый фильм вспомнился, и страшные мысли снова полезли в голову.
Что, если ничего не было? Что, если его воспоминания – ложь? Его прошлое – фантом. И его разум, его восприятие, его мысли.
Что если его самого никогда не существовало?..
Глеб с размаху вонзил копье в трухлявый пень и расколол его; ударив босой ногой, развалил на куски.
Рыжие муравьи облепили останки своего разоренного небоскреба, и Глеб, глядя на копошащихся насекомых, ощутил себя Годзиллой – вот еще один старый фильм.
Он сел на корточки, оперся руками о землю, склонился к муравейнику, почти коснулся его кончиком носа.
Он пристально, напрягая глаза, разглядывал кишащих насекомых. И видел, что никакие это не муравьи, а невразумительные крохотные членистые цилиндрики на тоненьких палочках-ножках, с черными точками глаз, нарисованными на тупом подобии головы.
Не муравьи, а имитация. Крохотные виртуальные роботы, самодвижущиеся модели. Возможно, какой-нибудь студент по заказу корпорации разработал схему их поведения, написал программу, оформил ее как типовой модуль. И теперь эти рыжие крохи расселились по множеству виртуальных миров, а студент приводит друзей в игру и показывает – вот, этих муравьев сделал я…
Глеб выпрямился, перехватил недоумевающий взгляд Ирта, подумал – а кто сделал тебя?
И поспешил отогнать зябкую мысль – а тебя-то самого, Богоборец, кто сделал? А?..
6
Примерно через полчаса они оказались на опушке леса и увидели в отдалении дымящиеся развалины.
Никакого движения вокруг пожарища заметно не было, но Глеб и Ирт выходить на открытое месте не спешили. Они присели на поваленную осину, собираясь как следует осмотреться.
– Где все люди, как думаешь? – спросил Глеб, не рассчитывая на ответ.
– В селении, – уверенно ответил Ирт.
– В каком?
– Через которое нас провели. Небольшая такая глухая деревенька, где обосновался Орден Смерти, предварительно вырезав всех жителей.
– Почему ты раньше ничего не сказал?
– Но ты же не спрашивал.
– Дорогу туда знаешь?
– Как вели, помню. Так что, наверное, найду.
– Но нам надо остаться незамеченными, – напомнил Глеб, не особо надеясь на разум Одноживущего.
– Это понятно, – кивнул Ирт. – Там большая часть дороги через лес идет, так что, думаю, прокрадемся…
Они выждали еще немного, давая возможность затаившимся людям обнаружить себя, а потом вышли из леса. Двигались они быстро, перебежками; осторожничали – останавливались на несколько секунд, присаживались, прячась в траве или за кустами, осматривались – и вновь устремлялись вперед.
На затянутом легкой дымкой лугу в росистой траве валялись тела Одноживущих рабов. Похоже, сбежать удалось немногим. Возле трупов прыгали отяжелевшие вороны, каркали хрипло. Они совсем не боялись пробегающих мимо людей, словно понимая, что тем сейчас не до них.
Глебу чудилось, что Ирт укоряюще на него поглядывает. Хотелось оправдываться, хотелось объяснять, что ничего поделать было нельзя, стрелы летели из темноты, врагов не было видно, они были недосягаемы, единственная возможность спастись заключалась в бегстве, а рабы все равно были обречены – так или иначе они бы все погибли на арене.
– Мы отомстим, – сказал Глеб. И вдруг подумал, что потеря памяти может быть связана с Епископом. Заклятый враг, возмечтавший стать богом, великий маг, каких не было в Мире, предатель, не останавливающийся ни перед чем на пути к власти, – возможно, он наложил какое-то заклятие, проклял своего преследователя, лишил его памяти, перемешал воспоминания, затуманил сознание, на какое-то время отнял возможность возвращаться в реальный мир.
Было ли это в его силах? Позволяло ли устройство Мира подобную магию?
Возможно…
Глеб воспрял духом, почувствовал, как растворяется страх, до этого момента ни на миг его не отпускавший.
Надо найти Епископа! Проклятый колдун!..
Глеб сшиб копьем подвернувшийся куст чертополоха, втоптал его в землю, ощутил легкий укол в свод босой стопы. Он подумал, что надо во что-то обуться, сейчас же, немедленно, и подыскать подходящую одежду вместо порванных штанов и остатков рубахи на поясе, лучше даже не одежду, а доспехи, легкие, кожаные, а, может, кольчугу.
Он по-новому глянул на мертвецов. Вспомнил тех двоих, что встретились на опушке леса: первого он убил ударом копья в лицо, второму размозжил голову Ирт. Вряд ли это были члены Ордена Смерти, скорей всего обычные ученики, выставленные в окружение.
И, кажется, на них были неплохие сапоги и кожаные куртки.
Вернуться? Поискать на границе леса их тела? Или?..
– Посмотри сюда, Богоборец, – сказал Ирт, и Глеб обернулся.
Одноживущий стоял чуть в стороне, скорбно опустив голову, а вокруг него лежали шесть мертвых тел. И лежали они столь живописно, что казалось, будто кто-то специально разложил их, сформировал позы, не забыл даже о выражении лиц.
Глеб подошел ближе, окинул взглядом группу тел, и ясно представил все, что здесь происходило.
Это был бой. Короткий и яростный.
Пятерка вооруженных рабов окружила Двуживущего. Один из рабов был ранен – стрела пробила его плечо, и огонь опалил одежду. Очевидно, рабы залегли, едва начался обстрел. А когда Двуживущие воины разбрелись по лугу, добивая раненых и высматривая Богоборца, рабы притворились мертвыми. Но обман не удался, а может у кого-то не выдержали нервы, когда один из Двуживущих подошел совсем близко. Первым вскочил изможденный раб в одежде рыбака. За что и поплатился – меч Двуживущего снес ему голову. В тот же миг три копья ударили из травы, и лишь одно – самое тяжелое – попало в цель – Двуживущий был ранен в бедро. Он едва не упал, попытался обрубить древко, пробившее ногу, но лишь ухудшил свое положение – окованное древко не поддалось, кровь хлынула из растревоженной раны, боль на миг лишила человека сознания, и он осел, опустился на одно колено, коснулся земли рукой. Кое-как он отражал беспорядочные выпады двух копий, кричал, зовя подмогу, и не заметил, как навис над ним еще один Одноживущий, зашедший со спины, не увидел, как поднялся кривой ятаган, немного похожий на крестьянский серп, но почувствовал движение, развернулся резко… Серп-ятаган скользнул по черепу, содрал кусок скальпа, оголил кость. Покачнулся Одноживущий раб, разрубленный почти пополам, зажал руками страшную рану, удерживая в себе меч. И два копья одновременно ужалили замешкавшегося воина – одно попало в шею, другое – в лицо. И налетели Двуживущие, люди в костяных масках, засверкали клинки…
– Они не бежали, – сказал Ирт, и снова Глебу почудилось, что Одноживущий его укоряет.
– Если бы побежали, то возможно были бы сейчас живы, – пробурчал Глеб и воткнул копье в землю. – Помоги-ка лучше его раздеть…
Они управились довольно быстро: стащили с мертвого Двуживущего сапоги, расстегнули ремни кожаной куртки, обшитой металлическими пластинками, сняли ее, приподняв тело, вывернув мертвецу руки.
Вокруг расселись вороны, и с каждой минутой их становилось все больше. Черные птицы с интересом следили, как одевается Глеб, и ничуть не боялись его резких движений. Возможно, они приняли человека за своего. А может их просто привлекало сверкание металлической чешуи.
– Кыш! – Глеб взмахнул рукой, и ему показалось, что в черных вороньих глазах блеснула усмешка.
Закончив облачаться, он поднялся, подхватил копье – и птицы отступили, словно не человека опасаясь, а его оружия.
– Ну как? – спросил Глеб.
– Знак не видно, – неуверенно сказал Ирт.
– Вот и хорошо… Давай, показывай дорогу…
